- К сожалению, безмолвный и глупый. Татьяне Вениаминовне стало плохо, прибыла "скорая", сделала укол. Прибыли работники милицейского ведомства, закипела работа. В понедельник двадцать пятого мая погибает Эндерс Алексей Михайлович, жизнерадостный блондин 38 лет, известный журналист, заместитель главного редактора еженедельника "Полночный экспресс". Убит банально в лифте. Возвращался с работы, постоял несколько минут во дворе, болтая с соседом. Сосед не видел, чтобы за ним в подъезд кто-то заходил. Простились. Эндерс вошел в подъезд… и больше, как говорится, живым его не бачили. Эндерс проживает на седьмом этаже, соседка с пятого, собравшаяся выгулять внучонка, вызвала лифт. Разъехались двери, предстала живописная картина. Соседка обзавелась вторым за полгода инфарктом, ребенка в последний момент прикрыла грудью, а жильцы дома впоследствии сильно возмущались: почти сутки они не могли пользоваться лифтом, любовались на свежую пломбу и горящую красную кнопку. Эксперты долго выковыривали пулю восьмого калибра из головы журналиста. А в целом, приехали быстро, опросили жильцов, закипела работа…
- Судя по тройственности всего сущего и блеску в твоих глазах, должен быть третий труп, - предположил Турецкий.
- Разумеется, - согласился Меркулов, - головняк приходит втроем. Во вторник двадцать шестого мая гибнет модный, хотя и молодой московский живописец Роман Кошкин.
Турецкий вздрогнул. Сухость образовалась в горле, как после безудержного возлияния. Он постарался не выдать охватившей его тревоги.
- Позволь минуточку, Константин Дмитриевич, - перебил он, - ежу понятно, что вы хотите взвалить на меня тройное убийство. В связи с этим вытекают два вопроса. Первый - работа, к сожалению, бесплатная?
- К сожалению, да, - скорбно кивнул Меркулов, - генеральная прокуратура еще не дошла до такого маразма, чтобы выплачивать деньги налогоплательщиков сомнительным частным сыщикам. Самим мало. Предлагаем поработать в счет старых долгов, о которых ты и сам знаешь. Но это не значит, Саня, что для тебя все пройдет бесследно. Во-первых, мы можем посодействовать облегчению налогового бремени, во-вторых, закрыть глаза на некоторые отступления сотрудников "Глории" от закона о частной детективной деятельности…
- И прочая "бла-бла-бла", - кивнул Турецкий. - Расцветает эра невиданного счастья. Вопрос второй, Константин Дмитриевич. Чего вы прицепились к этим убийствам? Держу пари, что за истекший период подобных убийств в Москве случился не один десяток. И если покопаться, поискать самые интересные и загадочные…
- Ты не дослушал, - поморщился Меркулов. - Пуля убийцы подстерегла Романа Кошкина на выходе из собственной студии. Он собрался сесть в машину, но не успел. Пал, сраженный в голову. Имеется свидетель, рассказавший, что стреляли из серых "Жигулей". Других зацепок нет.
- Но и это не зацепка.
- Совершенно верно, - согласился Меркулов, - убийства связывает одно: пули выпущены из одного оружия. Характерный почерк. Первым же выстрелом - в голову. Убийца неплохой стрелок, предпочитает вместо предварительного и контрольного выстрелов делать один. Он уверен в себе. Пули восьмого калибра, выпущены из "Браунинга" модели "Краун". Пули и гильзы идентичны. Можно с уверенностью сказать, что расстреливал жертв один и тот же человек. Сомнительно, что пистолет ходил по рукам, и убийцы - такие меткие и уверенные стрелки. "Браунинг" модели "Краун", как уже сказано, редкое оружие, в странах СНГ особого хождения не имеет, что дает дополнительные основания думать о причастности к убийствам одного и того же человека.
- Не спорю, - согласился Турецкий, - стрелял один человек. Убийства происходили в разных районах Москвы. Пока проводили экспертизу, пока сопоставляли данные, отправленные в центральную базу, пока в чью-то светлую голову явилась мысль об аналогии… В общем, время упустили.
- По факту убийства Пожарского напряглись органы госбезопасности. Все-таки человек возглавлял целую комиссию, решающую судьбу московских банков, где переплелись интересы множества структур, в том числе, и мафиозных. Начались повальные обыски, выемка документов, построили банкиров, - ОМОН в парочке коммерческих банков погулял на славу. Когда открылось, что после чиновника из того же оружия и тем же способом прикончили журналиста и художника, органы недоуменно развели руками. Не их профиль. Писака Эндерс информацией, связанной с безопасностью государства, не обладал. Несколько лет назад он работал политическим обозревателем в одной из центральных газет, но после того, как быть политическим обозревателем в этой стране стало неинтересно, подался в прессу для… гм, массового читателя. Богемный журналист, понимаешь? Упорным трудом сделал из себя звезду. Не пропускал ни одного гламурного предприятия, вел колонки в желтых газетах, "курировал" жизнь богемы, хит-парады поп-музыки, водил знакомства в эстрадных кругах, по неустановленным данным не чурался интрижек с тружениками попсы, дурная молва ему приписывает роман с юной чаровницей из Украины - лауреаткой конкурса Интервидения… Бедная жена. Не поверишь, но у него осталась вполне законная супруга. Детей нет.
- Деньги в шоу-бизнесе передаются половым путем, - отмахнулся Турецкий, - это привычно. Но в этих кругах столько причин избавиться от неугодного человека… Думаю, их не меньше, чем в других сферах.
- Какова бы ни была причина, она не может пересекаться с причиной убийства Пожарского, - отрезал Меркулов. - Имеется в виду профессиональная деятельность. А когда органы получили информацию, что нашим киллером пристрелен какой-то художник, который по определению не представляет интереса для ФСБ, - художник явно не "придворный", - органы госбезопасности окончательно отстранились. Как заявил начальник одного из их управлений, они согласны оставаться наблюдателями… прикинь, какая наглость!
- Помнится, была такая фишка, Костя. Дело разбиралось лет шестнадцать назад - еще до введения окружной системы - в суде Краснопресненского района. Женщина заказала своего мужа - причины не помню, да и не суть, у них миллион причин избавиться от своих мужей. Киллер был одним из ее знакомых, в качестве гонорара получил диковинную по тем временам иномарку, которую женщина-заказчик переписала на его имя. Сюжет она почерпнула явно у Жапризо. Первым делом ее знакомый задушил в парке, где муж частенько выгуливал собаку, первого попавшегося пенсионера. Вторым - именно того, кого им нужно. Почерк преступлений был одинаковым, журналисты раздули тему, и общественность заговорила о "парковом" маньяке-душителе. О том, что первое убийство было отвлекающим, и во всем виновна супруга второй жертвы, органы не доперли. Желтая пресса и ее свихнувшиеся читатели с нетерпением ожидали продолжения похождений серийного убийцы. Но продолжения не последовало. Третьего трупа не было. Ожидания читателей не оправдались. Как бы цинично это ни звучало, но убийцы допустили ошибку, успокоившись на убийстве мужа. Завали еще кого-нибудь - и могли бы спать спокойно. Но молодого следователя из Краснопресненского РОВД тема взволновала. Он привлек к делу местного участкового, который немного знал второго потерпевшего. Версия о душителе ничем не подтверждалась. Прошел месяц, другой, внимание молодых энтузиастов сконцентрировалось на безутешной вдове, у которой настала не жизнь, а малина. Им удалось ее спровоцировать, - и вот потянулась ниточка…
- Помню этот случай, - наморщил лоб Меркулов, - исполнителю дали "вышку", организаторше убийств - семнадцать или двадцать лет. Скоро выйдет. Было громкое дело, отличившихся наградили. В те времена был востребован образ молодого талантливого милиционера.
- Можно подумать, он сейчас не востребован, - расхохотался Турецкий.
Меркулов отмахнулся.
- Возможно, я брюзгливый старик, но временами мне кажется, что нашим сильным мира сего уже ничегошеньки не нужно. У них есть все, а что до остальных… - Меркулов раздраженно сплюнул. - Уловил твою мысль, Саня. Первым шлепнули Пожарского… черт, как слышу эту фамилию, сразу представляю памятник.
- А я котлету, - хихикнул Турецкий.
- Он и был целью. А потом произвел два отвлекающих убийства. Полный бред, согласись. Зачем валить двоих?
- А одного мало.
- Бред, - повторил Меркулов. - С тем же успехом основной мишенью мог быть журналист.
Или художник. Это сложный и неверный путь, Саня. Два сбивающих с толку убийства… ну, ты и нагородил. Вроде не пьяный. Описанный тобой случай редок в криминальной практике, он из рода беллетристики. В жизни все проще. Нужно искать связь между жертвами, и тогда выйдем на организаторов и исполнителей убийств.
- Так ищите. Куда уж проще?
- А сложность заключается в том, - Меркулов трагически закряхтел, - что между жертвами нет никакой связи.
- Ой ли? - засомневался Турецкий.
- Зуб даю, - поклялся Меркулов, - лучшие сыщики столицы не нашли между ними ничего общего. Никаких пересечений в жизни и работе… В чем дело, Саня? Тебе не понравилась фраза "лучшие сыщики столицы?" Прости, я имел в виду четвертый отдел МУРа. О чем это я? Абсолютно никакой связи. По работе… гм, знаешь, эти люди не только вращались в разных сферах, но и проживали на разных планетах. В чем могли сойтись чиновник, журналист и художник?
- Да в чем угодно, - Турецкий фыркнул.
- Теоретически могли, - допустил Меркулов, - но этого не было. У каждого свой бизнес, своя ответственность. Семьями не дружили, общих женщин не выявлено. Общие пороки? Пьянка, игра, пристрастие к женщинам? Ноль. Пороки у каждого свои. Журналист был не прочь поволочиться за женщинами, чиновник Пожарский пару лет назад в обстановке строгой секретности проходил курс лечения в наркологической клинике - освобождался от тяги к спиртному. Художник Кошкин в 2004-м переживал тяжелый творческий кризис, подсел на игровые автоматы. Глупости это, Саня. Обычные люди. Проживали в разных плоскостях, никогда не встречались.
- Глупости - это твои слова, - возразил Турецкий. - Либо мы имеем дело с преступлением нового типа… шучу, не подпрыгивай, либо между господами-жертвами имеется определенная связь. "Лучшие сыщики Москвы" эту связь не выявили, потому что никакие они не лучшие.
- Вот-вот, - встрепенулся Меркулов, - думаешь, почему я здесь? Ты должен выяснить, что именно связывает Кошкина, Пожарского и Эндерса, и почему их всех за это поубивали. Неплохо бы заодно узнать имя убийцы.
- Блестящая перспектива, - восхитился Турецкий. - Может, заодно его задержать и собственноручно доставить в ближайшее отделение милиции?
- А вот превышать полномочия не советую. Для этого существуют специально обученные люди. Сейчас я накорябаю тебе несколько телефонов… - Меркулов, кряхтя, полез за блокнотом. - Руководство выделило в помощь двух работников. Следователь прокуратуры ЦАО Нагибин Олег Петрович - он курировал дело Пожарского, пока в него не вмешались федералы, и молодой сотрудник из отдела дознания Северо-восточного округа по фамилии Виллис.
- Прибалт, - вздохнул Турецкий, - очередной горячий парень? Еще и сопливый. Посолиднее выделить никого не могли?
- К твоим услугам спецназ, - хихикнул Меркулов, - в любое время суток. Обращайся, не стесняйся. А оперуполномоченный по фамилии Виллис, между прочим, невзирая на возраст, очень толковый и перспективный работник. Это он, покопавшись в сводках, обнаружил аналогию между убийствами Кошкина и Эндерса, связался с Нагибиным и внес сумятицу в дело Пожарского, после чего все три убийства выделили в отдельное производство и отнесли к разряду глухарей в связи с нехваткой мозгов и умения.
- Очень перспективный работник, - согласился Турецкий и дождался, пока Меркулов "нацарапает" телефоны, забрал бумажку.
- Свяжись с ними завтра. Можешь учинить смотрины прямо у себя на хате. Ведь Ирина с утра уйдет на работу?
- А я не уйду?
- Не уйдешь, - хохотнул Меркулов. - У тебя теперь одна работа. Ну, будь здоров. И не забывай, коллега, что Большой Брат свысока внимательно за тобой наблюдает…
Жену Ирину после недолгих поисков он обнаружил в ванной комнате. Она внимательно разглядывала себя в зеркале, трогала моршинки в уголках глаз, проверяла на ощупь волосы. Он подошел, обнял ее сзади. Удивительно, как она пришла в ванную без своего ноутбука.
- Не могу понять, - пожала плечами Ирина, - мои волосы блестят или лоснятся?
Он закопался в ее волосы, глубоко и трагично вздохнул.
- Можешь не продолжать, - супруга фыркнула, - знаем мы эти тонкие способы пробраться в мои трусики. Подожди, я отойду от зеркала. Не могу уже это видеть…
- В зеркале все прекрасно, - возразил Турецкий.
Она засмеялась.
- Как сказала пожилая французская проститутка, в молодости у меня было гладкое лицо и мятая юбка. Теперь - наоборот. Ладно, - она отстранилась от своего отражения, - рассказывай, какую свинью подложил тебе Меркулов.
Подписку о неразглашении "особо секретной информации" он не давал, поэтому выложил все без утайки.
- Бедненький, - Ирина погладила его по голове. - Ну, ничего, в какие только запутки нас с тобой ни заносило. Выкрутимся. Главное, что ты останешься в Москве, а не поедешь в замшелую Тмутаракань, как это было в начале мая. Будешь нормально питаться, спать дома, а не в отстойных клоповниках, будешь выслушивать мои мудрые советы… Ведь ты же будешь держать меня в курсе своего расследования? - она погладила его по щеке. - Пойдем в кроватку, милый.
- Минуточку, - вспомнил Турецкий. - Я должен сделать срочный звонок одной необычной женщине.
Ирина засмеялась.
- А так хорошо начиналось.
- Это еще цветочки, - проворчал Турецкий. - После звонка необычной женщине, мне придется позвонить двум обычным мужикам, а вот это уже полностью выводит меня из равновесия…
Он долго вспоминал, куда засунул просроченную карточку гольф-клуба, на которой писал телефон. Снял трубку в гостиной.
- Евгения Геннадьевна? Добрый вечер.
- Ночь почти, - проворчала женщина на другом конце линии. - Кто это?
- Прошу простить, Турецкий беспокоит.
- Александр Борисович? - женщина страшно удивилась, даже голос у нее стал другим. - А что, собственно говоря?..
- Вы нашли человека, согласного взяться за расследование обстоятельств гибели вашего жениха?
- Нет… Признаться, после визита в агентство "Глория" я отчаялась чего-то добиться, поехала домой. Я не знаю, к кому мне обратиться…
- Вы еще не передумали нанять сыщика?
- Нет, но…
- После вашего ухода, Евгения Геннадьевна, я долго думал над нашим разговором. Я согласен взяться за ваше дело.
- Правда?… - в горле у нее заклокотало. - А что вас вынудило изменить свою точку зрения, Александр Борисович?
- Вас действительно это волнует?
- Нет, но…
- Вот и прекрасно, Евгения Геннадьевна. Давайте считать, что мы пришли к обоюдовыгодному соглашению. Я постараюсь прояснить обстоятельства и решу, что можно сделать. Обязательно с вами свяжусь, и мы решим процедурные и финансовые вопросы. Предложенная сумма меня устраивает. Но вы не должны меня торопить, навязывать свои условия и тому подобное. Договорились?
- Ой, Александр Борисович, я вам так признательна, я очень рада… Разумеется, вы продиктуете свои условия.
Он отключил трубку и потерся подбородком о щеку жены, которая подкралась сзади.
- А что за деяние имело место, Шурик?
- Стыдно, - признался он, - угрызения совести терзают. Но самый страшный ужас после потери близких, - перспектива работать бесплатно. Потерпи, родная, мне придется еще выдернуть из постели двух рассерженных мужчин…
Следователь Нагибин производил впечатление робкого, затурканного интеллигента, смотрел исподтишка, нервничал, постоянно похлопывал себя по карманам, протирал очки, приглаживал редкие волосинки. Уже полчаса Турецкий томился в компании этого беспокойного человека и, тоже чувствуя нервозность, беспричинно злился и поглядывал на часы. "Молодой и перспективный" работник отдела дознания нагло опаздывал.
- Кофе хотите, Олег Петрович?
- Спасибо, кофе не пью, - отмахивался следователь.
- Цвет лица бережете?
Тот нервно хихикнул, покосился в настольное зеркало на свою бледную шелушащуюся физиономию. Стал объяснять, что сердце в последние месяцы ведет себя совсем не так, как в молодости. Начал жаловаться на взрослого сына-оболтуса, мучительно решающего вопрос: продолжать ли учебу на инженера-вентиляционщика или, в качестве разнообразия, сбегать в армию. Нескладно пошутил, что счастье - это когда дети сыты, одеты, обуты, здоровы и их нет дома. В итоге с тоской покосился на бар из красного дерева, закрытый на замок, и попросил чаю.
- Будьте попроще, Олег Петрович, - посоветовал Турецкий. - Нам с вами работать, и лишняя скованность, сами понимаете, делу не подмога.
- Да я всегда такой, - отмахнулся Нагибин, - уж будьте уверены, на профессиональные качества моя взболтанность, нервные судороги, пристрастие к выпивке в нерабочее время… - он вновь покосился на бар. - Никоим образом не влияют.
Турецкий рассмеялся. Нагибин присоединился, но смех в унисон не задался. Зазвонил телефон.
- Александр Борисович? - деловито осведомился молодой голос. - Я в лифте застрял.
- Худеть надо, - проворчал Турецкий. Почему-то вспомнился анекдот про лифт в эстонской гостинице. "Вам какой этаж?" - "Пятнадцатый". - "Белье брать будете?"
- А я и так худой, - поведал деловитый абонент, - я в вашем лифте застрял. Здесь подобралась такая теплая компания - в принципе, время провести можно… Это Виллис. Серьезно, Александр Борисович, я сам виноват, в лифте было уже четверо, мне не стоило сюда давиться, но я так к вам спешил, я так опаздывал… Не волнуйтесь, жильцы с седьмого этажа уже вызвали дух лифтера, и этот дух уже чувствуется…
Похоже, компания по распутыванию безнадежного дела подбиралась теплая. Сдерживая смех, Турецкий подошел к окну.
- В эстонских школах отменили физику, - пробормотал утопающий в диване Нагибин, - дабы не травмировать детей понятием "скорость".
- Нет, мне кажется, мы имеем дело со стремительным молодым человеком, - отозвался Турецкий, выглядывая в окно. Лето, кажется, стартовало традиционно. Тополиный пух, жара, июнь. Чадил пожилой развесистый тополь, засыпая тротуары и припаркованные во дворе машины, в том числе недавно отремонтированный "ауди" Турецкого. Маленький таджик в "национальной" одежде с трафаретом на спине "Управляющая компания № 48" аккуратно обметал машины, формируя из пуха компактные кучки.