- Юрий Алексеевич, сейчас по моей просьбе республиканская прокуратура зондирует почву для одной акции, связанной с проверкой ФСБ. В случае удачи я в любой момент могу сорваться, оставив вас в одиночестве. Пока же мы можем начать действовать. С вашим начальством я договорюсь, чтобы подсобили. Для выявления такого информатора, Юрий Алексеевич, существует старинный, тысячи раз апробированный способ. Он такой древний, что многие о нем забывают и аккуратно попадаются на эту удочку.
- Вы имеете в виду контрольную дезу?
- Конечно, - кивнул Турецкий.
Глава 11
ЗАКУЛИСНАЯ ВОЗНЯ
Несколько дней назад Володя Поремский ходил на концерт в консерваторию.
Володю при всем желании трудно назвать меломаном. Это жену хлебом не корми, а дай послушать симфоническую музыку, особенно любит скрипку. И тут, когда он случайно проходил мимо консерватории, подвернулись билеты на итальянского скрипача. Хорошие места, суббота, у Татьяны начинается отпуск. Надо, думает, порадовать женушку.
Совсем близко от них, через проход, сидел известный политгехнолог Лазурский, он часто принимает участие в разных телевизионных ток-шоу. Безупречно подстриженный и выбритый, со вкусом одетый молодой человек. Всегда интересно наблюдать за поведением публичной личности в быту, во всяком случае, когда тот не занят своим прямым делом, не сидит перед телекамерой, не стоит на сцене или на трибуне, а сам находится среди зрителей. Поэтому любознательный Поремский время от времени поглядывал на знаменитость и видел, с каким непритворным наслаждением тот слушает музыку, как реагирует на пиццикато Паганини, переливы мелодий Вивальди. Не вызывало сомнений, что у этого человека тонкая чувствительная натура, что он принадлежит к отмеченному божьей печатью племени эстетов.
Меньше всего предполагал Поремский то, что через несколько дней встретится с этим человеком один на один в служебной остановке, в его персональном кабинете - небольшой комнате, постоянно освещенной лампами дневного света, поскольку настоящий загораживают растущие возле двухэтажного особняка высокие тополя. Письменный стол завален бумагами, стеллаж - книгами и папками, несколько стульев. Больше в кабинете эстета ничего нет.
Предъявив свое служебное удостоверение советника юстиции, на которое политгехнолог ни малейшим образом не отреагировал, Поремский взял быка за рога:
- Андрей Николаевич, сейчас мы занимаемся делом, которое начал расследовать погибший вчера заместитель Генерального прокурора Ингушетии Бритаев.
- Ингушетия - это Назрань? - спросил Лазурский.
- Совершенно верно. Тот самый город, где в сентябре состоятся выборы главы администрации. На пост мэра претендуют семь человек. - Володя говорил торопливо, словно боялся забыть те сведения, которыми напичкал его Турецкий. - Один из кандидатов, некто Тавасиев, был несправедливо обвинен в организации фирмы по отмывке денег и уклонении от уплаты налогов в особо крупных размерах. Документальные материалы для местной газеты "Триумф" были предоставлены вами. Так это или не так?
- Вы говорите прямо как следователь из чеховского "Злоумышленника", - мягко улыбнулся политтехнолог.
Володя и сам почувствовал несколько комическую прямолинейность своего вопроса, но уже не мог перейти на другую манеру разговора, да, в общем, и не находил нужным. Пусть на его простые вопросы тот отвечает так же просто, без всякого словоблудия. Однако Лазурский не собирался следовать стилю хрестоматийного произведения.
- Вы же сами справедливо заметили, что мы передали "Триумфу" документальные материалы. Понятие "документальные" означает, что они подлинные, не какая-нибудь там фальшивка, туфта, не высосанные из пальца. Подлинные документы. По вашему же тону мне показалось, что вы готовы высказать мне какие-то претензии.
Андрей Николаевич, вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Эти документы имеют отношение к другому человеку, однофамильцу назрановского кандидата.
- А-а, вспоминаю. Это директор конского завода Тавасиев. Правильно?
- Да. Конного.
- Нехай конного. Владимир… - Лазурский запнулся с виноватым видом: - Извините, бога ради, я невнимательно посмотрел ваше удостоверение.
- Дмитриевич.
- Владимир Дмитриевич, возможно, вы, с присущей профессиональным сыщикам наблюдательностью, обратили внимание на маленькую медную дощечку, висящую справа от входа в наше здание?
- Обратил.
- Прекрасно. Возможно, вы даже прочитали, что начертано на этой дощечке?
Поремский не ожидал от меломана такого змеиного ехидства. Ему понадобились большие усилия, чтобы сдержаться и ответить предельно вежливо, чтобы избежать следующего наводящего вопроса:
- Там значится: "Центр политических технологий".
- Великолепно. Вот та информация, которая находится у всех на виду, которую мы не скрываем. В то же время существует целый ряд вопросов, которые наверняка интересуют многих, особенно поклонников и представителей желтой прессы: на какие деньги мы существуем. Самое поразительное в том, что из этого мы тоже не делаем большого секрета. Да, наш центр выполняет политические заказы. Как видите, мы не жируем. - Он сделал обводящее движение рукой, словно экскурсовод, предлагающий туристам оглядеться вокруг. - Тут нет мебели в стиле ампир из карельской березы или хрустальных люстр девятнадцатого века. Но тем не менее мы худо-бедно выполняем необходимую для людей работу, за которую нам платят. Поверьте, Владимир Дмитриевич, в известном смысле мы беспристрастны. Если бы с аналогичной просьбой к нам обратился Тавасиев, мы точно так же собрали бы негативный материал на его соперника Круликовского. Но если тот подсуетился раньше…
- Значит, заказчиком был Круликовский?
- Отрицать это нелепо. Это же ясно из того, где публикуются материалы. Он же всю газету купил на корню.
- То есть вы считаете, в такой деятельности нет ничего зазорного? - опять сбился на чеховский тон Володя.
Лазурский ухмыльнулся:
- Вам показать лицензию и сертификат или на слово поверите?
- Налоговая полиция вас не беспокоит?
- Владимир Дмитриевич, если бы я чего-то боялся, то при знакомстве с вашим грозным удостоверением задрожал бы как осиновый лист. Разве я похож на дрожащего человека?
Обычно при появлении рекламы Поремский мигом переключает телевизор на другой канал. Теперь, он понял, будет переключать его и при виде этой циничной рожи. Благо он все узнал для Турецкого и можно уходить. Тем более что диктофончик в нагрудном кармане рубашки, под пиджаком, работает исправно. Однако врожденное любопытство взяло верх, и Володя спросил:
- Вот вы, Андрей Николаевич, упомянули про деньги. Неужели вас не интересуют политические взгляды заказчиков?
- Вы знаете, мой скромный опыт подсказывает, что они вообще мало интересуют наших избирателей. Люди не вдаются в дебри политических программ, не сравнивают их. Происходит это по двум Причинам. Во-первых, все программы пишутся столь корявым бюрократическим языком, что в них ничего не разберешь. Да и читать противно - слова живого нет. Во-вторых, в России живет мудрый народ. Избиратели прекрасно понимают, что свои обещания кандидаты все равно не выполнят, даже если захотят. Поэтому у нас просто смотрят на человека - симпатичен или не симпатичен. Есть у кандидата обаяние, артистизм, за него и проголосуют. Такая вот технология.
- Значит, если я правильно понял, вы хотите добиться того, чтобы Тавасиев не понравился избирателям?
- Безусловно. Хотя лично я голосовал бы за него.
Глава 12
ТРИ ОФИЦИАЛЬНЫХ ПИСЬМА
Сейчас Турецкий и Захарин чувствовали себя нерешительными прыгунами, готовившимися к очередной попытке. Нужно разбежаться и сделать прыжок, а что-то мешает. Только разгонишься - нет, не то.
Чтобы не сорвать попытку, не наступить на планку, лучше вернуться на старт и начать снова.
Вроде бы условия задачи ясны, а как приступить к ее решению - непонятно. Нужно подобрать особый ключик. Запрос про стоимость аренды был послан в административно-техническую инспекцию в пятницу вечером. Вероятность того, что преступники постоянно держат в инспекции информатора, ничтожна. Не так уж полезно для них это сугубо мирное заведение, много ли важной информации почерпнут они там.
Турецкий попросил:
- Скажите, каков был механизм появления этого запроса? Вы сами набросали предварительный текст?
- Нет, - мотнул головой Захарин. - Я, по собственной инициативе, доложил о ходе расследования Эдуарду Беслановичу, предложил сравнить цены на аренду. Он с ходу сформулировал запрос, написал черновик и при мне отдал бумагу секретарше Юлии Тимуровне.
- А адрес?
- Министр сказал, чтобы она нашла по справочнику и предварительно показала ему.
- Секретарша - молоденькая вертихвостка?
- Ну что вы, Александр Борисович! Солидная женщина - лейтенант, - обиделся за сотрудницу Захарии.
- Кто, кроме нее, мог знать об этом запросе? Он где-нибудь регистрируется?
- Она сама регистрирует все исходящие документы. Напечатает, подпишет у Цаголова, второй экземпляр кладет в папку. А если факс отправляется, то хранит оригинал. Все очень просто, по заведенному порядку. Так везде делается.
- Юрий Алексеевич, давайте - во всяком случае пока - проигнорируем такой теоретически возможный вариант: секретарша увлеченно печатает, а кто-то случайно зашел в приемную, заглянул из-за спины, прочитал…
- Да, - согласился капитан, - приемная министра не проходной двор. На таких случайностях много информации не добудешь.
- Ну тогда кто, кроме секретаря?
- Еще есть референт министра и старший инспектор по особым поручениям.
- Это какие-то одинаковые должности.
- Да, их просто по-разному назвали, чтобы отличать в штатном расписании. По сути дела, и тот и другой помощники министра. Я бы вообще назвал таких адъютантами. Они оба подполковники, регулярно следят за документацией, сами готовят много бумаг ему на подпись. Он же не всегда сочиняет, часто их просит. Это уж цидульку насчет аренды "Альянса" Эдуард Бесланович для экономии времени сделал сам. Ведь был конец рабочей недели.
- А что ему, большая разница - пятница или понедельник?
- Честно говоря, это мне разница, и я поторопил его, - признался Захарин. - Уж очень не терпелось побыстрей разобраться, руки чешутся.
- Понимаю. Кто еще мог знать про запрос?
- По-моему, больше никто. Разве что случайно.
- Мы же договорились, что про случайность будем выяснять, когда окажемся в безвыходном положении, - напомнил Турецкий. - Сначала попытаемся найти закономерность. Итак, перед нами обширный список из трех человек. Это прекрасно, это не пятьдесят, не тысяча. За троими следить гораздо легче. - Довольный Турецкий закурил: дело сдвинулось с мертвой точки. - Теперь, Юрий Алексеевич, готовим приманку. Очевидно, нужно сделать три разных письма о… О чем? - Он вопросительно взглянул на капитана. - Об арестах трех разных людей? Потом смотрим, кто из них был предупрежден об опасности? Нет, не годится.
- Да, людей можно предупредить откуда угодно по телефону.
- Есть же "прослушка".
- Не успеем поставить, - сказал Захарии. - По-моему, нужно направить внимание на какой-нибудь неодушевленный предмет, чтобы наглядно видеть изменения. Объект, так или иначе связанный с подозреваемыми.
- Подозреваемый у вас, насколько я понял, один - директор "Альянса".
- Есть еще чеченец в реанимации.
Турецкий задумался, откинувшись на спинку стула. После паузы полувопросительно сказал:
- Три письма с просьбой перевезти его из больницы в три разных места? Рядом с каким устроят засаду?
- Нет. - Захарин встал и начал ходить по кабинету. - Что там с этими местами? Будем наблюдать, где его попытаются перехватить? Может, это такая "шестерка", что они на него рукой махнули. В реанимации он или где-нибудь в СИЗО, это большой роли не играет. Когда я сказал про объект, я имел в виду что-нибудь типа камеры слежения. Мол, просим установить видеокамеру наблюдения там-то и там-то.
- Вот! - воскликнул Турецкий. - Гениально! Только не установить - снять. Просим прокуратуру снять камеру слежения, установленную там-то и там-то, и передать запись в МВД. Простенько и со вкусом. - Он тоже встал и заходил по кабинету. - Ну, Юрий Алексеевич! Ну, вы гигант! Такую вещь придумали!
- Вообще-то это вы придумали, - сказал смутившийся от похвалы Захарин.
- Ладно, не будем скромничать. Это мы придумали. Придумали методом мозгового штурма. Осталось нанести последний штрих. В каких местах могут быть установлены видеокамеры, чтобы преступники испугались?
- Основной подозреваемый директор "Альянса" Джангиров. Его наверняка испугает камера в кабинете. Может рвануть туда.
- Он, случаем, не сидит там допоздна? Информатор-то узнает о просьбе в прокуратуру где-то в половине шестого. Может сразу ему сообщить.
- "Альянс" официально работает до четырех. А директрр во второй половине дня там вообще редко бывает.
- Хорошо. Какие еще есть варианты?
Во втором письме решили указать, что камера установлена снаружи - напротив окна директорского кабинета. В третьем - напротив его жилого дома на улице Котовского. Захарин, сам же и предложивший этот вариант, ворчал:
- Ох, не нравится мне, если укажем "напротив директорского дома". Может, там напротив ничего нет, а расстилается голое поле, и информатор сразу поймет, что это уловка.
- Ничего он не поймет. В поле тоже можно установить видеокамеру, - успокоил Турецкий капитана. - Я понимаю опасения, в наших действиях есть налет приблизительности. Но время подпирает. А сейчас весь город шерстят, ищут пособников террористов. Поэтому все бандюги на взводе, их хладнокровие основательно нарушено. В таких условиях наш риск - надежней. В нашей работе всегда допускается разброс попаданий. Чай, не табуретки делаем.
В это время снова прозвенела тема Джеймса Бонда - звонил Докучаев. Он сказал, что прокуратура подготовила санкцию на обыск механика гаража УФСБ Алишера Пирмухамедова.
Глава 13
НЕОБЫЧНАЯ РОЛЬ МЕХАНИКА ПИРМУХАМЕДОВА
"Если сотрудники все равно потом увидят, как к нему заявится следователь с обыском, то ничего удивительного, что перед этим я вызывал его к себе", - здраво рассудил начальник отдела собственной безопасности УФСБ подполковник Марулин. Александр Иванович туманно представлял себе этого Пирмуха медова, он редко сталкивался с гаражной обслугой. Кажется, там мелькает тонкий смуглый парень с донельзя черной шевелюрой, по виду типичный узбек. Наверное, это он. Поэтому, когда в кабинете появился высокий увалень, с пухлыми щеками и маленькими серыми глазами, таким обычно представляешь Пьера Безухова, Марулин с трудом скрыл свое удивление. Как раз с этим механиком подполковник общался чаще, чем с кем-либо из гаража. Однажды тот менял на его машине глушитель и, помнится, произвел своей рассудительностью - а разговаривали они не только на автомобильные темы - очень приятное впечатление.
- Послушайте, Пирмухамедов, приказывать я вам не собираюсь, могу лишь попросить. Что я и сделаю. В рамках проводимой сейчас операции по выявлению террористов есть некое щекотливое и, разумеется, секретное дело. Оно временно выставит вас, так сказать, в неприглядном свете. Не то чтобы в таком позорном, что вам от стыда потом деваться некуда будет, но все-таки не ангелом.
- Что-нибудь опасное? - так спокойно поинтересовался Алишер, словно речь шла о постороннем человеке.
- Если говорить о физической опасности, то ее нет и в помине. Сейчас все расскажу и должен предупредить, если вам от этого легче, что рискую тут не меньше вашего. Хотя, подчеркиваю, с точки зрения закона ничего предосудительного здесь нет. Мы оба будем действовать для, - тут он запнулся, не сразу подобрав оптимальное определение, - благого дела.
- Я согласен, товарищ подполковник.
- Спасибо. Скажите, Пирмухамедов, вы когда-нибудь занимались художественной самодеятельность? На сцене играли?
Неожиданный вопрос озадачил механика.
- Никак нет, товарищ подполковник. Только иногда танцевал, но это я еще маленьким был, в школе.
- Жаль. Артистические способности вам пригодились бы. Дело в том, что вам придется изобразить человека, не без оснований подозреваемого в распространении наркотиков. - Видя на лице собеседника полнейшее недоумение, Марулин пояснил: - Сегодня в гараж якобы неожиданно нагрянет следователь прокуратуры с разрешением на обыск. Быстро обыщет вас, шкафчик с одеждой, ничего не найдет и, извинившись, уйдет. Все.
- Понимаю, товарищ подполковник. Только не понимаю, зачем мне изображать виновного? Ведь следователь ничего не найдет. Я и буду вести себя как невиновный.
Подполковник рассмеялся:
- Тут вы, пожалуй, правы. Я ошибся. Но артистические способности при появлении следователя все равно понадобятся. Надо будет изобразить искреннее удивление.
- Постараюсь. Хотя, если бы вы меня не предупредили, было бы лучше - я бы по-настоящему искренне удивился.
- Ну я это на случай стресса, обиды.
Затем Александр Иванович убеждал механика в том, что не следует пугаться косых взглядов или насмешек товарищей. Подоплека дела в ближайшее время выяснится, и все встанет на свои места.
Пирмухамедов собрался уходить. Тут подполковник подумал, что все его увещевания по поводу косых взглядов делались с точки зрения непосредственных коллег механика. А ведь для того гораздо опаснее плохое отношение начальства. Вот уж что действительно способно потрепать бедняге нервы.
Марулин остановил его и добавил:
- Смею вас уверить, что никаких плохих последствий вы не почувствуете. Дело находится на личном контроле у прокурора республики, и ни он, ни я в обиду вас не дадим.
Поблагодарив его, Пирмухамедов отправился на свое место, с отвращением ожидая инсценировку, одним из главных участников которой ему предстояло стать.
Продолжив под навесом возню с заменой передних тормозных колодок, он не видел картины, вскоре разыгравшейся в проходной. Когда туда приехали Турецкий и выделенный ему в помощь следователь Следственного управления МВД, часовой категорически отказался пропустить их. Александр Борисович показал удостоверение государственного советника юстиции третьего класса, объяснил, что в армии это соответствует генерал-майору, предъявил постановление о производстве обыска, подписанное прокурором Ингушетии, сказал, для чего нужно им пройти в гараж. Часовой был непреклонен, и пришлось вызывать заместителя Круликовского.
Реакция полковника мало чем отличалась от реакций рядового. На просьбу следователей пропустить их Лаженцев заявил:
- Об этом не может быть и речи. Вызывайте Пирмухамедова за территорию и обыскивайте сколько угодно. Внутрь не пущу.
Ни увещевания, ни ссылки на прокурора республики не помогли. Полковник сказал, что без разрешения генерал-майора пропустить не имеет права. Но "важняку" меньше всего хотелось вводить Круликовского в курс дела.
- Послушайте, полковник, - как можно убедительнее сказал он, - вы же прекрасно понимаете, что для моего прилета из Москвы имеются веские основания. Если вы будете очень настаивать, я попрошу, чтобы с вами поговорил генеральный прокурор. И все же для вас выгоднее, если решение вы примете сами. Намного выгоднее.