- … Но все равно это не повод дом запускать! - донеслись до нее словно издалека слова матери. - Мало ли - муж в командировке! А ты должна дом свой в чистоте блюсти, чтоб все чик-чик было!
- Мам, да у меня и так все чик-чик. И порядок всегда, и обед приготовлен, и сама я чик-чик, худая да блондинистая… Все для Вити стараюсь…
- И молодец, что стараешься! И дальше так старайся! А как ты хотела? Свое хорошее гнездо свить - дело не легкое. Это работа, тяжелая работа, Наденька. Раз повезло тебе с мужем, надо крепко за это везение ухватиться, держать его при себе обеими руками.
- Да я держу, мама, держу…
- Ну и ладно. Ну и молодец.
- Мам, а где мой велосипед? - вдруг неожиданно для самой себя спросила Надежда. Спросила и испугалась. Господи, чего это она? И не хотела вовсе… Как-то он сам собой из нее выскочил, вопрос этот…
- Велосипед?! - удивленно уставилась на нее мама. - А зачем тебе? Почему ты спросила?
- Не знаю, так просто…
- Так выбросила я его, доченька. Чего ему зря стоять, железу этому. Только место в прихожей занимал. А что, нельзя было? Так вроде ни к чему он тебе сейчас… Ты женщина замужняя, серьезная. Да и Вите не нравилось это твое увлечение, насколько я помню.
- Да, мам, ни к чему. Все правильно. Извини. Это я так просто спросила.
- Ладно, пошла я, доченька. Витя будет звонить из командировки - привет ему передавай. А в квартире прибери! Я там посуду помыла, а дальше уж ты сама…
Проводив мать, Надежда без сил плюхнулась на диван, отвалилась на подушки, закрыла глаза рукой. Ну что у нее за жизнь такая, как на сцене? Надо все время играть, доказывать свои таланты и способности по построению семейного гнезда, соответствовать требованиям, истязая себя голодовкой, врать маме… Господи, ну она же не была такой прежде! Она жила сама с собой в ладу, и никаких обязанностей по "построению" и "соответствию требованиям" у нее не было. А теперь от них никуда не денешься. Надо ждать мужа, надо предъявлять его самой себе, маме и остальной общественности…
Некстати вдруг вспомнилось лицо того парня, Саши. Каким оно было удивленным и растерянным там, в машине… Он ей свою визитку протягивал, а она бросилась бежать сломя голову, увидев открытые окна своей квартиры. Подумал, наверное, - сумасшедшая. Ни визитки не взяла, ни попрощалась по-человечески… Хотя чего это она о нем вспомнила? Ну, не попрощалась, и что? И визитка его ей ни к чему. И работу она себе без его помощи найдет. Не дура и не уродка, слава богу. А все равно будто досада какая внутри царапнула. Тревожная и немножко грустная, как в той песенке - как же там… А, вот! "… Если он уйдет, это навсегда, так что просто не дай ему уйти…"
Она резко оторвала спину от подушки, села прямо, встряхнула головой. Только этого ей сейчас не хватало - чужих мужиков вспоминать! Ей Витю ждать надо, в квартире прибирать да ужин готовить. Гнездо, в общем, поддерживать в прежнем порядке, не смотря ни на что. А ей лица всякие видятся да песни поются. Ерунда, чушь собачья. Сейчас она встанет, хозяйством займется, разложит все по полочкам, как когда-то психолог один умный советовал. Если, говорил, на душе вашей сумятица, начинайте, говорил, в доме все аккуратненько по полочкам раскладывать. А потом и сами не заметите, как и в душе все в порядок выстроится. Образуется, в общем.
Вставать с дивана вообще-то не хотелось. Пришлось заставить себя это сделать чуть ли не силой. Чуть ли не за волосы пришлось с дивана себя тащить, как барону Мюнхгаузену. Стянула, конечно, а что толку? В следующую же минуту все начало валиться из рук, и глаза не то видели, и голова сразу разболелась. Вон Витин пуловер толстой вязки небрежно брошен на спинку кресла - забыл он его, что ли? Или просто в чемодан не вошел? А вон его белый носок в углу валяется. Выпал из законной пары, наверное, как и сам его хозяин. Да еще и ваза цветочная попалась под руку, на пол полетела. Хорошо, не разбилась. А может, и плохо. Счастья не будет. И вообще, ну ее, эту уборку… Все равно в душе никакого покоя не образуется, а наоборот, растет и растет собой недовольство. Вот что-то не так она сейчас делает, все равно не так… Раньше даже уборка была в охотку - включала музыку развеселую на полную мощность и носилась по квартире с ведром да тряпочкой, кренделя ногами выписывая, да еще и подпевала во все горло… Может, потому, что цель хорошая была - семью построить? Или мужу хотела показать, какая она прыткая да хозяйственная женушка - все в руках горит? Вот и показала на свою голову. Так показала, что он совсем ушел. Гад такой. Вот не будет она уют наводить - пропади оно все пропадом! Раз гнезда не состоялось, и так сойдет. И вообще, ей холодно, плохо и одиноко, и поговорить с кем-то хочется, и поплакать в жилетку…
Схватив ключи с гордо висящей в прихожей лосиной рогатины, Надежда быстро спустилась на первый этаж, позвонила в Веткину дверь.
- У тебя коньяк есть? - огорошила она подругу вопросом, проходя на кухню и на ходу подхватывая из ее рук Машеньку.
- Ни фига себе… Ты - и выпивку требуешь?! А что случилось такое, интересно? Небеса на землю упали? Или наоборот, мы все сейчас на небо взлетим? Может, я не в курсе дел каких? Телевизор с утра не включала…
- Да ладно тебе, Ветка. Не видишь, психоз у меня? Прямо трясет всю… Или депрессия, может?
- Тогда отдай ребенка обратно. И скажи, отчего психуешь и депрессируешь. Обидно, что Витя слинял?
- Ну да, наверное… Только, знаешь, мой психоз как будто бы шире и глубже, чем просто обида на Витю. Объемнее как-то. Будто я шла-шла куда-то и вдруг об глухую стену лбом шарахнулась… Что это со мной, Ветка?
- Ой, да ничего особенного. С жиру, наверное, бесишься. Молодая, здоровая, красивая, никакими долгами ни перед кем не обремененная…
- А меня сегодня с работы уволили…
- Ну и что? Другую найдешь. Еще лучше. За что, кстати, уволили-то?
- Да я к дознавателю ходила, по делам того парня, помнишь? У них там чепуха какая-то с доказательствами получается, вот и пришлось идти, все сначала рассказывать. И про Сашу, и про скалку.
- Про какого Сашу?
- Ну, так этого парня зовут…
- А ты с ним и поближе познакомиться успела?
- Ага. И с ним, и с другом его. Только не понравился он мне, Ветка, друг этот. Темнит чего-то. И на меня вдруг так вызверился, будто я Сашу той ночью не спасала, а наоборот, на погибель черную толкала… Странно даже. Да и вообще… Я не поняла толком, конечно, что у них там произошло… Что-то семейное, они все про деньги какие-то поминали… Одно только поняла - кто-то этого парня, Сашу, сильно подставить хотел с убийством этим. По полной программе. И не получилось. Из-за меня и не получилось.
- Ну и что? Не получилось, и слава богу.
- Да ты не понимаешь, Ветка… Самое обидное знаешь что? Они ведь теперь так и не найдут настоящего убийцу! Зачем им рыться в этом деле? Подумаешь, старый дед…
Спишут на наркоманов, или еще чего придумают… По крайней мере, мне так показалось.
- А тебе, я так понимаю, сильно охота в нем порыться?
- Да черт его знает! Просто… Просто интересно стало, и все…
- Ну вот! А говоришь - психоз да депрессия! И ничего подобного вовсе в тебе и нету, Надька! Раз интерес какой-никакой есть, то депрессии, значит, нету! Вот и отвлекись на свой этот интерес. Даша Васильева ты наша вместе с Виолой Таракановой… Как и они же, с жиру бесишься…
- Что, предлагаешь частным сыском заняться?
- А что, и займись. По крайней мере, от проблем своих отвлечешься. Ладно, иди домой, сыщица ты моя психованная. Мне пора свой детский сад спать укладывать. Иди, а то они с тобой не уснут. А потом мне еще и работать полночи. Эх, мне бы твои заботы, Марь Иванна…
"И впрямь что ли Дашей Васильевой заделаться?" - грустно подумала Надежда, медленно поднимаясь по ступенькам. Только зачем ей все это надо - вот вопрос. Ну, узнает она в конце концов, кто подставил этого Сашу под убойную статью - дальше-то что? Кто он ей, этот Саша? Сват, брат? Да у нее даже и телефона его нет, визитку-то она не взяла… Хотя телефон - не проблема. Завтра можно пойти к этому Питу и узнать. Вот хорошо было этой книжной Даше Васильевой - у нее забот никаких не было! Жила себе в особняке, развлекалась помаленьку чужими страстями-преступлениями, выводила всех на чистую воду… А ей, Надежде, вообще-то на работу новую устраиваться надо. У нее особняков нету и средств к существованию тоже особенных нету. Так, по мелочи только, чтоб совсем не оголодать. Но сразу работу искать - это так скучно… Да и настроение не то. Да и психоз с депрессией должны пройти, иначе и не устроишься. К работодателю на собеседование надо приходить с веселым глазом, будто бы ты вся такая из себя задорная и жаждой деятельности сильно пылающая. Так что недельку-другую она себе позволить вполне может, что-то навроде отпуска. Заодно и с состоянием своим разберется. А может, и Витя уже вернется, и не надо будет ни с чем уже разбираться, и все пойдет своим чередом…
Открыв в дверь, она вошла в квартиру, остановилась у темного окна. Задумалась. Да-да, именно все пойдет своим чередом, как и раньше. Веточка к веточке, палочка к палочке, и идет себе строительство… Простая теорема. Аксиома даже. Трезвая и адекватная. Она будет так же готовить вкусные обеды и ужины, наводить в доме порядок, ждать Витю с работы, прыгать вокруг него в коротком халатике, будет считать калории и бороться с "поясом шахидки" на талии, чтоб не смотрел он на это безобразие с насмешливым отвращением, переносить которое бывает больно до невозможности, потом так же старательно будет бороться с морщинами, потом со старостью… И это называется - вить гнездо?! Господи, какая тоска! Откуда она вдруг взялась, эта тоска? Она что, разлюбила Витю? Господи, а был ли вообще мальчик-то? Может, мальчика-то никакого и не было, а? И любви никакой не было? И гнезда не было?
Передернув плечами, она отошла от окна, уселась в кресле в излюбленной своей позе - подогнув под себя ноги. Витя всегда ее ругал, когда она так садилась. Говорил, не женственно. Ну и пусть. Нашарив под собой пульт, она включила телевизор. Экран тут же вспыхнул, явив ей интеллигентное умное лицо исполнителя хороших и добрых песенок, и в комнату потоком хлынула легкая и нежная мелодия, и вот уже и слова до боли знакомые льются ритмично мелодии вслед - "… если он уйдет, это навсегда, так что просто не дай ему уйти…"
Она и сама не заметила, как начала подпевать тихонько. Только думалось ей в этот момент уже вовсе не о Вите…
* * *
Пит смотрел на нее удивленно и очень недоброжелательно. Можно даже сказать, злобно смотрел. А еще говорят, что все полные люди - добрые по натуре… Может, наоборот? Действительно, с чего это им добрыми быть? Все ходят кругом красивые-стройные, глаз радуют, а на полноту этот чужой глаз посматривает лишь снисходительно - ничего, мол, и такое в природе случается. Очень уж обидной бывает такая снисходительность. Она и сама ой как от нее убегает, истязая бедное тело голодовками…
- А зачем вам его телефон вдруг понадобился? - глядя на нее снизу вверх, быстро спросил Пит и торопливо поднялся на несколько ступенек крыльца своего ремонтно-обувного заведения. Надежда томилась у этого крыльца в ожидании Пита уже добрых сорок минут и очень обрадовалась, завидев в толпе спешащих и опаздывающих на свои рабочие места людей знакомого мужчину-колобка. Очень уж он выделялся из толпы. Невыгодно, конечно, выделялся. Ей даже подумалось невежливо, что вот если взять и обрядить его в женское платьице, то настоящая тетка из него может получиться. Даже волосы вон пыльным нимбом вокруг головы торчат, как после шестимесячной химической завивки. И животик складочкой, и росточек - полтора метра, не больше… Жалкое, в общем, зрелище. Потому она и позволила ему довольно охотно встать на три ступеньки повыше, чтоб смог хотя бы смотреть на нее сверху вниз. Может, подобреет на капельку.
- Пит, мне очень нужен Сашин телефон. Вы не подумайте ничего такого… Просто по делу нужен.
- А по какому такому делу? Не понимаю… Все, что могли, вы уже для него сделали. Да и вообще, не уполномочен я его телефоны женщинам раздавать…
- Да я же не в том смысле! Просто… Просто мне очень нужно, и все…
- Вы вот что… как вас там? Надежда? Вы вот что, Надежда. Вы особо на внимание к себе Сашки не рассчитывайте, понятно? Вы, наверное, просто услышали вчера, что он с женой поссорился, что ушел от нее, и все такое… Так вот, ерунда это все. Учтите, шансов у вас нет. Ноль у вас шансов! Сегодня поссорился, завтра помирится. От таких женщин, как Алиса, мужики не сбегают. Вернется, как миленький. Так что зря вы так засуетились, поверьте мне. Вас и рядом с Алисой поставить нельзя. Проигрываете. От вас же обыкновенностью за три версты несет. Зря вы на Сашку глаз положили. Не ваш это объект. Да и не отдаст его Алиса никому, это и не обсуждается.
- А он что, вещь, чтоб его отдавать или при себе оставлять? И вообще, почему вы со мной в таком тоне говорите, Пит? Я что, повод дала?
- Конечно, дали. Стоите тут, телефончик выпрашиваете… А почему Сашка сам вам его не дал, а? Вы над этим не задумывались?
- О господи… Да я не взяла просто! Так получилось, что не взяла! Я еще вчера думала, что мне он не нужен…
- А сегодня с утра, значит, передумали?
- Значит, передумала! Давайте телефон! Вы что думаете, я без вас его узнать не смогу, что ли? Просто в милицию еще раз идти не хочется. Там опять пристанут, как да что…
- Ладно. Записывайте. - Вдруг быстро согласился Пит, плеснув в нее острой ненавистью из маленьких глаз, глубоко запрятанных в пухлые розовые щечки. - Вам какой? Сотовый, рабочий, домашний?
- Мне и тот, и другой, и третий, - спокойно проговорила Надежда, доставая из сумки свой мобильник. И добавила голосом пьяного Шурика, слегка куражась: - И помедленнее, пожалуйста, я записываю…
Пит шутки ее не оценил. Продиктовав на память все Сашины телефонные координаты, развернулся и покатился прочь, по-женски и почти неприлично виляя задом. Не нарочно, конечно. Видно, походка у него была такая. Надежда вздохнула ему вслед, покачала головой жалостливо. Да уж, трудная работа у частных сыщиц. Обхамить каждый вот так запросто может. Бедная Даша Васильева. Хоть и придуманная вся насквозь, а все равно бедная…
Сашино "да, слушаю" прозвучало в трубке очень уж сухо, по-деловому совсем. Она даже растерялась в начале - может, и правда зря она все это затеяла?
- Саша, это Надежда. Здравствуйте…
- Надежда?! Как хорошо, что вы позвонили! Слушайте, я вас вчера ничем не обидел? Вы так умчались быстро…
- Нет-нет, ничем не обидели. Я торопилась просто.
- Ну, слава богу… А то я уже сам себя боюсь, когда о вас думаю.
- А вы обо мне думаете?
- Ну конечно! Я ж перед вами в таком долгу… А вы даже возможности его отдать мне не предоставили, теперь вот мучаюсь чувством собственной неполноценности. Хорошо, что вы позвонили, Надежда! Я готов выполнить любую вашу просьбу, какой бы она не была!
- Ого! Прям золотая рыбка… Что, и в самом деле любую?
- Ну, в пределах моих возможностей, конечно…
- Саша, я хочу с вами пообедать сегодня.
- Как это - пообедать? И все? Я думал, вам насеет работы помочь надо…
- Ну вот и поговорим обо все за обедом! И о моем трудоустройстве тоже. Идет?
- Да, конечно же… А где вы хотите пообедать?
- Знаете кафе около цирка? Круглое такое?
- Знаю.
- Сегодня, в два часа. Вас устроит?
- Вполне. Спасибо вам, Надежда.
- Да за что?
- За этот звонок. Кстати, а откуда…
- А я как раз утром мимо заведения вашего друга шла. Дай, думаю, зайду, возьму ваш телефон на всякий случай…
- Ну да, ну да. Очень хорошо, Надежда. Очень рад. До встречи.
У-ф-ф…. Трудно же ей дался этот телефонный разговор, в самом деле! Сроду она ни к кому на обед не напрашивалась. Воспитана была мамой так. В тех еще традициях, когда порядочные девушки ни при каких условиях сами себя никому не навязывают. Как говаривала мама - не нужно нам этого современного нахальства, дочка, хорошую невесту и на печи найдут. Вот Витя же, мол, тебя нашел…
Домой идти уже не хотелось. Что она будет там делать? Ноги сами понесли ее в салон-парикмахерскую. И вовсе не для того, чтоб хорошо перед этим Сашей выглядеть, как она сама себя старательно убеждала по дороге, а для того только, чтоб время скоротать. Да и вообще, обязанности прилично выглядеть никто для нее еще не отменял. А с парнем этим ей деловой разговор предстоит. Она же сейчас не просто Надежда, она сейчас Даша Васильева практически. Она так от своих семейных проблем отвлекается. Имеет право, в конце концов!
В кафе она заявилась почти красавицей. И пусть у нее ноль шансов по сравнению с неизвестной ей Алисой, она тоже ничего себе девушка. Хотя если не брать в расчет наращенные белые локоны, косметику, зверское истязание-похудание… Все, лучше не думать об этом. На сегодня она объявляет себя красавицей, и все тут. А вон и кавалер ее, на обед приглашенный, уже сидит за столиком в углу, улыбается приветливо, рукой машет… И вскочил со стула так резво и с удовольствием, чтоб ее усадить по всем правилам этикета…
- Вы уже здесь бывали, Надежда? - задумчиво изучая меню, спросил Саша. - Посоветуйте, что заказать?
- Здесь свиные отбивные очень вкусные, - так же задумчиво ответила она ему, стараясь незаметно потрогать себя за талию. Черт, так и есть! Вылезшая складка на талии, та самая, совершенно нагло уперлась в ладонь, напоминая о том, что уж кому-кому, а ей про свиные отбивные даже и вспоминать не надо, а не то что в пищу употреблять. А ведь хочется! Внутри организма такое острое чувство голода разлилось, пока она его, свой этот вредный организм, в салоне снаружи ублажала! Все ему мало. Получив хорошее снаружи, он требовал такого же и вовнутрь. И немедленно. И слышать не хотел, что одно другому очень даже противоречит. Если внутри будет вкусно и хорошо, то снаружи опять же будет совсем нехорошо…
- Ну, отбивные так отбивные! - легко согласился Саша. - А пить что-нибудь будете? Мне-то нельзя, я за рулем.
- А я вообще не пью.
- Ой, простите, я ж забыл совсем…
Они сделали заказ подошедшей вежливой девушке-официантке. Надежда таки не смогла отказать себе и попросила принести ей проклятую отбивную, дав себе клятву просидеть потом на капусте три дня подряд. И не пожалела. Отбивные принесли - просто песня какая-то! Такие, какие она любит - чтоб с жирком чуть-чуть. Даже глаза прикрыла от удовольствия, пережевывая первый кусочек.
- А вы гурманка, наверное? - весело спросил Саша, глядя на нее.