- Ни к Беспечному Джеку, ни к его людям больше ни ногой - иначе уже не задница свербеть будет, а шея растянется. Подумай хорошенько, приятель. Приходи ко мне вечером. Проявишь себя, будет тебе и работа, и все остальное. - Спир покачал головой. - Да, выл паскудник волком, слезами горючими заливался.
- Что ж, урок хороший, должен на пользу пойти, - согласился Мориарти.
- В этих интернатах мальчонки и поболе того получают.
Спир вспомнил о юном Мориарти - Артуре Джеймсе, сыне Профессора и Сэл Ходжес, - отправленном учиться в школу Рагби, и, переведя взгляд на хозяина, увидел, как лицо его словно бы застыло, а рот начал открываться, но уже в следующий миг Профессор отвел глаза.
"Да уж, - подумал Спир, - там из него сделают человека". Он вспомнил, как свистела розга, опускаясь на голые ляжки парнишки, как вздрагивала и набухала красными полосами плоть. Вот уж кому не позавидуешь, так это мальчишкам, отданным в частные школы, где их секут за малейшее нарушение. В свое время Спир тоже откушал ремня, но отец бил обычно по плечам и спине, и он уже тогда научился изворачиваться так, чтобы избежать худшего. В частных же школах, как говорили, битье сопровождалось неким ритуалом, так что боялись его как настоящей экзекуции.
- Ступай. Людей задействуй с умом. И верни заблудших овечек в мой загон. А тех, что не пожелают, отправь на скотобойню. - Мориарти сухо рассмеялся - похоже, идея со скотобойней пришлась ему по вкусу, - и голова его медленно задвигалась взад-вперед, как у рептилии.
Спир кивнул и, не говоря больше ни слова, повернулся и вышел. Спешить было куда - в назначенном месте его уже дожидались Джим Терремант и Джордж Джиттинс по кличке Блискун, горевший желанием доказать свою преданность Профессору.
Спускаясь по лестнице, Спир тихонько напевал песенку, услышанную им в мюзик-холле, песенку про большого мальчика и большие слезы.
Пока Берт Спир и Джим Терремант обдумывали, как поступить с заблудшими овечками, Эмбер и Ли Чоу рыскали в поисках человека, про которого Билли Уокер сказал, что он "крепок, как Скала Гибралтарская", и что у него бритая, как шар, голова. Сидни Стритер, бывший некогда одним из бойцов армии устрашения Мориарти, теперь, судя по всему, переметнулся в стан Беспечного Джека, стал его телохранителем и даже хранителем его секретов.
Возможно, репутация Ли Чоу заставит Сидни призадуматься, размышлял Эмбер, держа курс на таверну "Русалка" в Хакни-Уик, где в былые времена Стритер и коротал частенько время за кружкой эля.
Большую часть пути злодейская парочка проделала на двухэтажном омнибусе, запряженном двумя сонными клячами и украшенном рекламой "Молока Нестле", "Горохового супа" и "Сигарет Виргиния". Неподалеку от Хакни-Уик была стоянка кэбов, коих в данный момент присутствовало четыре штуки; лошадки мирно жевали морковку, возницы же, держа на коленях хлысты, устало подремывали в ожидании клиентов.
В свое время Мориарти приплачивал - "имел на содержании", как он говаривал, - многим полезным людям самых разных занятий: врачам, хирургам, гробовщикам, трактирщикам, политикам, паре полицейских, медсестрам, адвокатам и, конечно, возницам. Сойдя с омнибуса, Эмбер пригляделся и обнаружил Джозайю Остерли, кэбмена под номером 7676, двух пегих кобылок которого звали Валентина и Вивиан. Имея в своем распоряжении четырехколесный экипаж, тарантас, Остерли выбирал маршруты, пролегающие мимо пабов и богатых магазинов. Подойдя, Эмбер отдал кэбмену короткие инструкции.
- Но не сейчас, - добавил он. - Когда мы будем внутри. Подъедешь поближе и, если задержимся, подождешь.
Будучи человеком немногословным, Остерли лишь кивнул, показав, что сделает все, как им нужно - пусть только Эмбер даст знак.
Оставшуюся часть пути, около полумили, прошли пешком, так что у таверны они остановились в четверть первого. Стритер, как и полагалось, был в бар-салоне, где выпивал с двумя известными Эмберу и Ли Чоу личностями - Йоной Уэйленом и Шитом Симпсоном, в прежние времена состоявшими в бригаде Берта Спира.
Бар-салон представлял собой просторное помещение, отделанное в изобилии панелями красного дерева, с позолотой и стеклом и украшенное пестрыми узорами и затейливыми завитушками. Симпатичная девушка в милом накрахмаленном переднике присматривала за плитой, на которой готовились сосиски и картофель; из располагавшегося за дверью общего бара доносились звуки пианино и хрипловатые голоса, несколько нестройно исполнявшие популярные, хоть и не первой свежести, песенки. И это при том, что стрелки еще не доползли до половины первого.
- Сидни, - громко позвал старого знакомца Эмбер. Услышав свое имя, стоявший у стойки Стритер, малорослый крепыш с бритой головой, моментально принял боксерскую стойку. Эмбер скользнул по нему цепким взглядом: узкие штаны из гребенчатой шерсти в мелкую ломаную клетку и без всяких там новомодных манжет; в пару к ним короткий, на три пуговицы, сюртук; распахнутая в вороте рубашка - ни галстука, ни шейного платка, ничего такого, за что мог бы ухватиться в драке противник. На боку сюртука прорезь - чтобы быстро сунуть руку и выхватить то, что висит на поясе. Бойцовское снаряжение. Рядом, на стуле, лежало тяжелое пальто и на нем "котелок".
Сидни Грешаму Стритеру хватило одного косого взгляда в их сторону, чтобы все понять - неприятностей он ждал и готов к ним был всегда, - а вот у его дружков глаза забегали; зная репутацию Ли Чоу, они явно растерялись.
- Руки на стойку, - визгливо бросил Эмбер, заметив, что рука Стритера скользнула в прорезь сюртука и поползла к правому бедру. В следующий момент Ли Чоу уже оказался за спиной у бритого и сжал запястье стальными пальцами. В левой руке китаец держал нож, бесстрастное его лицо украсила тонкая азиатская улыбка, раскосые глаза опасно блеснули.
За стойкой бара материализовался, словно Король-Демон из рождественской пантомимы, хозяин заведения.
- Эй, эй, полегче, - проворчал он недовольно. - Нам здесь неприятности не нужны.
- Никаких неплиятностей. - Ли Чоу повернулся спиной к бару. - Никаких неплиятностей. Выпьете, мистел Стлител?
Между тем Уэйлен и Симпсон, обменявшись кивками и придя к некоему тайному соглашению, осторожно направились к двери.
- Йона! Шит! А ну-ка вернитесь, - скомандовал Эмбер. - Потолковать надо.
Шит Симпсон, притворившись глухим, продолжил движение в выбранном направлении, а вот Йона Уэйлен остановился, повернулся и сделал два шажка в сторону Стритера. "Плохо дело, - подумал Эмбер. - Симпсон вернется с дружками. Сейчас силы примерно равны, но еще парочка костоломов - и нам крышка".
- Я с вами не ссорился, мистер Эмбер, - с плохо замаскированной тревогой пожал плечами Стритер. Он уже успел оценить силы противника и теперь поглядывал на дверь.
- Нет? Ну, значит, и с Профессором не ссорился.
- С Профессором? С Мориарти? Хотите сказать, он вернулся?
- Ты и сам прекрасно знаешь, что вернулся. Больше того, хочет поговорить с тобой. Очень хочет. Поболтать малость.
- Неужели? А почему со мной?
- А почему бы и нет?
- Ну, мы же все думали, что он уехал. В смысле, навсегда. Надо же было как-то работать, вот и…
- Правда? - Эмбер закатил глаза. - Ты думал, что он уехал и бросил тебя, Сид? Бросил на произвол судьбы? Боже мой. И потому ты переметнулся к Беспечному Джеку?
- К Беспечному Джеку? Нет! Я не имею к нему никакого отношения. Вот еще выдумал!
- Ты был с ним прошлой ночью, Сид. Не запирайся. Мы все знаем. И не только вчера. Ты почти всегда с ним. Нам это известно. И Профессору тоже.
- Плофессол хосет поболтать с тобой, Стлител. Ты з от него не отходис, от Беспесного Дзека. Плилип к нему, как тень. - Китаец ослабил хватку и теперь поглаживал руку Стритера медленно и почти нежно, как руку женщины. - Сидни, сто нам сказать Плофессолу, если ты не пойдес с нами? А?
- Пойти с вами? Вы за кого меня принимаете? Думаете, я вчера родился.
- Ты меня знаешь, Сидни. - Эмбер угрожающе надвинулся на Стритера и даже слегка толкнул его плечом, а Ли Чоу без лишних жестов, но решительно и твердо пресек попытку Уэйлена снова сместиться к двери. - Будет лучше, если ты пойдешь с нами к Профессору. - Эмбер повернул голову и уже с откровенной угрозой добавил: - И ты, Уэйлен. Вы оба.
- Шутите, мистер Эмбер. Чтобы я пошел к Профессору? Беспокоить такого человека? Нет, приятель. И не старайся.
- Рано или поздно ты с ним встретишься.
За дверью, в общем баре, затянули очередную пьяную песенку.
"Веселятся, как всегда, - подумал Эмбер. - Профессору здесь бы не понравилось". Он вспомнил, как после венчания Пипа Пейджета Профессор устроил вечеринку на складе в Лаймхаузе, где у него было тогда тайное убежище. Гостей было много, все пили, пели и танцевали, но сам Мориарти откланялся рано - шумные гулянки не в его вкусе.
- Послушайте. - Стритер криво улыбнулся. - Послушайте, мистер Эмбер. У меня тут мыслишка есть.
Простаком Эмбер себя не считал. И что надо сделать, понимал четко: либо доставить Стритера побыстрее да потише к Мориарти, либо, если не получится, отправить прямиком на тот свет. Приятель его, Симпсон, ждать себя не заставит и вернется с минуты на минуту. Завсегдатаи уже поглядывали в их сторону, понимая, что дело нечисто. А раз так…
- Что за мыслишка, Сид? Выкладывай, - сказал Эмбер, улыбаясь и делая вид, что готов не только выслушать, но и помочь всем, что в его силах. - Говори, что придумал, а я погляжу, можем ли мы чем пособить.
- Я отведу его к Плофессолу, - прошепелявил Ли Чоу, помня данное Мориарти обещание.
От такого предложения кому угодно стало бы не по себе. Китаец сам взял на себя обязательство доставить Профессору вероломного Стритера или как запасной вариант сделать кое-что другое.
- Я тут подумал. - Стритер сморщил физиономию, словно напрягая все силы на то, чтобы извлечь запутавшуюся где-то мысль. - Подумал… может, мне сначала потолковать с мистером Спиром? Как-никак был-то я в его бригаде. Он меня знает, знает, чего я стою. Может, прежде чем тащиться в такую даль да отнимать у Профессора время попусту нашими…
- Нашими чем? - Эмбер понимал, начинается торговля.
- Ну, ты же знаешь, про меня всякое болтают. Врут, что я, мол, задружился с Беспечным Джеком.
- Значит, ты хочешь прежде поговорить с Бертом Спиром?
- Да, думаю, не помешало бы.
- Ладно. - Эмбер выразительно посмотрел на китайца. - Чоу, думаю, стоящее предложение, а?
- Стоясее, стоясее, - согласился китаец, кивая головой, как только что услышавший новое слово младенец. - Осень стоясее. - С этими словами он обнял Стритера за пояс и извлек предмет, описанный впоследствии Эмбером как "здоровущее железное перо". С появлением этой штуки бар опустел за считанные секунды. Ли Чоу покрутил в руке грозного вида оружие, потрогал длинное, изогнутое лезвие и недобро усмехнулся. - Ногти систить, а? Осень удобно систить ногти.
За дверью общего бара грянула "Малышка Сара":
О, Сара малышка, златовласка моя!
Ах, если б, да кабы богатым был я.
Лишь только проспался - с тобой бы венчался,
С тобой бы венчался ни свет ни заря!
Кэб Джоша Остерли, как и договаривались, стоял на улице. Места в тарантасе хватило всем четверым. Ли Чоу прижался к поскучневшему Уэйлену, Эмбер - рука об руку со Стритером, весь вид которого, начиная с того момента, как они тронулись в направлении Вест-Энда, выражал озабоченность человека, обдумывающего некую серьезную жизненную проблему. При этом он то вздыхал шумно, словно скучающий мальчишка, то поджимал губы.
Объехав по кольцу запруженную всевозможным транспортом Пикадилли, тарантас покатил по Ковентри-стрит в сторону Лестер-сквер. И только тогда Стритер наконец заговорил.
- Должен сказать тебе кое-что.
- Что?
- Есть у меня кой-какие новости. Думаю, Профессору надо бы знать. Оно ему, конечно, не понравится, но я знаю, что случилось. Это Сэл касается. Сэл Ходжес.
- И что ее касается, Сэл Ходжес?
- Профессора тут долго не было…
- Сэл за всеми его девочками присматривала.
- Не только это, мистер Эмбер. Мы же все знали. Сэл его и обшивала, и ребенка ему родила.
- Может, и так, но ты это к чему? Что за новости?
- Вы только не того, мистер Эмбер… Не злитесь на меня. - Стритер вжался в кожаную спинку сидения, как будто пытался продавить заднюю стенку и вывалиться из кэба.
- С какой стати мне злиться? - удивился Эмбер, не понимая, почему этот крепыш так старается его умаслить. "Должно быть, дело серьезное", - решил он.
И не ошибся.
- Ее нет, мистер Эмбер. Сэл Ходжес нет. Умерла. Мне-то знать как бы и не полагается, но я кое-что слышал. Ее убили, и тело спрятали в одном доме возле Брик-лейн. Там, где раньше Флауэрдин проходила.
- Ты… - Эмбер запнулся, не зная, что сказать. - На Флауэрдин?
В свое время за Флауэрдин - или Флауэр-энд-Дин-стрит, неприметной улицы в Спитфилдсе, на окраине Уайтчепела - закрепилась недобрая слава едва ли не самой опасной улицы Лондона. В 1888 году две жертвы Джека Потрошителя, Полли Николс и "Длинная Лиза" Страйд, обе проститутки, жили именно на Флауэрдин. Потом улицы не стало, ее убрали, снесли, сравняли с землей, ее жителей переселили, дешевые ночлежки уничтожили, а несколько оставшихся домов перестроили и обновили.
- Надо к Альбелту Спилу. - Ли Чоу сглотнул от волнения.
Если это так, если Сэл Ходжес действительно убили, то что же дальше? Что будет?
- Господи, - выдохнул Эмбер.
А в баре "Русалка" в Хакни-Уик не смолкало пьяное веселье.
Глава 7
СМЕРТЬ КУРТИЗАНКИ
Лондон:
17 января 1900 года
Пансион капитана Рэтфорда, куда Мориарти определил троих своих преторианцев, более известный как "меблированные комнаты капитана Рэтфорда", располагался чуть в стороне от Лайл-стрит, неподалеку от Лестер-сквер. Владелец его, невзрачный шустрик с колючими усиками, багровой физиономией и пронизанным синими жилками носом-картошкой, этим молчаливым обличителем стойкого выпивохи, хотя и называл себя Капитаном, к армии имел лишь то отношение, что прогуливался иногда вдоль Хорсгардз-Парейда, а к флоту причислял себя, вероятно, на том основании, что время от времени пересекал на пакетботе канал - из Дувра в Кале. В ответ на прямой вопрос Рэтфорд обычно впадал в неистовство и заявлял, что "капитан" есть почетное звание. Ничего больше из него выбить не удавалось. До объяснений капитан Рэтфорд не снисходил.
Шесть комнат пансионата, некоторые довольно просторные, располагались на двух верхних этажах большого старого дома, доставшегося нынешнему владельцу от благодарной супруги, которая оставила сию юдоль скорби двумя годами раньше, жарким летним днем. Смерть ее случилась совершенно неожиданно и ясного объяснения не получила, но была отнесена коронером в категорию "несчастных случаев". Сам коронер состоял с Рэтфордом в давних приятельских отношениях и, как поговаривали, имел перед ним немалый долг. Помимо прочего, две комнаты в доме были оборудованы ванными и уборными, которыми хозяин, судя по его виду, пользовался нечасто.
Альберт Спир получил в пользование самые большие "апартаменты": к просторной гостиной примыкала комнатка поменьше - с железной кроватью и приставным столиком. Внутреннее убранство не отличалось изысканностью, поскольку и сам Капитан "безделицам" внимания уделял мало. Обои в цветочек - в данном случае таковым была роза собачья, - пара картинок, дешевых копий с работ Артура Бойда Хоутона, специализировавшегося на групповых портретах современников, отражавших тяготы жизни простого народа, неопределенность существования и отчужденность людей в большом городе. Картина в комнате Спира изображала группу детей и взрослых, измученных повседневными заботами бедняков, живущих на грани человеческого достоинства. Некоторые из них - если присмотреться к отдельным лицам - имели вид довольно зловещий: крупные, суровые мужчины, остаться с которыми наедине пожелал бы далеко не каждый, женщины, которым вы никогда бы не доверили ребенка, потенциальные чудовища, существа из ночных кошмаров. Для Спира эти персонажи не были какими-то чужаками, хотя, возможно, он смотрел на них, не понимая в полной мере, что именно они хотят сказать живущим в первом десятилетии этого нового столетия.
В гостиной пахло камфарой, ламповым маслом и карболовым мылом, которым работавшие в пансионате женщины стирали грубые простыни и полотенца. Два окна выходили на серую, грязную торцовую стену соседнего дома и захламленный двор, где по понедельникам, в ясную погоду, развешивали на просушку постельное белье.
В тот день, о котором идет речь, в гостиной собрались трое. Четвертый, Гарри Джадж, остался снаружи, на темной лестничной клетке над уходящими в непроглядную тьму ступеньками. В обсуждении насущных проблем участвовали Спир, восседавший во главе стола с видом важным и серьезным, и Терремант, с трудом помещавшийся на своем стуле. "Как бочка на горошине", - подумал Спир с улыбкой, которую, однако, оставил при себе. Третий участник, молодой Джордж Блискун Джиттинс - дружелюбный здоровяк, огорчать которого вам наверняка бы не захотелось, широкоплечий, с открытым, улыбчивым лицом, большими руками и уверенным взглядом - развалился, вытянув длинные ноги, на третьем стуле. В речи его частенько проскакивали словечки, привычные скорее уху сельского жителя, а не обитателя громадной метрополии, каковой являлся Лондон.
- Я так понимаю, - говорил он, - что сказать Профессору надобно, да только спешить покудова не стоит. Покудова сами не разберемся. - Высказывание сие было для Джорджа Джиттинса едва ли не рекордным по продолжительности мысли, а он говорил на главные темы дня: масштабах дезертирства и о численности тех, кто за время отсутствия Профессора в силу разных причин переметнулся от старого хозяина под крыло нового, Беспечного Джека.
- Я с ним уже говорил, - заверил собеседников Спир.
- Говорил? И цифры называл? - спросил Терремант, застигнутый этой новостью врасплох.
- Приблизительные, конечно. По первой прикидке.
- И что? Как он это принял? - поинтересовался Джиттинс, ероша густые волосы, росшие у него не только на голове, но и на шее.
- Ну, я бы сказал, философски. В том смысле, что, мол, надо смотреть в будущее и наносить ответные удары.
- Да, это в его духе, - добродушно усмехнулся Терремант.
- Этим мы и занимаемся, начиная с сегодняшнего вечера. - Спир стукнул кулаком по подлокотнику. - Пройдем по пабам и тавернам, притонам и борделям. Разыщем наших старых товарищей. Помните, что сказал Профессор…
Терремант и Джиттинс неловко заерзали, вспомнив, что Мориарти привел слова из Библии уже после того, как совершил ужасное святотатственное деяние (об этом красноречиво поведал Ли Чоу). Профессор сказал им так:
- Поступайте, как велит Библия. "Пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой". Лука, глава четырнадцатая, стих двадцать третий.
Они только начали обсуждать, кто пойдет по пивным, как их прервали. Спир терпеливо перечислял пабы - "Три тонны", "Фургон и Лошадки", "Скачущая кобылка", "Четыре пера", "Синица в руке" и еще дюжину других, куда имели обыкновение наведываться люди Мориарти, и куда теперь следовало наведаться им с верными людьми, дабы выловить тех, кто перебежал за последнее время на сторону Беспечного Джека.
- Наше дело - взять их за руку и вернуть на службу нашему хозяину, - добавил он.