– Можно не спешить, – мрачно произнесла Марта. – Здесь произошло убийство, труп вскоре найдут. А также следы нашего пребывания здесь. Возникнут вопросы – может, это мы убили и притащили сюда труп?
– Ты считаешь, что нам надо будет заявить о?.. – Тимош кивком указал на труп Виктора.
– Так мы убережемся от неприятностей в будущем… Можем рискнуть, промолчать, но если будет найден труп…
– Если тело Виктора до сих пор не нашли, то с чего бы им теперь отправляться сюда на его поиски? – с горячностью возразил Тимош. Очередная встреча со следователем, да еще по такому поводу, грозила ему серьезными неприятностями. – Какие следы мы тут оставили? Разве что запах, но это если запустят сюда собаку-ищейку, и то неизвестно, как долго сохраняются запахи в пещере. А если мы сообщим о нашей находке, то сразу станем главными подозреваемыми. Следователь готов взвалить на меня все убийства и исчезновения, только пока не может собрать доказательств.
– Хорошо, пойду тебе навстречу, хотя я здорово рискую: если тебя объявят злодеем номер один, то я стану твоей сообщницей. Срок поменьше, но немаленький.
– Марта, ты умница!
– Чего не сделаешь ради любви! – то ли в шутку, то ли всерьез сказала Марта.
Им удалось незамеченными выйти из подвала, и они направились прямо в комнату Тимоша, чтобы переодеться.
– Ты не возражаешь, если я приму душ у тебя? – спросила Марта. – Терпеть не могу чувствовать себя некомфортно – хочу помыться и переодеться.
– Без проблем. – Тимош немного растерялся. – Вот, возьми чистое банное полотенце.
– О’кей, я быстро. – Марта поспешила в ванную, на ходу сбрасывая одежду.
Однако она пробыла там не менее получаса. Тимош уже стал зевать, с вожделением поглядывая на постель. Уже светало, и он подошел к окну и покрошил на отлив припасенный кусок белого хлеба для голубя.
Наконец Марта вышла из ванной, свежая, сияющая улыбкой и красотой. Она казалась совсем юной, завернутая в банное полотенце, с рассыпавшимися длинными волосами, и напоминала русалку.
– У тебя есть фен?
– К сожалению, нет. Он мне ни к чему – у меня короткие волосы.
– Не страшно, обойдусь.
Тимош принял душ по-быстрому, намереваясь сразу же лечь спать и не идти на завтрак. Выйдя из ванной, он увидел в своей постели Марту. Она смотрела на него с томной, манящей улыбкой, а потом откинула одеяло, демонстрируя свое роскошное нагое тело. Сонливость мгновенно слетела с Тимоша, его охватило возбуждение.
– Иди ко мне! – Марта протянула к нему руки, и он бросился к ней, на ходу срывая с себя полотенце.
Он стал покрывать ее тело поцелуями, и вскоре они уже предавались неистовой страсти.
19
Прошел час с тех пор, как Марта ушла, а Тимош продолжал лежать, думая об их отношениях. Вроде бы ничего серьезного между ними нет, если учитывать, что она хочет связать свою жизнь с неким Димой. Но эта ночь страсти заставила его засомневаться в том, что так оно и есть, – такой темпераментной, раскованной и одновременно нежной была Марта. Тимош чувствовал, что это не только жар страсти, но и нечто большее, подобное тому, что он испытал с Моник и счел любовью. Да что там говорить, ведь Марта уже второй раз прикрывает его задницу, обеспечив ему алиби, когда был убит Вилкас, а сейчас – согласившись не заявлять об этой страшной находке, трупе врача. В обоих случаях для нее это большой риск, при этом она ничего не требует взамен. Не это ли доказывает, что Марта испытывает к нему нечто большее, чем симпатию, и он для нее не просто товарищ по общему делу. "Неужели она влюбилась в меня? Или это всего лишь физиология – она почувствовала во мне своего мужчину? Но боится признаться в этом себе, мне, поэтому то отталкивает меня, то вдруг сама запрыгивает ко мне в постель. Неужели у нее и в самом деле возникло ко мне то чувство, которое неподвластно логике, здравому смыслу и значится в медицинском реестре заболеваний под номером F63.9, а именно: любовь?" Тимош с удивлением осознал, что все реже и реже вспоминает о Моник и его уже не так тянет во Францию. А вот общения с Мартой ему требуется все больше и больше, и, когда долго ее не видит, он чувствует себя не совсем уютно. И все же, разве между ними может быть что-нибудь серьезное, если она значительно старше его? Да, она ему нравится, он хочет ее как женщину – она его очень возбуждает, но это все. Этот любовный роман не будет иметь продолжения. И не в его положении забивать себе голову такими мыслями.
Когда Марта, одевшись, собиралась покинуть его, Тимош поинтересовался, особенно не надеясь на то, что она скажет ему правду:
– У нас достаточно доверительные отношения, чтобы иметь друг от друга какие-нибудь тайны. Ты можешь сказать, кто был заказчиком похищения древней короны?
– Зачем тебе это знать?
– Вокруг происходит столько жутких событий, в которые я оказываюсь втянутым помимо моей воли, что я ощущаю себя беззащитным слепым котенком.
– Как сам понимаешь, сделать дубликат ключа-карточки от двери Вилкаса, узнать код сейфа – для этого требовалась дорогостоящая спецтехника. Все это я получила от банкира Зотова – он хотел завладеть древней литовской короной. Аппаратуру в кабинете Вилкаса установила я. Зотов назвал сумму вознаграждения за ее похищение. Думаю, что к убийству Вилкаса банкир не имеет никакого отношения, как и мы. Похоже, кто-то еще охотился за короной или наследством Вилкаса.
– Кто бы это мог быть?
– Кто угодно. Я уже тебе озвучивала список лиц, заинтересованных в смерти Вилкаса. Мотивы у них разные, вот только не понимаю, зачем надо было похищать труп?
– Я думал об этом. По всему выходит, что от исчезновения тела Вилкаса мог выиграть лишь Юшта. Минимум на полгода он стал неподконтрольным руководителем компании, тем более Лайма уже не будет вставлять ему палки в колеса.
– Юшта теперь в Киеве на излечении. Кто и зачем убил банкира, взорвал Лайму? Для чего убили Виктора и как это убийство связано со всеми предыдущими событиями?
– Из озвученного тобой списка остались невредимыми лишь Прохоренко, заинтересованный в том, чтобы наследство Вилкаса досталось фонду, то есть попало ему в руки, и аграрий Пилипчук, которому смерть Вилкаса списала долг. Может быть, у них есть и другие интересы? Не исключено, что кто-то из них знает о существовании короны, за которую можно получить миллионы, и ведет ради этого свою игру. Или корона уже находится у кого-то из них? А заинтересованного в короне банкира убрали – зачем им такой могущественный враг?
– Согласна, это вполне вероятно. Убийца, если он знал код, мог, расправившись с Вилкасом, открыть сейф и забрать корону.
– Могло быть и по-другому. Сейф был открыт, и убийца просто воспользовался этим, и тогда понятно, почему он применил такое неудобное для убийства орудие.
– Следователь, когда стало ясно, что Вилкас мертв, вызвал специалистов, и те на третий день после убийства в присутствии понятых вскрыли сейф. Если бы там оказалась корона, то информация о ней обязательно просочилась бы в СМИ. Журналисты падки на такие сенсации и в таких случаях платят за информацию не скупясь. Выходит, убийца похитил корону.
– Или кто-то другой. Помнишь, я тебе рассказывал, что видел человека, со спины похожего на Вилкаса? Его видела и Альбина.
Марту передернуло:
– И я его видела. Мне до сих пор дурно, как вспомню. Но его видели и после того, как сейф был вскрыт.
– Возможно, существует тайник, в котором может храниться корона, и не обязательно он находится в апартаментах Вилкаса.
– Думаешь, сыскари могли его не обнаружить?
– Вполне, они ведь искали не тайник, а улики. В противном случае имеется некто, пытающийся нас уверить, что Вилкас жив. Конечно же, это был не Виктор – он не такой крупный. Петр Игнатьевич тоже не подходит – толстоват. Возможно, это посторонний человек и он пришел, когда уже была снята охрана… Хотя Альбина видела его в ту же ночь, когда исчезло тело Вилкаса, и он хорошо ориентировался в замке. Выходит, он здесь бывал раньше.
– Юшта тоже по комплекции не подходит, а вот Пилипчук – в самый раз. Если это был он, значит, его интерес не только в списании долга. Когда перед началом игры Вилкас ушел в кабинет, то, со слов следователя, каждый из находившихся в игровой комнате отлучался оттуда на достаточное время, чтобы нанести удар Вилкасу и сбросить его в бассейн, но не похитить тело. Возможно, что спрятал тело Вилкаса отнюдь не убийца.
– У меня ощущение, что мажордом Иван Иванович совсем умом тронулся после убийства Вилкаса, и он постоянно пьянствует. Может, это он похитил тело?
– Для чего?
– Не знаю. Он заходил ко мне вечером и заявил, что найдет убийцу и перегрызет ему горло.
– А зачем он к тебе приходил?
– Представляешь, он утверждает, что я – сын Вилкаса! Поэтому тот сделал меня своим наследником.
Марта замерла, раздумывая.
– Похоже на правду. Почему бы и нет? Логика в этом есть. Впрочем, это ничего не меняет – завещание все равно на тебя оформлено.
– Меняет! Еще как меняет! Теперь я зубами, руками, ногами буду отстаивать свое!
– Молодец! Главное, чтобы ты был дружен с головой. Такой настрой должен был возникнуть у тебя давно. Ну, я побежала! – Марта чмокнула его в губы и вышла из комнаты.
Тимош решительно поднялся с кровати, не желая поддаваться подкрадывающемуся к нему сну.
"Не знаю, что Марта возомнила, но мне она не нужна! Разве только для того, чтобы окончательно излечиться от Моник".
Тимошу ужасно захотелось есть, но завтрак давно закончился, а до обеда оставалось еще много времени. Можно было сходить в кухню, попросить, чтобы ему сообразили что-нибудь поесть, но он решил перетерпеть. Чтобы как-то убить время до обеда, он пошел в библиотеку, где, как и ожидал, увидел Ефима Натановича, погруженного в изучение очередного старинного фолианта. Тот при виде Тимоша просиял, словно к нему зашел давний приятель, с которым он долго не виделся.
– Очень рад, молодой человек, что вы вернулись здоровым и невредимым из подземелья. Я переживал за вас!
– Ларчик просто открывался – я туда не спускался.
– Удивительно, вы вчера были так решительно настроены! Что же изменило ваши планы?
– Банальность. Я не нашел вход. Все двери, за которыми он мог находиться, были заперты. Не ломать же мне их все по очереди!
– У Петра Игнатьевича можно было попросить ключ…
– Я так и сделаю, но только не сегодня. И что я ему скажу, для чего мне понадобилось спускаться в подземелье?
– И в самом деле, Тимош, для чего?
– Я не смог ответить себе на этот вопрос, поэтому отложил путешествие.
Тимош видел, что архивариус разочарован. "С чего бы? Он надеялся, что я там сделаю археологическое открытие? Странный он. Копается в старинных книгах, как будто ничего и не произошло. Григорий Вилкас мертв, и теперь никому не интересна история его рода. Архивариус делает работу, за которую ему никто не заплатит. Или он об этом не думает, потому что фанат своего дела?"
– Ефим Натанович, вы все в трудах, а ведь ваш заказчик мертв и ваша работа бесполезна. Скоро вам сообщат, что не нуждаются в ваших изысканиях, и укажут на дверь. Не хочу быть провидцем, но задержка за этим только из-за того, что Юшта в больнице.
– Марк Твен, увидев свой некролог в газете, сказал: "Боюсь, что слухи о моей смерти несколько преувеличены". Дело в том, что, поскольку тело Григория Вилкаса не нашли, нет твердой уверенности в том, что он действительно мертв. Ведь очень похожего на него человека видели разгуливающим по замку.
– Какой-то шутник разыграл Альбину, или у нее разыгралось воображение.
– Нельзя утверждать, что Вилкас мертв, пока не нашли его тела, но также нельзя заявлять на основании этого, что он жив. Таки да! Хотите еврейскую притчу на эту тему?
– Не хочу! Предположим, с вами уже распрощались, тихо, без оркестра, – что вы будете делать? Вернетесь домой?
Тимош с удивлением отметил, что словоохотливый архивариус очень много говорил, шутил, сыпал анекдотами, но, как заправский разведчик, ничего не рассказал о себе. А Тимош, сам того не замечая, общаясь с Ефимом Натановичем, выложил буквально все о себе и даже об отношениях с Моник и Леной.
– Как сказала тетя Фира, "пока у меня от этого голова не болит". – Ефим Натанович подмигнул ему. – Не удержусь, расскажу на эту тему анекдот. Хасид рассказывает соседу: "Однажды ребе упал в воду, глубина была больше трех метров, а наш ребе не умеет плавать. К счастью, у него были при себе две маринованные селедки. Он взял их в руки, они ожили и вытащили его на берег". Сосед заявил: "Я тебе не верю. Чем ты можешь это доказать?" На что хасид ему и говорит: "Ты же видишь: ребе жив". И разве ему можно было возразить?
– Ефим Натанович, вы родом из этих мест?
– Таки нет, как говорят в Одессе, где я родился.
– Как же вы попали сюда, в замок?
– Нет повести печальней в этом мире, чем повесть об увлечениях молодости. Это долгий и совсем не веселый рассказ. Я его приберегу для следующего раза. А пока надо работать!
Ефим Натанович снова взялся за старинный фолиант, а Тимош по его виду понял: продолжать расспрашивать его бесполезно. Он вышел в коридор и позвонил Марте.
– Ты не можешь навести справки о Ефиме Натановиче – кто он и откуда?
– У тебя есть на его счет подозрения?
– Пока это только интуиция, да и синдром Агаты Кристи срабатывает.
– А что это такое и какое отношение имеет к архивариусу?
– Я увлекался детективами Агаты Кристи. Вначале мне было сложно разгадать, кто же убийца в очередном ее романе. Затем я вывел закономерность: убийцей у нее оказывался человек, который в силу определенных обстоятельств ну никак не мог быть им. После этого я без труда вычислял убийцу еще в начале романа и лишь ломал голову над причинами, толкнувшими его или ее на преступление.
– Детективные романы имеют отношение к здешним убийствам?
– Не исключено, что убийца хладнокровно идет на новые преступления, потому что уверен: он по каким-то причинам вне подозрений. Известно, что убийца – человек, обладающий незаурядной силой. Кто из мужской половины обитателей замка менее всего похож на убийцу? И почему всегда осторожный банкир отправился на встречу ночью в уединенное место всего с одним охранником, если даже днем их при нем всегда было несколько? Я бы обратил внимание на двоих – архивариуса и сиделку Машу.
– Твоя версия имеет право на существование, хотя я не могу представить, как довольно хилый архивариус смог одним ударом уложить здоровяка Вилкаса или расправиться с телохранителем банкира, который был профессионалом высокого класса? Сиделка Маша физически более крепкая, но она вряд ли справилась бы с телохранителем. Если применить метод Агаты Кристи, самой подозрительной из не вызывающих подозрения является ихтиолог Валентина Сергеевна. Не важно, как она выглядит, внешний вид обманчив. Она мастер спорта по спортивной гимнастике! Я как-то видела, какие она чудеса выделывает на брусьях и турнике. Там знаешь, какая сила нужна!
– Ну ты и придумала! Давай говорить серьезно. Ты не учитываешь фактор неожиданности и непредсказуемости поступков, состояние аффекта.
– Должен быть мотив, а его нет.
– Это только на первый взгляд, а если покопаться в прошлом архивариуса и сиделки, может, что-то и найдется.
– Я считаю, что это фантастическая версия, но попробую что-нибудь разузнать о них. Чем черт не шутит, когда Бог спит!
Тимош вернулся в библиотеку и предпринял несколько попыток разговорить словоохотливого архивариуса, но тот был на удивление немногословен и уходил от вопросов, даже косвенно касающихся его прошлого. В конце концов Тимош оставил его в покое. Он решил развлечься – написать новый портрет Раудонаса Вилкаса в стиле сюрреализма и взял за образец картину Дали "Исчезающие образы". Тимош задумал портрет как двойственную картину. Зритель должен будет различить черты Раудонаса и под другим углом зрения увидеть само материализовавшееся Проклятие, которое легло на род Вилкасов.
В виде кого или чего изобразить Проклятие? Слово "проклятие" среднего рода, поэтому фигура должна будет напоминать и мужчину, и женщину. Скорее всего, юную девушку и одновременно юношу, в фигурах которых, еще не до конца сформированных, не так заметны половые различия.
Увлекшись, Тимош сделал в альбоме с полдесятка набросков, но так и не достиг желаемого эффекта. Никак не давалась усредненная, без гендерных различий, фигура Проклятия. То она выходила похожей на угловатую фигуру Моник, то в ней явственно проявлялись мужские характерные черты, и Тимошу виделся ненавистный Жерар. Когда он попытался их как-то объединить, у него возникло ощущение, словно он своими руками укладывает Моник и Жерара в одну постель.
"А ведь так и случилось. Зачем я приехал сюда, погнавшись за иллюзией богатства, бросив любимую? Богатство Вилкаса, как мираж, манит меня, имея обманчивое свойство горизонта – до него никогда не дойдешь! Надо немедленно вернуться во Францию! Вернуть Моник! Лена поможет с деньгами на обратный билет". И тут ожил внутренний голос: "Глупец! Бросить все и уехать, когда богатство – вот оно, лишь руку протяни? По завещанию ты единственный наследник Вилкаса! И по крови! Если уедешь, мерзавец Прохоренко все заграбастает, и потом через суды годами будешь добиваться справедливости. Впрочем, какие суды? У тебя на них нет денег! Нищий ты никому не будешь нужен, и в первую очередь Моник. Зато с миллионами Вилкаса ты сможешь вернуть ее".
– Мой юный друг, вижу, вы серьезно взялись за написание портрета, – послышался за спиной голос архивариуса. С минуту помолчав, возможно, переваривая увиденное на альбомном листе, Ефим Натанович продолжил: – Не скажу, что новое решение портрета меня умиляет и что оно лучше предыдущего, но я человек из прошлого времени и мне больше нравится, когда все по старинке. Возможно, я чего-то недопонимаю.
Тимош рассказал архивариусу, какой смысл вкладывает в новый портрет, и тот согласно кивнул:
– Интересный подход, но я человек старой формации. Мне нравится, чтобы изображенное на картине не нуждалось в пояснении, а само говорило за себя.
– Так и будет в окончательном варианте, ведь это только наброски.
После ужина Тимош пытался напроситься к архивариусу в гости на партию шашек и ликер, надеясь продолжить начатый разговор, однако Ефим Натанович, сославшись на плохое самочувствие, ему отказал.