Он ехал тихо, не нарушая правил дорожного движения, и только один раз на светофоре, перед выездом из города, проскочил на красный свет, еще раз пытаясь убедиться, что все чисто, хвоста нет. Через 20 километров свернул в лес на проселочную дорогу, по которой мог пройти только УАЗик или джип, но никак не могли пройти никифоровские "Жигули", которые уже отъезжали от дома.
Пустовалов сверился с картой, дорога вела к трем заливам, и он вспомнил цифру "2". "Второй залив, да, да - второй залив", - барабаня пальцами по столу, соображал он.
Чуть дальше от места, где свернул Чабрецов, проходила вполне приличная дорога, которая также вела к трем заливам. Значит, Никифоров поедет по ней, и они встретятся на заливе. Хитро придумано - Чабрецов точно хвоста не притащит по ухабистой дороге и приедет вперед, проследит за подъездом мента.
Пустовалов отдал команду - бросить Чабрецова, проследовать дальше и по хорошей дороге первыми выйти к заливу. Затаиться и ждать.
Чабрецов проехал по бездорожью, загнал машину в лес так, чтобы ее не было видно ни с воды, ни с дороги и пошел пешком навстречу Никифорову. Метров через 500 свернул на обочину, углубляясь немного в лес, и затаился. Прошли никифоровские "Жигули", но он ждал еще минут 5 и, убедившись, что за ним никто не следует, вернулся на берег.
- Опаздывайте, Владимир Иосифович, договаривались же на 10, - упрекнул Никифоров Чабрецова. - Кстати, на чем вы приехали? - он еще раз осмотрелся, но ничего не увидел.
- Давай к делу, - усмехнулся про себя Чабрецов, - что удалось узнать?
- Работает он с понедельника по пятницу, выходные отдыхает, принимает по 30 больных в день, строгого графика работы не придерживается. Ходит на работу к 9-ти, на обед в 13 часов, плюс минус 30 минут, иногда задерживается вечерами допоздна - не возвращается домой в одно время. Но прием больных после 18 часов не ведет, в среднем заканчивает в начале шестого - видимо занимается наукой вечерами. Доходы от налогов не утаивает, много проводит практически бесплатных операций - малоимущим и участникам войны.
У меня есть подружка в налоговой, она рассказала мне сама все, что знает о нем. Считает, что он работает задарма, мог бы и побольше зарабатывать, а то берет с участников войны по рублю за операцию, которая за рубежом тысяч 50 долларов стоит. Кроме зарплаты - доходов не имеет, вся прибыль идет на погашение кредита, правда беспроцентного, за строительство клиники. Она частная и оформлена на него. Думаю, что в деньгах он нуждается, а оперирует бесплатно для авторитета, да и все равно деньги бы уходили на погашение кредита.
Администрация относится к нему лояльно, не требует погашения кредита сразу. Вы же знаете, что губернатор его дружок, но и сроки кредита еще не истекли. Я написал рапорт о том, что он якобы совершает хищения, вернее укрывает доходы от налогов, и мне должны были разрешить официальную проверку его деятельности, но получил рапорт обратно с резолюцией, что там все о кей. Поэтому "крутиться" около него официально я не могу.
- Ты говорил, что у тебя есть знакомая, которая с ним в близких отношениях была? - спросил Чабрецов.
- Есть такая бабочка, классно трахается, не хотите? Правда берет дорого, - Никифоров похабно захохотал.
Чабрецов поморщился.
- Ты прибери ее к рукам, узнай получше…
- А чё ее узнавать - у кого деньги, у того она и в руках. За зеленые мать родную продаст и с отцом переспит.
Чабрецов сжал кулаки, еле сдерживая себя, но говорил спокойно.
- Вот и хорошо, пусть она его окрутит, денег на это не жалей, мне обязательно нужно, чтобы она затащила его в постель и продемонстрировала все свои способности. Но она не должна знать, что ты все снимешь на пленку. Скажи, что поспорил с другом: академики тоже люди и могут "сходить налево", а он не верит. Кинокамеру возьмешь через три дня на вокзале. Вот номер и шифр ячейки. Запомнил?
Никифоров кивнул и Чабрецов сжег бумажку, на которой написал цифры - он почему-то не рискнул произнести их вслух.
- Встречаться станем реже: каждую пятницу в тоже время и там же будешь узнавать о месте встречи. Экстренная встреча по старой схеме. Скажи этой шлюхе, что если она переспит с ним - получит штуку баксов, если сделает это за две недели, начиная с этого дня - получит 2 штуки. Тысячу долларов получишь ты, кинокамеру можешь тоже оставить себе, после завершения съемки.
- А мне, хм-м-м, на расходы…
- Здесь одна…
- Сами говорили - денег не жалеть, а мне ее еще ублажить надо, в кабак сводить…
- Здесь 500…
Никифоров быстро убрал в карман зелененькие.
- Какова будет моя доля, если я ее уговорю?
- Получишь четыре тысячи.
- Пять…
Чабрецов посмотрел на него, сплюнул на землю.
- Хорошо, расходимся, отчаливай первым.
Пустовалов выключил запись разговора, привезенную ему прямо с залива. "Вот сволочи, - ругался про себя он, - и это генерал ФСБ и капитан милиции"…
Картина начинала проясняться. Ни разу не было названо имя Михайлова, но и без этого было понятно, что речь идет о нем. "Компра" в России и деньги там сделают свое дело, на это рассчитывали американцы. "Посмотрим", - вслух произнес Пустовалов. Никифоров мелкая сошка, он наверняка не знает и не догадывается - зачем это все нужно. А Чабрецов? Здесь предстояло поработать, установить все его связи, выйти на ЦРУ, узнать: что еще он успел натворить? Как секретоносителю, ему можно и нужно закрыть дорогу за границу, он не расценит это, как "колпак".
Пустовалов набросал план мероприятий и понес на утверждение Степанову.
* * *
Мария Степановна проснулась раньше обычного, лежа, с открытыми глазами, размышляла: выполнил ли Альберт ее просьбу? То, что он мог это сделать, она не сомневалась, но хватило ли ему времени? Исполнить ее заказ не трудно, все упиралось во время, вернее в его практическое отсутствие для исполнения заказа. Найти мастера, поручить изготовление индивидуального, особенного шедевра можно, но времени на его исполнение слишком мало, слишком… Но она верила, что муж постарается, приложит все возможности и силы, использует связи, которые у него были не маленькие.
В способности Альберта она верила и скорее всего думала - возможно ли вообще изготовление такого изделия за несколько дней? А уезжать, не отблагодарив Михайлова, не хотелось.
Взгляд Загорской упал на компьютер. Ранее она и не предполагала, что есть такие: говорящие, умеющие понимать человеческую речь и отвечать на нее. Дом, напичканный электроникой, до сих пор удивлял ее и особенно поражал Михайлов, способный делать такие операции, о которых знаменитые хирурги не могли и мечтать. А его дети… Это вообще неподражаемые создания: маленькие, славненькие пупсики, говорящие по-взрослому.
Она любила вспоминать, как впервые увидела и заговорила с ними по-детски просто. Они отвечали, как их зовут и сколько им лет, что любят конфеты и любят играть. А когда пошли к себе, Юля сказала Виктору по-французски: "Ничего тетка, можно общаться, если в детство впадать не будет". Мария Степановна, услышав, пришла в неописуемый восторг, а Юля покраснела и добавила: "Извините, они не знали, что вы понимаете по-французски". Загорская представила, как поразятся ее знакомые, услышав рассказ об удивительных и замечательных детях.
Она вздохнула, вспомнив о подарке и муже. Была бы ее воля - перевела бы время на несколько часов вперед, когда можно ехать в аэропорт, встречать мужа. Поднявшись с постели, она приняла душ и сейчас сидела, подкрашивая брови, ресницы, придавая лицу привлекательность и красоту. Дни, проведенные у Михайловых, сильно изменили ее - тренажеры помогли сбросить несколько килограммов веса, лицо посвежело, тело налилось энергией. Столько радости, сил и здоровья она не получала ни на одном курорте.
Прилетевший за ней в Н-ск муж так и сказал, что ее не узнать, выглядит, как 15 лет назад, а может и больше, не знал, что Михайлов еще и омолаживает! Довольная похвалой, она ответила, что это здоровье, которое ей дал доктор, омолодило ее, тренажерный зал, бассейн и свежий воздух довершили дело.
Ей не терпелось узнать другое - привез ли муж подарок, который она заказывала по телефону, но спрашивать при Вике, тоже поехавшей встречать Загорского в аэропорт, не стала. По виду догадалась, что привез, и Марине очень хотелось взглянуть на него - правильно ли понял ее Альберт, сумел ли мастер передать ее мысль?
Ничего не подозревавшая Вика, подумала, что им хочется побыть вдвоем и по приезду домой сразу, оставила их одних, сославшись на домашние дела.
Первым делом Загорская попросила показать подарок, а ему хотелось расспросить ее о здоровье, как прошла операция, как она себя чувствует? Альберт Иванович подавил свое нетерпение, поняв, что со здоровьем и самочувствием все в порядке. Он не рассчитывал увидеть жену такой цветущей.
- Знаешь, Машенька - ответил он, улыбаясь и доставая коробочку, - очень сложно было уложиться в такие сроки, но, увидев тебя, я понял, что мои труды не напрасны. Ты действительно выглядишь великолепно! Я и представить себе не мог, что Михайлов такой кудесник, думал, что пресса, как обычно, преувеличивает его способности.
- Не кудесник, Алик, а Чудотворец! Ну, не тяни, пожалуйста…
Она взяла из его рук коробочку и открыла, ахнула от удивления.
- Получилось, Алик, получилось! Какой ты у меня молодец, - Марина обняла его и поцеловала торопливо в щеку, - сегодня же за обедом подарим. Пойдем, я покажу тебе дом…
Любуясь ею, Альберт придержал ее за руку. Марина обняла его и покраснела, чувствуя, его горячее дыхание.
- Потерпи, милый, до вечера…
За обедом, когда все уселись за стол, Загорская встала и попросила слова.
- Уважаемый Николай Петрович, я очень переживала и беспокоилась, что так и не сумею отблагодарить вас за блестяще проведенную операцию, за то радушие и гостеприимство, с которым вы меня приняли в своем чудесном доме. - Она подняла руку, чувствуя, что Михайлов сейчас вежливо прервет ее, как бы прося его этим знаком помолчать еще немного. - От всего своего сердца хочу подарить вам этот скромный и маленький подарок.
Она протянула ему коробку, завернутую в целлофан и перевязанную ленточкой. Михайлов взял ее, открыл и долго разглядывал молча. Загорская волновалась, ее сердце гулкими ударами отдавалось в груди и, казалось, его стук слышат все за столом. "Вдруг не возьмет, поймет не так", - переживала она.
Наконец, Михайлов поставил подарок на ладонь и протянул его Вике.
- Посмотри, дорогая, какая прелесть!
Вика очень осторожно взяла его в руки. На маленьком пьедестале стояла поразительной красоты хрустальная фигурка женщины, протягивающая обе руки вперед, которыми она придерживала сердце. Его колоритно алый цвет контрастировал с изящной, прозрачной фигуркой, казалось, вот-вот с него упадет капелька крови. На хрустальном личике отсвечивало восхищение и гордость, с которыми она отдавала свое сердце. Внизу, на пьедестале, надпись: Сердечному доктору Н.П. Михайлову от благодарной пациентки. И чуть ниже - М. Загорская.
Алла подсела поближе и они с Викой разглядывали это изумительное искусство, восхищаясь работой мастера.
- Мария Степановна, такой прекрасный подарок я не в силах не взять, не могу отказаться от удовольствия поставить его в кабинете и любоваться им. Огромное вам спасибо, Мария Степановна.
- Что вы, Николай Петрович, о чем вы говорите? Это вы подарили мне жизнь и счастье, это вам огромнейшее спасибо и вечная благодарность. Теперь, - она приложила руку к сердцу, - оно ровно бьется у меня в груди, я могу ходить, дышать, бегать, грустить и наслаждаться! И я очень рада, что вам понравился мой подарок. Мы с Аликом ваши вечные должники…
Загорская вспомнила, что Вика говорила ей, как не любит он длинных восхвалений и остановилась, хотя хотела сказать еще многое. Слишком переполнено было ее сердце уважением и благодарностью к этому знаменитому, чудесному и одновременно простому человеку. Она еще раз убедилась, что все великие - оказываются обычными людьми с некоторыми чудаковатыми, обычно житейскими, странностями, которых у Михайлова она не находила. Он не страдал домашней забывчивостью и рассеянностью, приторной интеллигентностью и вежливостью, в нем не было ничего кичливого и показного. Обычный человек, которого если не узнает в лицо собеседник - никогда не догадается, что рядом с ним находился великий доктор.
После обеда она долго рассказывала мужу в подробностях всю историю своего здешнего пребывания, начиная с самолета, из которого, как ей казалось, она уже не выйдет живой. Алик слушал ее внимательно и удивлялся одному - Михайлову под 50, почему о нем никто не слышал раньше, несколько лет назад. Кто он? Сезонный и очень популярный мотылек, как некоторые певцы и певицы? Или он пришел всерьез и надолго? Тогда нет ему цены и должной славы…
На следующий день, в воскресенье, Загорские улетели домой в Москву, оставив после себя напоминание - изящную хрустальную статуэтку, безвестный автор которой заслуживал почета и уважения человечества.
После отъезда гостей в доме Михайловых несколько часов стояла тишина. Казавшееся безлюдье не соответствовало действительности - в обманчивом затишье трудились горничные, повар и охрана. Сам Михайлов собирал сверхмощные компьютеры, которые, он был уверен, скоро понадобятся. Алла и Вика играли с детьми в шахматы. Развитые не по возрасту, они уже частенько обыгрывали мать и бабушку, но сегодня решили свести партии в ничью - всем захотелось побыть вместе, без гостей.
Они вчетвером направились в кабинет отца и мужа. Михайлов никогда не запрещал приходить им в любое время, но Алла и Вика старались без нужды не беспокоить его, когда он работал. Они привили эту привычку и детям. Но сегодня потребность родного общения пересилила здравый смысл и они гурьбой ввалились к нему.
Михайлов отложил паяльник в сторону.
- Соскучились, мои дорогие…
Дети без слов бросились отцу на шею. Вика, ласково глядя на них, сказала с улыбкой:
- Видишь, мама, нам с тобой уже места нет, - и добродушно засмеялась.
- Как это нет? Идите сюда - в тесноте любовь крепче, - перефразировал он фразу.
Михайлов прижал к себе всех - дети забрались на плечи, а Алла с Викой уткнулись головами в грудь, обнимая его.
- Как нам хорошо вместе! На душе радостно, тепло и уютно, - Алла поцеловала Николая в щеку. - Пойдемте, искупаемся, давно не плавали всей семьей, - предложила она.
Они так и ушли в бассейн - дети на плечах отца, а Вика с Аллой держали его за руки, поглядывая и страхуя детей, чтобы не упали от резкого наклона или движения.
Плавая, играли в любимую игру - пятнашки, попадая мячом друг в друга, развивая у детей выносливость, силу и сноровку. Объявляли перерыв, выпивая стакан сока или минералки, и снова играли задорно и весело.
Витя и Юля практически никогда не ссорились между собой и тем более никогда не дрались. Если и возникал жаркий спор, который они не могли разрешить сами, то всегда шли к отцу - его слово было для них непререкаемым, и неправая сторона приносила свои извинения, если они требовались по обстоятельствам.
Наигравшись, Юля и Витя убежали к себе разгадывать кроссворды. Они старались разгадать их полностью, познавая при этом мир и пополняя свои знания, цепкая детская память удерживала в сознании все, что у взрослых иногда вылетало из головы. Если не знали слово - обращались к родителям, но и родители не знали всего. Например, какая страна, какая команда завоевала кубок НХЛ в таком-то году. Тогда они просили помочь Машу, и она с удовольствием им помогала, выискивая нужное слово в своей необъятной памяти.
Устроившись в удобных креслах, Николай, Вика и Алла остались у бассейна. Николай налил себе пива, а женщины предпочли яблочно-клубничный сок.
- Коленька, - ласково начала Вика, - я, кажется, опять беременная!
Она отпила сок и смотрела, как отреагирует на ее слова муж.
- Я знаю, дорогая, и очень рад этому, хотел, чтобы ты это почувствовала сама - не говорил заранее.
Он подошел и нежно обнял ее, проводя губами по шейке, зарываясь носом в ее волосы.
- И как это понимать, господа близкие люди? - всплеснула руками Алла, - все всегда узнаю последняя.
Она подошла к Вике и поцеловала ее, потом обняла Николая.
- Ты все знаешь, дорогой! И кто будет - мальчик или девочка? Хочу на этот раз узнать первой.
- Мама, так не честно, - возразила ей Вика.
Николай улыбнулся их капризам.
- Придется сказать вслух, не могу же я кого-то обидеть. У тебя, милая, будет мальчик, - он улыбнулся еще раз, - и мальчик!
* * *
Ближе к вечеру приехал Степанов и сообщил Михайлову, что его предложения приняты, расценки утверждены. Можно вплотную заняться секретными объектами, о которых говорил директор ФСБ. И не бесплатно! Михайлов удивился, как быстро отреагировали на его предложения, согласились со всем. По его расчетам должна пройти хотя бы еще неделя, прежде, чем он получит ответ. Значит - ему верят! Довольный, он взял привезенные компьютерные фоторисунки "демонтажа" ракетной базы, места, якобы, ее новой дислокации. Снимков было много - все в определенной последовательности.
- Прекрасно, пусть господа чужестранцы вдоволь насладятся виртуальной реальностью. Они все увидят - и демонтаж ракетной базы, и ее переезд в другое место. А то, что они не смогут попасть на объект и получить о нем какую-либо информацию - укрепит их мнение о том, что это правда, а не фальшивка. Архиповышенная секретность зря не проводится, - усмехнулся Михайлов, - через недельку у меня все будет готово, можно в выходные съездить на объект, установить приборы.
Степанов согласно кивнул и задумался: говорить ли Михайлову, что его хотят подставить с девочками, а потом шантажировать этим. Николай Петрович вряд ли клюнет, но все-таки сказать лучше. И он подробно рассказал о коварных замыслах Чабрецова.
Михайлов долго обдумывал ответ, расспрашивая Степанова о постоянных маршрутах Никифорова и Чабрецова. Борис Алексеевич не понимал, к чему клонит академик, но объяснял подробно. Наконец, Михайлов изложил свой план.
- Я предлагаю, Борис Алексеевич, поступить так…
Уходя, Степанов подумал, что если бы эта голова работала у них, скольких бы шпионов они смогли выявить без особого труда и диктовали бы свою игру, сообщая необходимую дезинформацию.