Пеллетер продолжал есть свой суп и внимательно наблюдать за Фурнье. Заместитель начальника тюрьмы по-прежнему злился, но теперь уже, кажется, не на Пеллетера. Он растерянно отвел взгляд. Судя по его озадаченному виду, он был откровенно удивлен этим открытием. Он-то считал, что держит все события в тюрьме под контролем, а оказалось, знал далеко не все.
– А когда это было сделано? – спросил он, снова устремляя взгляд на Пеллетера. – Может, это произошло несколько лет назад…
То есть до его назначения, хотел он сказать.
– Нет, это произошло за последние несколько недель.
Фурнье снова отвел взгляд. Когда он опять посмотрел на инспектора, злости на его лице уже не было – только какой-то заговорщицкий вид.
– Вы должны понять… начальник тюрьмы… – Он замялся, вероятно пытаясь решить, настало ли время выступить против начальства. – Вы понимаете, начальник тюрьмы начинал свою карьеру в Мальниво с надзирателя. Годами вышагивал по коридорам, стоял с винтовкой на посту, по многу часов сидел в холодном караульном боксе. Образования у него нет, он даже в школе не учился. Из Вераржана почти никогда не выезжал, разве что изредка выбирался в большой город или на несколько деньков отдохнуть на побережье. Для него заключенные – это враги, которых все время нужно держать под контролем. Враги и больше ничего… И они враги, это действительно так, я не спорю, но с ними нельзя вести себя с позиции одной только силы и демонстрации власти… Я изучал процесс управления. Я работал в частном секторе, занимался грузоперевозками и знаю, что все должно планироваться заранее, все нужно сначала рассчитывать на бумаге. На бумаге! И я всегда именно так и поступал. И все эти расчеты обязательно должны быть адресованы конкретным людям… На судах или в доках… Конкретным людям, понимаете? Конкретным!.. И в тюрьме должен действовать тот же принцип. Потому что арестанты тоже люди. Но они вместе с тем представляют собой нечто вроде груза, который нужно транспортировать, складировать, сохранять, охранять. А это означает большое количество бумажной работы. А также усердие и знание своего дела.
Он сейчас говорил вполне искренне и раскрывался прямо на глазах. Пеллетер молчал, не желая прерывать эту исповедь. Но Фурнье принял его молчание за сочувственное желание выслушать. Все-таки они, в некотором роде, были коллегами.
– А начальник тюрьмы привык действовать только силой, только демонстрацией власти, – продолжал Фурнье. – Ему совсем не свойственна ни тонкость ходов, ни хитрость.
– Вы хотите сказать, что этих людей убил начальник тюрьмы? – огорошил его неожиданным вопросом Пеллетер.
Фурнье смутился.
– Нет конечно… – сказал он, качая головой. – Начальник тюрьмы? Да нет, ну какой из него убийца?!
Пеллетер продолжал есть суп. Почти уже доел его.
– Я просто хочу сказать, что начальник тюрьмы некомпетентен. Вы даже не представляете, какую работу мне приходится проделывать, чтобы сохранять там порядок, и с какими вещами приходится бороться буквально на каждом шагу! Я считаю, для всего, для каждого шага, нужна должностная бумага, а начальник тюрьмы всегда этому противостоит. А потом порядок рушится, трещит по швам, какие-то вещи просто ускользают в эти щели… – Он поднял руку и уронил ее с видом полной сокрушенности.
Пеллетер отодвинул пустую тарелку.
– Ну, например, отсутствующие люди считаются присутствующими.
– Да, например, – усмехнувшись, согласился Фурнье.
Пеллетер молча ждал, когда заместитель начальника тюрьмы скажет что-нибудь еще.
Фурнье снова оживился.
– Вы не можете мною помыкать. Я работал в большом городе и сделал себе карьеру в двух других тюрьмах общегосударственного значения. – Он замолчал и распрямился на своем стуле. К еде он даже не притронулся – он черпал силы, просто рассказывая свою историю. – Отзовите своего человека.
Пеллетер достал из кармана сигару и прикурил ее, выдувая дым, повисающий над столом. Потом тихим голосом как ни в чем не бывало спросил:
– Как Меранже оказался за пределами тюрьмы?
Фурнье, удивленный этим вопросом, буквально взорвался:
– Я не знаю! Я делаю все, чтобы…
– Значит, недостаточно делаете! – рявкнул Пеллетер, в один миг преобразившись, и теперь от добродушного исповедника и разговорчивого простофили не осталось и следа.
Фурнье, сдерживая ярость, спросил:
– Вы меня в чем-то обвиняете? Считаете, я в чем-то замешан?
– Ну, не без этого, – кивнул Пеллетер.
Фурнье посмотрел на свою нетронутую еду, потом в окно, затем обвел глазами пустой обеденный зал, не в силах сосредоточить взгляд. Наконец он опять перевел его на Пеллетера и вдруг взорвался, как пороховая бочка. Его предыдущий гнев не шел ни в какое сравнение с той яростью, которая его сейчас обуяла, которая буквально сотрясала все его тело.
– Да как вы смеете?! – выкрикнул он, почти задыхаясь.
Пеллетер, спокойный и невозмутимый, выдул клуб табачного дыма.
Фурнье вскочил из-за стола, чуть не уронив стул, который не упал только благодаря стулу от стоящего сзади столика. Фурнье поправил оба стула и помчался к выходу. Через минуту с улицы донесся звук заводимого мотора и визг шин – то есть Фурнье еще не совладал со своим гневом.
Пеллетер невозмутимо наслаждался сигарой, над головой его витали клубы табачного дыма. Маленький городок Вераржан с наступлением темноты погрузился в сон.
В своем гостиничном номере, потушив свет, Пеллетер долго лежал и не мог уснуть, несмотря на то, что невероятно устал за день и за вечер.
Он все вспоминал свой разговор с заместителем начальника тюрьмы.
Фурнье был искренне удивлен, когда Пеллетер рассказал ему о пятерых убитых арестантах, найденных в поле. Меранже можно было считать шестым, а заключенного, на которого напали с ножом, – седьмым… Таким образом, напрашивался вывод, что кто-то убивает людей прямо в тюрьме. Но главный и основной вопрос, который Пеллетеру задал Мауссье, а Пеллетер задал его сегодня Фурнье, а сейчас, снова и снова, задавал самому себе, заключался в следующем:
Как эти мертвые тела оказались за пределами тюрьмы и почему при этом никто об этом ничего не знал?
Или вопрос можно было поставить иначе:
Кто вывез мертвые тела из тюрьмы и почему при этом никто об этом ничего не знал?
На самом деле Пеллетер был убежден, что Меранже убили в стенах тюрьмы. И если Фурнье действительно ничего не знал…
Пеллетер попытался припомнить всех, кого он видел за три своих визита в тюрьму, но таких людей было слишком много, и к тому же он там видел далеко не всех. Собственно, в этом и заключалась проблема – он видел далеко не всех.
Он снова и снова прокручивал это в мозгу, спрашивая себя, кто мог вывезти из тюрьмы тело Меранже, и незаметно уснул.
Глава 10
Очередь на допрос
На следующее утро, выйдя из отеля, Пеллетер успел сделать всего пару шагов, как его остановили.
– Инспектор Пеллетер! Вы довольны моей статьей? Как-никак спецвыпуск!..
Это был Филипп Сервьер.
Пеллетер, даже не глянув в сторону репортера, молча развернулся и направился в полицейский участок. Город кипел утренней деловой жизнью. Мужчины спешили на работу, женщины, любительницы походов по магазинам, уже возвращались с покупками. Два пожилых горожанина уселись на привычные места у памятника на площади. Возможно, местные жители относились к последним событиям как к проблеме, касающейся только самой тюрьмы, а никак не их города.
Сервьер сбежал вслед за Пеллетером по ступенькам.
– Мы уже готовим сегодняшний спецвыпуск! Убойные новости! Хотите что-нибудь добавить? Я могу пустить в номер. Как вы думаете, удастся нам вспугнуть убийцу?
Пеллетер шагал не останавливаясь. Он проснулся сегодня с настоятельной потребностью действовать, как-то подкрепить делом свои вчерашние обещания в газете, и эта ходьба сейчас была ему на пользу – наконец-то действие вместо затянувшегося ответного реагирования.
– Мне нужно как-то оживить всю эту историю. Я не могу больше замалчивать исчезновение Розенкранцевой жены! Инспектор!.. Может, скажете что-нибудь? Какие-нибудь комментарии?..
Они уже подходили к зданию мэрии, где на площадке стояла припаркованная полицейская машина. Пеллетер завернул за угол, направляясь к дверям полицейского участка.
– Я думаю, – следуя за ним по пятам, продолжал Сервьер, – что у мадам Розенкранц могла быть только одна причина для бегства – это если она убила своего отца. И вы допускаете большую ошибку, не проявляя интереса к ее розыску.
Пеллетер, уже стоя на ступеньках, резко повернулся к Сервьеру. Тот от неожиданности даже отпрянул.
– Вы так и собираетесь написать в своей газете? – спросил Пеллетер.
– Ну да… – ответил Сервьер, чья самоуверенность заметно поубавилась.
– Я бы на вашем месте дважды подумал, делать ли это. Месье Розенкранцу это очень не понравится.
– Я печатаю свои материалы не для того, чтобы кому-то понравиться. Я печатаю новости.
– Но это же не новость, а всего лишь ваши домыслы. – С этими словами Пеллетер повернулся и скрылся за дверью, оставив растерянного Сервьера одного на лестнице.
Атмосфера, царившая в полицейском участке, являла собой полную противоположность безмятежности нежащегося на солнышке города. Здесь опять бушевали страсти. Все та же старушка с тявкающей собачонкой на руках опять обвиняла очередного водителя в попытке совершения собакоубийства. С обеими возмущенными сторонами безуспешно пытались справиться два офицера. Весь этот гвалт перекрывал зычный голос месье Розенкранца, который, нависая над другим столом, орал на третьего офицера, два дня назад помогавшего Пеллетеру с выкапыванием гробов.
Завидев Пеллетера, Розенкранц, отстав от полицейского, сразу бросился к нему.
– Она так и не появилась, представляете? – сказал он.
– Да я обязательно помогу вам! – крикнул ему офицер.
– Я вижу, сегодня вы крепче на ногах держитесь, – язвительно заметил Пеллетер.
– Да я просто в панике, не нахожу себе места!
– Вот этот офицер примет у вас заявление, – сказал Пеллетер, жестом приглашая Розенкранца вернуться к столу.
– Да эти офицеры должны были принять у меня заявление еще несколько дней назад! У меня жена пропала. Она, может, мертвая где-нибудь лежит, а они тут чем занимаются?! Какими-то шавками, какими-то ребятишками!.. Ее отца убили, могли убить и ее. Могли же ведь? Вырезать целую семью. И этим как раз вы и должны сейчас усиленно заниматься.
– Надо же, это уже вторая версия, которую я слышу за сегодняшний день. А первая была такая, что ваша жена убила своего отца и поэтому сбежала.
– Кто это сказал?
– Вы справлялись в станционной кассе? Она на поезд садилась?
– Я справлялся. Нет, не садилась. А все-таки кто сказал, что она убила своего отца?
– А как насчет машины?
– Машина у меня есть. Но она могла уехать из города, голосуя на дороге. Да и вообще, при чем тут это? Я считаю, что ее могли убить. И все-таки требую, чтобы вы сказали, кто несет эту чушь насчет того, что она убила своего отца!
Офицер, устав ждать Розенкранца, вернулся за свой стол.
– Сервьер. Он собирается напечатать это в "Веритэ". Он, кстати, сейчас снаружи околачивается.
– Да я ему сейчас… – взвился Розенкранц и, не договорив, опрометью бросился к двери.
– Сработало! – удовлетворенно заметил Пеллетер, улыбаясь офицеру за столом.
От истошного тявканья собачонки в ушах стоял звон.
На пороге своего кабинета показался Летро, осунувшийся, как будто не спал всю ночь, какой-то всклокоченный и помятый.
– Что здесь происходит? – устало возмутился он.
Пеллетер подошел к Мартену, доставая из кармана свой клеенчатый блокнот.
Увидев инспектора, Летро тоже подошел к стойке дежурного офицера, но тут собачонка снова зашлась в визгливом лае, и Летро, повернувшись к офицерам, взревел:
– Уберите отсюда эту живность!
Хозяйка собачки мгновенно переключила свою шумную тираду на Летро, и он тут же оказался втянут в разборки.
Пеллетер дал Мартену переписать арестантские номера из своего блокнота. По тому, как старательно молодой полицейский переносил к себе цифры, было видно, что он очень горд тем, что Пеллетер выбрал для этого задания именно его. Закончив, он поднял на инспектора выжидательный взгляд, каким обычно смотрит на уважаемого учителя прилежный ученик.
– Мне надо, чтобы ты опять съездил в тюрьму, – сказал Пеллетер. – Ищи там все, что имеет отношение к этим пяти арестантам. Меранже тоже проверь. Смотри, не найдется ли чего необычного в этих папках.
К ним вернулся Летро, которому наконец удалось отбиться от старушки.
– И вот так целое утро! – посетовал он. – Розенкранц ушел?
– Я натравил его на Сервьера.
Летро смотрел на него вопросительно и как-то растерянно.
Пеллетер похлопал его по плечу.
– Ничего, все будет хорошо. Мы уже на верном пути.
Но Летро только недоверчиво покачал головой.
– Не знаю, о чем ты.
Мартен все еще вопросительно смотрел на Пеллетера, ожидая дальнейших распоряжений.
Пеллетер, кивнув на дверь, сказал ему:
– Давай, действуй!
Мартен с готовностью вскочил, но Пеллетер остановил его.
– И передай Фурнье, что я тоже скоро подъеду. И чтобы он собрал мне там весь персонал. Всех! Даже тех, кто сейчас не в смене. Я хочу видеть всех, кто там работает.
Мартен подождал, не последует ли других распоряжений, и бросился к двери.
– Ничего себе! Ты командуешь моими подчиненными? – сказал Летро.
– Надеюсь, ты не возражаешь? Знаешь, у меня появилась одна идея, и я намерен ее проверить. Мы с тобой скоро тоже поедем в тюрьму.
– Опять?
– Да. Только сначала сходим к дому пекаря.
Летро покачал головой.
– Ну ты даешь! Я с этими трупами и с пропавшими детьми просто совсем покоя лишился, а у тебя вид такой счастливый, словно у ребенка на рождественском празднике.
– Да ладно, счастливый… Обыкновенный вид. Как там дети, кстати?
– Да ничего страшного. Марион… ну, мадам Перро… та даже в худшем состоянии. А у ребятишек только температура высокая. Несколько дней полежат в постели и выздоровеют.
– Ну и хорошо, – сказал Пеллетер с совершенно серьезным видом. – Это очень хорошо.
На улице теперь все настойчивее веяло весной. Вераржан расцветал на глазах, и в нем уже нельзя было узнать того унылого, затянутого дождливой пеленой городишки, в который Пеллетер прибыл несколько дней назад.
Они еще только шли через площадь, когда встретили самого месье Бенуа. Обрадовавшись, он сразу бросился к ним.
– Инспектор! Шеф!.. Вы должны что-то сделать с этим… Всем необходимо услышать, как я нашел труп. У меня в булочной уже целая толпа собралась!
– Так это же хорошо, – сказал Летро.
– Да хорошо-то оно хорошо, только… Пекарь ссутулил плечи и отвел взгляд. – Только знаю я, как все это будет. Если вы не найдете убийцу, то скоро мое имя прочно свяжут с этой историей. Подумают люди про мою булочную и тут же вспомнят про труп. А какой уж тогда бизнес? Тогда бизнесу моему конец!..
Пеллетер поспешил его успокоить:
– Не волнуйтесь. Мы сейчас как раз этим и занимаемся. Вот, идем к вашему дому еще разок взглянуть на место, где было найдено тело. Еще раз говорю вам, не волнуйтесь. Скоро все разрешится.
– Да? – Бенуа посмотрел на Летро.
– Да, – заверил тот. – Так что бегите скорее в свою булочную, пользуйтесь таким наплывом народа. Супруге вашей, наверное, помощь нужна за прилавком?
Бенуа растерянно оглянулся в сторону своего магазина.
– Ага… да… – проговорил он, кивая. – Только вы обязательно найдите этого убийцу! Чтобы мое имя… – Не договорив, он сорвался с места и заспешил обратно в свою булочную.
Летро сокрушенно покачал головой.
– Весь город на ушах стоит.
На это Пеллетер ничего не сказал, и они возобновили путь.
– А я думал, ты уже обшарил улицу возле пекарни, когда искали детишек мадам Перро.
– Обшарил.
– Тогда что ты ожидаешь там найти?
Пеллетер улыбнулся, прикуривая сигару.
– Свежий воздух и приятного спутника.
Они продолжили путь. Задачей Пеллетера сейчас было дать Мартену время добраться до тюрьмы и заставить Фурнье согнать в кучу весь персонал. Просто Пеллетер считал, что после вчерашнего будет честнее на этот раз предупредить Фурнье заранее.
Они добрались до дома Бенуа. Сейчас это опять была тихая улочка в спальном районе. Какой-нибудь приезжий, проходя по этому месту, ни за что бы ни догадался, что всего несколько дней назад здесь в придорожной канаве было найдено мертвое тело.
Попыхивая сигарой, Пеллетер внимательно смотрел под ноги и на окружающие дома – просто на тот случай, если что-то пропустил в прошлый раз. И он еще решил, если его план не сработает, обязательно опросить всех соседей – не видели ли они чего-нибудь в тот вечер. Но план должен был сработать. Вчера Пеллетер, засыпая, все думал о том, как Меранже оказался за пределами тюрьмы, а проснувшись утром, Пеллетер уже твердо знал, что если он сможет найти ответ на этот вопрос, то и дело будет раскрыто.
Он продолжал топтаться вокруг того места, попыхивая сигарой, пока не выкурил ее до конца. Тогда, наконец оторвав взгляд от земли, сказал:
– Хорошо.
– Нашел что-нибудь? – оживился Летро.
Пеллетер удовлетворенно кивнул и, глянув на Летро, сказал:
– А теперь поехали в тюрьму!
Впереди показалось теперь уже хорошо знакомое здание Мальниво. Даже в такой погожий солнечный день оно представало все тем же унылым вместилищем грешных душ, заключенных в его стенах.
Они подождали, пока караульный откроет им ворота.
– Я все-таки не понимаю, зачем мы здесь, – недоумевал Летро. – Мартен ведь вполне способен справиться со всей этой бумажной работой самостоятельно.
– А мы сюда приехали не ради бумажек, – сказал Пеллетер, с нетерпением глядя вперед. – Мы сюда приехали выстроить всех на допрос.
На площадке перед входом сегодня стояло гораздо больше автомобилей, чем в прошлые их визиты, – Летро даже с трудом втиснулся с самого краешка.
– Неужели ты рассчитываешь допросить всех заключенных? – удивился Летро, вылезая из машины.
– Не заключенных, нет.
Разгадав замысел инспектора, Летро усмехнулся, но тут же нахмурился.
– Но Фурнье это точно не понравится.
– Вот поэтому я и дал ему время привыкнуть к этой идее.
Фурнье был совсем не рад видеть их. Он старательно отводил взгляд, но все время забывался и боязливо поглядывал на Пеллетера, прикрываясь, словно щитом, своей папочкой.
Пеллетер объявил свой план:
– Я хочу опросить всех до единого работников тюрьмы. Всех – надзирателей, медперсонал лазарета, служащих канцелярии, работников столовой. Мы будем беседовать с каждым из них по одному. Для этого нам вполне подойдет комната для допросов, где я в среду беседовал с Мауссье. Вы только должны построить их всех в ряд в коридоре.
– Но это оскорбительно для нашего персонала! – попытался возразить Фурнье, не отрывая взгляд от папочки. – И это будет вопиющим нарушением внутреннего распорядка!