Как ей хотелось быть такой же невозмутимой, прекрасной, чуть насмешливой, когда Артем рядом! Но никогда этого не получалось. Свою страсть к Артему она сама называла сучьей, и сладить с этим было нельзя. Ей едва удавалось сдерживать себя, когда он выдыхался к утру – было страшно измучить его вконец и надоесть до чертиков. Ей мало было их ночей и их дней. Ей постоянно было мало его! "Знаешь, я понимаю того сумасшедшего, который настолько любил, что сожрал свою любимую", – смеясь, призналась она как-то подруге Людке.
Людка криво улыбнулась в ответ. "Слушай, Жанн, может, у тебя бешенство матки? – озабоченно спросила она. – Я читала в Интернете, что такая хрень иногда сопровождает климакс". – "Ну вот, и ты про возраст, – возмутилась тогда Жанна. – Мне до климакса еще, как до Китая. Это любовь!"
Но про себя Жанна все-таки боялась, что с ней что-то неладно. Без всякого повода ее ненасытная страсть сменялась припадками ревности – настоящей черной ревности, от которой плывут в глазах кровавые пятна, а голова тошно кружится, как от большой высоты. Чудились тогда Жанне молоденькие девицы – множество девиц! – которые всюду жадно обступают Артема и следуют за ним, как глупые летние мухи роем летят за ребенком, измазавшимся мороженым. "Убить их всех!" – думала тогда Жанна об этих воображаемых девицах. Как назло, в фирме, где Артем работал, молодых красоток было пруд пруди – такой уж там насаждался корпоративный стиль.
– Мне девки наши совсем не нравятся, – клялся обычно Артем. – Ни одна!
– Они же все такие хорошенькие и молоденькие-молоденькие, – подначивала Жанна.
– Дуры набитые! С ними скучно. И насчет красоты можно поспорить. У меня другой вкус.
"Нет, не надо усложнять, – думала Жанна, стянув перед зеркалом рот трубочкой, чтобы расправлялись носогубные складки. – Артем действительно пошел на тренировку. Мы любим друг друга. Сегодня вечером как закатим в "Адмирал"!"
Она закрыла глаза и представила себя под руку с Артемом. Вот они в мраморном адмиральском фойе, вот они уже сидят за столиком, а все вокруг им завидуют. Еще бы, такая пара! Артем вызывающе молодой, высокий, плечистый и красивый, как полубог. Она… Заметно, что она старше, но фигура! Белозубая улыбка на смуглом лице! Копна соломенных волос! Грудь (четвертого размера, если кто в этом разбирается)! Ей безумно идет синее, лиловое и бирюзовое, поэтому на смуглой шее бирюзовая слезка, окруженная крошечными бриллиантами… Нет, лучше одинокий сапфир…
Жанна подошла к туалетному столику, задумалась. Пожалуй, сапфир крупноват, добавит дамскости. Зато он в цвет глаз, особенно если надеть прошлогоднее синее платье; его как раз все подзабыли. Или черное с бантом, как в "Завтраке у Тиффани"?
Жанна распахнула гардероб и наспех оделась в черное. Платье село туго, пошло на талии поперечными складками. Непорядок. Завтра же в зал, к железу! А сегодня до вечера ни крошки, кроме единственной мандаринки. Впрочем, в "Адмирале" полумрак, и никто ничего не заметит – все будут пялиться на Артема и на сапфир.
Жанна придвинула к себе шкатулку, которая показалась странно легкой. Достав ключик, она машинально ткнула им в знакомую скважину, хотя уже видела, что шкатулка исцарапана и обезображена. Кем? Почему? Бред какой-то! Правда, потом на минуту отпустило – в шкатулке все коробочки и футляры лежали аккуратно, в знакомом, давно заведенном порядке.
Жанна открыла верхнюю коробочку. Коробочка была пуста. Другая тоже. И все прочие. В животе потянуло холодом. Этого не может быть!
Рука Жанны, дрожа, потянулась к мобильнику. Надо сказать Артему, что их ограбили! Домработницы все дряни!
Уже глядя на экранчик мобильника, где было написано "Тема", и слушая тупые длинные гудки, Жанна вдруг почувствовала знакомую дурноту, знакомый черный жар ревности. Знакомый ужас, который прежде неизменно обманывал.
Но сегодня, похоже, обмана не было. Это случилось, все-таки случилось. Именно сейчас.
Пошло, банально. Как случается у всех.
Сильные тренированные ноги Жанны вдруг отказались ее слушаться. Спотыкаясь, она странным, старушечьим каким-то шагом прошла к гардеробу, распахнула дверцы. Половина Артема зияла пустотой. Одиноко белел на плечиках лишь летний костюм от Армани, подаренный Жанной в прошлом году. Артем этот костюм не любил и называл гейским. Все прочее исчезло – не осталось ни трусов, ни носовых платков.
Жанна села на ковер перед гардеробом. В зеркале, которое перекликалось с другим зеркалом, она видела свою спину – выпятившийся ряд позвонков и большие острые лопатки. Но сил выпрямиться не было. Ее будто ударили по голове, такой звон там стоял. Плакать не хотелось. Ужас сидел внутри, в глотке и груди; там застряло что-то большое, колючее, мертвое. Не получалось даже вздохнуть.
Через полчаса Жанна была уже на ногах – живая, прямая, одетая в тесные джинсы, которые всегда наддавали ей скорости и предприимчивости. Она еще раз накрасила губы, которые пересохли от гнева, и взяла сумочку. Она уже знала, что делать. Тысячи надежд, то мстительных, то непристойно-страстных, вились вокруг ее головы невидимой огненной стаей. Белый костюм – все, что осталось в квартире от Артема, – валялся по всей спальне в виде безобразных драных лоскутов. Но расправиться таким же образом со своей страстью Жанна не сумела. Эта страсть, как никогда, требовала полного и жестокого утоления. Что будет потом, не важно.
4
К хорошему чаю Самоваров пристрастил и всех в музее, и жену Настю, но все-таки кофе порой был неизбежен. Настя по-прежнему считала, что чай создан для стылых и морозных дней, тогда как теплый дождик располагает к поэтическому сибаритству и к кофе.
Сегодняшний дождик был именно такой – послеполуденный, тихий, кроткий. Настя с Самоваровым сидели в кондитерской, где сильно пахло горячими булочками, ванилью и свежемолотым кофе. Этот запах даже Самоварову казался обольстительным. Правда, кисловатый кофейный вкус надежд на неземное блаженство не оправдал, но совершенство вообще большая редкость в этом мире.
– Ты думаешь, наш Клиентов не врет? – спрашивала Настя, откусывая от ромовой бабы – настоящей, пропитанной пахучим сиропом. – Согласна, он жуткий сплетник, но ведь говорит, что добыл сведения у московского эксперта. Неужели Ольга подсовывала своему банкиру фальшивки? Не верю, что она делала это нарочно. Ее саму могли надуть.
– Кто знает, как было на самом деле, – неопределенно отозвался Самоваров (он умел хранить чужие тайны). – Я никогда не видел этой коллекции. И никто не видел, кроме гостей Галашина.
– Тогда так ему и надо! Прятать хорошую живопись у себя в хоромах, ничего не давать на выставки! Это глупо и эгоистично.
Самоваров улыбнулся:
– Да, глупо. В банковском сейфе картины были бы целее. Ты зря кипятишься! По сути, для чего художники всегда работали? Чтоб какой-нибудь дядя заплатил деньги и повесил картину у себя на стенку. Остальное дело случая. Ты ведь свои картины продаешь? А куда они потом деваются, знаешь? Может, тот прошлогодний немец, что купил твой натюрморт, на него сейчас кастрюли ставит.
– Пускай! То я, а то Коровин. Я еще напишу сколько захочу. А еще знаю, если б я увидела те картины у Галашина, сразу бы поняла, где фальшивка.
– Эти картины изучали эксперты.
Настя запальчиво его перебила:
– Ерунда! Эксперты сами картин не пишут. Они просто берут математическую сумму признаков, а главное совсем в другом.
– В чем же?
– Мог ли именно этот художник такое сделать… Нет, я не могу объяснить словами… И не надо хихикать! Не верю я в знаменитых подделывателей шедевров. Скопировать можно только что-то очень среднее, гладенькое, общедоступное. А если как образец в архиве вдобавок сохранился рисунок или эскиз, или старая фотография, или гравюра…
– Можно и самому сочинить, – не согласился Самоваров.
– Ну уж нет! Рисовать так, как рисовали старые мастера, сейчас не умеет никто на свете. Этому надо десятки лет учиться при самых блестящих способностях.
– Согласен, Леонардо подделывать рискованно. А вот Коровин рисовал неважно.
– Зато писал бесподобно, – не сдавалась Настя. – Я снова не могу словами… Ну, вообрази, я вышла танцевать "Лебединое озеро". Это же курам на смех! Даже если б я закончила хореографическое училище, было бы видно, что я не прима. В сельском клубе могли бы обознаться, но знатоки балета! Я уж не говорю о самих балетных. Или я побежала бы вместо олимпийской чемпионки…
– У всех бывают неудачные старты, неудачные стихи, неудачные картины, – сказал Самоваров. – Фальшивки имитируют неудачи гениев – шедевры куда индивидуальнее, да про них и известно больше. Кстати, Коровин у Галашина был именно из таких, из слабеньких. Ох, до чего нехорошее дело!
Глава 5
1
К полудню дождик припустил и по-осеннему, как по сухой бумаге, зашумел в деревьях. Прохожие спрятались под зонтиками, но Жанна, выскочив из машины, даже не заметила, что ее горячее лицо обрызгало моросью. На своих высоченных каблуках она легко взбежала на крыльцо фирмы "Мечты сбываются".
Вестибюль она пересекла, не глядя по сторонам. А ведь было на что поглазеть! Рекламные плакаты фирмы кричали со стен самыми бодрыми и ядовитыми красками. Желающим оттянуться они сулили полеты на воздушном шаре, вечера кальяна, шоколадные обертывания в таинственном подземелье и корпоративный дайвинг. С потолка свисали пухлые гирлянды разноцветных шариков. Девушки-служащие, которые случайно вышли в коридор по делам, все до одной были красавицами или умели казаться таковыми. Даже ствол фикуса в углу игриво извивался штопором.
Все это великолепие Жанна миновала не моргнув глазом. Она толкнула коленом дверь с табличкой "Генеральный директор", проскочила мимо красавицы секретарши, пискнувшей: "Алексей Викторович занят!", и сунулась в следующую дверь, обитую натуральной стеганой кожей.
Алексей Викторович (если это был он) в самом деле оказался занят – он сидел за столом и рассматривал какие-то пестрые бумажки, разложенные перед ним веером. Одновременно он обнимал девичьи бедра еще одной красавицы, которая навалилась ему на плечо грудью и завесила обзор бумажек длинными белокурыми волосами.
– Привет, Вотяков, – сказала Жанна и с размаху бросилась в кресло напротив генерального директора. Усевшись, она закинула ногу за ногу и положила сумочку на директорский стол.
– О, Жанночка, – промурлыкал Вотяков и выглянул из-за белокурой красавицыной гривы, как из-за портьеры. – Всегда рад тебя видеть. Чай, кофе? Круассаны?
– Засунь свои круассаны в задницу, – отказалась от угощения Жанна. – Есть срочный разговор. С глазу на глаз. Сию минуту.
Генеральный директор Вотяков неохотно снял руки с девичьих бедер:
– Яна, занеси мне эти эскизы после обеда. Тут есть о чем потолковать.
Яна послушно собрала бумажки и удалилась.
– Дай закурить, – потребовала Жанна.
– Ты же бросила? Да и я бросил!
– Дай.
Вотяков извлек из стола пачку сигарет, зажигалку и серебряную пепельницу в виде акантового листа. Жанна взяла сигарету. Затянулась она так глубоко, что на выдохе дым повалил у нее изо рта, ноздрей и даже, кажется, из-за воротника. Она блаженно закрыла глаза, минуту просидела неподвижно, потом повернулась к Вотякову:
– Сто раз себя прокляла, что устроила парня в твой бордель. Черт знает что тут творится! Сам ты, может, и ни при чем, но твои халды…
– А, ты про Артема? – догадался Вотяков. – Лично к нему у меня претензий нет. Работает профессионально, заказчики довольны. Недавно освоил новый трюк, сшили ему костюм инопланетянина. Прикольный! Завтра выезд на корпоратив, он в группе. Жан, что случилось-то?
– По-моему, он закрутил с кем-то из твоих кикимор. Мне надо узнать с кем. Срочно и без шума.
Генеральный директор задумчиво потер все три своих подбородка.
– Жанна, ты знаешь, как я тебе обязан, – сказал он. – Для тебя я готов на все, но тут я бессилен. Ты говоришь невероятные вещи. Если Артем где и закрутил, то на стороне. Романы на производстве у нас строжайше запрещены. Их просто нет! Это даже не обсуждается.
– Не смеши! У тебя тут настоящий вертеп. Разве только что, на моих глазах, ты не лапал какую-то девку? Кристина, кстати, в курсе?
– Что ты! Это не девка была, это дизайнер! – всполошился Вотяков.
Его супруга Кристина отличалась крутым нравом и тяжелой рукой. Гневить ее было опасно – все имущество Вотякова на случай внезапных поворотов судьбы было оформлено на жену.
– Жанна, повторяю! – заныл Алексей Викторович. – Падлой буду, если хоть что-то знаю. Я в такие дела не лезу, на выездах не бываю. Я руководящий работник.
– Тогда тащи сюда человека, который все знает! И при этом не будет болтать.
– Это вещи взаимоисключающие. Хотя… Дай мне пару минут…
Вотяков снова мучительно задумался.
– Можно попробовать поговорить с Лизой Гавриленко, – после долгой паузы сказал он. – Это девушка из бухгалтерии, неглупая, хороший квалифицированный работник. Она должна быть в курсе всех дел. Только одна просьба: надеюсь, ты не злоупотребишь моей дружбой и не будешь расспрашивать Лизу про наши с ней отношения.
– Зачем?
– Чтоб потом настучать Кристине, – боязливо пояснил Вотяков, втянув голову в плечи и озираясь на стены, увешанные оптимистичными плакатами.
– Да блуди ты сколько влезет! Зови свою бухгалтершу, а сам сходи куда-нибудь поруководи.
Лиза Гавриленко оказалась такой же писаной красавицей, как и прочие девушки фирмы Вотякова. На ней ловко и тесно сидел деловой костюмчик розового цвета, юбка слегка показывала чудесные узкие коленки. На каждом ногте ее тонких ручек было нарисовано по едва заметному розовому сердечку. Красилась Лиза очень скромно, губки имела бледные, но такие блестящие, что они казались намазанными клеем. Ее серые глаза так и стреляли, и в первую минуту Жанна пожалела, что сама бросилась в вертеп Вотякова – надо было нанять частного детектива. Но теперь отступать некуда, да и время не терпит.
– Я дальняя родственница Артема Немешаева, – постыдно соврала Жанна и сразу поняла, что Лиза ей не верит.
Впрочем, Жанне было не важно, какой предлог для допроса придумать – важно, чтобы ей не соврали.
– Мать Артема, моя троюродная сестра, звонила вчера из Прокопьевска, – торопливо продолжила Жанна. – Артем уже третий месяц не дает о себе знать. Мать вся извелась, я ее успокоила, как могла. Зная характер сына, мать уверена, что тут замешана какая-то девица. Что за девица? Насколько это серьезно? Сердце матери…
– Понимаю, – сказала Лиза, глядя Жанне прямо в глаза и улыбаясь своими наглыми бледными губами. – А с самим Артемом вы говорили?
Жанна слегка и очень естественно покраснела.
– Мне у него неудобно спрашивать, – сказала она. – Все-таки родственники мы дальние, общались мало. И потом, может, и нет никакой девицы…
– Думаете, у такого мальчика может никого не быть? Вы серьезно? – усмехнулась Лиза. – Да половина наших девчонок в него влюблена! Он у нас всеобщий любимец, наш Амур.
Жанна знала, что Артем иногда изображал Амура, спускающегося с небес на балкон заказчика. Был у него для таких случаев и белый костюмчик с юбочкой, и крылья, надевавшиеся как рюкзак. В таком виде Артем доставлял цветы и подарки. Накануне преображения в ангела он тщательно брил ноги и грудь и за это требовал с Вотякова надбавку – за моральный ущерб, как он говорил.
– Все без ума от вашего Артема, даже Тамара, зам по кадрам, – а ведь ей уже почти сорок, – продолжала улыбаться Лиза. – Но старухи не в его вкусе – ему чуть не малолеток подавай. Например, он у Мики Варьку отбил.
– Какую еще Варьку?
Знакомый темный жар бросился Жанне в голову. Теперь покраснела она уже багрово. Нескончаемый банный пот хлынул изо всех ее пор. "Господи, что со мной? Я умираю? Перед этой дрянью?" – со злобой подумала она. Ее руки дрожали, красивое личико Лизы поплыло перед глазами и сплавилось в невнятный ком.
– Вам нехорошо? – всполошилась и Лиза, не переставая улыбаться. – Наверное, возрастное, приливы?
– Пустяки, – выдавила из себя Жанна и приложила к лицу носовой платок, который сразу же стал мокрым. – Это у меня после гриппа бывает. Так что за Варька? Кто кого у кого отбил?
– Варька Фомина – менеджер-организатор, – пояснила Лиза. – На редкость хваткая девка; внешне ничего особенного, но, в общем, недурна.
Жанна кивнула, вполне понимая, что стоит за таким невразумительным портретом.
– Варька работает у нас с весны, поступила простым курьером, – продолжила Лиза. – Жуткая проныра. Сначала, как все новенькие, бегала в кабинет к Алексею Викторовичу (зачем бегала, сами понимаете, так что без деталей). Обычное дело! Шеф Варьку менеджером сделал, и она от него отстала, к тому же новая флористка, Зоя, и Алексей Викторович… В общем, Варька сошлась с Мики.
– Кто такой Мики?
– Мики Селянин, музыкант, хороший такой дядечка. Играет на саксофоне. Когда Артем спускается к заказчику на балкон, то Мики под дверью дудит "Хеппи бездей ту ю". Класс! Короче, Варька не захотела жить с родителями и переехала к Мики. Мики даже боялся, что она женит его на себе, а он еще морально не готов. Вроде бы он и не против был, но знаете, когда мужчина долго живет в свое удовольствие…
– Пожалуйста, ближе к делу, и налейте мне стакан воды, – попросила Жанна.
Голова у нее разболелась настолько, что каждый взмах ресниц был нестерпим и доводил почти до обморока.
– Вам без газа, – догадалась Лиза, открыв холодильник и доставая бутылку воды. – И вот Мики… Ах да, вы просили про Варьку. С Артемом они познакомились в конце июня. Она как раз менеджером стала, Артем увидел ее на планерке и обалдел. Ничего особенного в ней нет, но он обалдел. У него просто челюсть отвисла. Вы, конечно, знаете, как это бывает?
Жанна кивнула и попыталась проглотить таблетку пенталгина, которая застряла в горле. Мозг пылал, глаза заливала грязно-кровавая муть. Неужели все это происходит на самом деле?
Лиза вернулась к своему рассказу:
– И вот Артем стал ходить за Варькой как тень – с отвисшей челюстью, которая с тех пор так и не встала на место. Он и сейчас чумной от любви. Варька немного повыеживалась и сдалась, потому как Мики дядька хороший, но пьющий. А у Артема есть деньги, да и внешние данные – сами видели. Он снял квартиру, и там они с Варькой теперь живут. Кажется, счастливы.
Жанна поняла, что таблетку ей не проглотить никогда. Давясь минералкой, она пробормотала:
– Как живут? Где? Это бред!
– Увы, эта история известна всем. Конечно, вы правы, Артем ведет себя как последний дурак. Не удивляюсь, что он перестал писать и посылать деньги матери, – Варька хапуга и транжира. Артем одел ее как куклу, а она постоянно скулит, что голая, и еще просит. И в квартире у них, мол, кондиционера нет, поэтому…
– Где эта квартира?
– Не знаю. С Варькой мы далеко не подруги. У нее вообще нет подруг, а меня подробности чужой интимной жизни не интересуют. Каждый имеет право на…
– Где эта квартира?! – закричала Жанна хрипло, сумасшедше.
Лиза отпрянула:
– Да не знаю я! И знать не хочу. Но если вы стараетесь ради матери Артема, обратитесь к Мики – он знает. Он туда ходит иногда попросить на опохмел. Адрес Мики есть в отделе кадров. Мики с Варькой сохранил дружеские отношения, и я считаю, что это…