Роман молча, как фокусник, достал, опять же из-под стола, запечатанную коробку.
- Вот теперь все как у людей, - заметил Назим.
- Рома, ты просто чудо! - умилилась празднично сверкающей елочке Светка и чмокнула своего кавалера в щеку.
Вошел Алек. С серьезным видом поставил у стены картонный ящик с выглядывавшими из него опечатанными фольгой горлышками бутылок.
Спустя час, когда под праздничные тосты опорожнили две бутылки шампанского и одну коньяку (его пили исключительно мужчины), Светлана подмигнула Римме:
- Пошли покурим в зал, а то здесь скоро дышать будет нечем.
- Так я же… - начала было Римма.
- За компанию.
Они вышли, оставив мужчин наедине с новой бутылкой. Светка присела за ближайший столик, раскурила сигарету.
- Ты ничего не заметила? - спросила, выпуская в потолок струю дыма.
Римма, конечно, заметила: Алек был особенно внимателен к ней, ухаживая за столом, подкладывал в ее тарелку нарезки и салаты и как-то уж очень близко сидел, можно сказать, прижимался, то и дело заглядывал в глаза. Вроде и не был пьян. А в глазах его сверкали похотливые огоньки. Она была уверена, что именно похотливые. Такие не спутаешь.
- Алек как-то странно ведет себя, - ответил она, немного подумав, стоит ли высказываться об этом. Светка могла ее высмеять. Но та заявила с полной серьезностью:
- Не слепая. Вижу. Думала, что до тебя не дойдет.
Римма посмотрела на нее широко открытыми глазами. Подруга явно чего-то недоговаривала. И явно позвала ее не просто "посидеть за компанию".
- А что до меня должно дойти? - спросила она в свою очередь.
- Хочет он тебя, - Светлана сказала это таким будничным тоном, как будто разговор шел о шпильках и булавках. - Он давно на тебя глаз положил, но все как-то случай не представлялся позаигрывать. Да к тому же он немного застенчивый с женщинами. Даже смешно! Азербайджанец, джигит - и скромняшка.
- Джигиты у грузинов, - вставила Римма.
Светка пропустила ее реплику мимо ушей.
- Вот я и говорю, - излагала, как будто ее и не прерывали, - хочет наш дорогой Алек завести молоденькую симпатичную любовницу. Давно хочет. Я женщина несвободная. А ты - наилучшая кандидатура. Хотя решать, конечно, тебе.
- Свет, ты это все серьезно? - Римма все еще не верила своим ушам.
- Вполне. Вот посуди сама, Римка, какая тебе от этого будет выгода. - И Светлана принялась загибать пальцы. - Деньжат станет подбрасывать. Никакая левая сволочь к тебе и близко не подойдет. А сколько их тут таких шляется, ты сама знаешь. Серьезного тебе с ним, конечно, ничего не светит - Алек семью не оставит. Но тебе же и лучше. А жить будешь, как в шоколаде.
- Но он же старый уже! - сказала Римма первое, что пришло в голову.
- Возраст для мужчины не главное! - со знанием дела заявила Светка.
- А что?
- Дед в пальто! Какая Же ты непонятливая! - Светка раздавила окурок в пепельнице. - Тебе что, десять лет?
- Не десять. А вот ты рассуждаешь, как прожженная… - Римма запнулась.
- Ну договаривай, договаривай!
Впервые за много лет дружбы они оказались на грани ссоры. И обе это отчетливо поняли: по выражениям лиц друг друга, по глазам, по интонациям голоса.
…В девять Алекум засобирался домой - за другим праздничным столом ждала семья. Роман намеревался отправиться со Светланой и Риммой к ним, встретить Новый год и продолжить застолье. Назим вызвался сам закрыть кафе, и они, прихватив кое-что из остававшейся закуски, отправились в Люблино. Первое и второе января Алекум объявил выходными, и завтра с утра Римма собиралась съездить домой, поздравить родителей.
На улице шел снег. Падал мягкими, пушистыми, как шерсть котенка, хлопьями. Задернутая снежной рябью луна, казалось, спряталась, чтобы тоже отпраздновать приход еще одного года. Прохожие, с пакетами, коробками и сумками, торопились к метро или остановкам наземного транспорта. Приближался 1992 год. До него оставалось чуть более двух часов.
На Рождество Светка получила от Романа золотую цепочку (первый - золотое колечко с рубином в виде сердечка - Роман вручил ей за пять минут до Нового года). Она радовалась, как ребенок, и даже не старалась этого скрыть. Тут же надела на шею и расцеловала своего щедрого кавалера. Алекум отозвал Римму в сторону и протянул маленькую коробочку. Она ощутила, как что-то неприятно кольнуло внутри. Руки вдруг задрожали, когда она взяла ее, не решаясь открыть. Алек стоял рядом, молчал.
- Открой, - сказал, видя ее замешательство. - Нс укусит.
Римма открыла. На бархатной подушечке лежали золотые сережки, очень симпатичные, в виде изогнутой веточки с листьями. Сережки она носила, но ее были самые обычные: тонкое колечко из дешевого золота - подарок родителей к окончанию школы. Римма с трудом удержала готовое вырваться наружу "ах". Но Алекум, видно, заметил, как вспыхнули ее глаза.
- К Рождеству, - объяснил он свой неординарный поступок. - Носи на здоровье.
- Алек, извини, но я не могу принять такой дорогой подарок.
- Это просто подарок к празднику, он тебя ни к чему не обязывает. Возьми.
- Но…
- Они очень тебе пойдут, - он не дал ей договорить. - А мне будет приятно смотреть на тебя в них. - И, уже видя сомнение на ее лице, добавил: - Красивая девушка должна достойно выглядеть.
Римма опять хотела возразить. Ну не могла она взять, вот так запросто, дорогой подарок! А то, что Алек говорил про бескорыстность своих побуждений, пусть оставит для малолетних простушек. Светлана все ей выложила прямым текстом. Нет, надо вернуть эти чертовы серьги, зачем давать лишний повод. Но сделать это так, чтобы не обидеть Алека, ей еще с ним работать… Она продолжала держать коробочку на раскрытой ладони. И уже подняла глаза, чтобы еще раз вежливо отказаться, но Алекум не дал ей собраться с мыслями, не дал даже открыть рта. Он просто взял и закрыл ее ладонь, задержал на какое-то мгновение свою руку, накрыв ее пальцы и продолжая смотреть прямо в глаза. Римме показалось, что она рассмотрела в его зрачках прыгающие глубоко внутри огоньки, но не была уверена. Алек развернулся и вышел, вставив последнее слово за собой.
"Вот ты и попалась, рыбка золотая", - нараспев проговорила про себя Римма, в полной растерянности опускаясь на стул. Удивительно, но сделалось даже чуточку смешно. До чего все банально и просто. В воображении тотчас нарисовались довольно неприятные картины… Коробочка уже не согревала - обжигала руку. Захотелось запустить ею почему-то именно в Светку, хотя та была здесь совершенно ни при чем.
"Черный человек, деточка… - всплыл в памяти доверительный голос бабки Прасковьи. - Черный человек…"
Неожиданно она почувствовала себя совершенно разбитой. В довершение возникла головная боль с беспрерывным постукиванием в висках.
- Римка, на тебе лица нет, - раздался рядом голос Светки. - Ты бледная вся. С Алеком что-то было? Да?
"И да, и нет", - хотела сказать Римма, но сказала:
- Просто плохо себя чувствую, голова разболелась.
- Слушай, езжай домой. Я сама управлюсь. - Светлана присела возле нее на корточки, преданно посмотрела в глаза. - Сегодня все равно по случаю Рождества раньше закроемся. Давай, дуй домой.
Римма молча набросила куртку и через минуту стояла на улице. Морозный воздух освежил, притупил головную боль. В висках уже не стучало, а лишь слегка покалывало. Но рассеянность в мыслях осталась. Рука в кармане продолжала нащупывать коробочку с сережками, она его Светке так и не показала. Потом. Все потом. А сейчас быстрее домой, принять горячую ванну. Она прошла метров сто, когда сообразила, что оставила в кафе сумочку с деньгами и проездным на метро. Пришлось возвращаться.
Светка как раз обслуживала нового клиента - выставляла на его столик шашлык, соусницу и нарезанный лаваш.
- Ты чего вернулась? - вскинула она на вошедшую подругу свои большущие глаза. В них еще не погас озорной огонек - видимо, успела поболтать с приятным посетителем.
Римма отметила только, что мужчина был довольно высок и стильно одет: черное кашемировое пальто, дорогой шарф, рядом на стуле черный кожаный портфель.
- Сумку забыла, - ответила она, - а в ней проездной.
- Извините, я сейчас, - с любезной улыбкой обратилась Светлана к клиенту. И уже Римме: - Подожди, я принесу.
Они повернулись вместе. Светка, чтобы отойти, спиной. Мужчина - лицом к Римме.
Она не сразу поймала на себе его взгляд - все еще думала о своем. Но что-то, какое-то шестое чувство, подсказало, что ее разглядывают. Разглядывают в упор, до неприличия, ни капельки не стесняясь. Она отреагировала мгновенно, уже готовясь испепелить наглого клиента одними глазами…
Всего несколько мгновений, которые показались Римме вечностью, они смотрели друг на друга. В одно из этих коротких мгновений ей подумалось, что у нее наступила крайняя стадия нервного расстройства, сопровождающаяся галлюцинациями. Этого не могло быть. Именно сегодня, именно сейчас просто не могло быть.
- Здравствуй, Римма, - первым сказал он, сказал тихо, словно боялся, что она сейчас возьмет и упорхнет, подобно вспугнутой случайно птице.
Она продолжала стоять, не в силах поверить в то, что случилось. Целая лавина чувств, мыслей и бог знает чего еще пронеслась в голове, сделала что-то непонятное, совершенно непостижимое с телом. Оно вдруг перестало слушаться, будто стало существовать само по себе, отдельно от сознания. А сознание точно издевалось над ней: "Этого не может быть… Но разве именно не на это ты и надеялась?"
- Ты… я…
Он уже стоял перед ней. Живой, самый настоящий, не мираж и не плод больного воображения. Он притянул ее к себе и коснулся губами выбившейся на лоб пряди.
- Как же я рад тебя видеть, малыш…
Вернувшаяся с сумочкой Светка только часто заморгала и покачала головой. И конечно, не удержалась от комментария:
- Так не бывает!
5
На Старом Арбате, куда Виктор повез ее, царила атмосфера праздника. Лотки с безделушками и сувенирами, разукрашенные киоски, магазинчики и кафетерии, продающие свои творения художники - все удовольствия, только плати. Они с Виктором пробирались в этой галдящей и кричащей праздной толпе, как школьники, взявшись за руки. Смеялись, когда какой-нибудь бойкий торговец пытался продать им очередную безделицу. Виктор все-таки одну купил, не устоял.
- Держи! - Протянул приобретение Римме. - На память о сегодняшнем дне.
Она с интересом разглядывала сувенир-игрушку и не могла сдержать смех. Вырезанные из дерева дед и медведь сидели на бревне-подставке друг напротив друга и по очереди молотили по пню топорами, стоило лишь подергать за рычажки.
- Идем. - Он увлек ее вперед. - Думаю, нам есть о чем поговорить.
Им действительно было что сказать друг другу. В кафе, куда они зашли, Виктор заказал пиццу и кофе. Нужно бы, конечно, отметить их невероятную встречу чем-нибудь покрепче, но он был за рулем. Темносиний "БМВ", на котором они приехали, остался на стоянке недалеко от метро.
Римма рассказала почти все: как не смогла отыскать его по телефону, как не поступила в театральное, как решила остаться в Москве и устроилась работать к подруге. Упомянула, смеясь, и об одиночных блужданиях по Москве, в надежде случайно пересечься с ним. Умолчала только о своей беременности. Он слушал ее внимательно, не перебивая, маленькими глотками отпивая горячий ароматный напиток.
- А что ты делал, когда в августе все это грянуло? - поинтересовалась она, закончив свою историю.
- Был в Норвегии, на соревнованиях. - Виктор улыбнулся, взял ее руку в свою. - Ты не представляешь, малыш, как я рад, что мы встретились. Теперь все будет по-другому, вот увидишь. И очень скоро. Я тебе обещаю.
- Думаю, еще несколько дней я выдержу, - Римма улыбнулась в ответ. - Я научилась ждать.
Он поднес ее пальцы к губам, обогрел их своим дыханием, осторожно, едва касаясь, поцеловал каждый…
Через два дня, как и обещал, Виктор заехал за ней в "Шашлычную" и отвез в Свиблово. Одноподъездная двенадцатиэтажка стояла по улице Радужной. Однокомнатная квартира на десятом этаже сияла чистотой, сладкий, сразу показавшийся ей знакомым аромат витал в воздухе.
- Ты здесь живешь?
Виктор покачал головой, тихо рассмеялся:
- Нет. Я ее снял специально для тебя. Теперь… - он обвел рукой вокруг, - это твои владения.
Такого поворота событий Римма совсем не ожидала.
- Но как же?.. Это же?.. - растерялась она.
Он опустил руки на ее плечи, заглянул в глаза.
- Я обещал тебе помочь с поступлением - и не помог. Так что считай, малыш, я исправляю собственные ошибки. Увольняйся из своей забегаловки и спокойно готовься к экзаменам. Здесь тебе никто мешать не будет. Разве что я. Если ты не против, конечно…
- А на что я буду жить? Нет, работать все равно придется.
- Пусть это будет моей головной болью. Идет?
Он смотрел в ее глаза и ждал ответа. Она, еще не совсем вникнув в суть его слов, согласно кивнула. В конце концов, она ему доверяет. А там… Там будет видно. Главное, что сейчас они вместе и все как нельзя лучше.
Источник показавшегося Римме знакомым запаха стоял на журнальном столике в хрустальной вазе - огромный букет темно-красных роз. Она остановилась посередине комнаты, не в силах оторвать от шикарного букета глаз. Лишь спустя минуту или две рассеянно обежала взглядом помещение, где ей предстояло теперь жить. В углу на крутящейся подставке стоял телевизор, слева от него находилось окно и дверь на балкон, у одной стены - раскладной диван, напротив - журнальный столик в окружении двух небольших кресел, оставшуюся стену занимал шифоньер и узкий книжный шкаф. Ничего лишнего, есть все необходимое для жизни.
…Спустя час, уставшие и счастливые, они лежали на диване. Только сейчас к Римме пришло осознание, насколько она соскучилась по нему, по его телу и его ласкам, насколько сильно хочет его. От Виктора убаюкивающими волнами исходило спокойствие, приятное ощущение защищенности. Она чуть приподнялась на локте, спросила тихо:
- А почему бы тебе тоже не жить здесь?
Он помедлил с ответом, словно она застала его врасплох. Впервые Римма допустила мысль, что, возможно, он женат. И как она раньше не подумала об этом!
- Во-первых, я не хочу тебе мешать готовиться к поступлению, - прервал он ее неприятные размышления. - Во-вторых, у меня настолько суматошная работа, что я и так почти не бываю дома. Вот к тебе и буду приезжать, как домой.
- И все же, может…
- Все наладится. Потерпи. Со временем все наладится.
- И как долго терпеть?
- Тебе сейчас плохо?
- Нет.
- Вот видишь. Мне тоже с тобой хорошо. Лучше выброси дурные мысли из головы и положись на меня.
6
Алекум, поставленный Риммой перед фактом, покачал головой, но, видимо, уже был в курсе ее истории, ничего не имел против. Выразил только сожаление, что теряет такого хорошего работника и "своего" человека. Но что поделаешь, решение ее. А если вдруг передумает, он всегда готов взять ее обратно.
Римма вздохнула с облегчением. Думала, что разговор будет долгим и неприятным. Он все-таки имел на нее виды, планы строил, наверное, или что там еще. Но обошлось малой кровью, слава богу. Коробочку, которая жгла руки, она ему, конечно же, вернула, и Алекум сунул ее в карман, не моргнув глазом. С чего она в самом деле взяла, что он такой коварный, дура несчастная?!
И началась совершенно новая жизнь. Три-четыре раза в неделю Виктор навещал ее, в основном вечерами. Иногда оставался до утра. И эти дни становились для Риммы самыми желанными и счастливыми. У нее всегда готов был для него ужин, а он, с аппетитом поедая ее стряпню, не уставал хвалить ее. Потом они устраивались перед телевизором, болтали о всяких пустяках, шутили и до изнеможения занижались любовью. Случалось, что это затягивалось до утра, но, покидая ее постель, он никогда не забывал поцеловать ее и шепнуть что-нибудь ласковое. Как бы ни спешил и как бы ни устал после проведенной с ней ночи.
Она никогда не расспрашивала его о работе, чем он занимается и чем зарабатывает на жизнь. Вопросы эти, конечно, вертелись у нее на языке - оплата ее квартиры и продуктов стоила в Москве немалых денег, - но она не решалась заговорить на эту тему. Отчасти из чувства такта, захочет - расскажет сам, отчасти из опарения показаться излишне любопытной и нарваться на ссору. А вот этого она ни в какой форме не хотела. Вполне достаточно было и того, что она уже о Викторе знала: мастер спорта международного класса по биатлону, часто бывает за границей. Такие, наверное, получают достаточно, чтобы иметь иномарку и позволять себе другие радости жизни.
Появилось и еще кое-что, что вытесняло на задний план подобные мысли, - Римма ощутила в себе большую перемену, непосредственно связанную с тем, что происходило с ней. Теперь она воспринимала себя не просто девчонкой, приехавшей в столицу из провинции и пытающейся в ней прижиться, она с удивлением обнаружила, что начинает чувствовать себя настоящей женщиной, у которой есть СВОЙ мужчина, который о ней заботится и о котором в меру своих скромных возможностей заботится она. Которому она дарит свою любовь и духовно, и телесно. И даже в постели не занимает пассивную позицию, а часто берет инициативу в свои руки, стараясь доставить своему мужчине максимум удовольствия.
Однажды Виктор появился не один. Крепкий светловолосый парень помог ему внести огромную коробку, в которой был сервировочный столик на колесиках.
- Познакомься, - Виктор указал на своего спутника, - это Олег, мой водитель.
- Персональный, - с улыбкой уточнил тот. Ярко-синие глаза смотрели на нее с интересом, оценивающе. Впрочем, длилось это всего несколько мгновений. Он повернулся к Виктору: - Я подожду в машине.
Римма тогда не могла и предположить, что этот довольно-таки приятный парень сыграет в ее жизни далеко не последнюю роль.
Предстоящая неделя в середине апреля обещала быть бесконечно долгой. Виктор сообщил, что Спорткомитет посылает его в командировку в Германию. Она, конечно же, расстроилась, но виду не подала.
Говорят, что разлука проверяет чувства, иногда укрепляет их. "Чушь! - говорила себе Римма, выкладывая только что приготовленные к чаю блинчики на тарелку. - Разлука истязает чувства, измывается над ними самым бесчеловечным образом. Чувства можно подвергнуть испытанию и без нее. В жизни случается достаточно ситуаций для подобных опытов…"
Она только начала развивать свою мысль, когда в дверь позвонили. Светка?! Вроде не договаривались. Она пошла открывать.
На пороге, с улыбкой на тонких губах, стояла молодая женщина лет двадцати восьми. Зеленоглазая, черноволосая, с тонкими, Римма сказала бы, аристократическими чертами лица. Короткая кожаная куртка и брюки в обтяжку подчеркивали ее стройную, чуть худощавую фигуру.
- Здравствуйте, - сказала она не особо громко, с легкой хрипотцой.
- Здравствуйте. - Римма лихорадочно соображала, кто бы это мог быть. Хозяйка квартиры? Пришла проверить, что тут и как? Такое предположение казалось самым правдоподобным. - Извините, а вам кого?
- Вы Римма? - осведомилась гостья.
- Да-а, я.
- Я Ольга, близкий друг Виктора. Вы позволите войти?
Внутри неприятно кольнуло, и какое-то смутное, нехорошее предчувствие начало выползать из своего дальнего уголка. Римма медлила, сомневаясь, стоит ли впускать незнакомку, не выяснив прежде причину ее визита.