Камински открыл дверь и проводил Геллу в деревянный дом. Через некоторое время они вернулись к машине, чтобы поставить ее подальше от барака, за небольшим храмом. Напротив ярким светом прожекторов сияла строительная площадка. От переплетений стальных тросов и мачт кранов создавалось впечатление, что проводится разгрузка старого парусного судна. Безудержно завывали пилы Алинардо, выбрасывая в ночное небо облака пыли. Камински всегда завораживала эта сцена.
Из-за шума и спешки никто не замечал Камински. Это было в его стиле: неожиданно появиться в самое неподходящее время и снова исчезнуть. И сегодня он незаметно исчез в строительном бараке.
На этот раз Камински подготовился основательно – совсем не так, как тогда, когда еще не знал, что его ожидает в шахте. Все окна были закрыты так, чтобы снаружи не было видно света. Камински запер дверь на задвижку, обнял Геллу, и та ответила поцелуем. Наконец он принялся срывать половицы.
Неделю назад, когда Камински впервые открыл шахту, он оставил тайный знак, чтобы проверить, не проник ли в нее кто-нибудь в его отсутствие. Все было на месте. Он отгреб щебень и вытащил тяжелые доски.
Гелла стояла на коленях и светила фонариком в шахту. Она взглянула на Артура и попыталась улыбнуться, но было видно, что она крайне взволнована. Она не говорила ни слова, Камински тоже ограничивался знаками. Он опустил в шахту маленькую веревочную лестницу, закрепив ее на балке, надел шахтерскую лампу и полез, кивком головы пригласив Геллу следовать за собой.
Когда Гелла спустилась на дно шахты, она дрожала всем телом.
– Это не слишком для тебя? – прошептал Артур, взяв ее за руку.
Но Гелла резким движением вырвала ее.
– Это… просто… от волнения, – ответила она, кашляя.
Пыль и сухой воздух действовали на нее сильнее, чем на Камински.
– Лучше будет, если ты поднимешься наверх, – сказал он. – От каждого шага будут подниматься облака пыли, и дышать станет еще тяжелее.
В ответ Гелла нагнулась и полезла по узкому проходу.
Камински последовал за ней, прихватив маленькую лестницу. В первый раз, казалось ему, спуск не был таким утомительным. Но тогда он думал только о себе, а сейчас больше внимания обращал на Геллу.
Она вдруг остановилась.
– Дальше я пройти не могу, Артур, – закашлялась девушка.
– Оставайся на месте! – ответил Камински.
Фонарик осветил лицо Геллы и за ее спиной – гору камней, которая была почти до самого потолка этого низкого коридора. Камински покачал головой.
– Что теперь? – тихо спросила она.
– Это невероятно! – воскликнул Камински и отер рукавом со лба липкий пот.
– Артур, что же случилось? И что нам теперь делать?
Камински горько улыбнулся.
– Смотри, камни обвалились с потолка. Проходы могут обрушиться под тяжестью грузовика, который перевозит глыбы. Нам придется вернуться. Наше приключение становится опасным. Ты же видишь…
До этого времени Гелла вела себя спокойно, теперь же начала кричать:
– Артур, ты обещал отвести меня к мумии. Ты должен сдержать свое обещание. Ты должен, слышишь!
– Но что же теперь делать? – закричал Камински в ответ. – Я и не предполагал, что эта куча свалится сюда!
Некоторое время они стояли молча. Потом Камински сдался и пополз вперед, насколько возможно освещая камни.
– Видно что-нибудь? – закричала Гелла.
Артур, запинаясь, ответил:
– Кажется, не все так плохо. – Он осторожно ощупывал потолок. – Стой! – наконец сказал он. – Я попробую расчистить проход.
– Ты сделаешь это, Артур, ты сможешь! – воскликнула Гелла.
Она опустилась на пол и устало прислонилась к стене, внимательно наблюдая, как Камински убирает в сторон) булыжник за булыжником.
Это длилось около получаса, и груда камней уменьшилась настолько, что мог пролезть человек.
– Теперь я иду первым! – сказал Камински и протолкнул лестницу в отверстие. – Надеюсь, над нами не проедет грузовик. Если это все-таки случится, хоть иногда вспоминай обо мне.
Камински исчез в темноте. Вскоре с другой стороны послышался его голос:
– Можешь идти!
Гелла последовала за ним. Она пробралась через груду камней проворно, будто ласка. А когда смогла подняться, то просто сияла. От радости она заливалась смехом и подпрыгивала, как озорной ребенок.
– Мы еще не достигли цели! – остановил ее Камински и направился в сторону второй шахты.
Они достигли ее через несколько шагов. Камински положил лестницу поперек пропасти, этого как раз хватило. Он взял Геллу за руки, чтобы придать своим словам больший вес.
– Сначала на ту сторону переберусь я. Запоминай каждое мое движение. Как только я буду на другой стороне, следуй за мной. Не смотри вниз. Смотри все время вперед!
Оказавшись на противоположной стороне, Камински опустился на пол и попросил Геллу бросить ему фонарик.
– Ну, давай! – скомандовал он.
Гелла смело ступила на лестницу, но когда дошла до середины, лестница начала раскачиваться, и она остановилась. Девушка словно окаменела.
– Дальше, дальше! – закричал Камински.
Гелла стояла как вкопанная.
– Что случилось?
– Не знаю. У меня как будто отнялись ноги и руки.
– Ерунда. Ты должна идти дальше!
– Я не могу!
– Дальше! Ты должна побороть страх. Ну же!
Гелла вцепилась руками в перекладины лестницы и замерла. Она смотрела вперед, но глаза ее остекленели. Казалось, ни один мускул ее тела не шевелится, не было слышно даже дыхания. Камински испугался.
Отправиться ей навстречу? Лестница для этого слишком хлипкая. Он мог бы повиснуть на железных перекладинах, но чем это поможет? Возвращаться назад за веревочной лестницей еще опаснее, чем продвигаться вперед. Она должна это сделать.
– Ты же сама этого хотела! – разозлился он. – Я тебя предупреждал. Что тебе здесь понадобилось? Поглазеть на старую иссохшую мумию? Ты бы лучше заботилась о вещах, которые тебя напрямую касаются…
Говоря это, он заметил, как жизнь возвращается в ее застывшее тело. Его слова возымели действие. Он продолжал:
– Ты слабачка! В решающий момент ты отказываешься идти дальше, боишься за свою никчемную жизнь…
Ее паралич прошел в одно мгновенье. Последний отрезок пути Гелла преодолела без остановок.
Камински не сказал ей ни слова. Он видел, что Гелле стыдно, и решил забыть этот инцидент.
После того как он перетащил лестницу, они, согнувшись, продолжили путь. Перед входом в камеру, где стоял саркофаг, он пропустил Геллу вперед.
Она, тяжело дыша, поднялась в высокой комнате в полный рост. Волосы ее слиплись на влажном лбу, она была измотана вконец. Но глаза светились, наполняясь лихорадочным волнением.
Перед ней на темном цоколе стоял, словно алтарь, саркофаг.
Гелла попыталась влезть на кучу камней, которую в прошлый раз сложил Камински. Тем временем он приставил лестницу с другой стороны и взобрался наверх.
Он мельком взглянул на коричневое лицо мумии, но больше его занимала Гелла. Лицо Геллы горело, она дрожала, будто сердце ее билось неровно. Уголки рта подрагивали, глаза неестественно светились.
Она потянулась к мумии, как будто хотела потереться о нее щекой. Но это ей не удалось. С лестницы это могло бы получиться, но Камински не решался заговорить с ней в такой момент.
У Камински сложилось впечатление, что между Геллой и мумией возникла какая-то странная близость. Испытывал ли он сам страх или даже отвращение – в конце концов, речь шла о трупе, – понять не мог. Прежде он не знал страха, но сейчас ему было не по себе. Как и в прошлый раз, он чувствовал себя незваным гостем.
Камински не знал, сколько времени он молча наблюдал за Геллой, но наконец решился заговорить.
– Что ты чувствуешь? – спросил он, глядя поочередно то на Геллу, то на мумию.
– Что я чувствую? – Гелла не отводила глаз от мумии. – Думаю, ты этого не поймешь. Прости меня, Артур, но я не отвечу на твой вопрос.
Камински не стал переспрашивать. Здесь происходило что-то, чего он не понимал.
Мыслями Гелла была далеко. Потом неожиданно спросила:
– А скарабей?
Камински указал на правую руку мумии, которая была наполовину прикрыта крышкой саркофага.
– Она держала его в правой руке. Видно было что-то зеленое. Я смог его легко вытащить. Возможно, его не заметили расхитители гробниц, которые побывали здесь до нас.
Гелла кивнула и уперлась руками в тяжелую крышку. Она напрасно пыталась отодвинуть ее в сторону.
– У тебя не получится, – сказал Камински, – плита слишком тяжелая.
Он попробовал помочь Гелле и с другой стороны уперся в крышку руками. Руки заболели: край крышки был украшен острыми иероглифами. Вдруг тяжелая порфирная плита подалась, словно сама собой съехала в сторону и легла поперек саркофага. Их взору предстало иссохшее тело мумии.
От дверей гробницы раздался хлопок, напугавший обоих. Казалось, кто-то сильно и неритмично бил в ладоши. Гелла вопросительно посмотрела на Камински. Он побледнел.
– Камни… – сказал он. Секунду подумал и закричал: – Быстро, нам нужно выбираться отсюда!
Камински соскочил с лестницы и швырнул ее в дверной проем. Потом схватил за руку беспомощно стоявшую Геллу и потащил к выходу.
– Это не опасно, – сопротивлялась Гелла, вырываясь из его объятий.
– Конечно, опасно, – резко ответил Камински. – У тебя есть выбор. Можешь остаться здесь и переждать, пока все закончится. Тогда ты, может быть, будешь похоронена здесь заживо. Или можешь рискнуть получить камнем по голове, но, возможно, тебе удастся выбраться отсюда живой. Что тебе больше нравится?
Не говоря больше ни слова, Камински двинулся по проходу, согнувшись в три погибели и волоча за собой лестницу. Он был уверен, что Гелла последует за ним, – решение спуститься в гробницу было бы неразумным. На полпути он прислушался – Гелла пробиралась за ним.
Тем временем Камински достиг места, где с потолка падали камни. Он прислушался: промежутки между хлопками стали короче.
Наконец его догнала Гелла.
– Скрести руки над головой! – Камински зажал в зубах фонарик и показал, что надо делать.
Гелла кивнула. Камински хлопнул ее по плечу.
– Давай, ты сможешь! – ободряюще сказал он.
Гелла скрестила руки над головой и побежала. Фонарик на поясе освещал кусочек земли у нее под ногами. Она не слышала стука камней, которые падали вокруг. В голове была только одна мысль: "Прорваться!"
Гелле это удалось. Добравшись до шахты, она устало повалилась на пол, ощупала себя, и стало ясно, что все закончилось благополучно.
Внезапно перед ней возник Камински.
– Все в порядке?
– Порядок, – кивнула Гелла. – А ты как?
– Вроде обошлось.
Из коридора, откуда они вышли, сыпались камни, а Камински раскладывал лестницу над пропастью. Теперь Гелла без страха преодолела препятствие, ведь только что еще и не такое пережила.
Наверху, в строительном бараке, она крепко обняла Камински.
– Не стоит благодарности, – попытался обыграть ситуацию Артур.
В действительности он понимал, что шансов выбраться живыми из гробницы у них было мало.
Камински упал на скрипучий стул, на котором обычно работал. Керосиновая лампа шипела. Его руки горели огнем. Чтобы успокоить боль, он потер их о колени. Но боль только усилилась.
– Мои руки, мои руки! – вдруг закричал Камински и протянул ладони к Гелле. – Боже мой, что все это значит?
Руки Камински стали ярко-красными, как будто обваренные крутым кипятком. Зрелище было еще более жутким оттого, что на обеих ладонях проступили темные овалы. Словно каиновы печати, эти овалы сходились в один таинственный иероглифический текст. "Крышка саркофага, – мелькнула мысль в голове у Камински, – край крышки был украшен иероглифами".
Гелла молча показала свои руки. На ее ладонях были такие же отпечатки, только знаки были другими.
– Боже мой, что все это значит? – повторил Камински.
Он не отводил глаз от Геллы. Она выглядела взволнованной. При этом у Камински сложилось впечатление, что она знает смысл иероглифов. Но он чувствовал, что если начать расспрашивать ее о значении символов, то она сделает вид, что не понимает, о чем идет речь.
Камински принялся переносить символы на бумагу: сначала с левой ладони, потом с правой. Гелла наблюдала за этим с улыбкой. Закончив, он срисовал знаки и с ее левой и правой руки.
– Зачем ты это делаешь? – поинтересовалась Гелла.
– Я хочу узнать их значение, – ответил Камински. – Или ты его знаешь?
– Нет! – слишком быстро ответила Гелла. – Откуда я могу знать…
Камински ничего другого и не ожидал. Чтобы снять боль, Артур открыл сифон, набрал воды в миску и окунул туда руки. Гелла тоже подошла и опустила ладони в миску.
– Так намного лучше, – улыбнулась она и поцеловала его в щеку.
Камински вытащил руки из воды и испугался: отпечатков на ладонях не было. Он взял Геллу за запястья и повернул руки тыльной стороной. Знаки на ее ладонях тоже исчезли.
– Но это же невозможно! – закричал Артур.
Гелла ответила так, будто происходящее ее вовсе не удивило, словно именно этого она и ожидала:
– Ну ты же сам видишь, что это возможно! – И через секунду добавила: – Лучше будет, если мы забудем это приключение, вычеркнем его из памяти. Как ты думаешь?
Артуру было сложно собраться с мыслями. "Вначале ей казалось, что находка мумии – важнейшее на земле дело, теперь же она не хочет ничего об этом слышать. Какого черта? Что происходит с этой женщиной?"
Гелла подошла к письменному столу, взяла лист бумаги, на котором Камински зарисовал иероглифы, и подожгла его от керосиновой лампы. Он хотел было запротестовать, хотел ей запретить, но так и не смог ничего сказать, голос отказал ему. Бумага вспыхнула и через секунду превратилась в кучку пепла.
22
Втом году летняя жара началась уже в апреле и казалась еще нестерпимей оттого, что температура и ночью не падала ниже сорока градусов. В госпитале у доктора Хекмана и доктора Хорнштайн было полно работы: в основном они лечили сейчас нарушение кровообращения и почечную недостаточность. Кто еще держался на ногах, глотали пригоршнями соляные таблетки. У половины больных возникло неприятное сопутствующее явление: соль выступала на одежде так, что царапала кожу.
В разгар полуденной жары двое египтян привезли на грузовике в лагерь своего старшего рабочего. Он был без сознания и одеревенел, как доска. Доктор Хорнштайн сделала инъекцию, но мужчину так и не удалось спасти. Это был уже седьмой случай смерти среди рабочих в Абу-Симбел.
Все чаще заболевшие обращались к Кемалю-кузнецу, который лечил нетрадиционными методами лучше и быстрее врачей. Эта информация быстро распространилась в округе. Хотя Кемаль и не требовал денег за лечение, он ожидал от пациента хороший бакшиш (подарок), и иногда даже до начала лечения. Чем дороже был подарок, тем необычнее терапия. И зачастую она помогала.
Иштван Рогалла, немецкий археолог, разыскивая свою ассистентку Маргарет Беккер, после того как она не пришла в назначенный час, обнаружил ее неподвижно лежащей на кровати. Ее глаза беспокойно подергивались.
Рогалла схватил девушку за плечи.
– Маргарет, что случилось? – закричал он.
– Я не могу пошевелиться, – с трудом ответила Маргарет и подняла руки с растопыренными пальцами. Рогалла с ужасом увидел, что кисти раздулись, словно шары.
– Я не могу двигаться, болит невыносимо, – расплакалась Маргарет.
У Рогаллы мелькнула мысль: "Кемаль, кузнец! Кемаль должен помочь".
Он, пока нес Маргарет к машине, заметил, что руки и лицо девушки начали синеть. В машине она потеряла сознание.
Рогалла задумался. Может, стоит вернуться и отвезти Маргарет в госпиталь? Не успев что-то решить, он оказался возле кузницы.
Лысый Кемаль, услышав звук приближающейся машины, вышел им навстречу. На его бедрах был повязан светлый платок, плотный торс обнажен – кузнец походил на строителя пирамид из древности.
– Кемаль, – нервно закричал Рогалла, – быстрее! Сделай что-нибудь, умоляю. Мне кажется, Маргарет умирает!
Он вытащил десятифунтовую банкноту размером с носовой платок. Кемаль взял ее, сунул за пояс и отнес Маргарет в темную кузницу. Он положил девушку на кушетку в глубине мастерской, долго и придирчиво осматривал.
Археолог наблюдал за ним с нетерпением и беспокойством.
– Она… умерла? – спросил он нерешительно.
Кемаль не ответил. Он расстегнул блузку девушки и приложил ухо к ее груди. Потом подошел к железному корыту, зачерпнул миской воды и поставил ее на грудь девушке. Улыбка засияла на его мрачном лице. Он указал на поверхность воды: по ней пробегала рябь.
– Волны означают жизнь, мистер, – сказал Кемаль, не сводя глаз с неподвижной девушки. – А где есть жизнь, там Кемаль может помочь. Только над смертью Кемаль не властен.
– Ну так делай же что-нибудь! – настаивал Рогалла.
Кузнец осмотрел раздувшееся тело Маргарет с головы до пят и стащил с нее одежду. В его руке сверкнул маленький острый нож. Кемаль взял девушку за руку и коротким, но сильным ударом разрезал предплечье. Ту же процедуру он проделал с правой икрой Маргарет.
Из тела девушки на грязный каменный пол заструилась темная кровь. Решительность покидала Рогаллу. Он начал сомневаться, правильно ли поступил или все же следовало отвезти Маргарет в госпиталь.
Молодая женщина истекала кровью, как животное на скотобойне. И чем дольше продолжалось лечение, тем больше Рогаллу охватывали страх и волнение. Как сумасшедший он бросился прочь из кузницы и помчался в госпиталь. Чуть позже он вернулся с доктором Хорнштайн.
Когда Гелла вошла в темную комнату, то увидела Маргарет Беккер, лежащую в луже крови, и Кемаля, который сидел, как заправский палач, перед жертвой, скрестив руки на груди. Она душераздирающе закричала:
– Боже мой! Что вы сделали с ней?
Он остановил ее движением руки, отодвинул в сторону и прорычал глухим низким голосом:
– Ты женщина, миссис, ни у одной женщины нет дара лечения. Этим даром Аллах наделил только мужчин…
– Идиот! – перебил Рогалла рассерженного кузнеца. – Доктор Хорнштайн – медик. Она этому училась!
– Училась? – спросил Кемаль возмущенно и сплюнул на пол. – Женщина училась! Разве Мухаммед, пророк, завещал, чтобы женщины учились? Разве это написано в священном Коране? Ни в одной суре не сказано, что женщина может учиться, и ни в одной не говорится, что она может лечить!
Время уходило. Рогалла подошел к Кемалю.
– Ты позволишь доктору Хорнштайн выполнить ее работу! – сказал он угрожающим тоном. – Ситуация серьезная, и у нас нет времени обсуждать вопросы мировоззрения. Понимаешь?
Кемаль не понял слов, но сообразил, что имел в виду Рогалла, и ушел в дальний угол кузницы. Там он уселся на колоде, наблюдая за доктором.
Тем временем доктор Хорнштайн накладывала жгуты, чтобы остановить кровотечение. Тело девушки так раздулось, что, казалось, вот-вот лопнет.
– Острая нехватка кальция! – заявила Гелла. – Шок! – Она указала на руки Маргарет.
Ее пальцы были судорожно сжаты.
– Типичное состояние рук! – заметила врач, делая укол.
– И что? У нее есть шансы?
Доктор Хорнштайн сделала инъекцию. Маргарет Беккер никак не отреагировала – ни единого движения.