- Вы уделите мне больше, когда узнаете, по какому делу я к вам пришел. - Голос у кэбмена был грубоватый, как у человека чрезмерно увлекающегося спиртным и табаком. Говорил он негромко, спокойно, и Дэниел почему-то вспомнил другого, который разговаривал так же, но которого всегда слушали внимательно.
Присмотревшись получше, Карбонардо кивнул.
- А ведь я вас знаю! Харкнесс, верно?
- Он самый, сэр. Имел удовольствие как-то вас подвозить.
Карбонардо сделал шаг назад.
- Вы ведь работали на Профессора. Теперь я вспомнил. Были его личным возницей, так?
- Так и есть, сэр. Да, личным возницей Мориарти. Но вы сказали "работал". Почему?
- Потому что больше вы на него не работаете, поскольку Профессора нет в Англии. О нем не слышали уже несколько лет.
- Вернулся, сэр, он вернулся. - Гость сделал паузу, словно рассчитывая на драматический эффект. - Профессор вернулся в Лондон. И ждет вас, сэр. Для разговора. Ждет уже сейчас.
- Где? - Голос у Дэниела вдруг сел, в горле пересохло. Услышав о возвращении Мориарти, он мгновенно насторожился. И, пожалуй, немного испугался.
- Неважно, где и зачем, мистер Карбонардо. Мне поручено доставить вас к нему прямо сейчас. Давайте же не будем задерживаться, потому что каждая минута на счету. Профессор может разнервничаться, а нам ведь этого не надо, ни вам, ни мне. Ведь так, сэр?
Дэниел тряхнул головой.
- Нет, нет, мы не будем заставлять его ждать, - пробормотал он и торопливо шагнул к двери. - Если у вас приказ, везите прямо сейчас.
В коридоре Карбонардо накинул на плечи темно-зеленый ольстер, кивнул Харкнессу и вслед за ним спустился вниз и прошел к ожидающему неподалеку двухколесному экипажу.
Путь их лежал на запад, мимо многочисленных безымянных участков, появившихся за последние полвека вблизи дороги на Вестминстер.
Наконец они остановились, и сидевший позади Харкнесс крикнул пассажиру, дав понять, что он может выходить.
- Поднимайтесь сразу на второй этаж, сэр.
Соскочив на землю, Карбонардо увидел перед собой большой, красивый дом с широкими каменными ступеньками, ведущими к солидной дубовой двери. За окнами ярко горел электрический свет, да и весь вид участка свидетельствовал о том, что деньги здесь водятся. Люди в этой части Лондона селились состоятельные, обычно семейные и склонные окружать себя роскошью. Возникавшие здесь дома сменяли прежние, занимавшие большую часть Вестминстера развалюхи, ветхие, жавшиеся друг к дружке, скособоченные халупы, образовывавшие вместе воровское гнездо, известное как "Акр дьявола" и населенное мужчинами и женщинам, с которыми Карбонардо предпочел бы не иметь никаких дел.
- Поднимайтесь наверх, сэр. У него комнаты на втором этаже. Идите и ни о чем не беспокойтесь. Он вас ждет.
Передняя дверь была не заперта, и за ней оказался просторный холл, удививший гостя полным отсутствием меблировки - только голые доски да пустые стены с очертаниями висевших здесь когда-то картин.
Звук шагов по деревянному полу громким эхом разносился по всему дому. Поднимаясь по лестнице, Карбонардо обратил внимание на темные газовые фонари под стеклянными чашами. Очевидно, электрическое освещение установили здесь недавно и еще не по всему дому.
Ступив на площадку второго этажа, Дэниел услышал внизу какой-то звук. Дверь, через которую он только что вошел, скрипнула снова. Кто-то пересек холл и начал подниматься следом. По выскобленным, отмытым добела ступенькам мелькнула тень. Дэниел торопливо шагнул вправо, в начинающийся прямо от площадки коридор, остановился, прижался спиной к стене и затаил дыхание, вслушиваясь в скрип ступенек.
Незнакомец достиг наконец верхней площадки. Карбонардо притих в тени, боясь, что его выдаст стук сердца. Человек слева от него остановился на секунду-другую и шагнул в комнату, выходившую прямо на лестницу. Снова шаги, уже приглушенные… поворот дверной ручки… щелчок замка… звякнула задвижка… Прежде чем дверь снова закрылась, до него долетел короткий смешок.
Он досчитал про себя до десяти. Тревога улеглась и уже не дергала нервы. Карбонардо повернул ручку, толкнул плечом дверь и перешагнул порог комнаты, в которой только что скрылся незнакомец.
Мориарти встретил его улыбкой и с поднятой к подбородку рукой, словно он сдирал что-то с лица. Секундой позже Дэниел понял, что в пальцах у него не плоть, а кусок спрессованной ткани, изменявший форму щеки. Из-под лица Харкнесса как будто проступало лицо Профессора.
- Я же говорил, что ты уделишь мне больше времени, когда узнаешь, по какому делу я пришел, - произнес он знакомым голосом с неизменной ноткой угрозы, голосом столь же характерным, как и взгляд. Голосом, услышав который, многие помнили его годами. - Проходи, садись. Может быть, стакан доброго бренди? Располагайся.
- Так это были вы! А я принял вас за Харкнесса. - Карбонардо огляделся. Под ногами - толстый уилтонский ковер, в камине на кусках угля пляшет пламя, мебель старая, полированная, в воздухе запах воска, письменный стол обит красной, с золотистой каймой кожей, мягкие стулья, в углу резной буфет, на стенах хорошие картины, на окнах тяжелые бархатные шторы приглушенного, в тон ковру, кремового цвета.
- Ну вот. - Профессор оторвал накладку от второй щеки, убрал что-то у носа и наконец предстал перед гостем тем, кого Дэниел всегда знал как Джеймса Мориарти. - Мне нравится играть чужие роли. - Профессор выпрямился. Улыбка скользнула по губам и блеснула в глазах. - Но ты же и сам это знаешь. Знаешь, как я люблю влезать в чужую шкуру. - Он потер руки. - Погода никак не установится. Все перевернулось с ног на голову. С Терремантом ты, конечно, знаком.
Профессор кивнул в дальний конец комнаты. Из тени, словно повинуясь воле волшебника, выступил высоченный громила.
- Терремант когда-то командовал экзекуторами, моей славной армией устрашения. - Мориарти снова усмехнулся, словно в самом этом слове было что-то забавное. - Когда потребовалась замена Пипу Пейджету, он подошел как нельзя лучше.
Далее последовал уже знакомый читателю разговор.
А затем…
- У меня есть для тебя работа, Дэниел. Важная. Нужно вытащить правду из одной неразговорчивой особы. - Мориарти повернулся к Терреманту. - Закрой уши, Том Терремант. Закрой уши и заморозь мозги.
- Слушаюсь, Профессор, - проворчал великан.
- Ступай. Жди на площадке. Я никому не доверяю.
Терремант добродушно пожал плечами и вышел из комнаты.
- И держись подальше от двери, Том. Спустись и присмотри за моим Архи.
Верзила добродушно хмыкнул и притворил дверь.
- Архи - мой конь, - улыбнулся Профессор. - Сокращенно от имени Архимеда. Хороший конь, но принадлежит Харкнессу. Подарил, когда уезжал в последний раз… когда же это? Лет шесть или семь назад? - Он приложил палец к носу, на цыпочках подошел к двери и резко открыл - на площадке никого не было.
Снизу донеслись шаги, направлявшегося к выходу Терреманта.
Мориарти вернулся в комнату.
- Хорошо. А теперь, Дэниел, слушай меня внимательно. Завтра тебе нужно пойти в один отель, кое-что там сделать и кое о чем договориться. Потом, на следующий вечер, ты выяснишь, кто предавал меня, кто позволил себе играть со мной. Ты, конечно, слышал о Сэл Ходжес.
- Конечно, Профессор.
- М-м-м. И ты, конечно, все еще думаешь, что это она греет мне постель?
- Ну… Люди говорят, сэр…
- Говорят, что Сэл Ходжес и Джеймс Мориарти выплясывают постельную джигу, и она мать моего ребенка.
- Да, сэр…
- "Да, сэр. Конечно, сэр". Не робейте, сэр. Именно так и говорят. И до некоторой степени так оно и есть. Может быть…
Дэниел Карбонардо молча кивнул.
- Итак, послезавтра ночью ты должен выяснить, кто предатель. Она знает, Дэниел. Попомни мои слова, Сэл Ходжес это знает.
И вот теперь, на вторую после того памятного разговора ночь, Дэниел Карбонардо пересек улицу и легко взбежал по ступенькам отеля "Гленмораг". Остановившись перед дверью, он осторожно отдышался - при этом с губ его слетели крохотные облачка пара - и усилием воли подавил желание откашляться. Где-то невдалеке пробили часы - три ночи. Закутавшись в густой, колючий туман, мир застыл - молчаливый, холодный, враждебный.
Погода в последнее время вела себя странно переменчиво. Сегодняшнее утро, например, выдалось ветреным и сырым, а сейчас над площадью висел плотный туман - вытяни руку и даже пальцев не увидишь.
Побывав в отеле накануне, Дэниел прихватил запасной ключ. Свой визит он объяснил желанием узнать, приехала ли миссис Джеймс. Разумеется, она еще не приехала, о чем ему было прекрасно известно. Сунув ключ в замочную скважину, Дэниел бесшумно его повернул, уповая на то, что мальчишка-чистильщик сделал все, как надо: отодвинул задвижки и снял цепочки. Подтолкнув тяжелую деревянную дверь плечом, он переступил порог, закрыл дверь за собой и остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
В комнате было тепло, мягкий ковер под ногами послушно уступал резиновым подошвам тяжелых сапог.
Сэм, чистильщик обуви в отеле, назвал номер комнаты - восемь. Там она и будет, миссис Джеймс, в номере восьмом - первый этаж, прямо по коридору, первая дверь справа. "Остановится на одну только ночь, - сообщил Сэм. - Потом уедет повидать сына. Бедняга, попал в Рагби".
Подумать только, сын Профессора в Рагби, среди отпрысков всех этих важных шишек! При необходимости о мальчишке могли бы позаботиться и другие; как-никак он был наследником огромной организации и громадного состояния. Работа Дэниела состояла в том, чтобы напугать женщину и заставить ее признаться. Миссис Джеймс. Она же Сэл Ходжес. Он хорошо помнил ее по добрым старым временам - Сэл была женщиной Профессора.
Минут через пять Дэниел видел в темноте почти так же хорошо, как днем. Он подошел к лестнице, сунул руку за пазуху и вытащил кинжал. Пальцы привычно сжали костяную рукоять, большой уперся в гарду, девятидюймовое, заточенное с обеих сторон лезвие с двумя канавками для стока крови отнесено от тела. "Ты с ним поосторожней, - предупредил Миссон. - По остроте не уступает скальпелю. Как тебе и нравится".
С женщинами работать легко. Пригрози порезать лицо, сделай небольшую царапинку - и они сломаются. А вот мужчины - дело другое. Главное правило - целься в самый ценный их орган. Покажи бритву или раскаленные щипцы, пусти кровь - и они уже скулят и пищат. Нет, орут и воют.
Он уже поднял ногу, чтобы ступить на лестницу, когда услышал шум подъезжающего кэба. Господи, что же делать? Но кэб, постояв недолго, двинулся дальше. Возможно, возница просто ошибся номером - никакой вывески на фасаде отеля "Гленмораг" не было. "Нас рекомендуют наши постояльцы", - хвастливо заявлял мистер Моут, здешний управляющий.
А ведь кэбов становится все меньше, размышлял Дэниел, поднимаясь по ступенькам. Все только и говорят про самоходные коляски. Лично ему в скорые перемены не верилось: уж слишком эти штуки шумные, вонючие и ненадежные. Да и управлять ими трудно.
Дверь, как и ожидалось, была не заперта, хотя и замок его бы не остановил. Дэниел управлялся с замками так же ловко, как и с оружием.
В комнате его мгновенно обволокло сладковатым запахом женщины, всем тем, чем она пользовалась, дабы замаскировать свои естественные ароматы. У кровати он остановился на секунду, всматриваясь в ее лицо, вслушиваясь в ровное дыхание, зная, что сейчас спокойный сон оборвется - по его желанию. Обычная работа для того, кто считает себя вершителем судеб, подручным смерти, палачом, тем, кто развязывает языки. Некоторые называют его чревовещателем, другие, которым больше по душе религиозные термины, исповедником.
Левая рука метнулась к лицу, широкая ладонь накрыла нос и рот, чтобы она проснулась сразу - в ужасе и полной темноте. Нож скользнул по телу, взрезав ночную сорочку снизу вверх. Острие задержалось на мгновение на щеке, под правым глазом.
- Я задам тебе один вопрос, - прошипел Карбонардо. - И когда уберу руку, ты не станешь кричать и шуметь. Ответишь на мой вопрос или попрощаешься с правым глазом. Имей в виду, шутить не стану. Поняла?
Он видел ее расширенные страхом зрачки, видел, как она старается кивнуть. Он еще раз предупредил, что убирает руку, и в этот самый момент чьи-то железные пальцы сомкнулись на его запястьях. У него вырвали нож. Его руку оторвали от ее лица. В следующее мгновение в комнате вспыхнул свет, и Дэниел Карбонардо увидел, что на кровати лежит не Сэл Ходжес, а его окружили незнакомые люди. Негромкий голос посоветовал не сопротивляться. Дэниелу не потребовалось много времени, чтобы понять: он имеет дело с людьми обученными, привычными исполнять приказания с военной быстротой и четкостью.
Мир вдруг качнулся в сторону, и Карбонардо коротко и зло выругался.
Чиркнула спичка. Кто-то поднял фонарь.
- Привет, Дэниел, - сказал Беспечный Джек, чья улыбка в тусклом свете смахивала на волчий оскал. - Надо поговорить.
Карбонардо схватили сзади и тихонько вывели из комнаты.
Глава 2
ГВАРДИЯ ВОЗВРАЩАЕТСЯ
Лондон:
15 января 1900 года
После ухода Дэниела Карбонардо Мориарти остался один в комнате на втором этаже своего элегантного дома на окраине Вестминстера. Немного подождав, он вышел на площадку и негромко позвал Терреманта.
- Том.
Никто не ответил.
- Том.
С минуту Профессор стоял, глядя вниз, в пустой холл и на голую деревянную лестницу с прутьями для отсутствующих ковров и натертыми до блеска перилами. В какой-то момент он подумал о Дэниеле Карбонардо, которому предстояло допросить Сэл Ходжес и решить самую главную его проблему. Появившийся в холле Терремант взглянул вверх, кивнул хозяину и стал подниматься - на удивление быстро и ловко для человека такого роста и веса.
Сделкой Мориарти был доволен в первую очередь потому, что купил дом через третье лицо - солиситора, с которым не раз имел дела в прошлом. Доволен он был и разговором с Карбонардо, человеком надежным, рассудительным и умеющим достигать поставленной цели. Потом останется только разобраться с виновным, навсегда заставить умолкнуть предателя.
Кто-то из троих или Спир.
Через того же солиситора, Перри Гуайзера, старшего партнера "Гуайзер, Уолмси и Мерсер", фирмы с безупречной репутацией, Мориарти договорился о приобретении со склада мебели, а когда ее привезли, лично контролировал работу Джорджа Хаккета ("строителя и декоратора", как тот себя называл), которому было поручено создать в доме уют и комфорт. В будущем Профессор предполагал привести весь дом в соответствие со своим вкусом, но пока хватало и нескольких комнат, тех, которыми он пользовался. В его распоряжении были гостиная, кабинет и маленькая комнатка, в которой готовили пищу. Рядом со спальней водопроводчик Льюис, следуя распоряжениям Джорджа Хаккета, Устроил ванную комнату - с умывальником и глубокой ванной на стильных ножках в форме звериных лап. Вода в огромном баке, расположенном в бывшей подвальной кухне, нагревалась топящейся углем печью и поступала вверх с помощью новенького электрического насоса.
Дом уже был частично электрифицирован, и Мориарти подумывал о том, чтобы со временем, когда с ремонтом будет закончено, обзавестись еще одной революционной новинкой, телефонным аппаратом. Профессор не принадлежал к числу тех скептиков, которые отмахиваются от новоиспеченных изобретений как от сиюминутных причуд. Он уже прикидывал, как с пользой для дела использовать электричество и беспроводную телефонную связь. Солиситор, Гуайзер, шел еще дальше, утверждая, что через пару десятилетий у каждого будет беспроводное принимающее устройство, и люди смогут свободно слушать великие симфонические оркестры и выдающихся исполнителей. Вот тогда, говорил Гуайзер, и придет новое понимание великой музыки, театра и литературы, потому что доступ к искусству получат даже самые обычные люди. Мориарти по этому вопросу четкого мнения не составил: всеобщий доступ к искусству мог привести к его обесцениванию, а ему бы хотелось, чтобы вещи по-прежнему сохраняли свою значимость.
Возвратившись в комнату, Профессор зажег восковую свечу, поправил фитили и запалил две масляные лампы, самые обычные, бронзовые, с высокой классической подставкой, резервуаром для масла и вытянутой стеклянной воронкой, поднимающейся из декоративного матового шара.
Две лампы - одна на письменном столе, другая на приставном - наполнили комнату мягким, теплым светом, придавшим иллюзию глубины плотным кремовым, с золотистыми искорками обоям и добавившим блеска полированной мебели. Сам не зная, почему, Мориарти отдавал предпочтение нежному свету ламп перед более ярким и резким электрическим.
Подойдя затем к камину, Профессор остановился перед самой потрясающей вещью во всем доме: портретом Джорджианы, герцогини Девонширской, возможно, лучшей работой Томаса Гейнсборо, созданной в 1780 годы и считающейся пропавшей с 25 мая 1876 года, когда теплой туманной полуночью Мориарти, с помощью Альберта Спира и Пипа Пейджета, проник в верхнюю галерею Томаса Эгню на Олд-Бонд-стрит, 39-а, что в центре лондонского Вест-Энда, и вырезал бесценное творение мастера из рамы.
В ту ночь, почти четверть века назад, знаменитый портрет висел в полном одиночестве на втором этаже галереи, огражденный от чрезмерно любопытных зрителей красным шелковым шнуром.
А всего лишь за день до кражи Мориарти отстоял длиннющую очередь к одному-единственному экспонату, впервые увидел вблизи шедевр Гейнсборо.
Посмотреть на него Профессор пришел не из желания полюбоваться творением искусства, а по причине более прозаической: незадолго до того портрет был продан за десять тысяч долларов - больше ни за одну картину еще не платили. В то время уже ходили слухи, что Томас Эгню собирается продать картину Джуниусу Спенсеру Моргану, который хотел сделать подарок своему сыну, Дж. Пьерпонту Моргану, ставшему теперь, через почти четверть века, главным распорядителем американских финансов, богатейшим и влиятельнейшим человеком Соединенных Штатов Америки.