Через какое-то время Стас резко свернул налево. Алена снова напряглась – вроде они ехали другой дорогой? Но снова устраивать истерику ей не хотелось. Она молчала и лишь внимательно смотрела по сторонам. Между тем шоссе все сужалось, переходя в узкую асфальтированную дорогу.
– Куда мы едем? – спросила она.
– В центр, просто более короткой дорогой, – спокойно ответил Стас. – А что, ты опять хочешь выйти?
– Да! – крикнула она.
– На здоровье! – Стас притормозил у обочины. – Лес большой, можешь гулять сколько угодно.
Она снова вышла из машины и растерянно остановилась. Вокруг был только осенний лес – густой и какой-то зловещий. Чуть дальше асфальтовая дорога переходила в проселочную тропу. Неужели Стас оставит ее тут одну?
– Тебе просто надо успокоиться. – Стас тоже вышел из машины. – У тебя ПМС, наверное?
– Не знаю, – растерянно ответила Алена, вновь не понимая, права ли она в своих опасениях.
– Давай погуляем по лесу, расслабимся и поедем дальше, – предложил Стас, подходя к ней и обнимая за талию. – Сегодня так тепло, одно удовольствие пройтись. И потом, в лесу мы ЭТОГО еще не делали, верно?
Он озорно подмигнул ей, увлекая в густую чащу. Она послушно пошла, снова поверив, что сама придумала себе все тревоги.
– Ну что, скидываем одеяния? – обаятельно улыбнулся ей Стас, когда они зашли достаточно далеко. Теперь их никак нельзя было увидеть с дороги.
Она стала торопливо расстегивать короткий плащик, удивляясь, почему руки так дрожат. Все в порядке, Стас ее хочет, и ей только кажется, что он нервничает все сильнее.
Она сняла плащ, небрежно кинув его на толстый сук, повесила сверху сумочку, спустила с плеч бретельки тонкого платья и замерла в ожидании.
– Холодно, моя маленькая? – ласково спросил Стас, подходя к ней сзади.
Она сама не понимала, почему резко обернулась на его голос. Уловила что-то странное в тоне? Сдали напряженные до предела нервы? Или это сработала интуиция?
Стас уже заносил над ее головой руки с натянутой леской-удавкой. Она едва успела увернуться и резко бросилась в сторону. Туфли на небольшом каблучке мешали бежать, но она боялась остановиться, подпустить к себе Стаса. Тот бежал по пятам, немного отставая. Лишь через пару минут Алена сообразила, что изо всех сил бежит не к дороге, а все дальше в лес. Но повернуть теперь было уже невозможно.
Почва под ногами становилась вязкой, ноги проваливались почти по щиколотку, и Алена поняла, что бежать ей некуда. Она остановилась и обернулась – Стас, оскалив зубы в неприятной усмешке, не торопясь шел к ней. Другая девушка, вероятно, снова побежала бы, теряя последние силы, но кандидат в мастера спорта по тяжелой атлетике Алена Румянцева решила принять бой.
Торопливо оглядевшись, она увидела то, что могло ее спасти. На кочке в десяти метрах от нее лежала огромная коряга. Надо остановить Стаса, чтобы выиграть хоть пару минут!
– Стой! – выкрикнула она. – Я расскажу тебе, где мои деньги! Ты хочешь получить мой гонорар?
– А что, деньги не на счете? – От изумления Стас действительно притормозил.
– Нет, я их сняла! – делая шаг в сторону, торопливо сказала она. – И спрятала… Отойди на пару шагов, а то ничего не скажу!
Похоже, Стас поверил, что она в панике готова рассказать ему про деньги. По крайней мере, сопротивления он больше не ожидал. Усмехнувшись, он остановился и даже сделал небольшой шажок назад.
– Давай облегчай душу, – предложил он. – И я оставлю тебе жизнь.
– Да-да, я все расскажу, – заверила она, прыгая в сторону и поднимая с земли корягу.
Стас подобрался для броска, но она опередила его на полсекунды. Пущенная мощной рукой спортсменки коряга попала мужчине точно в лоб. Он покачнулся, сдавленно вскрикнул и медленно опустился на влажную землю. Алена, замерев, несколько минут в шоке глядела на него – он так и не пошевелился.
Она не стала проверять, жив ли ее преследователь. Быстро пробежала мимо, пытаясь понять, как найти в лесу свой плащ и сумочку. Там мобильник, она позвонит в милицию и вызовет помощь. Ее быстро найдут, она запомнила их маршрут. Да и вообще, ориентировалась в пространстве она неплохо и до сих пор прекрасно находила дорогу в лесу.
На какое-то мгновение ей показалось, что она заблудилась и теперь навсегда останется в чаще, но тут увидела яркое красное пятно – свой висящий плащ. Она ускорила шаги, затем побежала, спотыкаясь. Резко сорвала сумочку с сука, плащ упал на землю, но ей было уже плевать. Она раскрыла сумку, достала мобильник и в ужасе уставилась на мертвый темный экран. Разрядился? Но вчера она, в ожидании звонка Стаса, заряжала его всю ночь! И она не расставалась сегодня с сумочкой… Хотя нет, она отдавала Стасу сумочку, чтобы оформиться на телестудии! Алена дрожащими руками открыла заднюю панель – там не было ни симки, ни аккумулятора. В ее руках был лишь бесполезный корпус телефона.
Дрожа от нервного напряжения, она подняла плащ и дошла до стоящего на дороге "форда". Разумеется, он был заперт, а ключи находились в кармане джинсов Стаса. Впрочем, водить машину она все равно не умела. Она постояла немного, собираясь с силами, и медленно двинулась по направлению к большому шоссе.
Глава 9
Мы стояли возле унылой пятиэтажки и задумчиво смотрели на кодовый входной замок. Из дома долго никто не выходил, и Платон заметно нервничал, оглядываясь по сторонам и подолгу провожая взглядом мелькающих вдалеке прохожих. Я с опаской косилась на него. Действительно за нами следили или у Платона от слишком нервной работы слегка поехала крыша?
Наконец какая-то бабуся зашла в подъезд и мы быстро просочились за ней следом. Поднялись по загаженной лестнице на третий этаж и долго абсолютно безрезультатно звонили в нужную дверь. Затем Платон позвонил в соседнюю квартиру справа. Через пару минут оттуда послышалось шарканье и дребезжащий старушечий голос спросил:
– Кто там?
– Откройте, милиция! – не стал оригинальничать Платон, достав удостоверение из кармана.
Дверь распахнулась на ширину цепочки, и бабуля долго рассматривала сквозь образовавшуюся щель и удостоверение, и нас с Платоном. Я подумала, что беседовать мы будем тоже через дверь, но, видимо, фейс-контроль мы все же прошли, поскольку старушка скинула цепочку и пригласила нас войти. Правда, в отличие от гостеприимной Лидии, она не пустила нас дальше темной, заставленной какими-то ящиками прихожей.
Старушка назвалась Евдокией Ярославовной. Она казалась совсем древней и сгорбленной, но, к счастью, была в полном рассудке.
– А чего вы ко мне пришли? – для начала подозрительно спросила бабуся. – Али душегубы в городе перевелись и вы теперь с пенсионерами сражаетесь?
– Мы не сражаемся, мамаша, мы вас защищаем, – в тон ей на полном серьезе ответил Платон. – А появилась у нас информация, что вот в той квартире, – он кивнул налево, – наркотой торгуют. Вы чего-то подозрительного не заметили? Может, люди какие-то странные приходили? Там кто живет вообще?
– Надя там живет, – растерялась старушка. – Но она тихая, какая наркота? У нее ребенок малый, она и не водила к себе никого…
– То есть как "не водила"? – сделал стойку Платон. – Она переехала что ли?
– Да не знаю я, сынок… – еще больше расстроилась старушка. – Я ее давно и не видела даже. И дверь у нее не хлопает… Да нет там никого, я уверена! Думала, что уехала куда, даже звонила ей, но никто не открывает…
– И когда вы видели Надежду в последний раз?
– Дай Бог памяти, когда же? – задумалась старушка. – А, вот вспомнила. На Восьмое марта я ее поздравить решила. Одна живу, даже праздник не с кем отметить. Зашла к ней, с малышкой погулькала, чайку попили. А через неделю решила еще зайти, она дома была, это точно, мне через стенку все слышно было. Но дверь мне не открыла. Я ей по телефону позвонила: как же так, что ж ты, красна девица, пожилых людей не уважаешь? А она так рыдала в трубку, так рыдала: мол, Евдокия Ярославовна, я расстроена очень, я к вам сама потом зайду, обязательно! И не зашла. Еще пару дней за стеной шебуршала, а потом я и не слышала больше ни ее, ни младенца. Пустая квартира стоит, точно!
– А кто отец ребенка, вы не знаете? – без особой надежды спросил Платон.
– Да откуда же? – удивилась старушка. – Я-то спрашивала, конечно, но Надя все отшучивалась: мол, непорочное зачатие, Евдокия Ярославовна, слышали про такое? Вот это оно и есть. Я ей толкую, что в чудеса верю, но про такое сроду не слыхала, а лет мне немало. А она мне: да разве то были чудеса? Вот со мной – это чудо так чудо!
Мы с Платоном переглянулись, и я задала крайне беспокоивший меня вопрос:
– А вы знали, что ваша соседка получила большое наследство?
– Что? – Старушка явно была поражена. – Какое такое наследство? Деньги что ли?
– Деньги. Где-то в феврале Надежда уезжала из города?
– Да-да, почти месяц ее не было, – согласно покивала старушка. – Она мне ключи оставила, я ее цветы поливала. Потом Надя приехала, вместе с младенцем сразу ко мне, благодарила очень, две коробки конфет иностранных подарила. А зачем она ездила? Неужто за деньгами?
– А как она сама объяснила цель поездки? – официально спросил Платон.
– А никак, – задумалась старушка. – Сказала, мол, надо срочно ехать, если не затруднит вас, Евдокия Ярославовна, полейте пару раз цветочки. Я думала, что хахаль ейный позвал и она не вернется вовсе. Но она вернулась и почти весь март тут провела. А потом, видно, съехала и со мной не простилась.
– А еще с кем-то из соседей Надежда общалась? – спросил Платон.
– Да с кем тут общаться? Вот напротив Туркины живут, пустые людишки, пьющие. Смотреть на них противно! А рядом с ними Олег Иванович, вот тут даже не знаю… Мужчина он солидный, непьющий, может, и общались они.
Поблагодарив старушку, мы подошли к двери солидного Олега Ивановича, но того, как и следовало ожидать, не оказалось дома. Что ж, приедем сюда вечером, и возможно, нам все же удастся узнать, куда переехала Котеночкина.
"Разыскивается Надежда. Как символично", – подумала я, спускаясь по лестнице и чувствуя, как тяжелой волной захлестывает отчаяние. Коса растрепалась, потеряв всю былую красоту, утомленные шпильками ноги болели, новая обувь натерла до крови, и, главное, все было зря! Зря я ссорилась с мужем, зря оставила детей, зря приехала в этот зачуханный городок. А ведь доказательства моего открытия были так близко! Я так рассчитывала на этих женщин. Но они пропали. Почему?!
Выйдя из дома, я привалилась спиной к грязной стене подъезда и разрыдалась. Я неудачница, незачем мне и рыпаться. Все мои начинания заканчиваются вот так – полным и безоговорочным поражением. Платон в полной растерянности топтался рядом.
– Платок у вас есть? – судорожно всхлипывая, спросила я.
– К-какой?
– Ну, не тот, что на голову. Носовой, разумеется.
Платка у Платона не оказалось, и я вытерла нос и глаза рукавом собственного белоснежного жакета.
– Вероника… Николаевна, что с вами? – робко поинтересовался мой спутник.
– Мне что теперь, возвращаться домой несолоно хлебавши? – И я снова разрыдалась. Ну вот, зря только жакет угробила.
Зато Платон понял суть проблемы и начал горячо меня утешать:
– Да что вы переживаете! Вечером приедем сюда, тряхнем хорошенько этот солидного мужика, глядишь, все и раскроется! Наверняка он и есть отец ребенка, голову даю на отсечение!
– А как же бабка? Она бы знала, что соседи живут вместе!
– Так, может, все она знает. С чего ей с нами откровенничать?
Я снова утерла лицо когда-то белым рукавом и позволила Платону дотащить себя до машины.
Заводить мотор он не торопился, вместо этого снова стал говорить, что вот чутье ему подсказывает, что дамочек мы найдем. Не сегодня, так завтра.
– Платон, что же у нас получается? – растерянно спросила я. Мне до смерти хотелось отвлечься от грустных мыслей. Поиграю хотя бы в сыщика, раз уж мои биологические познания никому не нужны. – Смотрите, женщины вернулись после суда, отвоевав наследство, некоторое время радовались жизни, а затем тихо исчезли, словно испарились. Стоп! И бабуся, и Лидия рассказывали, что незадолго до исчезновения женщины плакали и резко прервали отношения с соседями. Может, им угрожали? Собирались похитить детей? Но тогда почему они не бросились к соседям за помощью, а, наоборот, отдалились от них?
Связано ли исчезновение женщин и генетика? Надежда Котеночкина пропала еще в конце марта. Увидеть ее французский генетик не мог бы при всем желании. Но в начале апреля в городе еще была Татьяна Ромашова… Если кто-то не хотел допустить их встречи, разве не логично было бы исчезнуть именно ей, а не французу?
С другой стороны, внезапное и почти одновременное исчезновение обеих женщин с детьми показалось бы Интерполу подозрительным, и тогда бы дело о незаконном получении наследства точно бы возбудили. А так – никаких подозрений. О том, что женщины исчезли из города, Интерпол не знает до сих пор! Более того, загадочное исчезновение француза послужило хорошим предупреждением для других ученых – чтобы не совались больше в тихий городок С-к.
Но почему, почему некто так сильно не желает встречи генетиков с Ромашовой и Котеночкиной? Ведь проводились уже экспертизы, показавшие полную идентичность ДНК детей и отцов-миллионеров. Что изменила бы еще одна экспертиза?
– Если те экспертизы были подлинными, а не купленными, ничего не изменилось бы, – кивнул Платон. – Вашу мысль я понял. Вы полагаете, что наши дамы много лет назад согрешили с иностранными богачами, а год назад переспали с кем-то еще, но детей родили с генетическим кодом тех самых богачей. Допустим, что я в это поверю. Тогда возникает такой вопрос: откуда сами дамы могли узнать, что у их детей код не биологических отцов, а давних любовников?
– А это вопрос не ко мне, а к вам или к Интерполу, – усмехнулась я. – Разумеется, кто-то им подсказал. Кто-то, кто допускал такую возможность и проверил несоответствие кода детей и их биологических отцов. Вполне возможно, кстати, что проверяли не только этих двух дам, а еще десяток любовниц богатых, но тяжелобольных людей. Но телегония действует далеко не всегда. Иногда информация от биологического отца настолько сильна, что буквально стирает предыдущую.
– Ясно. – Платон пожал плечами с таким видом, словно ему и правда было все ясно. – Но вы же сами убедились, что с теми экспертизами не все было чисто. Иначе вряд ли кто-то прикладывал бы столько усилий, чтобы избежать повторных исследований.
– Я считаю, что абракадабру с листочка Татьяны надо отправить в Интерпол, – твердо сказала я.
– Да без проблем, – согласился Платон. – Сейчас пошлю телеграмму тому, кому этот набор цифр предназначался, а копию отправим в Интерпол. Поехали в отделение.
Глава 10
Начальник Платона, майор Александр Федотов, принял меня приветливо, тут же отвел в техотдел, где стояли сканер и мощный компьютер, и даже помог отправить сообщение в Интерпол. Затем пригласил нас с Платоном в свой кабинет, достал из стального сейфа бутылку коньяка и три рюмки и ласково предложил:
– Ну что, Вероника Николаевна, надо б отметить ваш первый день в сыскном деле!
Я чуть было снова не разрыдалась, но сдержалась и грустно ответила:
– Александр Тихонович, как бы это не оказался и мой последний день у вас.
– Чего так? – удивился он. – Не понравился город?
– Город красивый, – честно ответила я. – Но женщины, ради которых я приехала, бесследно исчезли!
– То есть как? – Майор аж побагровел. – Они числятся без вести пропавшими, а я об этом не знаю? Платон!
Платон кратко рассказал о наших поисках. Федотов слушал его молча, все больше мрачнее и нервно барабаня пальцами по столу. Опер умолк, и в кабинете повисла гнетущая тишина. Прошло несколько минут, и лишь тогда майор заговорил:
– Ну что же, Вероника Николаевна… Попробуем негласно опросить соседей, может, и потянется какая-то ниточка. Да, лейтенант, надо б запросы организовать в те города, откуда они приехали. Может, там скажут, куда они могли податься.
– А как насчет объявления во всероссийский розыск? – поинтересовалась я. – Появится куда больше шансов найти. Кроме того, надо проверить аэропорты – они могли давно покинуть Россию.
– Вероника Николаевна, вы же взрослая девочка, – отечески улыбнулся мне майор. – На каком основании мы можем объявить их в розыск? Мол, обиделись, что им наш городок разонравился?
– Но они пропали… А перед этим перенесли какой-то стресс! У нас есть показания соседок, что незадолго до исчезновения обе женщины плакали. Им могли угрожать!
Я сама чувствовала, насколько неубедительно звучат мои слова. Майор спокойно продолжил:
– Я вам даже больше скажу: их могли шантажировать. И повод был, и деньги на кону стояли немалые. Ну и что? Дамы решили слинять по-тихому, быстренько собрались и уехали. Но никакого преступления в нашем городе они не совершили, заявления об их исчезновении нет, а значит, искать их мы может только негласно, своими силами.
– А если соседки напишут заявления? – не сдавалась я.
– Пусть пишут, – пожал плечами майор. – Но вообще из нашего городка уезжает столько народу, что, если б мы всех в розыск объявляли, работать было бы некогда.
– То есть искать пропавших – это не работа? – неожиданно зло бросил доселе молчавший Платон.
– Платон Викторович, я вас понимаю, – майор вновь стал отечески приветливым. – Но далеко не все исчезают столь же загадочно, как ваша невеста. Большинство просто не афишируют то, что собираются переезжать.
Я во все глаза уставилась на Платона. Выходит, у него пропала невеста? Давно ли? И как он с таким горем может спокойно выдерживать мои истерики?
В полностью расстроенных чувствах я вышла из кабинета майора и попросила Платона подвезти меня в гостиницу. Надо было поменять слишком легкое платье на более теплый наряд для вечерних поездок и убрать с глаз долой замусоленный, уже совсем не белый пиджак. По дороге мы молчали; Платон проводил меня до номера и остался ждать в коридоре.
Переоделась и причесалась я с рекордной быстротой и на этот раз выпендриваться не стала. Надев серый свитерок, джинсы и черные мокасины, я выглянула в коридор и пригласила Платона войти. Он немного помялся, но все же вошел. Нарываться еще на одну истерику ему явно не хотелось.
– Теперь объясните, что происходит у вас в городе? – дождавшись, пока он сядет, спросила я. – Я правильно поняла – люди исчезают пачками и никого это не волнует?
– Люди исчезают всюду, – чуть медленнее обычного ответил Платон. – Если поступают заявления от родных, открываем дело. Ну, или если находим труп.
– А ваша невеста когда исчезла?
– Три года назад. И я прошу прекратить этот разговор. Мне он неприятен.
Платон резко встал и посмотрел на меня с высоты своего роста. Я осталась сидеть. Тогда он просто развернулся и вышел из номера, бросив через плечо, что подождет меня внизу. Я вздохнула и вышла следом.
Уже сев в машину, я попросила:
– Платон, до вечера время еще есть. Давайте съездим к Лидии, пусть она напишет заявление о пропаже соседки! Они же дружили. Ведь заявления от соседей тоже принимаются, не только от родных?
– Принимаются. Только зачем? Вы верите, что мы найдем Татьяну даже против ее воли?