Я была не желанным ребенком. Моя мать умерла при родах и меня воспитывал мой отец. Должна признать, я его с детства ужасно боялась. Он казался мне каким-то страшным убийцей, который с минуты на минуту может меня убить. Когда я пошла в школу, я думала, что там хоть смогу отдохнуть от отца и не бояться. Как же я ошибалась. Школа была моим кошмаром, моим адом. Меня били, обижали.… Там я была встревожена еще сильнее, чем дома. И вскоре я поняла, что мой отец – лучший человек на планете. Под его грубой внешностью я сквозь столько времени увидела заботливого и доброго родителя.
Каждый день он рассказывал мне историю про ужасное семейство, которое когда-то в XIX веке оставило наших предков без дома и средств к существованию. Он не уставал повторять мне – им нужно отомстить.
В один из ужасных трудовых дней я пришла домой. Я отлично помню, как однажды пришла из школы, мне тогда было десять лет, зашла в кабинет к отцу, а он сидел за столом, весь бледный, как будто был не живой.
- Папа, тебе вызвать "скорую"? - я сразу впала в истерику.
Отец незаметно пошевелил пальцем и стал очень внимательно всматриваться в мое лицо.
- Риточка, ты помнишь ту историю, которую я рассказывал тебе на ночь? - дрожащим голосом спросил он.
- Папа, ну, конечно! Ты рассказывал мне ее очень часто! - сквозь истерические слезы прокричала я.
- Тогда ты понимаешь, что все семейство Красновых должно умереть. Убей их! Я дам тебе все свои наработки, материалы, чтобы ты могла наказать их и остаться на свободе. Я оставил на нашем счете достаточно много денег. Тебе хватит до окончания школы. Ты должна отомстить за всех нас!
Он умер. Его голова откинулась назад, глаза закатились. В тот момент маленькая Рита Турова изменилась навсегда. Из маленькой беззащитной, немного неуклюжей, девочки я превратилась в настоящего будущего маньяка. Именно в ту секунду я забыла, что такое жалость. Я осталась одна.
ДМИТРИЙ
Дмитрий встал и пошел в кухню. Там его ждала женщина в синем облегающем платье. Ее светлые волосы были до пояса. Она сидела возле мини-бара и пила из его бокала виски. Когда он увидел, как она пьет что-то из его бокала, он в момент рассвирепел.
– Поставь его немедленно! – крикнул он, подбегая к ней.
– В чем дело? Не смей на меня орать! Ты забыл, мой дорогой, на чьи деньги ты живешь? – спросила тихо, но угрожающе она.
Макияж у нее был идеален. Она поставила ногу за ноги и еще раз, теперь уже демонстративно, отпила из бокала.
Он подбежал к ней и выхватил из рук бокал и кинул его на пол. Бокал разлетелся в дребезги и виски впитался в белый ковер.
– Ах, ты… я этот ковер в индии купила! – закричала она.
– Не ври! На рынке тут, за углом купила! Думаешь, я не знаю правду про твою поездку в Индию?! Знаю! К любовнику ездила…
Она ударила его кулаком в живот и пошла к лестнице. Она – его жена, Раиса.
Он стоял и держался за живот. Больно она его ударила. Тут зазвонил телефон.
Он достал телефон из кармана пиджака и поднес к уху.
– Ало! – огрызнулся он.
– Дмитрий Серафимович, доброе утро, – послышался тихий женский голос, – когда вы будете на работе?
– А что, что-то случилось?
– Ну, пришел человек, говорит, биограф семьи Романовых.
– И что ему от нас надо? – злился Дмитрий.
– Он хотел поговорить о какой-то пропавшей подвеске XIX века. Он сказал, что вы должны об этом знать.
– Интересно, откуда?!
– Дмитрий Серафимович, я не знаю! Я сказала, то, что мне сказали.
Дальше он услышал лишь короткие гудки.
Он поспешно положил телефон в карман пиджака и, выйдя из дома, сел в свой черный джип, и поехал на работу. А работает он в маленькой компании, которую он открыл сам. Она занимается изучением и экспертизой ювелирных украшений.
Вся компания вместилась в одно маленькое двухэтажное здание.
Он припарковался возле входа, захлопнул дверь своего джипа и пулей влетел в здание.
В фойе его ждала его секретарь Светлана, это она ему тогда звонила, и тридцатилетний мужчина в смокинге.
Светлана была его любовницей, и этот факт он даже не пытался скрывать. А зачем? Все в компании знали, что у них роман.
Она была черной юбке-карандаше и белой блузке. Волосы у нее, как и у его жены Раисы, были светлые и длинные. Но у нее они были закручены в тугой хвост.
– Здравствуйте, Дмитрий Серафимович, а это наш гость, Станислав…
– Станислав Аркадьевич, – протянув руку для рукопожатия Дмитрию.
– Зубов, Дмитрий Серафимович, – представился Дмитрий и похлопал гостя по плечу. У него не было настроения для рукопожатий. Он по-прежнему злился из-за надоедливой жены.
– Что вам угодно? – спросил Зубов.
– Я пришел по поводу одной золотой подвески. Она была создана в начале XIX века, а украдена в середине того же века. Я хотел бы узнать о ней...
– Что именно вы хотите знать? – спросил, успокоившись, Дмитрий.
– Все. Я хочу знать об этой подвеске все.
– Хм, вы понимаете, чего вы хотите? Я должен рассказывать вам полдня про какую-то там подвеску, которая пропала почти два века назад! А потом вы заплатите мне какие-то копейки, а я останусь с носом! Так? – опять рассердился Дмитрий Зубов.
Станислав Аркадьевич открыл рот, но ничего не придумал, чтобы ответить.
– Поймите, я должен выяснить все об этой подвеске, – жалостливо промычал Станислав. – Я должен.
– Зачем?
– Понимаете, украшение было создано специально для Александры Федоровны, жены Николая I.
– И что?
– То, что я биограф семьи Романовых, и просто обязан иметь всю информацию об этой подвеске. Я обязан раскопать всю информацию об этой подвеске и должен понять, кто ее украл.
Он глубоко вздохнул.
– Вы поможете?
Он задумался.
– Да помогу.
ВЛАДИМИР
Он вошел в свой кабинет и сразу покосился на трех коллег, сидевших за своими столами.
– Привет всем, – пробормотал он и, пройдя к своему столу, сел за него и включил компьютер.
В ответ – молчание.
Вдруг в кабинет вошел лысый мужчина тридцати лет в спортивном костюме.
– Владимир Сергеевич, где я могу написать заявление? – спросил этот мужчина.
– Здесь. А откуда вы знаете мое имя? – спросил Владимир Сергеевич Поляков.
– Так, твой наставник меня в тюрьму на десять лет упрятал! Помните?
– Ломов! Точно! – всплеснул руками Поляков.
Владимиру двадцать четыре года, он всего лишь год работает в полиции, а до этого был практикантом. Он среднего телосложения, светлые, короткие волосы, не женат. Клянется всем, что никогда в жизни не женится. Родители умерли в день его совершеннолетия и с тех пор он никогда не празднует день своего рождения. Живет центре города, в небольшой двухкомнатной квартире с немецкой овчаркой.
– А зачем тебе уже заявление писать? – спросил Поляков, улыбаясь.
– Да, ограбили меня, Димка.
– Ааааа, ну это тебе к Резнецкому, – и указал на сорокалетнего мужчину за соседним столом.
Он непонимающе взглянул на Полякова.
– А чего не к тебе? – спросил Ломов.
Он глубоко вздохнул. Не занимается он скучными кражами. Он занимается интересными делами: психами, маньяками, серийными убийцами. Никак не ворами! Если только этот вор не убил двадцать человек. Вот только Владимира Полякова как холодной водой окатили, когда он понял, что следователь - это не то, что показывают в сериалах и фильмах. Нет. Интересных убийств нет (практически нет). Вообще, такое определение, как "интересное убийство" в полиции считают не приемлемым. Ведь убийство – значит кого-то убили. А смерть человека – траур. Но для Владимира Полякова не бывает траура. Для него труп – рабочий материал. За это его и недолюбливают.
– Не хочу я ворами заниматься, у меня дело есть другое. А Резнецкий свободен, – отоврался Поляков и включил в компьютере пасьянс "Паук".
Потом, когда Ломов уже уселся напротив стола Резнецкого, и когда Поляков уже проиграл пасьянс, он решил пойти покурить.
Выйдя из кабинета, он сразу подумал – нет, я ж бросил курить. И только повернулся, чтобы снова войти в кабинет, как вдруг махнул рукой и пошел к выходу. Захотелось подышать свежим воздухом.
Да, за целый год его работы здесь ни разу даже не было "интересного убийства". Вот бы сейчас подвернулось какое-нибудь дело, чтоб без наркоманов и алкоголиков.
ДАРЬЯ
– Все на обед! – крикнула Элеонора Краснова, которая во главе длинного стола в столовой. – Быстро!
В столовую сразу же вошла Роза и Элеонора, не теряя времени, прошипела:
– Где твоя мамаша?
Роза спокойно села на четвертый стол справа от Элеоноры. Она не хотела разговаривать со своей "любимейшей" бабушкой.
– Ты слышала вопрос?! – гаркнула Элеонора, стукнув по столу.
– Да! Слышала! Я не хочу с вами разговаривать! – ответила угрожающе Роза.
– Что? Ах ты мелкая…
– Нет. Не смейте оскорблять меня и мою мать. Вы поняли?
– Твоя мать – моя дочь! А ты же не будешь мне указывать, как общаться с дочерью!
– Если эта дочь – моя мама, то буду!
– Ах ты, малявка! Я сотру тебя в порошок! – скривилась Элеонора.
– Хм, давайте закончим нашу беседу. Я вас услышала, надеюсь, что и вы меня услышали.
Тут в столовую вошла светловолосая, высокая женщина пятидесяти семи лет. Она была не одна, а с каким-то мужчиной. Он был темноволосым, высоким, в черном костюме. На вид ему было лет пятьдесят пять.
– Привет всем, – произнесла она.
– Привет, тетя Лена, – произнесла Роза.
Это была Краснова Елена Яновна. А кто этот мужчина?
– Лена, а кто это с тобой? – спросила Дарья, входившая в столовую.
Елена повернулась к Дарье, и они обнялись.
– Скажу все за столом. А вы уже обедаете? – ответила Елена, усаживаясь за стол. Ее спутник тоже сел за стол.
– А кого мы еще ждем? – спросила Дарья, усаживаясь за стол.
– Марту и Сару с ее муженьком, и Костю, – ответила Элеонора.
Константин Краснов – единственный человек в их роду, на кого Элеонора не кричит. Но на Константин умер в авиакатастрофе, но этого Красновы пока еще не знают.
Сразу после ее слов в столовую вошли люди того же возраста, что и Элеонора – Сара, Марта и Ян (муж Сары).
– Привет всем, – сказала Марта.
Марта и Сара были почти в одинаковых платьях, а Ян Станиславович был в синем костюме.
Все сели за стол.
– Ну, наконец-то, можно поесть, – произнесла Дарья.
– А тебе лишь бы только поесть! – воскликнула Элеонора.
Дарья с трудом удержалась, чтобы ничего не ответить маме, а Роза лишь косо глянула на Элеонору, налаживая себе в тарелку салат из красной рыбы.
– Фу! – прокричала Элеонора, выплевывая салат, – что за помои! Настя! Ну, эта негодяйка у меня сейчас попляшет!
– Мам, перестань. Вон, попей вина! – сказала Дарья, не желая слышать криков Элеоноры.
– Народ, – громко сказала Елена, улыбаясь, – у меня для вас новости. Думаю, вы все заметили мужчину, с которым я сюда приехала из Польши. Его зовут Максим, – она указала на своего спутника, – он бизнесмен, занимается изготовлением детских игрушек, работает в Польше.
Дарья посмотрела на Максима. Она его даже не заметила.
– А почему Максим, а живет в Польше? – задала она существенный вопрос.
– Он русский. Просто бизнес открыл в Польше из-за матери. Его мама родом из Польши, и после смерти отца Макса, потребовала переехать на ее родину, – ответила Елена.
– Тряпка, да еще и немой! – прошипела Элеонора, взглядом разорвав в клочья Елену и Максима.
– Так, вы значит, муж и жена? – спросила Марта, улыбаясь.
Марта вовсе не выглядела на свои годы. Максимум ей можно было дать не более пятидесяти пяти лет.
– Нет, нет, тетя Марта, это мой жених. Через месяц планируем свадьбу, – ответила Елена.
– Лена, – тихо произнесла Элеонора, – надеюсь, твой этот...
– Максим, – подсказала Елена.
– Да, Максим. Надеюсь, Максим возьмет твою фамилию?
Наступила тишина. Все знали, что Элеонора готова пойти на все, лишь бы сохранить фамилию и род Красновых. Дарья и ее супруг сразу согласились сделать так, как приказала им Элеонора. Но Елена с детства была не такой.
– Элеонора, – с легким акцентом произнес Максим, – я не хочу вас расстраивать, но Лена возьмет мою фамилию.
Он наклонился к тарелке. Глаза Элеоноры загорелись яростью, и Дарья вмиг поняла, что сейчас Элеонора "взорвется". Дарья встала и подбежала к Элеоноре. А сама Элеонора схватила большой нож и замахнулась на Елену. Она выронила бокал с красным вином, а Максим застыл.
– Мама! – крикнула Дарья, пытаясь выхватить нож у Элеоноры.
– Отстань! – воскликнула Элеонора и резко поранила руку Дарьи ножом.
Кровь моментально начала капать с ее руки. Роза бросилась к матери, взяв со стола салфетки. А Дарья, приложив салфетку к ране, поспешила наверх (в ванную).
– Элеонора! – крикнула Сара, – ты с ума сошла?!
Ян испуганно смотрел на Элеонору, которая бросив окровавленный нож на стол, пошла в свою спальню.
– Она сумасшедшая? – спросил Максим серьезно, без тени иронии.
– Похоже на то, – сказала, словно окаменевшая, Елена.
А Дарья стояла у раковины и смывала рекой текущую кровь. Похоже, Элеонора попала по вене. Было больно. Даже не физически, нет. Морально. Ее мать порезала ей руку ножом, задев вену, а вместо того, чтобы попросить прощения, она просто безразлично смотрела на нее. Элеонора была такой всегда. Даже когда Дарью в отправляли в первый класс. Все родители обнимались со своими детьми, фотографировали их, успокаивали, когда те начинали нервничать и рыдать, а Элеонора просто говорила:
– Если заревешь, то покажешь всем, что ты – тряпка. Об тебя все, всю жизнь, будут вытирать ноги! Не реви!
Вот так, с шести лет Дарья Краснова не плакала. Никогда. Ни от радости, ни от горя. Даже на похоронах мужа не плакала. Просто стояла и смотрела, а хоть из последних сил держалась. И до сих пор не понимает, как тогда, на похоронах она смогла сдержаться и не заплакать. Но вот сейчас - она не сдержалась и заплакала. Она держала руку под ледяной водой и рыдала. Рыдала в голос. Так, как никогда не рыдала.
ЗАПИСЬ ИЗ ЕГО ДНЕВНИКА
Однажды я вошел в кабинет отца, моего настоящего отца. Двери его кабинета не открывались ни мной, ни матерью очень долго. И какого было мое удивление, когда я увидел, что эта дверь была не заперта. Я вошел внутрь. Ящички в столе были приоткрыты. Когда я в последний раз выходил из этого кабинета, все эти ящички были заперты на ключ, хранящийся у матери.
Я заглянул в приоткрытые шкафчики и был в полнейшем замешательстве – куда-то делись все его эскизы и наброски. Его последние, так и не воплощенные в жизнь идеи! Они тогда лежали здесь, а теперь их нет! Это мама забрала?! Но зачем они ей?! Или… это мой отчим забрал?! Украл ключи у матери и забрал эскизы. Зачем они ему?! Продать?
Признаться, я и сам иногда думал о том, чтобы продать эти эскизы. Тогда еще они не были мне понятны. Они не представляли никакой ценности ни для меня, ни для моей матери! Но я прекрасно понимал, что они дороги влиятельным и весьма состоятельным людям, которые легко могут заплатить хорошие деньги за эти непонятные мне чертежи.
Мешало мне их продать только угрызение совести. Как только я, всматриваясь в эти чертежи, вспоминал, что они набросаны рукой моего отца, которого я больше никогда не увижу, я обратно ложил их в стол и закрывал его на ключ. Мы голодали. Мать не раз хотела продать наброски и эскизы, но я ей категорически не позволял этого сделать!
Потом я постепенно начал испытывать симпатию к ювелирному искусству.
Сейчас я хотел взглянуть на эти эскизы как ювелир-любитель, а не испуганный и измученный мальчишка. Но вот, их нет!
Дверь кабинета тихо и неспешно открылась, изредка поскрипывая. Вошла мама. На ее лице читалось сильное удивление.
– Анатоль, почему ты здесь? – спросила она, медленно подойдя ко мне.
– Мама, это ты брала папины наброски и эскизы? – растерянно спросил я.
В ту секунду я молился, что бы мама ответила: "Да, это я их взяла", но вместо этого она ответила:
– Нет. – Отрицательно помотала головой. – С чего ты взял?
– Их нет в этом кабинете! – ответил я. – Я думал, ты их взяла!
– Я не брала их! Зачем они мне?!
– Их забрал граф…
– Но зачем они ему?
В ту секунду я все понял. Он помогал нам, чтобы забрать папины наброски и выгодно их продать! Но это было еще не все!
ДМИТРИЙ
– Я готов дать полное описание этого украшения, – выговорил Дмитрий, сидя за рулем своего джипа. Он застрял в пробке.
– Когда? – спросил собеседник в трубке. Это был Станислав Аркадьевич.
– Завтра, – не задумываясь, ответил Дмитрий.
– Хорошо, я вам завтра позвоню, – ответил Станислав Аркадьевич, явно ожидавший от Зубова другого ответа.
А сам Дмитрий приехал домой, где его ждала его нелюбимая жена Раиса. Она сидела за обеденным столом и ела. Все в том же платье, с той же прической.
– Привет, – тихо пробормотал он.
Она промолчала.
Он сел напротив нее за маленький круглый стол.
– Нам надо развестись, – вымолвил он.
Она посмотрела на него.
– Я согласна, – сухо сказала она и отпила кофе из своей белой кружки, на которой виднелась практически стертая черная надпись "Я лучшая!"
– Ты даже не спросишь, почему? – удивился Дмитрий.
Она усмехнулась.
– А мне все итак предельно ясно! Да, была у нас когда-то любовь, никто и не спорит. Вот только ее больше нет. Есть лишь привычка.
Она молча встала из-за стола, сняла свое кольцо, которое подарил ей он возле Биг Бена и положила его возле руки Дмитрия.
– Прощай, Дима, – сказала она, будто сейчас заплачет, и поднялась наверх.
Прошло два часа. Он уже сидел на диване в гостиной и пытался по фото составить подробное описание подвески, про которую спрашивал Станислав Аркадьевич. Зачем ему это, Дмитрий и не понял. Он, случайно повернувшись, увидел, как она спускается по лестнице с чемоданами. Бросив все, он побежал к ней.
– Ну, и где ты будешь жить? – заботливо спросил Дмитрий.
– Не пропаду, – огрызнулась Раиса, – я ведь и сама неплохо зарабатываю!
Она быстро вышла из дома.
А он стоял на месте и думал о принятом им решении. Правильно ли он поступил, когда заговорил с ней о разводе? Может, они бы могли еще вмести пожить? Хотя, последние полгода они друг другу только мешали.
– Я все правильно сделал, – пробормотал себе под нос Дмитрий и пошел обратно – заниматься рабочими делами.
ВАРВАРА
Она вошла в свой дом, когда вспомнила, что у нее в доме нет даже намека на что-нибудь сладкое – к чаю. Она схватила ключи с тумбочки, вышла из дома и остановилась на крыльце. Ближайший магазин не близко, а уже сумерки. Может, поехать на машине? Но потом она решила прогуляться, и пошла пешком. Этот самый ближайший магазинчик находится прямо возле психиатрической лечебницы. Было как-то жутко идти возле психиатрической лечебницы, когда уже темнеет.