Так что страдания и драмы Жени Абрамовой это, скорее всего, отдельная тема, к смерти Разумовской отношения не имеющая. Правда, так и остается неясной причина, по которой были арестованы счета Жени. В принципе это, конечно, надо выяснить. Хотя какая разница, к чему решил придраться швейцарский судья?
А что касается страданий госпожи Абрамовой, то это не твоя забота, дорогой товарищ, зло подумал Ледников. У тебя другая миссия, и будь добр - не отвлекайся. Если девушка не хочет ехать в Москву сама, пусть убеждает отца срочно приехать и спасти ее от злодеев. Если господин бывший министр очень постарается, его выпустят. И хватит об этом! Лучше подумай о себе - ведь тебя тоже пасут. Нет. Так нельзя, одно событие отрывать от другого. Все это звенья одной цепи. И третьего здесь не дано.
Перейдем к профессиональной деятельности Разумовской. Официально Гуманитарный некоммерческий фонд со штаб-кварти-рой в Бостоне, российское отделение которого возглавляла Разумовская, нес идеи свободы и уважения прав личности по всему миру. А на самом деле с помощью грантов, всяческих курсов, лекций, семинаров и прочих совместных радений формировал в "недоразвитых" странах группы людей, свято убежденных, что их непутевые государства должны стать безопасной и послушной частью цивилизованного мира. Разумовская участвовала в "бархатных революциях" в Сербии, Грузии, Украине. На баррикадах она не геройствовала, занималась аналитикой и консультациями в тихих уютных офисах. Однако по ее рекомендациям выдавались или не выдавались деньги, а это уже заведомо вик-тимная ситуация. Распоряжалась деньгами она и в своем филиале. Значит, ноги могут расти и оттуда. И то, что госпожа Грюнвальд похожа на добродушного школьного директора, ничего не значит.
И, наконец, интерес Разумовской к сенатору, который поднял шум вокруг исчезнувшего досье каких-то контрабандистов ядерными технологиями… Тут совсем другая опера. Видимо, как раз здесь скрыта тайна ее последнего письма? И это тот самый материал, на основе которого он, Ледников, мог сделать по мысли Разумовской сенсационную книгу-расследование. Она старалась ради него. Хотя и знала, что контрабанда ядерными технологиями штука серьезная, здесь люди не шутят. Ни те, кто занимается контрабандой, ни те, кто с ними борется. Значит, прежде всего, нужно увидеться с сенатором, который должен быть тоже заинтересован в том, чтобы виновные в гибели Разумовской были установлены. Потому что если дело в контрабанде, доблестный сенатор может оказаться следующим.
Он все-таки заснул. Вернее, провалился в забытье, из которого его вернули какие-то звуки, доносившиеся с кухни. Свет там не горел. Видимо, Жене понадобилось что-то, но она, боясь разбудить его, осторожно возилась в темноте.
Ледников подождал некоторое время, а потом сообразил, что Жене может быть плохо и она ищет лекарство. Ледников протянул руку и включил настольную лампу, стоявшую в изголовье.
- Женя, да включите вы свет! Я не сплю, - громко сказал он.
Но из кухни теперь не доносилось ни звука. Что за черт! Неужели ей опять плохо? А может, ему просто померещилось?
Ледников, вздохнул, поднялся и отправился на кухню. Дверь была закрыта. Он распахнул ее и в это же мгновение получил страшный удар в лицо.
Когда сознание вернулось к нему, он обнаружил, что сидит на полу гостиной, прислонившись спиной к дивану, и руки у него связаны за спиной.
В глаза ему бьет свет от включенной люстры, а прямо перед ним на стуле сидит какой-то человек в джинсовом костюме, бейсболке надвинутой на глаза и темных очках. На ногах у него, естественно, были кроссовки. В общем, до боли знакомый персонаж из лихих девяностых годов - типичный бандюган, каких сейчас уже не часто встретишь и в Москве, а уж в бюргерском Берне он и вовсе выглядел как страшный сон. Сейчас раскроет пасть и скажет: "Ну чо, фраер, в натуре…"
Но бандюган, увидев, что Ледников пришел в себя, весело спросил:
- Ты кто?
Послать этого весельчака подальше? Да нет, лучше попробовать поговорить.
- Майор службы внешней разведки России, - не моргнув глазом, выпалил Ледников.
- Еще вопросы есть?
Видимо, такого ответа весельчак не ожидал. Поэтому недоверчиво хмыкнул:
- Джеймс Бонд, значит?
- Хуже. Майор Пронин. А ты кто?
- Ну, тогда я Джеймс Бонд. Похож?
- Не очень. Тебе чего тут надо?
- Мне? Да уже ничего.
И тут откуда-то сверху раздался срывающийся голос:
- Уходите или я выстрелю!
Ледников поднял глаза. На лестнице стояла Женя. На ней был короткий халатик, открывавший во всей красе ее ноги, показавшиеся сидящему на полу Ледникову необыкновенно длинными. В руках у нее был пистолет. Держала она его обеими руками вполне грамотно, словно ее учили этому.
Бандюган миролюбиво поднял руки.
- Все-все, ухожу. Давайте без глупостей, мы же все-таки русские люди. Мне уже действительно ничего не надо.
- Но для чего-то ты приперся? - спросил Ледников.
- Меня попросили оставить записку, что счетчик стучит и долг растет. Вон я ее на столе положил. А на кухню я зашел водички попить. И тут ты, майор, зачем-то проснулся. А не проснулся бы, я бы так же тихо и ушел. Итак, расходимся… Девушка, вы все-таки с пушкой-то поосторожнее, а то руки у вас дрожат. Пальнете и в своего ненаглядного майора попадете. Будете потом всю жизнь по нему слезы лить…
Меля всю эту ерунду, веселый бандюган слез со стула и с поднятыми руками попятился к двери.
- Эй, - остановил его Ледников. - Скажи там своим, что с деньгами они ошиблись. Нет у нее денег. Счета арестованы.
- Слушаюсь, товарищ майор! Будет сделано. Только если денег нет, надо искать. У папы попросить. Папа-то у нее есть?
С этими словами развеселый бандюган исчез за дверью.
Женя бросилась к Ледникову. Опустилась на колени, легко притронулась теплыми пальцами к его лицу в том месте, где оно болело. Она смотрела на Ледникова с жалостью и тревогой. Хо-рюш защитник, подумал он про себя. Непонятно, как выясняется, кто кого защищает.
- Руки мне развяжите, - хрипло сказал он.
- Да-да, простите, я сейчас.
Как оказалось, веселый налетчик связал Ледникова кухонным полотенцем, да так туго, что затянутые узлы в конце-концов пришлось резать ножом. Так что вся эта унизительная возня длилась довольно долго.
Освободив руки, Ледников спросил:
- Вы что, смогли бы выстрелить?
- Не знаю, - честно призналась Женя.
Ледников все так же сидел на полу, а она стояла перед ним на коленях. Под легким халатом на ней как будто ничего не было… У нее была небольшая, словно две половинки яблока, грудь. Ох уж это мужицкое естество, подумал он, ничто его не останавливает, так и прет.
Ледников встал, подошел к столу. Там действительно лежал листок бумаги, на котором печатными каракулями было выведено: "Все спалим! Ищи деньги, коза! Позвоним".
Он обернулся. Женя сидела на полу, обхватив колени руками. Точно так же она сидела на крыльце, когда он увидел ее в первый раз.
- И все-таки вам надо обратиться в полицию. Или уехать. Я не смогу быть с вами все время.
Женя прикусила задрожавшую iy6y, а потом разрыдалась. Ледников вздохнул. Опять утешать? Уговаривать уехать? Сколько можно!
Но она на сей раз справилась с собой достаточно быстро. Встала, запахнула халат, который ничего не закрывал, пробормотала свое уже привычное "Извините!" и быстро поднялась к себе.
О том, чтобы заснуть, не было и речи, Ледников промаялся до утра, придя к твердому выводу: надо, наконец, объяснить Жене, что он не может быть при ней сторожем, у него совсем иные проблемы, и потому ей, наконец, надо на что-то решиться. Невозможно больше сидеть в доме, дрожа от страха и ничего не предпринимая.
Но объяснять ничего не пришлось. Утром Женя сообщила, что звонил отец, он наконец получил согласие врачей на выезд в Швейцарию и уже взял билет на самолет. Будет в Берне вечером. Выглядела она уже довольно спокойной. Ну и слава богу.
Тут же позвонил Немец и доложил, что уже договорился о встрече с сенатором Фраем. Тот ждет их через час. Легенда та же: Ледников - журналист, занимающийся расследованием гибели гражданки России, а он, Немец, представитель журнала в Европе.
- Знаешь, а господин сенатор ничуть не удивился моему звонку, - добавил Немец. - Мне кажется, он с ней встречался…
Глава 11
Scire nefas
Знать не дозволено
Следователю необходимо учитывать, что у каждого человека имеются свои специфические особенности восприятия окружающего мира.
Сенатор Фрай прибыл на встречу на велосипеде. На ногах у него красовались красные кеды. Длинные рыжеватые волосы, такого же цвета усы и бородка, делали его похожим на знаменитый автопортрет Альбрехта Дюрера. Довершали образ джинсы и военного образца куртка.
Ледников и Немец ждали его в небольшом кафе. За это время Ледников успел рассказать Немцу о ночном инциденте и поделиться версиями, которые его одолевали. Когда сенатор стал припарковывать свое транспортное средство, Немец с усмешкой спросил:
- Ты можешь себе представить российского сенатора в таком виде? Без "мерседеса", охранников и костюма от Гуччи?
- Им еще рано быть такими, не доросли. Может, лет через сто-двести они разовьются до такого состояния… Он, видимо, из "зеленых"?
- Фрай? Да, начинал он с экологического движения. Для швейцарцев это святое.
- Давай поменяемся ролями, - предложил Ледников. - Ты веди допрос, а я буду наблюдать.
- Давай, - не раздумывая, согласился Немец. Роль следователя ему страшно нравилась.
Сенатор вошел в кафе, остановился в дверях. Немец простецки помахал ему рукой. Сенатор сделал ручкой в ответ, сказал что-то человеку за стойкой и подошел к их столику Вблизи сенатор не выглядел так молодо, как со стороны. Его умное лицо бороздили глубокие морщины. А глаза смотрели серьезно и внимательно.
- Мне жаль, господа, что наше рандеву случилось по столь печальному поводу. Я встречался с госпожой Разумовской буквально за несколько часов до ее ужасной гибели. Она была весьма эффектной женщиной. И при этом очень умной. Мне очень жаль, что с ней произошло это несчастье.
- Вы знаете, у нас есть сомнения на сей счет, - многозначительно сказал Немец.
- Сомнения какого рода? - не понял сенатор.
- Есть основания думать, что это было не просто несчастье, а несчастье очень грамотно подстроенное, - сообщил Немец и многозначительно покивал головой.
Сенатор удивленно посмотрел сначала на Немца, а потом на Ледникова, словно проверяя, не ослышался ли он.
- И насколько серьезны эти основания? - с явным недоверием спросил он.
- Достаточно. Достаточно серьезны, - продолжил в том же духе Немец. - А поскольку вы встречались с госпожой Разумовской незадолго до гибели и, насколько мы понимаем, обсуждали весьма непростые темы, то это может иметь какое-то отношение и к вам…
Какое-то время сенатор осмыслял услышанное.
- То есть вы хотите сказать, что и мне может угрожать нечто подобное?
- Пока мы этого не знаем, - туманно сказал Немец. - Но считаем своим долгом сообщить вам о своих предположениях.
Ледников про себя подивился, где это Немец нахватался всех этих следовательских приемчиков и ухваток? Запугать собеседника туманными намеками - первое дело. Но сенатор, видимо, не зря носил красные кеды. Он не испугался туманных намеков. И только весело расхохотался.
- Уверяю вас, это слишком смелое предположение! Во всяком случае, для Швейцарии. Нет-нет, это из области фантастики!
- Значит, после разговора с вами госпожа Разумовская поехала еще куда-то? - резко спросил Ледников, решив, что пора повернуть разговор в нужную сторону.
- Да. Насколько я понял, она поехала на встречу со своими коллегами из этого американского фонда, в который ее занесло.
- Вам что-то не нравится в этом фонде? - заметил его презрительную гримасу Немец.
- Видите ли, сейчас я занимаюсь вопросом о существовании в Европе тайных тюрем ЦРУ. И у меня есть основания считать, что подобные фонды выполняют еще и тайные поручения американских спецслужб. Эти люди ведут себя в Европе так, словно им все позволено.
- А с госпожой Разумовской вы обсуждали эту проблему?
- Мы ее касались, но и только. Ее интересовала история с пропавшим досье семьи Винеров. Причем не столько сам факт пропажи досье, сколько деятельность этого семейства по поставкам ядерных технологий в страны-изгои, как выражаются ее американские коллеги.
- Можно поинтересоваться, что вы ей сообщили на сей счет?
- К сожалению, ничего особого ценного и важного, - как бы извиняясь, сказал сенатор.
- Понимаете, меня, как гражданина Швейцарии и сенатора, больше интересует другое. Как могло случиться, что была уничтожена компьютерная база данных и архив документов по конрабандным сделкам, совершенным Винерами?
- А они все-таки уничтожены, а не пропали, как утверждали раньше? - тут же продемонстрировал свою осведомленность Немец.
- В том-то и дело!
- И кто же принял такое решение?
- Именно это я сейчас и пытаюсь выяснить! Мой знакомый господин Келлер, который расследует дело Винеров, сам был поражен этим обстоятельством, потому в результате дело фактически развалилось. И теперь его могут просто прекратить. А госпожа Разумовская интересовалась самими сделками… Причем у меня сложилось впечатление, что она была довольно информирована на сей счет. Я даже поинтересовался, кто ее источники?
- И что она ответила?
- Сказала, что эти источники в Москве. Причем, как она выразилась, информация получена из первых рук…
- Скажите, насколько ваш разговор с ней был откровенен?
- Насколько это возможно при первой встрече… Мы договорились обмениваться информацией и дальше.
- Вас не могли подслушивать? - вмешался Ледников.
- Подслушивать? Мне это и в голову не приходило!
- А где вы разговаривали?
- В моем рабочем кабинете. Простите, но мне надо ехать на важную встречу. Примите еще раз мои соболезнования. Если я понадоблюсь вам еще, готов к общению.
Когда сенатор Фрай убыл на своем замечательном велосипеде, Немец спросил:
- Ну, как?
- Ты просто гигант следственной работы.
- Да ладно. Как впечатления со стороны?
- По-моему, приличный мужик. России бы таких депутатов…
- Ты же сам сказал - лет через двести. Какие будут указания?
- Я думаю, мне надо ехать в аэропорт.
- В Москву собрался?
- Нет, через два часа из Москвы в Цюрих для спасения своей дочери прилетает господин Абрамов. Я хочу задать ему пару вопросов. Уверен, информацию из первых рук, которую упоминал Фрай, Разумовская получила именно от него. Они встречались в Москве перед ее отлетом. Ну ладно… Мне пора. Я и так уже опаздываю.
- Я тебе там нужен? Или я только помешаю вашему интиму?
- Думаю, что действительно лучше мне поехать туда одному.
К прилету самолета из Москвы он чуть не опоздал. Влетел в зал, когда пассажиры уже разъезжались. Но Женя была еще тут. Она стояла посреди зала, а высоченный седовласый экс-министр смотрел на нее влажными от навернувшихся слез глазами.
Отец и дочь были так поглощены встречей, что даже не заметили, как к ним подошли трое полицейских. Они окружили Абрамова, а потом из-за их спин вынырнул молодой человек в штатском. Он что-то сказал, потом вынул из папки лист бумаги и показал Абрамову. Тот растерянно поглядел на ничего не понимающую Женю.
Пожав плечами, Абрамов вернул после внимательного изучения бумагу молодому человеку, обнял дочь, поцеловал ее в лоб и что-то настойчиво ей сказал. Затем, опустив голову, он как-то сразу ссутулился и молча в сопровождении полицейских направился к выходу.
Женя, словно окаменев, смотрела ему в след.
Проснувшись, сначала припомни и пойми свой сон. Кажется, это Конфуций… Ну и что же сон сей значит? Ледников на мгновение прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. А значит это только одно - Абрамова здесь ждали. Причем давно, раз уж подготовили все документы на задержание. Знали, когда он прилетит, каким рейсом. То есть вполне может быть, что его вели с самой Москвы…
А еще это значит, что вполне могут следить и за Женей. Следить до сих пор. Так что если подойти к ней прямо сейчас, можно засветиться и сразу привлечь к себе ненужное внимание каких-то серьезных людей или организаций. Потому что на задержание таких лиц, как Абрамов, решаются не в один момент.
Пока он прикидывал, как ему разумнее поступить, рядом с Женей возник моложавый мужчина с гладко зачесанными назад длинными, но уже редеющими волосами. Он был в светлом пальто с поднятым воротником, поверх которого пижонски развевался длинный темный шарф.
- Женечка, простите ради Бога за опоздание! - по-русски воскликнул мужчина. - А где же Всеволод Андреевич? Куда он подевался?
Глаза Жени наполнились слезами, губы жалко и некрасиво задергались.
- Они его арестовали, - в отчаянии прошептала она.
- Арестовали? - поразился мужчина. - Кто? Кто мог это сделать? Да где он?
- Его увели… Туда… - беспомощно лепетала Женя.
- Это была полиция?
- Полиция.
- Но что они сказали?
- Они показали ему какой-то документ…
- Какой документ, Женечка! - взорвался мужчина. - Какой к черту может быть документ! Откуда? Чей?
- Я не знаю, - в отчаянии прошептала Женя. - Я не знаю, Руслан Несторович! Не знаю!
Руслан Несторович решительно взял ее под руку.
- Давайте, Женечка, я отвезу вас домой. А по дороге позвоним адвокату и свяжемся с посольством.
Осторожно, словно больную, он повел ее к выходу. Все это выглядело весьма трогательно. Даже слишком, почему-то подумал Ледников.
Он набрал номер Немца.
- Его задержали.
- Кого? - не понял сразу Немец.
- Абрамова.
- Когда?
- Прямо в аэропорту.
- Ничего себе швейцарское гостеприимство!
- Его ждали. Трое полицейских и какой-то бойкий молодой человек в штатском с документами в руках.
- Ты представляешь, какой это скандал? И на каком уровне должно было приниматься решение, учитывая его статус бывшего министра?
- Представляю.
- Это прямой вызов нашему дорогому отечеству. Ты можешь себе представить такое во времена, когда еще был Советский Союз? Да, скоро тут начнется настоящий цирк - нагрянут тучи журналистов, официальных лиц, тайных агентов. Интересная ситуация намечается. Ты где? В гостинице? Я скоро буду.