При этом Дамарис осторожно оттеснила Флоренс в спальню и закрыла дверь, несмотря на протесты сестры. Будем надеяться, она там и останется. Всегда была послушной девочкой.
Дамарис вернулась к Яну, подняла телефон. В трубке должен быть гудок. Она положила ее на рычаг и опять подняла. Нет гудка. Озадаченно глядя на аппарат, Дамарис заметила, что шнур выдернут из розетки. Видно, это произошло при падении. Она сунула штепсель обратно, с облегчением слыша гудок, набрала 999 и вызвала скорую. Пообещали прислать машину через четверть часа, объяснив, в каком положении необходимо уложить больного.
Дамарис вернула трубку на место и, поскольку телефонный столик лежал на боку, сунула аппарат между балясинами на лестничную ступеньку. Преодолевая брезгливость, она принялась тянуть и толкать бесчувственное тело, пытаясь перевернуть Яна на бок. Она задохнулась и обессилела, но не хотела звать Флоренс. Закрепила его в нужной позе, подоткнув два телефонных справочника, и с трудом встала на ноги, вцепившись в балясину. На мгновение возгордилась собой, что все это проделала, и тут же с отвращением увидела, что в результате перемещения из открытого рта с новой силой хлынула мерзкая жидкость. Лицо Яна приобрело отчетливый синеватый оттенок, покрылось коричневыми пятнами. Дамарис сдавленно вскрикнула и попятилась.
Наконец приехала скорая. Медики, хоть и ошеломленные представшей перед ними картиной, действовали быстро и эффективно. Яна увезли.
Дамарис устало поднялась наверх, зашла к Флоренс сообщить, что все в порядке, Яна доставили в больницу. Скорее всего, в больничный морг, мысленно уточнила она, нисколько не сомневаясь, что была свидетельницей предсмертной агонии.
Сказала сестре, что приготовит чай. На самом деле ей не хотелось никакого чая, но надо было чем-то заняться. По пути на кухню она собрала осколки разбитого стакана. Видно, Ян пошел на кухню за водой, но выпить не успел, ему стало плохо, он уронил стакан и попытался добраться до телефона, чтобы вызвать помощь. Не стоит оставлять осколки.
Кухня показалась большой, холодной, неприветливой. Дамарис плотней запахнула халат, нашла в ящике бумажный пакет, бросила туда осколки и выкинула в мусорное ведро. Потом пошла к раковине налить чайник.
- А это еще откуда? - пробормотала она про себя.
В раковине лежал столовый нож в каких-то липких коричневых пятнах. Белковая паста "Мармит", догадалась Дамарис, предполагая, что они с Флоренс проглядели нож, когда после ужина мыли посуду.
Пока закипал чайник, она взяла совок, щетку и тщательно смела крошечные стеклышки, оставшиеся в коридоре.
Потом понесла Флоренс чай. Ей надо было обязательно успокоить сестру насчет Яна. Хотя сама никак не могла выбросить его из головы. Выйдя из спальни Флоренс, она замешкалась и направилась к башенной комнате, где гость поселился по приезде и куда почти наверняка не вернется.
На пороге помедлила, потом вошла, огляделась. Уильям Оукли сардонически взглянул на нее с портрета с какой-то триумфальной усмешкой. Она вдруг разозлилась. Шагнула к туалетному столику, сгребла в сторону расческу Яна и прочие мужские принадлежности, которых оказалось немало, сорвала с него вышитую льняную скатерку и с большим усилием набросила на верхний край рамы, завесив портрет.
- Вот, - удовлетворенно сказала Дамарис. - Так тебе и надо!
Глава 12
На следующее утро Стэнли Хакстейбл снова встретился с представителем агентства Рейтер на железнодорожной платформе. Они вместе втиснулись в переполненный поезд до Оксфорда.
Во время недолгой поездки не разговаривали. Стэнли провел беспокойную ночь, сожалея о съеденном за ужином пироге со свининой. Наверняка несвежий. Представитель агентства Рейтер тоже был неразговорчив, время от времени прикрывая отрыжку носовым платком.
Однако, заняв свои места в ложе для прессы, оба отложили на время пищеварительные проблемы и сосредоточились на текущих событиях. Маленький кругленький защитник мистер Грин приготовился к перекрестному допросу миссис Марты Баттон.
Миссис Баттон с апломбом заняла свидетельское место, теперь полностью владея собой. Стэнли гадал, то ли ему кажется, то ли нынче утром красновато-коричневый парик сдвинут дальше со лба. Сегодня она определенно выглядит мрачнее вчерашнего. По опыту известно, что иногда подобные мелочи существенно отражаются на мнении присяжных.
Он бросил взгляд на обвиняемого Уильяма Оукли. Держится точно так же, как с самого начала процесса, - свысока наблюдает за вульгарным спектаклем. Самоуверенный негодяй.
- Итак, миссис Баттон, - жизнерадостно начал мистер Грин, - вы до сих пор служите у мистера Оукли?
Миссис Баттон приняла одновременно возмущенный и обиженный вид:
- Нет, сэр. Мистер Оукли уволил меня ровно через две недели после смерти бедной леди.
- Ах, - многозначительно вздохнул мистер Грин, - уволил. И объяснил, почему?
Миссис Баттон еще сильней возмутилась:
- Нет. Не объяснил. Просто сказал, чтобы я собирала вещички и получила жалованье за месяц. Очень грубо. Я удивилась. По-моему, мной всегда были довольны. Никто никогда не высказывал замечаний. - Она прильнула к ограде и хрипло провозгласила: - По-моему, это из-за его нечистой совести. Каждый раз, попавшись ему на глаза, я напоминала о погибшей жене.
- Допустим, - кивнул мистер Грин. - Но ведь это свидетельствует об искреннем горе, а не о нечистой совести?
- Он никогда о ней не горевал, по крайней мере, я не видела никаких признаков! - отрезала Марта Баттон. Парик начал заметно сползать на лоб. Скоро, подумал Стэнли, она будет похожа на гвардейца в медвежьей шапке.
Мистер Грин сложил пухлые ладошки:
- Вам известно, что присутствовавший на месте скорбного события доктор Перкинс заявил, что не заметил там ничего необычного?
Миссис Баттон заволновалась:
- Доктор Перкинс не видел того, что я видела, правда? Не видел ту самую банку и проволоку. Не слышал жуткий запах.
И тут она с легкостью угодила в поставленный мистером Грином капкан.
- Ах да, - прожурчал он. - Банка, куски железа, запах чеснока… На предварительном следствии вы об этом не упоминали, миссис Баттон.
Миссис Баттон смутилась и впервые не нашла ответа.
- Отвечайте, свидетельница, - потребовал судья.
- Я сама была в шоке, - выпалила она. - Увидела жуткую картину, правда? В голове совсем помутилось. Только позже подумала и припомнила.
- Да, - встрепенулся мистер Грин, - гораздо, гораздо позже. Только после того, как мистер Оукли вас уволил! Только тогда вы отправились к родителям миссис Оукли, изложив свои домыслы о чесночном запахе, которого никто, кроме вас, не заметил, и о каких-то обломках, которых, кроме вас, никто не видел.
Глаза свидетельницы наполнились слезами.
- Я видела, сэр.
- Но не упомянули об этом, - настаивал защитник. - Я бы сказал, миссис Баттон, что вы, оскорбленная увольнением, обратились к родителям миссис Оукли, чтобы отомстить своему бывшему работодателю, выдвинув против него абсолютно ложные обвинения.
Гнев сразу высушил слезы домоправительницы.
- Неправда! Все подтвердят, что я честная женщина! Стоя на этом месте, я поклялась говорить правду!
- Действительно, вы принесли присягу, - подтвердил мистер Грин. - А я еще раз напоминаю, что необъяснимо ждали две недели, прежде чем сделать данные необоснованные заявления.
- Не понимаю, что это значит, - угрюмо пробормотала миссис Баттон.
- "Необоснованные"? Это значит, что, кроме вас, никто ничего подобного не видел и подтвердить не может.
- Кто мог видеть, когда я была там одна? - взорвалась свидетельница в сбившемся набок парике.
Самый молодой присяжный заметил и ухмыльнулся.
- Его спросите! - крикнула она, ткнув пальцем на Уильяма Оукли. - Спросите, что он вытворял. Я видела собственными глазами, как он волочился за Дейзи Джосс, и лично сделала ей строгий выговор. Другие тоже знали. Бедная миссис Оукли в день своей смерти сама мне сказала, что утром уволит Дейзи.
Мистер Грин знал, что дело у него в руках.
- Вы вольны утверждать, миссис Баттон, что и другие знали. Однако, кроме вас, никто публично не заявил.
Несмотря на обуревавшие ее эмоции, миссис Баттон наконец ощутила, что парик покосился, подняла руку и водрузила его на место.
- Другие слуги знают, но боятся потерять работу, поэтому молчат! А джентльмены не сплетничают, правда? Только это вовсе не означает, что им сказать нечего!
Публике понравилось замечание. Многие присяжные улыбнулись. Но Стэнли записал в блокноте: "По-моему, она сломалась" - и показал листок представителю агентства Рейтер.
- Успокойтесь, миссис Баттон, - лицемерно проговорил мистер Грин, явно очень довольный. - Вернемся к тому самому вечеру. Вы сказали, что слышали, как хозяин направился в спальню незадолго до десяти.
Свидетельница с опаской подтвердила.
- А вы не ложились до одиннадцати. Что в это время делали?
- Исполняла свои обязанности, - высокомерно заявила она. - Проверила, что служанка вымыла посуду как следует и ничего не разбила. Приготовила горячее питье для простуженной девушки. С медом и лимонным соком. Проследила, чтобы выпила. Потом пришел мистер Уотчетт, садовник, насчет овощей. Я еще посидела, подумала, что завтра подать к столу, написала записку прачке… потом сама направилась в свою комнату, верней, пошла по лестнице…
- Хорошо, - перебил ее мистер Грин. - Но давайте еще раз вернемся на кухню. Во сколько пришел мистер Уотчетт?
Миссис Баттон замешкалась и сказала, что точно не помнит. Возможно, в половине десятого.
- Не поздновато ли? - заметил мистер Грин. - И долго пробыл?
- Полчаса, может, больше, - сказала миссис Баттон.
Мистер Грин улыбнулся ей, отчего она насторожилась.
- Чтобы поговорить об овощах? Действительно, интересная тема, так долго вас занимавшая. Больше ни о чем не говорили?
Миссис Баттон слишком поздно вспомнила об осторожности.
- Я про миссис Уотчетт расспрашивала. У нее ноги больные. Жутко распухают, водой наливаются, доктор откачивает.
- Значит, говорили об овощах и о ногах миссис Уотчетт. А может быть, и о семье, которой оба служите?
Миссис Баттон верно почуяла, куда дует ветер, и решительно объявила:
- Нет, сэр. Я не сплетничаю.
Но она уже была в руках мистера Грина.
- Но если Уотчетт пришел в половине десятого, как вы заявили суду, и просидел более получаса, значит, он был еще там, когда вы услышали, что мистер Оукли направился в спальню? По вашим словам, это было около десяти.
Миссис Баттон подтвердила, что, может быть, был.
- "Может быть?" - Мистер Грин ничего не упускает. - Должен был быть. Мне кажется странным, миссис Баттон, Что во время оживленной беседы по поводу овощей и болезни миссис Уотчетт вы услышали шаги мистера Оукли на лестнице.
- Услышала, - кисло настаивала миссис Баттон.
- И сказали об этом Уотчетту?
- Возможно, сэр.
- И заметили также, - продолжал защитник, - что хозяину рановато ложиться?
- Возможно, - повторила миссис Баттон.
Мистер Грин пошел в атаку, напомнив маленького пушистого хищника, готового вонзить в добычу острые зубы.
- Вы рассказывали Уотчетту, что миссис Оукли страдает от боли после удаления зуба? И что она поэтому тоже рано легла?
- По-моему, да, - осторожно ответила миссис Баттон. Только было понятно, что осторожничать поздно. - Сказала только, что у бедняжки ужасные боли.
- И все-таки утверждаете, будто не говорили о семейных делах? - вкрадчиво спросил мистер Грин.
Миссис Баттон отчаянно заявила:
- Это несправедливо, сэр!
На что ей было указано:
- Мы говорим не о справедливости, а о фактах. Итак, пока Уотчетт…
Обвинитель Тейлор тоже хорошо видел, что дело идет не туда, куда нужно, и высказал достойный протест:
- Милорд, защита пытается запутать свидетельницу и направить суд по ложному следу самым возмутительным образом.
У судьи тоже были сомнения.
- Мистер Грин, вопросы насчет садовника относятся к делу?
- Конечно, - твердо ответил защитник. - Сейчас я продемонстрирую.
- Поторопитесь, - приказал судья.
Мистер Грин покорно заторопился:
- Миссис Баттон, мы установили, что в тот вечер вы долго сидели на кухне с садовником, отослав домой служанку и отправив больную горничную в постель. Чем-нибудь угощали гостя?
- Он съел кусок моего пирога с мадерой, - с гордостью объявила миссис Баттон.
Это и было началом конца.
- Прекрасно, - сказал мистер Грин. - А может, и выпил стаканчик мадеры?
- Нет, сэр, шерри, - опрометчиво поправила миссис Баттон.
Мистер Тейлор закрыл глаза как бы в молитве, понимая, что дело разваливается, как детский песочный замок на берегу под напором волн.
- Шерри?! - вскричал мистер Грин и запрыгал на цыпочках. - Ага! Значит, вы с Уотчеттом лакомились хозяйским шерри, обсуждая овощи и ноги миссис Уотчетт?
- Это кухонная бутылка, сэр, - возразила миссис Баттон. - Я добавляю шерри в бисквиты.
Но мистер Грин радостно мчался дальше:
- Значит, от души посплетничав и выпив шерри, садовник отправился домой к больной жене, а вы пошли спать. Могу утверждать, миссис Баттон, что голова у вас уже плохо работала!
- Если вы намекаете, что я была пьяна, - вскричала миссис Баттон, - то ошибаетесь. Всего один стаканчик!
Стэнли Хакстейбл записал: "Смех в зале". Когда был восстановлен порядок, он наклонился к представителю агентства Рейтер и прошептал:
- Вот так. Вы должны мне пинту.
Глава 13
Когда Маркби в воскресенье вечером вернулся с футбольного матча, после которого побывал у сестры, он обнаружил Мередит на кухне с бокалом вина. Выражение лица необычно замкнутое и сердитое, губы плотно сжаты, в глазах плохо скрытая тревога. Он первым делом подумал, что это из-за него, и взглянул на часы. Слишком задержался? Обещал с ней куда-то вечером пойти? Боже, откуда такие мысли? Вот так было с Рейчел - каждый вечер приходил домой, где его ждала буря.
Поэтому с опаской спросил:
- Что с тобой?
- Ничего, - машинально сказала она.
- Почему женщины всегда говорят откровенную неправду? Сидишь с бутылкой, тоску заливаешь…
- Один стаканчик! - возмущенно возразила она. - Всего один, чтобы лучше думалось. - Откинула темную челку и с явным усилием постаралась вернуться к нормальному тону: - Хорошо играли?
- Средне. Пол был очень доволен. Его команда победила. Не возражаешь, если я составлю компанию? - Он взял себе бокал, налил вина, взмахнул им: - Твое здоровье! Рассказывай.
- Не буду, - пробормотала она, отводя глаза.
- Исповедь полезна для души. Неужели так плохо?
- Ты не поверишь. Сегодня днем я выставилась полной идиоткой.
- Ходила по магазинам, купила неподходящее платье? - Алан ждал, что Мередит обидится, но раз уж на прямые вопросы не отвечает, то надо ее завести.
Как и ожидалось, она мигом выскочила из непроницаемого кокона:
- Я тебя умоляю! Со мной это часто бывает, но я не сокрушаюсь целыми днями. Сую подальше в гардероб к другим неудачным покупкам. Дело серьезное. Я дурака сваляла. Получила по полной программе и по заслугам. Какая глупость! Нельзя было поддаваться на уговоры Джулиет…
- Правильно. - Алан поставил бокал. - На что тебя уговорила Джулиет?
Бледные щеки зарделись.
- Потребовала пригласить на чай Яна Оукли и образумить. Как будто я на это способна! - сокрушенно воскликнула Мередит. - Я тебе не сказала, потому что сама опасалась подобной затеи, ты назвал бы меня сумасшедшей… и был бы совершенно прав! Хотя в "Перьях" сам говорил, что Ян, может быть, не понимает положения дел, и я думала просто ему объяснить…
- Ну и что? - терпеливо допытывался Алан.
Она насупилась:
- Все пошло не по плану. Я спросила насчет претензий на Форуэйз, он нагло отрицал, даже глазом не моргнув. На усадьбу не претендует. Я спросила, потребует ли долю с вырученной от продажи суммы, он опять сказал "нет". Было бы мило, если бы кузины расщедрились, но он хорошо понимает их положение.
- Похоже, - заключил Алан, - уже во всем разобрался, принял разумное решение, и твоего вмешательства не потребовалось.
- Он хитрый, а не разумный! Догадался, к чему я клоню, и разом исключил все вопросы с моей стороны. Не стоит винить Джулиет, - мрачно добавила она. - Я сразу поняла, что мысль неудачная. Надо было набраться храбрости, руководствуясь своим суждением, и напрочь отказаться. - Мередит погрузилась в молчание.
Алан внимательно ее разглядывал. Она редко кипит таким гневом. И спросил, как можно осторожнее, доливая ее бокал:
- Что еще?
- Ничего… - встрепенулась она, расплескав вино. - Что еще могло случиться? Просто я себя чувствую полной дурой. Мне это не нравится. Кому понравится?
- Действительно, - согласился Алан. - Я просто думаю, не поднял ли Оукли какую-то другую тему.
- Нет… Не поднял… потому что я его выгнала! - с явным удовлетворением выпалила Мередит.
- Не слишком ли крутая мера? Если он все объяснил и со всем согласился, как ты говоришь?
Она снова вспыхнула:
- То есть… я с ним распрощалась. Он пробыл недолго. Поняла, что он слишком хитер, разговаривать с ним невозможно, поэтому поспешила от него отделаться.
Совсем врать не умеет, мысленно заключил суперинтендент. Легко догадаться о произошедшем. Оукли решил за ней приударить. Если она не хочет об этом рассказывать, то не расскажет. Огорчает не отказ поделиться, а последовательность событий, приведших к сложившейся ситуации: просьба Джулиет, согласие Мередит, наконец, поведение Оукли. При следующей встрече надо будет сказать ему пару ласковых слов. А пока…
- Ради бога, - сказал он, - держись подальше от Джулиет Пейнтер. Она помешалась на Яне Оукли.
Мередит переключилась с одной неприятной мысли на другую:
- Я ей перезвонила… Пришлось. Она ждала отчета. Пересказала его слова. Она думает…
- Продолжай, - вздохнул Алан. - Что теперь думает Джулиет?
- Думает, что у Яна в запасе другой тайный план. Поэтому он теперь прямо не претендует на Форуэйз и на долю денег от продажи. Понял, что это невыгодно. Она абсолютно не верит, что он отступился.
- В свое время выяснится, что он замышляет, - сказал Алан. - Давай теперь куда-нибудь сходим, приятно проведем оставшийся вечер. Позабудь Яна Оукли. Нечего из-за него волноваться.
Порой сказанные слова начинают преследовать. Маркби хорошо это понял, явившись в понедельник в офис. По пути задержался, кое-куда заехав, поэтому было уже почти одиннадцать. Каждый встречный сотрудник в коридоре держал в руках стаканчик с кофе.
- Что интересного произошло в выходные? - осведомился он у инспектора Пирса, появившегося в дверях кабинета. Судя по пятнам на рубашке, тот уже выпил кофе.
- Звонили из офиса коронера, - неуверенно сообщил Дэйв. - Подозрительная смерть. Парень скончался в больнице в субботу вечером, явно от какого-то отравления. Доктор Фуллер назначил вскрытие на сегодня на восемь утра. Знаете, любит работать ни свет ни заря.