Лязгнув крепкими челюстями, пес проглотил колбасу.
- Вот тебе косточка, - сержант протянул овчарке огромную кость с остатками мяса.
Накануне Хшановский попросил жену сварить бульон из говяжьих мозговых костей и никому не разрешил притронуться к этим костям. Даже любимцу детей псу Азору пришлось довольствоваться остатками обеда.
Неро тщательно обнюхал кость, словно проверяя, нет ли тут подвоха, потом захватил ее зубами и, помахивая хвостом, направился в свою будку. С этой минуты его больше не интересовало, что происходит во дворе. "Взломщики" пролезли через отверстие в заборе и устремились к длинному, узкому строению со множеством дверей. У каждого обитателя дома имелась во дворе своя клетушка.
- Вот эта, - указал сержант.
Поручик наклонился над замком.
- Большой, но обыкновенный, - прошептал он, - без "собачки". Пожалуй, справлюсь.
Он извлек из кармана несколько стальных прутьев, напоминающих ключи для консервных банок, и неторопливо, осторожно принялся манипулировать отмычкой.
- Эта не подходит, - буркнул он и взял другую. Только четвертая отмычка подошла - замок поддался. Сержант приоткрыл дверь и посветил в образовавшуюся щель электрическим фонарем.
- Да, здесь, - сказал он, пролезая в каморку.
Поручик вошел следом. Они прикрыли за собой дверь.
- А тут электропроводка, - заметил офицер. - Я нащупал выключатель.
- Свет лучше не зажигать, слишком заметно, фонаря достаточно. На всякий случай я прихватил огарок свечи.
- Этот? - спросил Левандовский. Свет электрического фонарика озарил видавший виды мотоцикл "SHL", а рядом другой - венгерскую "паннонию".
- Венгерский - это хозяина дома, - пояснил сержант. - Он держит свою машину здесь, его сарай забит углем.
Поручик достал из кармана большой кусок обработанной специальным раствором бумаги, расстелил лист на земле и прокатил по нему заднее колесо мотоцикла.
- Готово, - сказал он, поднимая бумагу с отпечатками протекторов.- Гасите фонарь, пора смываться.
- Еще мунутку, - сержант вплотную подошел к мотоциклу и осветил машину. Его заинтересовала табличка с номером на заднем крыле. - Любопытно, - пробормотал он, - какое-то странное крепление.
Внимательно обследовав штурвал мотоцикла, сержант указал пальцем на один из рычагов.
- А это что такое? - спросил он. - В моем "эсхальзе" этого нет, - и нажал на рукоятку.
- Смотрите, смотрите, сержант! - поручик схватил товарища за плечо, указывая другой рукой на табличку с номером, - она была черной. Номер исчез.
- Как это произошло? - сержант не мог понять "чуда".
- Это ее оборотная сторона, - пояснил офицер.
Хшановский снова нажал рычаг. Табличка неслышно совершила поворот вокруг своей оси. Номер, белые цифры на черном фоне. Сержант еще раз надавил никелированную рукоять - номер пропал.
- Ловкач, - произнес он с уважением, - простой, но очень остроумный фокус. Достаточно на черной стороне табло мелом или белой краской написать какой-нибудь номер, и можно манипулировать даже во время движения. Выехать под собственным номером, а вернуться с фальшивым. Теперь ясно, почему после каждого налета наш "человек со шрамом" возвращался на мотоцикле с разными номерами. А к своему дому подъезжал, вероятно, уже с подлинным. Однако пора возвращаться: Неро, пожалуй, уже приканчивает кость.
- Питаю надежду, что он еще занят ею.
Закрыв сарай на замок, "взломщики" вернулись восвояси той же дорогой.
- Вы меня вызывали, поручик? - в комнату заглянула Эля.
- Прошу вас, входите, садитесь. Собственно, я обязан вас официально допросить, - объявил Левандовский. - Но по отношению к друзьям такие формальности, наверное, излишни? Мы побеседуем, и все останется в этих четырех стенах. Тем более что речь идет о совершеннейшем пустяке. Поэтому я и решил просто поговорить с вами в отсутствие майора и его заместителя.
- Вы меня пугаете, - в голосе секретарши, однако, не чувствовалось никакого испуга. - Что за тайны?
Левандовский извлек из ящика стола папку и достал оттуда исписанный лист бумаги.
- Дело в том, Эля, - произнес он, всматриваясь в лист, - что в милицию поступила жалоба. К счастью, она попала прямо ко мне. Необходимо как-нибудь потихоньку замять это дело.
- Жалоба на меня?
- На вас. Эля. Жалобу подал один из местных огородников. Он пишет, что его жена днем такого-то числа, - поручик назвал ту самую дату, когда с цехановской почты крестьянину в Сарновой Гуре послали перевод на сто злотых, отправителем которого значился поручик Анджей Левандовский, - подкараулила трех хулиганов, швырявших камнями в стекла ее парников. Она тут же позвонила в уездное отделение милиции. Трубку сняла особа, которая назвалась "секретаршей начальника милиции". Однако никаких мер не было принято. Хулиганы продолжали спокойно колотить стекла, ни один милиционер так и не явился. Огородник требует наказания виновных и возмещения убытков.
Эля явно смутилась:
- Я абсолютно не помню такого звонка. Все поступающие сообщения я тотчас передаю дежурному офицеру или же просто переключаю на него аппарат. Тут какое-то недоразумение…
- Я тоже так подумал, - сказал поручик, - однако для порядка сверился по книге донесений дежурного офицера, а кроме того, переговорил со своим коллегой, который дежурил в тот день. Увы, вы не передавали ему такого сообщения. Боюсь, если майор узнает, разразится скандал, и прежде всего нагорит вам, Эля. Знаете, расследование, дисциплинарное взыскание…
- Но такого телефонного звонка в самом деле не было! Может, эта женщина набрала не тот номер?
- Я разговаривал с ней. Она утверждает, будто ей ответили: "Уездное отделение милиции, секретарь начальника".
- Но я же никогда так не отвечаю. Я говорю просто: "Отделение милиции".
- Это очень важная деталь, Эля. Вспомните хорошенько, может быть, вы в тот день вышли на улицу и оставили кого-нибудь у телефона. Так бывает. Ничего дурного тут нет. Может, приходила ваша сестра? Я сам несколько раз видел, что она подменяла вас. Она ведь тоже работает в милиции.
Эля внезапно покраснела.
- Я должна рассказать одну вещь, - прошептала она.
- Рассказывайте. Вы же знаете, как я к вам отношусь. Мне хотелось бы уберечь вас от неприятностей, но для этого необходимо знать правду. А мы, как я уже говорил, беседуем с глазу на глаз.
- Видите ли, я припоминаю, что действительно вышла тогда из канцелярии. Но всего на четверть часа. Добежала до аптеки - и назад.
- Вы неважно себя чувствовали?
- Нет. Но в аптеке как раз продавали пергидроль.
- Пергидроль? Что это за штука?
- Это перекись водорода. Она нужна для осветления волос, - пояснила девушка.
- Что вы, Эля? У вас такие прелестные белокурые волосы, все цехановские девчата вам завидуют.
- Это я не для себя, меня попросили купить целый литр. В аптеке, естественно, продают маленькими флакончиками. Ну а я… Вы понимаете?
- Ясно. Секретарше начальника милиции не откажут в подобном пустяке.
- Мне обещали, что, если я достану этого пергидроля побольше, мне вне очереди сделают "трапецию". Вы знаете, это та прическа, описание которой сержант Хшановский получил из Парижа.
- Понимаю. Вы побежали в аптеку, а тем временем у телефона дежурил кто-то другой. Было это, вероятно, в тот день, когда Старик и его зам отправились на конференцию к председателю уездного народного Совета. Помнится, ни один из них не вернулся в отделение.
- Да. Это было после трех часов дня. Почти все разошлись. Остались только дежурные. Я никак не могла найти кого-нибудь, кто бы подменил меня на несколько минут…
- Надо было оставить кого-нибудь из знакомых… - поручик старался облегчить девушке признание в ее невинном служебном проступке.
- Я так и сделала. Она сама предложила посидеть у телефона. Меня не было самое большее минут десять, ведь до аптеки отсюда рукой подать. А когда я вернулась, она сказала, что никто не звонил.
- Вероятно, забыла, обрадованная тем, что вам удалось достать пергидроль. Много вам отпустили?
- Я просила хотя бы литр, но фармацевт сказал, что не может. Обещал дать больше, когда они получат следующую партию. Но полбутылки я все-таки достала. А им бы и вовсе ничего не дали, - похвалилась Эля.
- Вот и хорошо, - поручик явно был доволен, - что вы так искренне рассказали мне все. Я поговорю с огородником и постараюсь убедить его взять назад свою дурацкую жалобу. Много ли он потерял? Несколько стекол стоимостью в каких-нибудь сто-двести злотых. Для него это пустяки. Да он за одни только гвоздики гребет по пятнадцать тысяч в месяц.
- Вы очень милы, поручик, и я вам страшно благодарна. Если бы это дело попало в руки другому офицеру, мне бы здорово влетело! Майор бы этого так не оставил.
- Ну, что новенького? - приветствовал начальник уездного отделения милиции двух своих сотрудников, которые явились по делу "человека со шрамом". - Как поживает ваш дедуктивный метод?
- С ним все кончено, гражданин майор, - сержант был таким службистом, что, если ему приходилось сидя давать отчет своему начальнику, казалось, даже сидит он по стойке "смирно".
- Как это кончено?
- Пан майор, - не без некоторой торжественности начал Левандовский, - мы как раз завершили следствие. Я должен откровенно признаться, что моя заслуга тут невелика. В основном дело довел до конца сержант Хшановский.
- Что? Вы нашли "человека со шрамом"?! И говорите об этом так спокойно?
- Так точно. Сержант знает об этом, по крайней мере, уже недели две, но он все искал необходимые доказательства. Теперь мы эти доказательства получили.
- Послушайте, Левандовский, перестаньте трепать мне нервы. Докладывайте!
- Пусть лучше докладывает старший сержант. Моя роль тут самая незначительная.
Чувствовалось, что терпение майора на исходе. Он метнул взгляд на Хшановского.
- Говори наконец!
- Слушаюсь, пан майор… Когда пан майор разрешил мне заняться этим делом, я сразу понял, что тут необходим богатый жизненный опыт, знание жизни и женщин.
- Женщин?
- Так точно, пан майор, женщины в этой истории сыграли главную роль. Я чувствовал, что сумею разгадать эту загадку. Я ведь человек бывалый. А двадцать с лишним лет работы в милиции тоже кое-чему научили. Со многим довелось сталкиваться за это время.
- Знаю, знаю, - согласился начальник милиции. - Вы, Хшановский, принадлежите к старой милицейской гвардии.
- …Большую поддержку оказал мне поручик Левандовский. Я думаю, он не обидится, если я скажу, что сначала он принялся за ведение следствия безо всякой охоты. Он слишком молод для этого дела, ему не хватало житейского опыта. Зато у него имеются профессиональные знания, которых недостает мне. А помимо всего этого мне помог счастливый случай. В театре благодаря любезности Генрика Летинского я узнал, что сделать шрам на лбу легче легкого. И тут краеугольный камень нашего следствия - поиски человека с особыми приметами - рухнул. Стало ясно, что бандитом может оказаться любой житель Цеханова при одном лишь условии.
- Каком же именно? - прервал майор, заинтригованный донельзя.
- При условии, что он великолепно знает обо всем, что происходит в нашем городе, не исключая сведений, поступающих из здания уездного отделения милиции. Когда я уяснил это, остальное оказалось детской задачкой.
- Вы, Хшановский, намерены довести меня до инфаркта.
- Так точно, пан майор! То есть нет… - запутался бедный сержант. - Я вовсе не хочу, чтобы вы, пан майор, заболели. Я только обращаю ваше внимание на то, что ключом к решению загадки оказался ответ на вопрос: как это "человек со шрамом" знает обо всех тайнах города и даже о секретах уездного отделения милиции?
- Да, действительно, - пробормотал майор.
- Тогда я решил составить список таких людей. Какой-нибудь офицер из нашего отделения? Нет, ему трудно было бы получить сведения из банка, с сахарного завода, из отделений связи. Ксендз или кто-то из его викариев? Ерунда, потому что на исповедь ходят только практикующие католики, да и те к разным ксендзам. Я исключил поочередно: официантов, сотрудников сберкасс, почтальонов и других почтовых служащих, а также работников сахарного завода. Все эти люди могли собрать обширную информацию, однако только в одной какой-то узкой области, а наши бандиты располагали полной информацией. В конечном счете остались только две профессии.
- Какие же? Вы говорите сплошными загадками!
- Я показываю, пан майор, каким образом дедуктивный метод позволил найти преступника. Я пришел к выводу, что это может быть или продавец или кто-нибудь из персонала в этом громадном САМе.
- Почему?
- В САМ заглядывают почти все жители. Здесь производят закупки и работники милиции, и рабочие с сахарного завода, и с почты, и из сберкассы. САМ навещают и все приезжие. Всякий, кто выберется из деревни в Цеханов, обязательно завернет туда. По словам заведующей магазином, нельзя даже представить себе, чего только люди, посещающие магазин, не рассказывают ей самой и продавщицам.
- Это верно, - согласился начальник милиции.
- И все-таки САМ мне пришлось отвергнуть. И не только потому, что никто из его сотрудников, включая заведующую и кассиршу, внешне не походил на наших бандитов, а потому, что их сведения о делах милиции могли быть лишь случайными, отрывочными. Бандит же досконально знал, что происходит и что говорится в этом здании. Кроме того, никто из персонала САМа не мог войти сюда и заполнить бланк почтового перевода на машинке, стоящей в секретариате.
- Да. Это исключено.
- Осталась, таким образом, только одна профессия, представители которой всегда знают обо всем…
- Я вас… - рявкнул раздосадованный майор.
- Парикмахер, пан майор, - поспешно выпалил сержант, вытягиваясь на своем стуле.
- Парикмахер?! Кароль?
- Так точно, пан майор, - подтвердил сержант и продолжал: - Приходилось ли вам, пан начальник, сидя в парикмахерском салоне, слышать, о чем болтают женщины, когда их причесывают? Самые интимные секреты, о которых ни одна из них не рассказала бы ни мужу, ни матери, ни ксендзу на исповеди, она выложит тут же всего за каких-нибудь пять минут. А уж если сам парикмахер захочет что-нибудь специально узнать, ему ничего не стоит вытянуть из клиентки все нужные сведения. А ведь у Кароля причесывались все сотрудницы нашего отделения милиции и жены милицейских работников.
- Моя жена тоже, - майор был несколько смущен.
- И жена заместителя пана майора, - добавил не без некоторого удовлетворения Хшановский, - а также пани капитанша. И жена председателя уездного народного Совета, жена и дочь начальника отделения связи, сотрудницы сберкассы, жена…
- А вы, сержант, этой своей "трапецией" только увеличили Каролю число клиенток.
- Дело не только в клиентках. Прелестная Галинка стригла и брила мужчин. Не только женщины обладают длинным языком и с легкостью выбалтывают служебные секреты. Эта красотка, стреляя глазками, умела вытянуть из клиентов нужные сведения.
Поручик Левандовский вдруг так мучительно покраснел, что казалось, кровь вот-вот брызнет из его щек. К счастью для него, майор глядел на сержанта, продолжавшего излагать свои выводы.
- Стоило мне допустить, что Кароль и есть "человек со шрамом", как у меня все стало сходиться, как в удачном пасьянсе. Кароль часто похвалялся, что своему искусству он обучался в Варшаве на Театральной площади, у знаменитого Эвариста, который причесывал известных актрис. Такой мастер должен был до тонкостей знать гримерное дело. Впрочем, как сказал мне Летинский, Эварист начинал свою карьеру именно гримером в Народном театре. Ученик такого парикмахера, конечно же, знал, как делается шрам на лбу. И точь-в-точь такой, какой я видел в пьесе Александра Фредро "Два шрама". Парик для Кароля тоже не проблема.
- Это понятно.
- Однако необходимо было получить доказательства, которые подтвердили бы мою гипотезу. Кароль говорил мне, что собирается в недалеком будущем продать свою парикмахерскую и перебраться в Закопане, потому что наш климат ему вреден. У меня под Гевонтом живет старый друг. Когда-то мы вместе служили в милиции, а теперь он заведует там домом отдыха. Я написал ему, и он ответил, что на имя супругов Кароля и Галины Пшалковских в самом фешенебельном районе Закопане возводится великолепная вилла.
- Они супруги?
- Уже три года, то есть с того момента, как Галинка появилась в Цеханове, - пояснил сержант. - Я проверял в Варшаве в Отделе записей актов гражданского состояния. Несмотря на высокие заработки - парикмахерская Кароля, как известно, процветает, - стоимость такой комфортабельной виллы намного превосходит доходы супругов Пшалковских. Тем не менее и это было только косвенной уликой, а не доказательством вины. Однако и такое доказательство мы вместе с поручиком Левандовским наконец получили.
- Какое именно?
- Минувшей ночью мы проникли в сарай Кароля, там, где он держит свой мотоцикл. Мы его тщательно обследовали. Все сходится.
- Я узнаю все более интригующие подробности, - начальник милиции заломил руки. - Мои люди в роли налетчиков!
Однако в этом восклицании сержант уловил шутливые нотки и поэтому продолжал свой рассказ.
- Поручик Левандовский оказался профессиональным взломщиком. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы открыть массивный замок. Мне бы пришлось, пожалуй, свернуть его ломом… В сарае Кароля мы обнаружили мотоцикл с той самой покрышкой, какая была на машине стрелявшего в меня человека. Кроме того, мотоцикл снабжен специальным рычагом, переворачивающим табличку с регистрационным номером. С одной стороны номер, с другой - черная поверхность, на которой можно написать мелом или краской все, что душе угодно. Одно движение передачи - и номер изменен, даже во время движения. Этих доказательств, пожалуй, достаточно. Остальное, надеюсь, даст обыск у бандитов.
- Да, это звучит убедительно, - согласился майор. - Однако вы не объяснили еще одну вещь: каким образом Кароль мог заполнить на моей машинке бланк перевода?
- О, это чепуха! - быстро вмешался Левандовский. - Печатал не он, а прелестная Галинка. Ведь она знает всех сотрудников милиции. Кто с нею не флиртовал… Она не раз под всякими предлогами появлялась в здании милиции. Я сам частенько видел ее здесь. Ей нетрудно было улучить момент хотя бы, когда секретарша понесет пану майору бумаги на подпись, а заполнение бланка почтового перевода - минутное дело. Даже если кто-нибудь и увидел бы ее за машинкой, он подумал бы, что Эля позволила ей что-нибудь напечатать.
- Вы правы, поручик. Я припоминаю, как-то, когда Галинка меня стригла, она обмолвилась, что ей требуется напечатать что-то на машинке. Возможно, я сам и посоветовал ей договориться с Элей и дать ей напечатать бумагу или же отстукать самой. Потом это начисто вылетело у меня из головы.
- Наверняка так и было, - поддакнул поручик, довольный, что ему удалось утаить маленький грешок симпатичной секретарши.
- Итак, - заключил майор, -приступайте к последнему акту драмы, к аресту преступников. Прошу, однако, выполнить это задание быстро и четко. Не забывайте, что у них оружие и терять им нечего, и все же… А почему, кстати, они убили Михаляк? Это ведь единственное убийство на их счету.