Мориарти уже все понял. Наделенный от природы необычайной памятью, Бленд мог часами рассказывать о разных ворах, душегубах и прочих злодеях да событиях времен собственной юности. Слушая его, братья не только узнавали что-то интересное, но и всегда мотали на ус с прицелом на будущее.
- Там-то их свиньи и накрыли. Старик, наверно, снебрежничал. Оставил в сундуке кой-какое барахлишко с Мейденхед-Мэнор. С ним-то его и взяли.
- А заодно и ваших ребят прихватили.
- Да уж, прихватили, ублюдки, хотя мальчики и слова им плохого не сказали.
Мориарти вздохнул. В конце концов, обучались братья за его счет, и ему от их доходов перепадала немалая доля. Оба понимали, что сопротивление при аресте чревато неприятностями. В ограблении Мейденхед-Мэнор ни один, ни другой участия, конечно, не принимали. Будучи опытными карманниками, они знали свое место и ни за что бы не пошли на большое ограбление.
- Значит, их забрали как соучастников Бленда?
- И они все теперь в кутузке.
- Бленд за хранение краденого, а мальчики - за сопротивление аресту и как соучастники?
- Никакие они не соучастники, сэр. И никогда бы в жизни себе такого не позволили!
- Знаю, Хетти, знаю, но английское правосудие - штука странная.
- Разве ж это правосудие? Нету никакого правосудия.
- Будет. Сколько им дали?
- По три года каждому. Оба в Стиле. Премерзкое место, сэр.
- Говорят, теперь там лучше. По крайней мере, не так плохо, как прежде. И строгости поменьше, и общаться позволено.
- Не верьте, сэр, тем, кто так говорит. Камеры все те же, и надзиратели злые, как звери.
- Насчет надзирателей я знаю. Кто был судьей? - резко спросил Мориарти.
- Хокинс.
Мориарти улыбнулся. Значит, Хокинс все еще при должности. А уж должен был бы уйти на покой. Сэра Генри Хокинса знали многие. Именно он шестнадцатью годами ранее приговорил к пожизненному заключению Чарли Писа, обнаружив вскоре, что Пис незадолго до того был осужден по другому делу.
- Они все еще в Стиле?
- Да, сэр.
- Справедливость будет восстановлена, Хетти. Я за этим прослежу.
- Но как?..
- Хетти, разве я когда-либо подводил своих людей? Разве я подводил твоего мужа? Или твоих друзей? Моих друзей? Твою семью?
Пристыженная таким упреком, она потупилась.
- Нет, Профессор. Вы никогда никого не подводили.
- Ну так доверься мне, Хетти. Когда я говорю, что добьюсь справедливости, верь - так оно и будет. Жди и благодари Небеса за мое возвращение.
- Спасибо, Профессор.
Женщина снова припала к его руке, и Мориарти раздраженно взглянул на телохранителя. Пейджет, поняв все без слов, подошел к миссис Джейкобс сзади и, взяв ее за плечи, повел к двери.
Через пару секунд он вернулся.
- Здесь Паркер, Профессор.
Мориарти уже сидел за столом.
- В каком он состоянии? Обеспокоен?
- Очень.
- Пусть подождет. Расскажи мне об ограблении Мейденхед-Мэнор. Мы имеем к этому делу какое-то отношение?
- Напрямую мы не замешаны, сэр.
- А кто замешан напрямую, нам известно?
- Ходят слухи, что это дело провернули Майкл Культяшка и Питер по кличке Дворецкий.
Мориарти поднялся и снова шагнул к окну. Он знал Майкла, прозванного Культяшкой за привычку изображать из себя одноногого лудильщика или матроса, и не питал к нему теплых чувств.
- Питер Дворецкий? Он же Лорд Питер, да?
- Он самый.
- Вот уже не подумал бы, что эти двое прибегнут к услугам Бленда; как-никак они ведь из-за реки.
Пейджет согласно кивнут.
- И много они взяли в Мейденхеде?
- Изрядно серебра, украшения… Говорят, только бумажек да монет на тысячу фунтов.
- И все это нашли у Бленда?
- Может, и не все, но много. Выносили целый час.
- Хм-м. Что-то здесь не так, Пейджет… что-то здесь не так. Похоже, старика Бленда кто-то сдал.
- Сдал пилерам?
- Им, кому же еще. Насколько я помню, мы уже и раньше предупреждали нашего одноногого друга, чтобы держался подальше.
- Я сам там был.
- Буду признателен, Пейджет, если ты, когда мы закончим здесь, поразузнаешь, что и как. Старик Бленд - мой человек, как и братья Джейкобс. Если у Майкла Культяшки плохая память, то, может быть, ему стоит преподать урок. Возможно, вся эта история с Мейденхед не так проста, как кажется.
Тот факт, что Бленд оказался в тюрьме, обеспокоил Мориарти; старик работал на организацию много лет, и его устранение причиняло серьезные неудобства. Еще больше тревожило то, что Моран почему-то не рассказал об этом деле. Преподать урок Майклу Культяшке труда не составляло, но оставалась проблема Билла и Берта Джейкобсов.
- Также нужно, чтобы вы устроили мне встречу с Робертом Элтоном. Элтон служит надзирателем в Стиле, поэтому действовать нужно с величайшей осторожностью. Понятно?
- Да, Профессор.
- Хорошо. А теперь я примусь Паркера.
Был ли Паркер грязен и неопрятен в силу естественных причин или просто ловко маскировался под бродягу, сказать трудно. Судя по запаху, с мылом и водой он давненько не встречался и выглядел соответственно; длинные, спутанные волосы, клочковатая борода, мешковатое пальто, потертые, все в пятнах штаны, изношенная до дыр рубаха.
- Вы его потеряли, - бросил Мориарти, как только Паркера ввели в комнату.
- Не я, Профессор. Его, а точнее их, потерял Мейчин, но мы уверены, что сейчас они уже на Бейкер-стрит.
- Рассказывай.
Паркер тут же пустился в долгий рассказ о том, как его группа - все изображали из себя нищих попрошаек - вела наблюдение за Холмсом, который под видом старика-инвалида столкнулся с доктором Уотсоном на углу Оксфорд-стрит и Парк-лейн, а затем последовал за доктором в Кенсингтон.
- Я передал наблюдение другим, потому что Холмс вроде бы засек меня на Бейкер-стрит, - продолжал Паркер. - Так или иначе он пробыл у Уотсона около часа, а когда они вышли, Холмс был уже без маскировки. Они сели в кэб, и тут Мейчин их потерял. Но потом я снова побывал на Бейкер-стрит и могу со всей определенностью сказать - Холмс там. Его даже с улицы видно - сидит в кресле у окна.
Некоторое время Мориарти молчал.
- Главное сейчас то, - сказал он наконец, - что мы знаем - Холмс вернулся и снова пользуется апартаментами на Бейкер-стрит. Полагаю, Паркер, тебе хотелось бы умыться, привести себя в достойный вид и переодеться.
Предложение это как будто удивило и даже немного обидело Паркера.
- Но людей своих на Бейкер-стрит оставь, - продолжал Мориарти. - В будущем для нас крайне важно иметь самые надежные сведения относительно местопребывания мистера Холмса.
Проводив Паркера, Пейджет вернулся в комнату, дабы сообщить Профессору, что внизу ждет Метельщик. Настоящего имени Метельщика не знал никто. Ему было далеко за шестьдесят. Вместе с несколькими приятелями человек этот работал почти исключительно на Мориарти и Морана, служа курьером и доставляя распоряжения по всему городу. Оставаться вне подозрений ему помогала роль уличного уборщика. Именно с ним перебросился несколькими словами Моран, вернувшийся в начале вечера в дом на Кондуит-стрит. Теперь Метельщик пришел к Профессору с сообщением, что агенты в Париже, Риме, Берлине и Мадриде уведомлены о назначенной на двенадцатое апреля встрече в Лондоне.
Терпеливо выслушав доставленное Метельщиком сообщение и щедро вознаградив курьера за службу, Мориарти попросил его вернуться на Кондуит-стрит и сказать полковнику Морану, что наблюдение за домом 221-б по Бейкер-стрит продолжается и что, согласно имеющимся сведениям, Холмс и Уотсон вернулись в свою старую квартиру. Он также подтвердил свои прежние инструкции, подчеркнув, что самому полковнику следует держаться от Бейкер-стрит как можно дальше.
К несчастью для Морана, Метельщик прибыл на Кондуит-стрит слишком поздно. Полковник уже вышел из дому, чтобы, как выяснилось вскоре, уже никогда туда не вернуться.
Перед тем как выйти, Моран задержался перед зеркалом. Будучи щеголем, он слегка расстроился из-за не совсем идеально повязанного галстука. Оделся полковник для ужина, и на комоде уже лежал приготовленный для такого случая складной цилиндр. Ужинать Моран намеревался в одиночестве, выбрав для этой цели Англо-индийский клуб, единственное, пожалуй, заведение в Лондоне, где можно отведать настоящий карри. После ужина его ожидало еще одно важное дело, поскольку полковник уже решил игнорировать отданные Профессором распоряжения. Приведя наконец костюм в соответствие с им же самим установленными требованиями, Моран подошел к стоявшему в комнате большому сундуку, сохранившемуся со времен службы в индийской армии, достал ключ и открыл замок. Под крышкой обнаружилась аккуратно сложенная и обильно посыпанная камфорными шариками одежда. На самом верху лежала парадная офицерская форма с выглядывающими из-под чехла лацканами мундира.
Морана, однако, интересовала не одежда, а то, что лежало под ней: тяжелая трость, металлический приклад (его размер намного меньше, чем приклад магазинной винтовки "ли-метфорд", бывшей в то время на вооружении британской армии), небольшой ручной насос и картонная коробочка, в которой, судя по этикетке, находились какие-то боеприпасы. Сняв с вешалки пальто, полковник разложил по карманам последние три предмета, закрыл сундук, заперев его на ключ, надел пальто, взял трость, нахлобучил шляпу и вышел из комнаты.
Через пять минут он уже сидел в кэбе, направлявшемся в Англо-индийский клуб.
Мориарти устал. Он только что повидался с Солли Абрахамсом, жилистым старым барыгой, который пришел поприветствовать Профессора с возвращением, а заодно и заработать: с собой у него оказалась горсть необработанных драгоценных камней. К Абрахамсу они попали после жестокого убийства, случившегося несколько дней назад возле доков. Жертвой оказался Фредерик Уорнер, тридцатидвухлетний помощник капитана грузового парохода "Ройял Джордж", которого забили до смерти на Дорсет-стрит, многие годы известной как самая страшная улица в Лондоне, находившаяся на территории, где творил свои злодеяния Джек Потрошитель.
Событие это широко освещалось в прессе, поскольку ранее Уорнер посетил несколько пабов, где открыто предлагал камни на продажу - акт величайшей глупости. Впрочем, как именно камни попали к Абрахамсу, Мориарти не беспокоило. После продолжительного торга, отнявшего немало сил, драгоценности перешли к Профессору за весьма приемлемую цену.
До встречи с Абрахамсом Мориарти успел обсудить еще один довольно сложный вопрос с тремя своими людьми - Фишером, Кларком и Гэем. Троица замыслила ограбление в Хэрроу. Проблема заключалась в том, что их было трое, а дело требовало участия четверых и четкой подготовки, гарантировать которую мог только Профессор. Проще говоря, им недоставало финансового обеспечения, а также опытного мастера, специалиста по замкам, да еще линейки, либо подобного ей транспортного средства.
Троица предложила соблазнительную картину богатств - столовое серебро, украшения, деньги и прочие ценности, - изъять которые предполагалось из загородного дома богатого баронета, который 20–23 апреля собирался нанести визит родственникам в Вест-Райдинге. В доме на это время оставалась только пара престарелых слуг.
Выслушав Фишера, Кларка и Гэя, Мориарти пообещал дать ответ через два дня, а когда троица удалилась, послал за Эмбером, которому поручил проверить полученные сведения, уточнить передвижения баронета и его супруги и по возможности выяснить, какие вещи и ценности можно вынести из дома.
Затем Профессор рассмотрел еще шесть дел.
Ларсон, фальшивомонетчик исключительных способностей, явился с женой и Востоком, своим партнером, - засвидетельствовать уважение, приложиться к руке и подтвердить свою верность главе криминальной семьи.
Отец и мать, мистер и миссис Доуби, тоже пришли за "правдой". Их дочери, - неплохо зарабатывавшей на жизнь в заведении, существовавшем на стыке криминальной и аморальной сфер лондонского Ист-Энда, - месяцем ранее плеснули в лицо купоросом. Отец девушки, Джон Доуби, не сомневался, что это дело рук некоего Таппита, искавшего расположения несчастной Энн-Мэри, которая до постигшей ее беды работала барменшей в пивной "Звезда и Подвязка", возле Коммершл-роуд, прежний владелец которой обанкротился в 1888-м, виня в своих несчастьях Джека Потрошителя. "Люди никуда больше не ходят, - заявил незадачливый предприниматель. - После всех этих убийств у меня по вечерам ни одной живой души не найдешь".
Мориарти пообещал разъяренным родителем обезображенной Энн-Мэри разобраться в случившемся и, если вина Таппита будет установлена, проследить за тем, чтобы тот получил по заслугам и тоже отведал вкус купороса.
После супругов Доуби Мориарти принял жену осужденного убийцы - его должны были повесить через неделю - и рассмотрел два дела, касавшихся платежей или, точнее, неплатежей. В первом случае речь шла о матросе, помогавшем переправиться в Голландию человеку, которого разыскивала полиция. Во втором - о трактирщике в Бишопсгейте, приютившем у себя французского анархиста, приехавшего наладить связь с идейными собратьями. Оба вопроса были решены положительно, и оба просителя удалились, заверяя Профессора в своей полной готовности служить ему и далее.
Вечер выдался трудный и еще не закончился, поскольку напоследок Мориарти досталась самая сложная проблема. Проблема Рози Макнил и Сэл Ходжес.
Сэл была аббатисой, одним из самых ценных приобретений Профессора. Она руководила тремя различными, хотя и взаимосвязанными, направлениями. В ее ведении находилась группа высококлассных проституток, работавших по двум надежным адресам в Вест-Энде: первый, неподалеку от Сент-Джеймского парка, являлся ночлежкой, известной как "Дом Сэлли Ходжес"; второй был частным домом. Еще одна группа девушек, проходивших по умеренной ценовой категории, базировалась в Сити. Девочки Сэлли, даже из второй категории, считались едва ли не королевами в сравнении с теми человеческими отбросами, что трудились в районе доков. Она же контролировала небольшой отряд хорошо обученных девушек, приносивших куда больше денег, чем самые дорогие ее шлюхи. Выдавая себя за проституток, они занимались тем, что обчищали карманы потенциальных клиентов. Методы их в целом совпадали с теми, что использовала знаменитая Мамаша Мандельбаум с Клинтон-стрит в Нью-Йорке, которая еще в 1870-е и 80-е доказала, что хорошо организованные женщины представляют собой опасную силу, с которой должно считаться. Работая по ночам в Вест-Энде, девушки Сэл заманивали мужчин хорошо известными, но действенными приемами: притворялись, что заблудились, или делали откровенные сексуальные предложения. Попавшийся на удочку мужчина мог попрощаться с бумажником, часами, цепочкой или любыми иными ценностями, которые имел при себе. Они не только обчищали карманы пьяниц, но и не стеснялись, если того требовали обстоятельства, применять физическую силу. Тех, кто оказывал сопротивление, душили - до потери сознания или до смерти - шнурком или шелковым шарфом и обирали, после чего красотки растворялись в ночи, будто сирены.
Как гласил популярный стишок:
"Кошелек или жизнь?!" - постой, не шуми!
Сзади ударь да петлю затяни.
Если нас трое, когда он один,
Легкой будет работа!
Вива-виват! Вива-виват!
Слава тебе, гаррота!
Великая эпидемия удушений гарротой, разразившаяся в начале 1860-х, давно сошла на нет. Но девушки Сэл придумывали все новые методы, которые в сочетании со старыми порой напоминали о кошмарах Душителя Билла. Дело доходило до того, что в некоторых районах, где они работали, богачи боялись выходить из дому с наступлением темноты.
Сэл было тридцать с небольшим и жизнь ее отнюдь не баловала. В детстве она познала немало лишений, но честолюбие и неукротимое желание пробиться наверх провели Сэлли Ходжес по далеко не самой гладкой дороге от шлюхи до содержанки. Из этой, последней, роли Сэл выжимала все возможное. Последний ее содержатель был титулованным и невероятно богатым аристократом.
Нелегкое положение содержанки она терпела целых два года и за это время сумела обзавестись материалами - письмами и документами, - с помощью которых могла при необходимости скомпрометировать своего любовника. Когда такой момент настал, Сэл выложила перед несчастным имеющиеся факты и потребовала передать в ее собственность дом, в котором жила, и немалую денежную сумму в обмен на молчание и опасные бумаги. С этого времени дела Сэл пошли в гору, а обретенный дом стал первым из целой сети шикарных борделей. Затем она попала в сферу влияния Джеймса Мориарти, что обеспечило дальнейший рост и процветание ее бизнеса.
Женщина яркой внешности, всегда одетая по последней моде, с роскошными волосами цвета золота, пропорциональной фигурой и богатым на модуляции голосом, она имела лишь один недостаток: в моменты сильного душевного волнения срывалась и переходила на язык своей уже далекой юности. Такой вот срыв случился и в комнате Мориарти, когда Сэл столкнулась лицом к лицу с матерью Мэри Макнил.
- Расселась тут, словно сама никогда не была индюшкой на вертеле, да еще имеешь наглость обзывать меня шлюхой, сучка сухозадая!
- А ты и есть шлюха, Сэл Ходжес. Шлюхой была, шлюхой и останешься. И я не допущу, чтобы моя дочь расхаживала по улице с тобой и твоими потаскухами!