Хшановский без труда отыскал место, где в него вчера стреляли. Выключил мотор, отвел машину на обочину и принялся внимательно изучать следы. Стрелок прятался за толстой сосной, той самой, к которой была прикручена проволока. Должно быть, он ждал довольно долго, потому что снег под сосной был основательно утоптан.
Хшановский начал искать стреляные гильзы. Он разгребал руками рыхлый снег, но, увы, безрезультатно: ни одной так и не нашел. Впрочем, в конечном счете это было не так уж важно. Он и без того догадывался, кто покушался на его жизнь.
Идти по следам беглеца оказалось делом нетрудным. Следы вели прямо в лес. Сержант замерил ширину шагов. Несомненно, бежал человек высокого роста. По следам видно, что, пробежав около ста метров, он сбавил темп и дальше шел уже не спеша. Видимо, решил: опасность миновала. Еще несколько десятков метров, и на белой поверхности появился новый отпечаток - в этом месте стоял мотоцикл. Сержант заметил два углубления в снегу, оставленные подставкой для машины. Хшановский тщательно измерил расстояние между ними. Может быть, удастся определить марку мотоцикла?
Теперь необходимо было сделать слепок следа мотоциклетных покрышек. Это оказалось не просто: отпечаток переднего колеса был смазан задним колесом. Ведь в специальных технических документах мотоцикл так и именуется "однолинейным транспортным средством".
- След задней покрышки в том месте, где была подставка, должен уцелеть, - рассуждал старший сержант, значит, нужно сделать слепок именно с этого следа.
Отпечаток был слегка смазан. Мотоцикл довольно долго простоял без движения в рыхлом снегу, а потом, очевидно, в момент старта на него давил вес сидящего в седле мотоциклиста, и линии протекторов частично стерлись.
Старший сержант опять столкнулся с неожиданной помехой.
В 1947 году, когда Хшановский только начал работать в милиции, его направили на шестимесячные курсы сержантского состава в Щитно. В те времена бывшим военным (из них, недавних партизан, и набирались в первую очередь кадры милицейскик работников) не забивали головы такими пустяками, как слепок с авто- и мотопокрышек. Польская криминалистика делала лишь первые шаги, и квалифицированных преподавателей не хватало. Потребовались годы, чтобы подготовить кадры специалистов.
Теперь Хшановский тоже экспериментировал. Он распаковал свой вещмешок и принялся размешивать гипс в воде. Образовавшуюся массу он выливал на отпечатки покрышек. Но масса получалась то слишком густой и не приставала к снежному покрову, то слишком жидкой, и снег под нею таял. После нескольких попыток сержант добился лишь одного: его полушубок и мундир были густо выпачканы белым.
Однако не боги горшки обжигают. Еще немного усилий, и слепки стали лучше. Конечно, любой судебный эксперт, попадись ему в руки эти слепки, рвал бы волосы досады, но тем не менее линии протекторов на них все же были видны.
На всякий случай Хшановский наготовил слепки из всего имевшегося гипса. Он подождал еще с полчаса, чтобы они как следует застыли, потом завернул каждый слепок в тряпку, аккуратно уложил в вещмешок и двинулся дальше.
Теперь он не спеша ехал по следу преступника. След привел к какому-то полю или лугу, а отсюда резко повернул на шоссе, ведущее в Цеханов. Здесь начинался сухой асфальт.
Когда Хшановский подъехал к зданию уездного отделения, начали падать первые хлопья мокрого снега.
Хшановский вместе с Левандовским направились в кабинет майора. Старший сержант доложил о том, как произошло нападение. Майор не скрывал своего волнения.
- А ведь вы не потеряли головы! - рассыпался он в похвалах. - Блестящая мысль - со стоном свалиться в кювет. Прямо кадр из ковбойского фильма.
- Это не из кино, а из военного опыта. Меня учили этому солдаты-фронтовики, когда мы громили банды УПА. Разведчики часто проделывали такой трюк. Но похоже, что наш "человек со шрамом" тоже побывал в армии - не попался на эту удочку. Пальнул по мне три раза - и бежать.
- А может быть, у него кончились патроны? Достать патроны нелегко, в магазине не купишь.
- Думаю, их у него достаточно. Если бы с "орешками" у него было туговато, он бы не палил без особой надобности во время налетов. В меня он больше не стрелял просто потому, что торопился. Я уже успел спрятаться и сам поджидал его. Однако левую руку он мне все же задел. Возьми он на тридцать сантиметров правее, я смог бы узнать, кто убийца, из личных показаний покойницы Антонины Михаляк. Но пока до свидания на том свете не дошло.
- У врача вы были?
- Неловко отнимать у него время на такую чепуху. Особенно, когда свирепствует эпидемия гриппа.
- Вы должны немедленно пойти к врачу. Это приказ. В данном случае я беспокоюсь не о вас, - майор сделал вид, что верит в легкое ранение. - Медицинское заключение должно находиться в папке с делом. Когда вы задержите преступника, он должен будет ответить и за покушение на сотрудника милиции. А на место происшествия нужно направить следственную группу. Пусть сделают оттиски следов, на снегу, очевидно, остались отпечатки обуви.
- Сержант это уже сделал, - с удовольствием заявил поручик. - Он сделал целую серию слепков со следов мотоцикла. "Человек со шрамом" изменил своему правилу и сел на мотоцикл в январе месяце. А следы ноги, как говорит Хшановский, на сыром снегу смазались. К тому же преступник носит обычную обувь на кожаной подошве, размер сорок второй - сорок третий, никаких характерных примет. Поэтому сержант не стал делать слепки этих следов. Следственную группу посылать бесполезно. Посмотрите-ка в окно, какой снег повалил. Прежде чем группа доберется до места, следы засыплет. Но это к лучшему: никто, кроме нас, не будет знать о случившемся, а чем меньше свидетелей, тем лучше.
- Но ведь все детали происшествия прекрасно известны самому преступнику, - заметил начальник.
- Далеко не все. Он знает, что стрелял. Очевидно, знает и то, что промазал и сержант остался в живых. Но ему неизвестно, что Хшановский ранен в руку. Для бандита это, разумеется, не так уж важно. Зато очень важно, чтобы он не пронюхал о другом: о том, что удалось получить отпечатки следов его мотоцикла. Важно, чтобы он не успел поменять покрышки или даже колеса. Этот человек располагает отличной информацией, может быть, даже получает ее из этого здания. Поэтому, пан майор, я попросил бы хранить тайну.
- Пан поручик прав, - поддакнул старший сержант.
- Я согласен с вами. Но, чтобы сохранить все в абсолютной тайне, Хшановский должен немедленно ехать в Варшаву. Его обследуют в нашей центральной поликлинике и дадут заключение. Тогда, кроме нас троих, во всем Цеханове никто не будет знать об этом.
- Так точно, гражданин майор.
- Теперь, когда у нас есть слепки покрышек, мы можем узнать, каким мотоциклом пользуется преступник, - заметил Левандовский.
- Боюсь, это не так просто, - возразил старший сержант.
- Почему? Ведь достаточно сравнить слепки с покрышками цехановских мотоциклов.
- Здесь, в городе, их около полутора тысяч. Даже если я и ошибся штук на пятьсот, все равно остается тысяча. Для проверки одного мотоцикла требуется, по крайней мере, полчаса. Таким образом, один механик за день сможет проверить примерно шестнадцать машин. Я не знаю, сколько таких специалистов в нашем отделении. Но если даже мы получим в подкрепление еще человек десять-пятнадцать из Варшавы, то и тогда успех будет зависеть от чистой случайности - если мотоцикл преступника окажется в числе первых проверенных машин.
- Почему?
- Не будем недооценивать сообразительности и ловкости нашего "человека со шрамом". Как только он узнает, что милиция навещает владельцев мотоциклов и разглядывает протекторы на покрышках, он сейчас же догадается, в чем тут дело, и немедленно снимет покрышки, выбросит их, заменит другими.
- Чтобы сменить покрышки, нужно иметь запасные.
- Если у него нет запасных, он их купит. Если не в Цеханове, так в Плонске или Пултуске, это для него не проблема. А впрочем, не обязательно новые. Можно обойтись и старыми - взять у знакомых или в мастерской.
- Сержант рассуждает правильно, - поддержал Хшановского майор.- На везенье можно рассчитывать только в лотерее. Милиция должна действовать наверняка. "Человек со шрамом" наконец споткнулся, и мы, несомненно, получили крупный козырь в этой игре. Нужно узнать у специалистов - можно ли по данным, полученным Хшановским, установить марку мотоцикла. Снять оттиски покрышек всех без исключения мотоциклов Цеханова невозможно. Однако это можно сделать выборочно и, разумеется, в строжайшей тайне. Мы действуем почти вслепую, и тут может оказаться плодотворным метод исключения. Сначала проверим мотоциклы наших сотрудников и членов их семей. Потом машины работников почты, служащих сберегательной кассы и банков. У ворот сахарного завода всегда стоит несколько десятков мотоциклов. Мне кажется, проверить эти машины не так уж трудно.
- А кто будет этим заниматься?
- За кандидатами дело не станет, - усмехнулся майор.
- Но ведь надо сохранить дело в самой глубокой тайне.
- Я подумал и об этом. Кроме нас троих, никто ничего знать не будет.
- А те, кто будет заниматься этой проверкой? Лишь бы они не выдали себя, как фотографы из воеводского управления.
- Не беспокойтесь, - майор явно подтрунивал над молодым офицером. - Всю работу проделают два человека: поручик Левандовский и старший сержант Хшановский.
- Мы?! - р голосе старшего сержанта слышалось не только удивление, но и неподдельный испуг. - Да я понятия не имею, как за это приняться. Оттиски, которые я сделал, немногого стоят, а отняли они у меня несколько часов. Не говоря уже о том, что я извел на них уйму гипса и мой мундир еще долго будет хранить на себе следы этой работы.
- Признаться, и я с технологией следствия знакомился только в Щитно, - добавил поручик, - во время показательных учений. Боюсь, что мне тоже не справиться.
- Чего стоят мои подчиненные, - не без иронии начал майор,- мне отлично известно. Но это не беда. Научитесь. Завтра же отправитесь в Варшаву, в Институт криминалистики. Я сейчас это организую. А если будет нужно, поедете на Ивичную, в Центр по подготовке милиционеров службы движения. Пробудете там столько времени, сколько потребуется. Зато, вернувшись, вы сможете безошибочно распознавать покрышки по оттискам.
- Приказ есть приказ, - поручика отнюдь не огорчила перспектива провести несколько дней в Варшаве.
- А вы, сержант, - строго сказал майор, - и не думайте каждый день возвращаться из Варшавы в Цеханов и потом в потемках ехать в Домброву Закостельную. Если "человек со шрамом" один раз промахнулся, это не значит, что он промажет и второй раз. Я же не могу, да и не хочу придавать вам вооруженную охрану. Пока длится командировка, будете жить в Варшаве.
- Слушаюсь, гражданин майор.
- И вообще, домой надо возвращаться засветло. И не лесом. Ведь есть же другая дорога в Домброву Закостельную?
- Можно и другой дорогой, но тогда нужно делать крюк километров в семь.
- Будете делать крюк. Нужно думать о собственной безопасности.
- Я считаю, - вмешался поручик, - что сержанту Хшановскому совсем не обязательно приезжать каждый день в уездное отделение. Он может брать с собой папки с делами и просматривать их дома. Ведь мы сейчас ничем другим и не занимаемся - только читаем бумаги и пытаемся что-нибудь извлечь из них путем дедуктивного метода.
- Вот когда вернетесь, займетесь осмотром покрышек. Но, конечно, просматривать папки Хшановский с таким же успехом может и в Домброве Закостельной.
- Меня все-таки удивляет одно обстоятельство, - заметил поручик. - Почему покушение на сержанта произошло только сейчас?
- А когда же, по-вашему, он должен был в меня стрелять? - удивился сержант.
- Вот именно, - продолжал Левандовский. - Сейчас у нас январь. Старший сержант столкнулся с деятельностью "человека со шрамом" в своем районе еще в сентябре минувшего года. Официально его подключили к этому делу в октябре. Если сержант Хшановский так мешает нашему бандиту, то почему, черт возьми, он решился на покушение лишь четыре месяца спустя? Ведь в октябре - ноябре сделать это было гораздо легче - темнее, нет снега, удобнее ездить на мотоцикле.
- Как будто верно, - согласился сержант, - не будь снега, я вообще не заметил бы проволоки и налетел бы на нее. Кроме того, я ехал бы с гораздо большей скоростью, если бы дорога не была скользкой. И если бы я перевернулся, даже не получив увечий, он мог спокойно подойти ко мне и выпалить без промаха.
- И тем не менее "человек со шрамом" отложил это дело до вчерашнего дня. Почему? Ведь он уже не раз доказал, что прекрасно знает, кому в уездном управлении поручено следствие.
- Да, этот человек ничего не делает не подумав, - согласился майор. - И раз уж он решился стрелять в сержанта только сейчас, значит, у него были на это достаточно серьезные причины.
- Но какие? Со второй половины ноября, то есть с момента последнего налета на дом ксендза Ланга, ничего не изменилось. Никаких новых доказательств, ни единой, хотя бы самой малой, улики.
- Мне кажется, - сказал майор, - бандит почувствовал, что кольцо вокруг него сжимается и расследование может привести к конкретным результатам. А из вас двоих - не сочтите это за упрек, Левандовский, - он больше боится сержанта. Поэтому и решил вывести его из игры.
- Но почему именно теперь? - стоял на своем поручик.
- Да разве это так уж важно? - рассмеялся Хшановский, обрадованный словами майора.
- Я считаю, что очень важно. Загадка имеет для нас ключевое значение. Стоит нам ее решить, и мы сразу продвинемся вперед.
- Не уверен, - отозвался майор. - Просто "человек со шрамом" недавно узнал о чем-то таком, что его испугало. Возможно, о наших скромных успехах или о том, что идея блокирования шоссейных дорог принадлежит сержанту. Этот бандит наделен чертовской интуицией и у него превосходно налаженная разведка. А может, один из вас что-то ляпнул кому-нибудь? Тот пересказал жене, жена еще кому-то. а дальше слух покатился как лавина и докатился до "человека со шрамом". Возможно, я и сам не без греха. Конечно, - сделал майор оговорку, - ни о каких подробностях я не говорил, но несколько раз в частной беседе хвалил Хшановского, заметил, что если нам удастся схватить бандитов, то тут прежде всего его заслуга. Реплика вроде бы совершенно незначительная, но не следует забывать, что у бандитов нервы напряжены. Они знают, что следствие по их делу не прерывается ни на минуту и даже ничтожная ошибка, допущенная ими, может привести к аресту. Но где кроется эта ошибка - не понимают. При таком напряжении нервы отказывают и легко совершить опрометчивый шаг, каким, несомненно, было покушение на сержанта.
Если бы в эту минуту начальник уездного отделения взглянул в лицо Левандовского, он заметил бы, что поручик совершенно растерян.
- Но ведь у него же нет… - начал поручик, но тут же замолчал, словно испугавшись, что и так сказал слишком много.
- Что вы хотите сказать? - спросил майор.
- Ничего, просто я думаю, что он, то есть "человек со шрамом", не может все-таки знать, о чем говорят между собой офицеры милиции.
- Признаюсь, - майор склонен был и себя винить в том, что дело дошло до покушения. - Я об этом говорил не с нашими офицерами. В кафе "Ягеллонка" меня спросил управляющий банка, скоро ли мы арестуем неуловимого преступника, и я поделился с ним своими соображениями. Но кто знает, не передал ли управляющий кому-нибудь мои слова. Впрочем, ничего о самом следствии или тех догадках, к которым мы пришли, я не говорил.
Глава 11. "Два шрама"
Старший сержант Хшановский был слишком ревностным служакой, чтобы нарушить приказ, данный майором, и тайком навестить семью в Домброве Закостельной. Раз уж начальник уездного отделения велел ему не покидать столицы, Хшановский оставался здесь даже на воскресенье.
Занятия, которые, впрочем, оказались весьма интересными, проходили в утренние часы. Послеобеденное время и все вечера были свободны. Он обосновался в удобной милицейской гостинице на улице Солнечной и прежде всего как следует отоспался. По сравнению с работой на участке и ежедневными поездками в Цеханов учение казалось настоящим отдыхом. Однако даже страшно утомленный человек не может отдыхать до бесконечности.
У Хшановского в Варшаве не было ни родных, ни близких знакомых. Поручик Левандовский или приезжал утром из Цеханова, или ночевал в Варшаве у старшего брата. Сержант виделся с ним только на занятиях. Оставались свободные вечера, которые можно было заполнить кино, книгами или визитами в казино для работников милиции на Раковецкой улице. Ну и, конечно, прогулками по столице и посещениями кафе.
Не раз старший сержант ловил себя на том, что до неприличия пристально вглядывается в каждого встречного высокого блондина, отыскивая шрам над левым глазом. Если "человек со шрамом" не живет в самом Цеханове, то свои бандитские вылазки он может делать только из Варшавы. Хшановский в глубине души надеялся на счастливый случай. Как это было бы здорово - встретить тут и задержать преступника! "Да у тебя,- урезонивал он сам себя, - стало навязчивой идеей отыскивать на лицах людей особые приметы…"
Как-то на Маршалковской среди разнообразных реклам, которыми были оклеены заборы, отделяющие стройку Восточной стены от тротуара, он заметил большую афишу Народного театра, красными буквами на ней было написано:
"ДВА ШРАМА"
Комедия Александра Фредро
Ниже шел список актеров, занятых в спектакле, фамилии режиссера и директора театра (ничего, впрочем, Хшановскому не говорившие), объявления о начале спектакля и месте продажи билетов.
Сержант несколько раз перечитал текст афиши и свернул в Ерозолимские аллеи. Ему повезло, и он купил билет на спектакль в кассе Товарищества польских актеров. Кто-то заказавший на этот день билет не явился, и сержанту досталось прекрасное место во втором ряду партера. Он с таким нетерпением ждал этот спектакль, что пришел за час до начала, в душе подсмеиваясь над самим собой. Даже в молодые годы ни на одно свидание он не спешил с таким волнением.
В театре Хшановский купил программу. В ней он почерпнул немало любопытных сведений о самой комедии, об авторе, имя которого сержант слышал в средней школе, а также о разных постановках этой комедии, идущей на сцене не один десяток лет. О шрамах, однако, в программе не было сказано ни слова.
Наконец занавес поднялся. Сперва Хшановский очень внимательно следил за ходом пьесы. Но тут на сцене появился один из героев - капитан Барский. Над левым глазом храброго офицера виднелся шрам - багровый, в форме угла, точь-в-точь как на лбу цехановского бандита. Старший сержант лихорадочно пробежал глазами программу. Роль офицера исполнял известный актер Генрик Летинский. Он весьма походил на "человека со шрамом" - блондин, хотя и с редкими волосами, только ростом (судя по свидетельским показаниям) бандит был немного повыше.
Минуту спустя сержанту пришлось пережить новое потрясение: на подмостки вышел другой герой пьесы с таким же шрамом на лбу, на этот раз над правым глазом, но такой же треугольной формы и багрового цвета.