И вчера вечером Катя поняла, что у нее есть друзья, потому что эти люди без размышлений пришли к ней на помощь. Они так же, как и Катерина, понимают справедливость. Им так же не все равно, что какие-то дети, ну пусть подростки, в беде. Они не стали ей говорить, что для этих дел существуют соответствующие структуры, что дилетантам лучше не вмешиваться и не мешаться, и не портить, и что вообще это противозаконно, опасно и так далее, и так далее.
Что же касается лично Демидова Олега... Это только на первый взгляд кажется, что он обречен был ей помогать. Отнюдь. Его реакция могла быть и иной, совсем иной, и он объяснил бы эту свою иную реакцию только заботой о ней, о Катюше.
Пока все идет по плану. Генку с Сергуней они высадили поближе к метро, наказав строго-настрого сразу же отправляться в интернат, а сами поехали догонять пикулинский "бумер". Демидов висел у него на хвосте пока "суперрастворитель" не сделал свое дело. Катя все время волновалась, купится ли референт на их уловку?.. И референт не подкачал.
Сейчас операция вступила в решающую фазу. Господин Пикулин – а это был он – остановился перед высокой мордой Витиного джипа, выказывая недовольство. Конечно, ты же ожидал свою машинку, а ее нет, застряла, поломалась. Ох, и вломит он сейчас Владику. Теперь, главное, чтобы у Лизаветы все получилось. Вот и она.
Лизавета начала медленно спускаться с высокого джипова порожка как раз в тот момент, когда референт Владик повел указующе рукой, побуждая босса обернуться. Он и обернулся, исключительно на рефлексе, показывают – смотри. Посмотрел, хмыкнул, заинтересовался. Лиза вся целиком предстала перед ним в своих шортиках и расстегнутой меховой штучке, да еще и цветочки преподнесла. Босс усмехнулся, покрутил головой и позволил референту под белы ручки проводить его к задней двери машины. Опа, сел. Отлично. Счастливого пути, располагайся с комфортом, дорогой товарищ. Лизавета довезет, Виктор проводит.
Когда джип въехал в ворота интерната, Рудольф Иванович вдруг очнулся от внутреннего благостного созерцания и, вглядевшись в картинку за стеклом, с железом в голосе спросил, почему его привезли сюда, а не к дому, как он распорядился.
Никто не отреагировал. Лизавета бесстрастно крутила баранку, Виктор, сидевший рядом с Лизаветой, бесстрастно смотрел в окно, а когда голос Пикулина возвысился до возмущенного фальцета, Витя повернул к нему голову и спокойно произнес:
– Да сидите вы спокойно. Поговорим и отпустим.
Тот притих.
Лиза резко остановила автомобиль на заднем дворе и пропела: "Кажись, здесь". Витя спрыгнул с порожка джипа, настежь открыл заднюю дверь и жестом предложил господину Пикулину выйти. Рудик держал в руке пистолет. Витя вздохнул, пистолет отобрал и уже без церемоний вытащил Рудольфа за белый кашемировый шиворот на обледенелый асфальт двора.
Господин Пикулин перебирал ногами, скреб туфельками по шершавой наледи и издавал восклицания "Как вы смеете?!" и "Куда вы меня тащите?" Виктор доволок его до дверей, тех самых дверей, ведущих на запасную лестницу интерната, и остановился. Дверь приоткрылась, из нее высунулась Викина мордочка. Виктор спросил:
– Куда?
– Сюда, – ответила Вика и отступила в сторону, пропуская.
Дальше Рудик худо-бедно пошел сам, потому что путь вел на пол-этажа вниз, то есть в подвал, и он побоялся, что если его и дальше будут тащить волоком, то он испачкает себе пальто и брюки, да и синяки тоже ни к чему.
Подвал был просторный, весь в каких-то толстых и тонких трубах по периметру, а часть его была огорожена металлической решеткой от пола до потолка. Загончик этот остался от прошлого, школьного начальства, и что оно там держало, было неизвестно, Танзиля же Усмановна распорядилась держать в нем рулоны линолеума и коробки с керамической плиткой, припасенные ею для ремонта.
– Это он? – звонким голосом спросила Вика.
– Он самый, – подтвердил Витя. – Идентификация проведена.
Викино лицо приобрело такое свирепое выражение, что Рудик вздрогнул и слегка даже отпрянул.
– Пойду за остальными, – пробурчала Вика и исчезла. Рудольф сделал попытку разговорить своего толстого конвоира, но конвоир молчал. Замолчал и Пикулин.
Ему в голову влетела счастливая мысль, что это какой-то розыгрыш, предновогодний презент, организованный друзьями, а что же еще это может быть? Надо озаботиться имиджем, чтобы впоследствии эти придурки над ним не ржали, просматривая видео на какой-нибудь тусовке. Он приосанился и решил подумать над репликами.
Тут дверь подвального помещения отворилась снова, и в него стали протискиваться дети и подростки в возрасте от десяти до шестнадцати лет. Был среди них, правда, один и поменьше, шустрый и нагленький, его все звали Сергуня. Кто-то из взрослых отсек поток, закрыв плотно дверь. Оставшиеся стоять снаружи обиженно заныли. Те, кому повезло попасть внутрь, широким кольцом обступили "фраера в шляпе" и рассматривали его в упор с каким-то недружелюбным любопытством.
"Не похоже это на презент, – вдруг осознал он неприятное, и паника вновь ударила под дых. Бизнесмен Пикулин знал толк в разборках, но на этот раз растерялся, потому что происходящее с ним в данный момент не вписывалось ни в какие схемы. И тут в круг, очерченный зрителями, вышла Катя, и он сразу понял, что перед ним представитель власти, да и силы тоже. Не в смысле, милиции, а в том, кто все это затеял и организовал. Ему стало забавно.
– Вы здесь уже бывали раньше, Рудольф Иванович? – с холодной вежливостью поинтересовалась Катя.
Пикулин скривил рот, давая понять, что в такой дыре он в принципе бывать не может.
– Не бывали? – огорчилась она. – Странно. Ведь это именно то заведение, откуда вам предоставили людишек в счет карточного долга. Так сказать, не деньгами, а рабсилой. Не поняли еще? Ой, извините, мне же нужно было вам рассказать все по порядку. Вы ведь давно не были на родине. Так вот, ваш партнер по игре в покер Иван Ескевич совершил убийство в этих стенах. И сделал это он из страха, что ваши с ним бартерные отношения будут вскрыты. Он, видите ли, очень не хотел в тюрьму. Но сейчас он именно там, и дал показания. Кстати, и про вас тоже. Сюда же вас доставили для того, чтобы произвести обратный бартер. Или хотя бы попытаться вас к этому склонить. Все ли вам понятно, Рудольф Иванович?
Рудольф Пикулин, даже если и был ошарашен известием про Ванины неприятности, лицо держал и слушал Катерину, снисходительно улыбаясь. Он ведь был игрок, Рудольф Пикулин, и все знал про мины даже при плохой игре.
– И что же вы хотите мне предложить? – спросил он ее после паузы и рассмеялся меленьким смехом. Он уже успел осмотреться и убедился, что ни оружия тут у них нет, ни просто серьезных тренированных парней. Поэтому Рудик успокоился, решив, что барышня просто берет его на понт, и, как только он захочет покинуть это место, он его покинет, раздвинув плечом жиденький кружок малолетних зрителей. "Вот ведь инвалиды", – удивился он про себя человеческой тупости.
– Я хочу предложить вам следующее. Вы выкладываете нам, где сейчас те десять ребят, которых вам запродал в рабство Ескевич, объясняете, как туда добраться и звоните своим людям, чтобы они не чинили нам препятствий для их освобождения. И никаких условных сигналов, чтобы перепрятали или еще чего похуже! В обмен на это мы просто сдаем вас в милицию.
Пикулин поперхнулся от неожиданности, а потом зло рассмеялся: "И всего-то? Лапушка, я ведь не дебил какой-нибудь, чтобы себя топить. Да и что вы сможете со мной сделать, чтобы принудить?!"
– Ничего. Просто тогда вы останетесь здесь, – улыбнулась Катя сочувственно и обвела рукой пространство подвала. – Навсегда.
В этот момент дверь в подвал резко распахнулась, и в помещение ступила тощая пучеглазая тетка с каменным лицом и неприязненно поджатыми губами. В руках у тетки блестела металлическая страшная линейка сантиметров пятьдесят длиной.
– Что здесь происходит? – резко спросила она у всех, а потом наткнулась взглядом на Викусю и проорала. – Медведева! Отвечай быстро, что за толпа? Почему все здесь? И кто позволил?
– Здрасьте, Танзиля Усмановна, – поспешно поздоровалась с вошедшей Вика, и весь собравшийся контингент тоже забормотал приветствие. Контингент был явно напуган, это было заметно, и факт сей Пикулина опять позабавил. Он с облегчением понял, что именно эта злобная тетка представляет здесь реальную силу и власть.
– А мы вот дядьку раздобыли. Чистенького. Не бомжа, – принялась поспешно объясняться Викуся.
– Ну и зачем он нам?! – сердито спросила реальная сила и власть.
– Ну как зачем, Танзиля Усмановна, – стала горячо убеждать ее Вика. – Ведь Альбина Станиславовна давно мечтает при здравпункте занятия с нами проводить, чтобы мы учились элементарным медицинским навыкам. Она мечтает манекен приобрести, а он дорогой, на него все время у вас денег нет, так она говорит. Мы вот этого достали, из него отличный манекен получится. Манекен ведь это фигня, на самом деле. На нем только искусственное дыхание делать или повязки. А на этом можно и укольчики пробовать ставить, и клизмы, да что хотите, то и можно! Ну, Танзиля Усмановна, ну пусть он у нас тут живет!
Танзиля внимательно с ног до головы осмотрела замершего истуканом Пикулина, потом обошла его по кругу и сказала с сомнением в голосе:
– Ну, не знаю. Его же кормить чем-то надо, ухаживать... Вам в прошлом году двух морских свинок подарили, так их пришлось потом передаривать, затискали их чуть не до смерти.
– Не будем мы этого тискать, зачем? А кормить можно и из того, что не доедим на ужин. Разика в день ему точно хватит, он же никакой работой-то заниматься не будет, значит, и калорий не будет тратить. А ведерочку тут в углу ему поставим, в ведерочке десять литров, на несколько дней хватит, если не перекармливать.
Пикулин не верил. Он протянул руку к начальнице и начал что-то говорить, но та вдруг резко махнула по нему страшной линейкой и завопила на Вику:
– Да он у тебя опасный какой-то! Почему он здесь?! Почему не в загоне?!
Она энергично распихала малолетних зрителей и прошла к металлической двери отсека со стройматериалами.
– Давай, быстро сюда. Сюда, я сказала! – заорала она так ужасно, что Пикулин моментально нырнул в свою теперь уже клетку и притаился у дальней стены, прижав к груди портфельчик.
Остановившимся взглядом он наблюдал, как уверенными движениями Танзиля вставляет в проушины двери огромный амбарный замок и делает в нем три оборота ключом. Ключ кладет в боковой карман пиджака. Оборачивается к аудитории. Встречается взглядом с Катей и едва заметно усмехается.
И тут снова открылась дверь, и это уже действительно было неожиданно. В помещение вошел незнакомый дядька с повадками хозяина всего этого, и дядька тот, конечно же, спросил расхожее: "Что здесь происходит?!" Танзиля Усмановна отыскала глазами Демидова и громко произнесла:
– Олег Олегович! Вот, познакомьтесь, пожалуйста, это наш новый директор, Меркулов Игорь Дмитриевич. Я, как временно исполняющий обязанности, передаю постепенно ему дела. Игорь Дмитриевич, – это она уже повернувшись к директору, – помните, я вам докладывала о наших... о нашем спонсоре. Познакомьтесь, пожалуйста, это он.
Мужчины заинтересованно посмотрели друг на друга, деловито обменялись рукопожатием, и Демидов тут же вывел Меркулова из игры, задав ему вопрос о насущных нуждах интерната. Тот наживку скушал и стал перечислять проблемы нынешние и те, которые грозят в недалеком будущем. Парочка удалилась, чтобы обсудить дела в более подходящей обстановке. Пропустив в дверях нового директора вперед, Демидов обернулся, подмигнул Кате и показал ей поднятый кверху большой палец руки. А потом Танзиля начала всех выпроваживать наружу.
– Марианна? Здравствуй! Не узнала? Это же я, Катя Позднякова! Тут такое дело... – слегка труся, приступила излагать Катя.
Хотя, зачем ей трусить? Ни к чему ей совсем трусить, победителей не судят. Их поздравляют и чествуют. Ну. Она же победитель! И Катерина уже уверенным голосом продолжила в трубку:
– Тут Пикулин нашелся. Он сейчас в интернате у нас. Кто же их разберет, преступников этих? Тянет, может, на место преступления. Ну не то чтобы место преступления, но хотя косвенно, все-таки место преступления. Вот. Побывал тут, а потом совесть, видно, проснулась, и решил прийти с повинной. Помощь следствию, то, се... Марианна, Марианна, не надо так сердиться, пожалуйста! Да не выходила я на него, что ты такое говоришь? Как это я могла на него выйти, если ничего про него и не знала? Это ты же вышла! Ну как, как... Наверно, информаторы сообщили. А я что, знаю всех твоих информаторов? А кто их знает? Вот видишь, даже начальник не всех знает. Информатор – это тебе не тот предмет, о котором на каждом перекрестке... Да, приезжай, пожалуйста, Марианночка, и сержанта возьми, одного хватит, думаю. Ну, скольких хочешь. Ну что ты, Марианна, ничего утаивать он не будет, ребята уже тут. Да, все десять. Понимаешь, гражданин Пикулин походил по интернату, посмотрел на детишек, картинки на стенах увидел, и так ему стало погано на душе и мерзко, что попросил он дирекцию, чтобы отправила она, ну, дирекция то есть, интернатский автобус по названному им адресу и привез бы тот автобус ребят обратно, то есть в интернат. Как-то так...
Катя с ухмылкой выслушала все Марианнины восклицания и вопли – и это опять вместо "спасибо тебе, дорогой товарищ", пообещала прекратить произвол и не путаться под ногами, убедилась, что они друг друга поняли, а потом забросила мобильник в кресло и снова с наслаждением вытянулась в постели.
Утро, девять, и на работу она сегодня не пойдет. Разрешил же ей Валера пару дней отлежаться. А она будет отлеживаться не пару, а тройку дней, тем более, что, по факту, отлежаться получится вообще только один единственный сегодняшний денечек.
Она так за эти дни переволновалась и перетрудилась, что, кстати, с точки зрения собственной совести вкупе с собственным эгоизмом, этот выходной вполне ею заслужен.
А с Владиком смешно вчера получилось. Как только джип с его боссом внутри отбыл в сторону Москвы и исчез из виду, референт осторожными шажками подошел к их машине за обещанным "нейтрализатором". Катя протянула ему через окошко заранее приготовленный пакетик из конфетной фольги, в который она упаковала размятую в порошок таблетку магнерота. Ну что было с собой, то и упаковала. Без вкуса, без запаха и без вреда. Потом, после того как Владик порошок проглотил, отказавшись от минералки, они посоветовали ему на работу в течение нескольких дней не ходить, а взять больничный. И никому, ни при каких условиях не рассказывать о событиях, участником которых он стал. Потом они поблагодарили его за сотрудничество, вернули телефон и отпустили ловить такси до Москвы.
Сами же рванули вслед за Витиным джипом, уносящим в своем нутре ничего не подозревающего Владикова босса на дознание и расправу.
Если бы не обязательный звонок Марианне, Катерина точно бы проспала сегодня до обеда, но позвонить надо было именно с утра, чтобы заказать вывоз пойманного проходимца как можно раньше.
Катя повалялась еще немножко в постели, а когда поняла, что больше все равно не заснет, отправилась на кухню соорудить что-нибудь исключительно праздничное. Потому что она заслужила праздничный завтрак. Например, яичницу с помидорами, тертым сыром и кружку кофе со сливками.
Рудольф Пикулин выложил все, чтобы поскорее оказаться где-нибудь подальше от ненормального детского дома. Конечно, он рассчитывал, что, получив от него информацию, его отпустят домой, с тем чтобы раненько утречком он сам отправился на Петровку с повинной. Но его мучители рассудили иначе. Кто его знает, то ли на Петровку отправится господин, то ли на спортивный аэродром под Мытищи рванет, не дожидаясь рассвета.
Да и ребят нужно сначала увидеть и убедиться, что с ними все в порядке, а уж только потом проявлять милосердие к врагу.
Поэтому Пикулину действительно принесли тарелку с макаронами и сосиской и оставили отдыхать за решеткой на тюках из линолеума. Ехидный Генка произнес на прощанье: "Привыкайте, дяденька, пригодится", и загончик снова заперли на замок.
Потом Танзиля выдала им документы на автобус – техпаспорт и доверенность на имя Вити Панарина, и поздно ночью, уже в первом часу, измученных и отощавших трех девчонок и семь пацанов выгрузили перед входом в их родной интернат.
Нашумелись, навизжались, потащили поить, кормить, умывать и переодевать. Танзиля распорядилась временно устроить бывших узников в спортзале. "Потом разберемся, что-нибудь обязательно для вас придумаем", – пообещала она, но ребята и без того были счастливы.
Катя тоже участвовала в акции по освобождению. Она, конечно, очень устала, но не захотела отпускать Демидова, и отправилась в экспедицию вместе с ним и с братьями Панариными, Витей и Никитой, прибывшим для подстраховки и прихватившим, опять же на всякий случай, саквояж с аккуратно уложенными в нем несколькими винтовками и парой пистолетов.
Обошлось. Напуганный щекастый охранник, не раскрывая рта, распахнул перед автобусом ворота, трусцой пробежал к темному одноэтажному корпусу промышленного вида, отворил суетливо дверь входную, потом еще одну внутри, и скоренько куда-то убрался.
Ребята не сразу смогли понять, что это спасательная экспедиция. А Кате захотелось вернуться в подвал и вцепиться в мерзкую морду когтями.
Пикулин завез их в ничтожную географическую точку на карте Московской области, бывшую прежде колхозным поселком, в котором в советские времена процветала молочная ферма, и был отстроен и регулярно выдавал продукцию небольшой цех по переработке молока в сгущенку. Поселок был дальний и небольшой, домов на десять, и жители его постепенно перебрались поближе к цивилизации, то есть в главное село, где проходила железная дорога, и были два магазина и почта с телефоном.
Поселок опустел, дома рушились, но цех пока был крепок. Вот на него и нацелил свой коммерческий интерес предприимчивый Пикулин. Он приобрел цех у тамошнего сельсовета буквально за бесценок и переоснастил наскоро в цех по переработке морепродуктов, при этом особо и не вкладываясь. В результате его коммерческой смекалки цех начал производить из мороженого минтая консервы, но уже не минтая, конечно, а тунца в собственном соку.
Когда перед ним встал вопрос рабочей силы, проект забуксовал. Рабочей силы не было, а если и находились охотники из окрестных деревень, то быстро сбегали обратно. Труд был тяжелый и почти весь ручной, жить приходилось в заброшенных полуразвалившихся избах без электричества, без запасов дров и угля, а платить нормально Пикулин жадничал. Детдомовские ребята поэтому пришлись ему весьма кстати.
Рабовладелец из Рудольфа получился злой и мелочный, и если бы мог совсем не кормить, то и не кормил бы.
Поэтому детишки чуть было не порвали Демидова, когда, ввалившись в автобус, рассмотрели, кто же там сидит на водительском месте. Катя спасла жениха от расправы. Когда разобрались и успокоились, принялись сумбурно выкладывать про свое житье-бытье под феодалом.
Работали по шестнадцать часов, ели скудно и однообразно. Жили сначала в бараке по соседству с цехом, а потом их в цех всех загнали, ну это уже позже. Техпроцессом руководил какой-то кент не из местных, ему, видно, хорошо Пикулин отстегивал, тот ни разу на контакт не пошел. Хотя, он, может, охранников боялся. Охранники были сволочные и с ружьями, а ребята все время были у них на виду.