- И что же? - спросил Конобеев, так как Казакис замолчал.
- Ну, скажем, профессию Петра.
- Профессию?
- Конечно. Это ведь более существенно в жизни человека, нежели его имя.
- В нашей жизни трудно найти аналог апостольского ремесла, - заметил Кравченко.
- Зачем "апостольского"?! - воскликнул Арвид. - Разве вы забыли, что апостол Петр в обычной своей, так сказать, "симоновской" жизни был рыбаком?
- Мы отдаем должное вашей эрудиции, Казакис, - усмехнулся начальник управления, - и по законам приоритета в выдвижении оперативных версий отдаем вам разработку этой идеи. Только, товарищи, предостерегаю вас от богословского крена. Апостол апостолом, но про остальные возможные варианты не забывайте. По-прежнему тщательное изучение окружения Маркерта, его дружеские, научные и родственные связи. Продолжайте изучение послевоенного периода жизни профессора, запросите в архивах соседних Прибалтийских республик все, что связано с верными братьями Черного Юриса. Чует мое сердце: выстрелы, поразившие профессора Маркерта, могли быть направлены и оттуда.
II
На диспетчерском радиосовещании капитанов фиш-ботов, ведущих промысел в прибрежных водах Балтийского моря, предупредили о надвигающемся шторме, и маломерные суда заторопились в укрытия, хотя в последние два дня рыба заловилась на удивление.
Выбрав промысловое вооружение на борт и ложась на курс, который должен был привести его РБ-28 в ковш Пионерского рыбокомбината, Арнольд Закс не переставал проклинать судьбу и мудрецов-синоптиков, сорвавших такую реальную возможность заработать хорошие башли и рассчитаться с многочисленными долгами..
Не изменилась обстановка на море и на суше и через два часа, когда РБ-28 накрепко "привязали" швартовами к причалу. Все-таки как-никак, а штормовое предупреждение получили, портнадзор в такое время ретиво рыскает по рыбацким судам, строго наказывая тех капитанов, у кого служба на борту оказывается не на высоте.
Синоптики ошиблись на двенадцать часов. Идущий с Атлантики циклон, видимо, заплутался среди бесчисленных проливов и островов, отделяющих Балтику от Северного моря. Он упал на Западноморск и его побережье только утром, когда капитан фишбота РБ-28 уже находился там, где ему не были страшны никакие ураганы на свете.
Сдав рыбу и оставив на борту помощника, Арнольд Закс отправился в Пионерский поселок. Определенных планов у него не было, ибо в кармане не хрустело и не звенело. В таком пиковом положении оставалось рассчитывать только на корешей, а их у Закса было предостаточно. Вопрос лишь в том, чтобы посчастливилось встретить денежного парня, и тогда можно хотя бы скромно посидеть в рыбокомбинатовской харчевне.
И в этот раз Арнольду повезло. Не успел он завершить круг по площади, куда к вечеру собирались рыбаки, как рядом с ним остановилась салатного цвета "Волга". Дверца распахнулась, и на тротуар вывалился Генка Тумалевич, старый Арнольдов приятель, начальник рации на одном из РТМов Западноморского тралфлота.
Когда Закс влип в ту кислую историю с иностранной валютой, Генка оказался тоже втянутым в нее. Только Арнольд про него ни слова не произнес на допросе. Но Генка уже от одного страху стал образцово-показательным парнем, а Заксу все равно три года с лишним пришлось отбухать в исправительно-трудовой колонии строгого режима, Тумалевич же все в Южную Атлантику бегал, вкалывал маркошей.
Теперь он сграбастал Арнольда, притиснул к груди, повторяя: "Арни, друг, здорово! С рейса я пришел, Арни! Едем! Едем, Арни!"
Еще мгновение - и вот уже Закс сидит в такси, машина мчится в Западноморск, а Тумалевич, захлебываясь от восторга, говорит, говорит…
Арнольд пока молчит. Ему и приятно, что Тумалевич специально ради него прикатил в Пионерок, хотя что такое для "Волги" тридцать километров, и его гложет зависть, когда он слышит знакомые слова: "Кап-Блан, Дакар, Лас-Пальмас, Уолфиш-бей, Центральная Атлантика, экватор…" Ведь и Закс ходил в тех краях, а потом - суд, колония, визу, конечно, прихлопнули… Вот он и болтается сейчас в двадцати милях от берега.
О неприятном, о том, что случилось три года назад, в машине друзья не вспоминали. Потом уже, в "Атлантике", Генка сказал:
- В море узнал, что тебя… Ну, выпустили, значит.
- Написал, что ли, кто?
- Написала… Она.
- Верушка твоя? Ты все с нею ладишь… Видел я как-то ее - выросла девочка. Скоро свадьба?
- Я-то готов, да вот Вера… Говорит мне: подождем… Давай еще раз. За твое избавление, дорогой Арнольд.
Заедая кусочком лимона, Закс сказал:
- Простили меня, так сказать. Вкалывал прилично, общественной работой занимался, вот одну треть и скостили. Ведь мне целую пятерку давали…
- Знаю, - проговорил Тумалевич.
- Знаешь, знаешь, - вдруг обозлился Арнольд. - А ты понимаешь, что и тебе там сидеть корячилось?
- Спасибо, Арнольд, я по гроб тебе обязан. Если б по-другому сложилось, не ходить мне в моря.
Закс уже остыл.
- Хватит о том деле. Забудем. Ты пришел с Атлантики - будем веселиться. А где же твоя Вера?
- Сегодня ее не будет. Обещала навестить подругу, у той несчастье - отца убили.
- Вот видишь, - сказал Закс, - людей убивают - и ничего. А тут пятерку за пустяк дали. Правда, Золотому Бену влепили крепче. Его на десять лет закатали. Выпьем за торжество справедливости!
- Постой, - Геннадий Тумалевич отставил рюмку и внимательно взглянул на Арнольда. - Ведь это твоего родственника убили. Ну да! Как же я забыл… Отца Тани Маркерт.
- Что ты сказал?
Арнольд опрокинул коньяк в рот, одним глотком проглотил его и уставился на Тумалевича.
- Отца? Тани? Убили старого Маркерта? Гм… Интересно, кому он оказался нужен, этот старый хрыч, помешавшийся на вечных спорах с попами?
- Не надо так о покойнике, Арнольд, - проговорил Тумалевич. - И потом, ведь он твой родственник, этот профессор.
- Еще тот родственник… Ха! Ну да ладно. Замнем это дело. Расскажи, как плавалось. План, конечно, взяли?
Часа через два, когда Арнольд вышел из туалета и намеревался пересечь вестибюль, чтоб присоединиться к приятелю, сидевшему в большом зале, к нему приблизился молодой человек и сказал, что на улице его ждет девушка. Она очень просит Арнольда выйти к ней.
Арнольд с пьяной ухмылкой на лице проследовал за провожатым. Когда молодой человек подвел Закса к легковой машине, из нее вышел еще один мужчина… Капитан фишбота РБ-28 не успел и глазом моргнуть, как оказался на заднем сиденье между двумя сотрудниками в штатском, а машина помчалась сквозь сгустившиеся сумерки по улицам Западноморска.
III
- Можете закурить.
- Знакомые приемчики.
- Вы что-то сказали?
- Да, сказал. Я сказал, что уже имел честь познакомиться с этим излюбленным приемом следователей в отношении курева… Не первый раз на допросе. Словом, все как три года назад. "Возьмите сигарету, можете курить, искренность вам поможет и тэдэ, и тэпэ". Вы хоть перестроились бы, что ли… Сигареты и сигареты. А не предложить ли вам мне выпить?
- Не балаганьте, Закс.
- Товарищ Закс или уже гражданин? Зачем вы меня взяли? Я больше не вожусь с этой чертовой инвалютой, будь она проклята! Меня помиловали, понимаете, помиловали! И я знать ничего не хочу про доллары, боны и сертификаты!
- Успокойтесь, - сказал Арвид Казакис. - Вы здесь совсем по другому поводу.
Закс усмехнулся.
- Ха, - сказал он. - Вы меня утешили… Уже нашелся "другой повод". Какой же? Не хотите ли предложить мне партию в бридж?
- Извольте отвечать на мои вопросы. Спрашиваю здесь я.
Казакис нервничал. Не так, не так должен был начаться допрос подозреваемого! А ведь он, Арвид, знал о судимости Закса… Надо было учитывать это обстоятельство. Ну да ладно, перейдем к делу. Ведь это он, Казакис, выдвинул версию о рыбацкой профессии апостола Петра, да еще присовокупил сюда показания Татьяны Маркерт о том вечере… Вот Конобеев и впряг его в отработку бывшего валютчика. Хотя какой он валютчик… Больше прозябал на подхвате, устраивал нужные знакомства. Его и судили за пособничество, и срок определили минимальный. Но зэковского блатного шику этот рыбачок в колонии поднабрался… Играет под бравого урку. Ладно, спокойно. Сейчас ему пыл этот остудим.
- Ваше имя, отчество, фамилия?
- Арнольд Петрович Закс.
- Где живете?
- Прописан или живу?
- И то и другое.
- Прописан я по рыбокомбинату, в общежитии. Поселок Пионерский. А живу где придется.
- Поясните, Арнольд Петрович.
- На судне, у приятелей, у женщин. Словом, где ночь застанет, там и бросаю якорь.
- Невеселая у вас жизнь.
- Как раз веселая, начальник. Ничем и никем не повязан - мечта! Вольный буревестник! Лечу, куда душа пожелает…
- Куда желала лететь ваша душа в пятницу вечером, когда был убит ваш двоюродный дядя профессор Маркерт?
- Вы второй человек, который говорит мне о его смерти.
- Кто был первым?
- Корешок мой, Гена Тумалевич.
- Это тот, с которым вы сидели в "Атлантике"?
- Он самый… Беспокоится теперь бедный Гена. Куда, дескать, подевался Арнольдик Закс?
- Хорошо, хорошо… С другом своим вы еще объяснитесь. Так что вы делали в тот вечер?
- А какой это был вечер?
- Пятница, 28 июня.
- Не помню. Может быть, тогда в море мы были. Надо справиться по судовому журналу. Самый авторитетный у нас документ.
- Не прикидывайтесь дурачком, Закс. Я вам напомню: это был вечер, когда в кафедральном соборе состоялся концерт органной музыки, выпускной концерт студентов консерватории. Вспомнили?
- Ага. Теперь припоминаю. Гулял я в тот вечер, начальник.
- Можете называть меня Арвидом Карловичем. Так что вы делали перед входом в кафедральный собор незадолго до начала концерта?
- Мы подошли, узнали, что будет концерт, хотели купить билеты, но…
- Кто это "мы"?
- Наши парни… Рыбаки… Кто же еще?
- Назовите их.
- Так… Вася был, Болотов, с РБ-32 капитан… Дима Рубинштейн, механик с нашего комбината. Ну и двое городских, с тралфлота… Олег Симкин и Лева Вецкус.
- Значит, билетов вы не купили.
- Не купили.
- Вы что, такие большие любители органной музыки?
- Да нет, начальник… Простите, я хотел… Нет, конечно! Так просто, дурачились. Увидели, что толпа рвется послушать этих панихидчиков, ну и выпали в осадок от смеха: куда только народ стремится, чудаки… Не было в кассе билетов - мы и отвалили в "Балтику".
- Кого вы встретили у входа в концертный зал?
- А кого я там должен был встретить?
- Отвечайте на вопрос, Закс!
- Никого я не встречал.
- Вы знаете Татьяну Маркерт?
- Ага, понял. Именно ее я и встретил у собора.
- О чем вы с ней говорили?
- О музыке, наверно. Поддатый я был несколько, теперь и не вспомнить. Вот, вспомнил: билет я у нее просил. В шутку, конечно. Нужен мне ее орган, как зайцу неприличная болезнь. Или второй орган… Извините за каламбур.
- Что еще произошло в тот вечер между вами?
- Ничего у нас не было. Билета мне сестренка не дала… Я простился пожелал ей успеха, и мы отпали в "Балтику". Там музыка кайфовая, ту музыку мы понимаем.
- Значит, вы простились с Татьяной Маркерт и пошли в "Балтику"… Хорошо, Закс. А теперь расскажите мне о взаимоотношениях с Борисом Яновичем Маркер-том.
- Какие там отношения, начальник… Мы любили друг друга, как кошка собаку.
- Значит, вы признаете, что ваши отношения с Маркертом были натянутыми, неприязненными? Чем это было вызвано?
- Различием во взгляде на жизнь. Профессору казалось, что мое поведение бросает на него тень, его советов я не воспринимал как должное, вот он… Видите ли, когда я лишился родителей, Маркерт принял во мне, так сказать, участие. Привез из Каунаса в Западноморск и устроил в интернат, хотя, между нами мальчиками говоря, мог устроить у себя в доме, особняк у него слава Богу. Через год я закончил школу и поступил в мореходку. Маркерт тогда потребовал, чтоб по воскресеньям я ходил к нему обедать, по-родственному, так сказать. Но я предпочитал завалиться с парнями в веселую компашку с кадрами. А Маркерт дулся на меня, считал неблагодарным. Потом стал я плавать… По приходу из рейса, конечно, поддавал. Это Маркерту тоже было не по душе. Ведь дядя не пьет и не курит. А тут еще эта проклятая история с инвалютой… Маркерт бы предал меня анафеме, если б не считался завышенным безбожником. По выходу из колонии я завалился к нему на хату, хотел покаяться, попросить какой-нибудь поддержки. Ведь на выход в море надежд не было никаких, а кусать что-то надо. Ну и врезал перед этим малость, для храбрости… Только не рассчитал, что три с лишним года сидел на подсосе, разучился газ резать и, конечно, забалдел. Маркерт как увидел меня, так сразу почуял, что я косой в дупель… И, как вы понимаете, в роли блудного сына мне отказал. Принялся меня поносить, я завелся тоже, ответил ему по-флотски…
- И чем все кончилось? - спросил Казакис.
- Мужик он еще крепкий, дядя Бора Маркерт. Взял меня за шиворот и спустил с лестницы. На том и закончились наши родственные отношения.
- У вас не возникало желание каким-либо образом отомстить профессору Маркерту?
- Как не возникало?! Разумеется, я рвал и метал при одном воспоминании о той сцене. Тем более в гостиной тогда сидели и Татьяна, и тетя Магда… Мне перед ними было стыдно. И весьма…
- И как вы намеревались осуществить вашу месть?
Арнольд пожал плечами и вдруг подозрительно глянул на Казакиса.
- Постойте-ка! Вы куда клоните? Что-то мне не нравится такой поворот…
- А поворот получается неважный, Закс. Вы только что подтвердили факт неприязненных отношений с покойным Маркертом. Заявили, что хотели ему отомстить. Откровенность в этой части говорит в вашу пользу. Но почему вы скрываете то обстоятельство, что угрожали разделаться с профессором и происходило это в день его убийства?
- Угрожал? - воскликнул Закс. - Не было этого!
- Оглашаю показания Татьяны Маркерт: "Арнольд Закс потребовал отдать ему пригласительный билет. Билет я на его глазах разорвала на части. Тогда Арнольд Закс стал ругаться и заявил, что разделается с моим отцом". Вопрос: Что он сказал? В каких выражениях? "Кажется, Арнольд Закс выкрикнул: "Я разделаюсь с этим попом без рясы!" Я была взволнована тогда и других подробностей не помню". Что вы теперь на это скажете, Закс?
- А что мне сказать? Ну, вякнул ей что-нибудь в этом роде… Могло быть и такое. Эта Татьяна тоже хорошая штучка. Воображала несчастная! Корчит из себя… Ну я погорячился и ляпнул. Надеюсь, вы не сфантазировали, что это Арнольд Закс его пристукнул?
- Мы не фантазируем, Закс, а собираем факты и анализируем их. А факты свидетельствуют о том, что вы были оскорблены поступком дочери профессора, разорвавшей билет. До того вы подверглись оскорблению со стороны самого отца. Хмель и обида бросились вам в голову… Остальное можете домысливать сами.
Закс сидел бледный и растерянный. Но присутствия духа он не потерял. После этих слов Казакиса Арнольд пожал плечами, криво улыбнулся и сказал:
- Я, конечно, извиняюсь, но домысливать - это ваша обязанность. Мне известно кое-что о презумпции невиновности.
- Совершенно верно, Закс. Тут вы правы. Но и вам не вредно подумать над стечением всех обстоятельств. Значит, вы отправились всей компанией в ресторан "Балтика"?
- Не всей. Дима Рубинштейн отпал в Пионерок. У него жена строгая… Чистая кобра!
- Итак, вчетвером вы сидели в ресторане "Балтика" и никуда не выходили из него…
- Почему не выходил? У них в "Балтике" в гальюн ход со двора… Туда ходили. И танцевать в соседний зал…
- Ну что ж… Вы сами подтверждаете, что можно было покинуть на время "Балтику" и продолжать считаться находящимся среди собутыльников. А вам известно, что Маркерт живет в десяти минутах ходьбы от ресторана?
- Минуты я не считал, но живет дядя Бора в том же районе. Вернее сказать, жил…
- Оружие у вас есть, Закс?
- Какое оружие?
- Огнестрельное, холодное…
- Не держу. Мне нельзя. Я ведь нервный… И бывший зэк притом.
- Понятно. И чем закончился вечер в "Балтике"?