Этих минут Лайну хватило, чтобы вспомнить: Макфей - одно из имен пресловутого Широши. Не зря они тогда с Эндрю Уайтом в захудалом мотеле полистали его досье. Интересно, с чем на этот раз явится этот скользкий и загадочный тип, какую информацию попытается продать? Наверное, и правда пришел час посмотреть на Широши воочию.
Широши позвонил ровно в двенадцать часов пополудни и предложил поужинать в клубе "Петрович".
- Это очень близко от вашего фонда, на Чистых прудах, ехать минут десять по бульварам. Если не возражаете, я заеду за вами часов в семь. - Английский Широши звучал именно так, как должен звучать язык представителя британского высшего класса.
Роджер охотно согласился - его прямо-таки распирало любопытство.
Ровно в семь часов вечера они встретились. Широши оказался крепко сложенным человеком среднего роста и неопределенного возраста, в безупречно сидевшем на нем светло-сером костюме. В округлом лице можно было при сильном желании разглядеть нечто восточное, за затемненными стеклами очков поблескивали живые, чуть раскосые глаза.
- Вот мы, наконец, и встретились, мистер Лайн, - дружелюбно улыбаясь, сказал Широши, протягивая руку Роджеру, который был выше его примерно на голову.
- Искренне рад знакомству, сэр, - пожимая руку, ответил Лайн, не зная, как обращаться к этому загадочному типу.
У под®езда стояла черная "Волга" с квадратиком пропуска на стоянку Госдумы на лобовом стекле.
- В России полезно иметь верных друзей, не так ли? - с немного иронической улыбкой спросил Широши, заметив острый взгляд Роджера. - У вас ведь тоже немало друзей в России?
- Есть немного, - нехотя согласился Лайн.
Шофер "Волги" хорошо знал дорогу. Они промчались по бульварам и, не доезжая Чистых прудов, свернули в переулок, потом в другой, в®ехали в узкий проулок и остановились перед вывеской, на которой был изображен смешной пузатый человечек.
- Это и есть тот самый "Петрович", в честь которого назван клуб, - пояснил Широши, пока они спускались в подвал по довольно крутой лестнице. - Клуб принадлежит нескольким художникам, картины одного из них я нередко покупаю. Тут очень уютно и в это время довольно тихо, богемные посетители обычно собираются часам к десяти вечера. Уверен, вам здесь понравится.
Рослые охранники встретили Широши радушными улыбками, как старого знакомого. Их провели в самый дальний угол зала, где стоял небольшой столик на две персоны.
Интерьер заведения должен был вызывать ностальгические чувства у поколения людей, помнивших пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века: старенький телевизор КВН с маленьким экраном и большой линзой, металлические ходики с гирьками, старый неуклюжий радиоприемник, фарфоровые слоники разных размеров, деревянные стулья с гнутыми спинками и простые столы без скатертей.
- Своеобразный стиль ретро, дарящий москвичам воспоминания о детстве, - пояснил Широши и, заметив, что Лайн с интересом рассматривает шаржированные бюсты, добавил: - Здесь все "Петровичи" и "Петровны" - и члены клуба, и официантки, и... бюсты. Александр Петрович Пушкин, Михаил Петрович Лермонтов и даже Юрий Петрович Лужков. Несмотря на экономиче-ские проблемы, русский народ, как ему и положено, чувство юмора не теряет.
Принесли меню в старомодных картонных папках с белыми тесемками. Лайн с недоумением начал читать:
- "Коммунальная квартира", "Посол Советского Союза", "Судьба Барабанщика", "Петрович вернулся из командировки". Что это? - спросил он.
- Кухня здесь очень неплохая, - успокоил его Широши, - а названия... Владельцы продолжают шутить в том же стиле. К примеру, "Посол Советского Союза" - это всего лишь соленые огурчики, маринованный чеснок и маринованная черемша. Никогда не пробовали? Советую.
Лайн, как и большинство американцев, не был гурманом и относился к еде исключительно утилитарно, а потому полностью положился на вкус Широши и не прогадал.
- Что будете пить? - на правах хозяина спросил Широши.
- В такую жару я пью только пиво.
- Разумно. Присоединяюсь к вам.
Широши сделал заказ на чистом русском языке.
- Откуда вы так хорошо знаете русский, сэр Малколм? - как бы между прочим поинтересовался Лайн.
- Разве в моем досье, хранящемся в анналах ЦРУ, не говорится о том, что во мне есть и русская кровь? - невозмутимо вопросом на вопрос ответил Широши.
- У меня чисто технически не было времени изучить ваше досье, сэр Малколм, вы свалились, как снег на голову, в летней и душной Москве, - отшутился Лайн. - Кстати, зовите меня Роджер, к чему пустые формальности, тем более заочно мы с вами знакомы... - он на мгновение задумался, - наверное, лет двадцать, не меньше.
- А вы, Роджер, тогда зовите меня Малколм, без всякого "сэра", или Феликс - это имя я ношу в России. Полностью - Артамонов Феликс Андреевич. Когда будет время, проверите по досье, - Широши простодушно улыбнулся.
Лайна начал немного раздражать ничего не значащий треп, в настоящий момент происхождение этого загадочного господина интересовало его существенно меньше, нежели причина, по которой он попросил о встрече. Будучи до мозга костей разведчиком, Лайн, как в той старой шутке представителей этого почтенного сословия, делил все человечество на агентов и на тех, кто пока еще агентами не стали. Так вот, Широши, Артамонов, Макфей, черт в ступе был агентом, специфическим, но безусловно агентом, дававшим не так часто, правда, но всегда полезную информацию.
Одно из первых правил, которое вдалбливается начинающим разведчикам, гласит: ценного агента следует холить и лелеять, вникать в его проблемы, по возможности помогать ему, всегда проявлять человеческое участие и никогда не торопить.
Но Широши, конечно, не был агентом в точном смысле слова, то есть его никто не вербовал, и он тем более никогда не давал никаких письменных обязательств работать на ЦРУ, поэтому Лайн был готов нарушить правило и задать вопрос в лоб. Но излучающий само доброжелательство Широши взял инициативу на себя и не дал своему гостю рта раскрыть, забросав того вопросами:
- Какая злая судьба пригнала вас, бедный Роджер, в этот душный город, в котором ничего не происходит, не считая регулярных кровавых столкновений противодействующих криминальных группировок? Чем вы здесь занимаетесь?
- Тем же, чем и всю предыдущую жизнь, - Лайн знал, что перед Широши ему притворяться по меньшей мере глупо.
- Шпионите, значит. - Улыбка Широши расплылась буквально до ушей, - А за кем шпионите, если это не страшная государственная тайна? Вы ведь уже три года в отставке?
Лайн еле сдержался, чтобы не отбрить как следует этого наглого всезнайку.
- Зачем же так грубо и примитивно, дорогой Феликс? - бесстрастно сказал он, - Как независимый эксперт известного вам фонда я изучаю общественное мнение и, заметьте, не нарушаю никаких законов страны пребывания. Я последние годы много путешествую, поскольку всегда люблю держать руку на пульсе мировой политики, - ввернул свою излюбленную фразу Лайн. - Вы же не будете спорить с тем, что мировая политика делается и в России?
- Тут и спорить не о чем, - охотно согласился Широши. - Но скажите, честно, Роджер, какое место вы и ваши уважаемые и влиятельные коллеги отводите России в будущем мире, которому, по вашему мнению, суждено жить по правилам, диктуемым Конгрессом США и Белым домом?
- Понимаю, что русская часть вашей многонациональной души, дружище Феликс, может взбунтоваться, но исторический материализм, которым всех жителей Советского Союза пичкали в разных формах с юности до глубокой старости, учит: законы экономики незыблемы, а именно они и правят миром. Если исходить из этих, по-моему, в высшей степени здравых постулатов, то Россия в силу своего экономического состояния просто вынуждена стать младшим и послушным партнером Америки. - В тоне Лайна зазвучали нотки проповедника, несущего заблудшим душам Истину и призывающего служить единому Богу.
- Судя по всему, вы убеждены в том, что Россия в ближайшие годы должна будет, образно говоря, склонить непокорную голову перед могуществом и величием Америки? - с неподдельным интересом уточнил Широши.
- Таков ход истории, - уклонился от прямого ответа собеседник.
- Ход истории - штука непредсказуемая и плохо управляемая, - задумчиво глядя в потолок, изрек Широши. - Никогда нельзя забывать старую истину - ничто так не об®единяет людей, как общая ненависть к кому-то или чему-то. Вам лучше, чем мне, известно, что Америку нигде и никто не любит. В Европе терпели ваши военные базы и вашу грубую солдатню потому, что боялись Советского Союза. Теперь его нет и бояться некого. Отношение к США в Латинской Америке всегда оставляло, мягко говоря, желать лучшего. Нефтедобывающие страны Ближнего и Среднего Востока любят ваши доллары и ненавидят ваш образ жизни. Вы не боитесь, что всеобщая нелюбовь к США может об®единить самые разные государства?
Лайн с трудом сдерживал ярость. Этот сомнительный тип позвал его ужинать, чтобы оспаривать великую миссию Америки? Роджеру мучительно захотелось в прямом смысле свернуть ему шею. Черт возьми, когда-то он умел это делать одним движением.
Но ответ его звучал невозмутимо и даже безмятежно:
- Мы ничего не боимся. Сегодня Америка сильна, как никогда. И на всем земном шаре у нее нет противника, способного бросить ей вызов. Китай будет готов к этому лет через пятьдесят, а мы к тому времени шагнем так далеко, что нас уже не догонишь. - Лайн немного презирал самого себя за то, что тратил время и силы на этого сомнительного выскочку, но его с детства учили отвечать ударом на удар. - Что же касается ненависти к США, как фактора, об®единяющего разные мелкие и слабые страны, вы, любезный сэр Малколм, боюсь, совсем обрусели и забыли знаменитый принцип, на котором строилась великая Британская Империя: "Разделяй и властвуй!". Мы этот принцип постоянно развиваем и совершенствуем, так что Америке судьба Британской Империи не грозит.
Широши как будто почувствовал за размеренным, даже несколько монотонным голосом Роджера клокочущую в нем ярость и примиряюще сказал:
- В принципе, Роджер, вы, конечно, правы. Ни Китай, ни тем более Россия, в ближайшие полстолетия не составят США конкуренции в военном могуществе. Вопрос сегодня в другом: способно ли высокоточное, супертехнологическое оружие защитить американских граждан от, скажем так, жутких и нелепых случайностей? Я повторяюсь, ход Истории непредсказуем. Мне было бы крайне интересно выслушать ваше просвещенное мнение, но пора перейти к делу. - Широши опять задумчиво посмотрел в потолок. - Вы ведь, догадываетесь, Роджер, что я пригласил вас вовсе не для обсуждения глобальных перспектив мирового развития...
- Догадываюсь, - торопливо ответил Роджер и подумал: "Наконец-то!" - а вслух сказал: - Вы, наверное, хотите продать ценные сведения о новых русских военных разработках или какую-нибудь историю, компрометирующую Президента Путина, - с удовольствием подколол он Широши.
- Вовсе нет. - Почти весь вечер улыбавшееся лицо Широши стало серьезным и даже мрачным. - Сегодня я ничего не хочу продавать вам, потому что имеющаяся у меня информация не товар - речь идет о жизнях тысяч безвинных людей, жителей Америки...
- Кто и чем им угрожает? - перебил его Роджер.
- Вот тут-то и начинается самое сложное и страшное. Ничего конкретного я не имею.
- Тогда... - снова резко перебил его Лайн.
- Давайте все по порядку. - Широши не обратил никакого внимания на нервную рекцию собеседника. - Некоторое время тому назад я получил достоверную, подчеркиваю, достоверную информацию о том, что в Америке в начале осени планируется провести ряд террористических актов, в результате которых должно погибнуть множество людей.
- Каков смысл этих актов? - великолепно натренированный мозг Роджера моментально включился в работу.
- Показать уязвимость Америки. Жертвами станут тысячи ни в чем неповинных людей.
- Это невозможно! - убежденно возразил Лайн. - Один-два десятка, ну, скажем, сотня, но тысячи... Это просто невозможно!
- Дорогой Роджер, в нашем мире возможно все. За годы вашей доблестной службы на благо США вы не один раз могли в этом убедиться.
- Не вижу смысла с вами спорить, Широши. Мне нужна любая конкретная информация! - требовательно сказал Лайн.
- Спросите еще явки, пароли, вид оружия и имена участников, - поддразнил его Широши.
Пропустив мимо ушей откровенную издевку, Лайн как ни в чем ни бывало продолжал свой допрос:
- Кто главарь этих террористов?
- Главарь в Америке не бывает, вам до него не до-браться, а если и доберетесь, ничего не сможете доказать. У него всегда будет неопровержимое алиби. Даже обвинив его в чем-то подобном вы вызовете в мире такую волну антиамериканизма, что мало не покажется. Ищите исполнителей, они уже в Америке давно и не один месяц готовятся. Мне известно, что они собираются использовать самолеты, не могу сказать, частные или зафрахтованные...
- Но кто эти террористы?
- Насколько мне известно, компания там довольно разношерстная - исламские фанатики, радикальные антиглобалисты и просто международные авантюристы всех мастей, среди которых, думаю, есть и американцы, превыше всего ценящие хруст зеленых купюр. Думаю, что финансовую поддержку осуществляют бизнесмены, для которых по каким-то причинам закрыты американские рынки. Определенно могу сказать только одно: русских там нет!
- Почему вы так в этом уверены? - отрывисто спросил Лайн. Он уже начал обдумывать "русский след" - производители металла из России никак не могли получить доступ на американский рынок.
- Хотя бы потому, что аналогичные акции планируются и в России.
- Чем вы можете подтвердить свою в высшей степени туманную информацию? - строго спросил Лайн.
- Ничем, - просто ответил Широши. - Вы можете мне не поверить, а поверив, не найти затаившихся в Америке террористов, но у меня был крошечный шанс попытаться спасти невинных людей, и я не мог им не воспользоваться. Мой вам последний совет, если позволите, ищите добропорядочных и законопослушных граждан, в®ехавших в Америку за последние три года и проявивших интерес к самолетам, устроившимся на работу в авиакомпании и получившим лицензии на управление различными летательными аппаратами. Хорошо бы хоть временно запретить полеты всех частных самолетов над крупными городами.
- Правительство никогда не пойдет на подобный запрет. Американская демократия традиционно выше всего ценит личную свободу граждан, - не без гордости назидательно произнес Лайн.
- Издержки американской демократии, - кисло улыбнулся Широши. - На вашем месте я бы все-таки попробовал поискать террористов среди людей, связанных с самолетами.
- Вы же прекрасно понимаете, что это практически невозможно, - раздраженно сказал Лайн, - ФБР отличается от советского КГБ тем, что ищет совершивших преступления, а не следит за добропорядочными гражданами.
- Мое дело предложить, - не стал продолжать дискуссию Широши, - думаю, в глубине души вы мне не поверили.
- Поверил или нет, принципиальной роли не играет. Я передам вашу информацию в Вашингтон. От имени американского народа я искренне вам благодарен, - высокопарно заявил Лайн.
- Я сделал то, что мог, а мог я в данном случае очень мало, - печально констатировал Широши.
Когда они уже поднимались по лестнице к выходу, Лайн как бы невзначай спросил:
- А что случилось с тем самым знаменитым русским Рэмбо, по прозвищу, кажется, Бешеный, после того, как вы его захватили на острове Маис? Он жив?
- К сожалению, нет, - безразличным тоном ответил Широши.
- Вам не удалось заставить его служить вам, и вы его тогда... - Лайн сделал характерный жест рукой.
- Вы очень плохо обо мне думаете, мистер Лайн, - чеканя каждое слово, сказал Широши. - Признаюсь, мне не удалось уговорить господина Говоркова сотрудничать со мной, поэтому я с миром отпустил его. Бешеного убили в начале весны этого года в Москве во время очередной кровавой бандитской разборки.
- Жаль парня. Он был настоящий боец, - искренне произнес Лайн.
- Москва вообще опасный город. Будьте осторожны, Роджер, было бы удивительно глупо завершить столь блистательную карьеру разведчика, став жертвой случайной бандитской пули. - Последняя фраза Широши прозвучала довольно зловеще.
Лайн тут же вспомнил, что его помощник Эндрю Уайт когда-то сообщил ему странную вещь: все агенты, выходившие на связь с Широши, неминуемо по самым разным причинам умирали. Роджер никогда не считал себя трусом, но ему стало не по себе.
- Не думаю, что Москва намного опаснее, чем Нью-Йорк или Лондон, - безразлично произнес он.
- Как знать, как знать, - неуверенно протянул Широши.
Расстались они немного суховато, но дружелюбно. Широши обещал обязательно сообщить Лайну, если добудет нечто конкретное.
Ранним утром следующего дня Лайн, как человек служилый, первым делом отправился к резиденту ЦРУ в Москве. Внимательно выслушав рассказ Роджера, тот посмотрел на фотографию президента Буша-младшего с его автографом, висевшую на стене напротив, и после недолгой паузы выдал:
- Маловероятно. А этот ваш информатор, Роджер, человек надежный?
- Двадцать с лишним лет не подводил.
Шифровку в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли они составили вместе в достаточно обтекаемых тонах.
По стечению обстоятельств она была расписана к исполнению некоему Марку Корку, который когда-то находился в подчинении у Лайна и люто его ненавидел, считая старым идиотом (что было далеко не так) и злобным последышем эпохи "холодной войны" (что соответствовало истине). Корк, как и было ему предписано, отправился в соответствующий департамент ФБР, где с офицером примерно одного с Корком возраста вдоволь посмеялся над впавшим в маразм знаменитым разведчиком.
Но бюрократическая машина была уже запущена, и остановить ее было нельзя. По совету сообразительного Корка фэбээрошник заказал в Службе иммиграции данные на три десятка выходцев с Ближнего Востока, обосновавшихся в США за последнее время, и передал их данные в местные отделения ФБР, чтобы проверить на нездоровый интерес к авиации. Агенты на местах вяло взялись за порученное дело - ориентировка казалась маловразумительной.
"Им там, в Вашингтоне, точно нечем заниматься!" - была единодушная реакция.
Тем не менее проверка признанных подозрительными лиц началась - кого-то не оказалось дома, и соседи уже давно его не видели, кто-то переехал в другой штат. Те же, кого обнаружили и с кем провели беседу, оказались трудолюбивыми, ни в чем дурном не замеченными гражданами и не имевшими никакого отношения к авиации.
Так эта информация и утонула в американском бюро-кратическом болоте.
До одиннадцатого сентября 2001 года оставалось чуть меньше двух месяцев...