* * *
На почте, расположившейся в светло-кремовом одноэтажном особняке возле банка, говорили с нами любезно.
- Мы сами беспокоимся, уважаемый синьор. На его имя приходит почта, и мы не знаем, что с ней делать.
- Может быть, обратиться за помощью к синьору Абиеру?
Почтовый работник не знал такого.
Поскольку чары Мальвины на почтового работника, судя по всему, не действовали, разговор продолжил я:
- Вы не могли бы помочь мне с адресом господина Абиера? У меня для него письмо.
Сначала в картотеке рылся чиновник, который с нами разговаривал, потом еще двое, но найти человека с фамилией Абиер они не могли.
С этим мы вернулись домой.
* * *
- Давай отдохнем пару дней, - предложил я.
- Подумаем.
На том и порешили. Правда, отдыха не получилось. Мне пришлось сдавать экзамен на водительские права. Практика - куда ни шло, а с устным пришлось повозиться. Но сдал. Устный экзамен сдала и Мальвина, а практику ей пришлось отложить, и она начала брать уроки вождения.
Через пару дней мы начали набеги на соседние с Муньерес городки. Результата никакого. Решили снова наведаться в банк в Муньересе. По случаю Мальвина приобрела совершенно прозрачную светло-кремовую блузку, сквозь которую четко просвечивал бюстгальтер такого же цвета, закрывавший только самую малость бюста.
Оба клерка оказались на месте.
- Синьор Абиер не появлялся?
- Нет.
Оба клерка выглядели расстроенными.
- Интересно, какой он сейчас? Я видела его в последний раз лет эдак… - Мальвина немного подумала и махнула рукой. - Да уж, пожалуй, больше десяти.
Я прикинул, что ей самой десять лет назад было не больше двенадцати и ухаживать за ней мог только злостный педофил. Но Мальвину подсчет годов не смущал:
- Он, наверное, постарел. Он уже носит очки?
- Пожалуй, нет, - неуверенно произнес тот, кого мы называли "второй клерк". - Я вообще видел его один раз.
- А я ни разу, - "первый клерк" был явно расстроен тем, что не может помочь такой красивой даме.
Дома мы подготовили вопросы и Мальвина спросила:
- Он по-прежнему красит волосы?
- Не знаю, я не обратил внимания. Но, кажется, у него волосы темные. Да, темные. Я еще подумал, фамилия нелатинская, а похож на латинца.
- Да, он похож на латинца, - обрадовалась Мальвина.
- Не знаю, как сейчас, но тогда… Я помню, он мне обещал отпустить усы.
- Нет, усов он не отпустил.
- Так и ходит без усов и бороды?
- Да.
- И не растолстел?
- Растолстел. Но не очень.
- Но чуть-чуть пополнеть ему бы не мешало. Он бы стал более представительным. Я его представляю с сигарой. Он был с сигарой?
- Нет, он не курил.
Дальше вмешался я, и мы немного поговорили о трубках и табаке.
Потом еще одна домашняя заготовка.
- Когда я видела его в последний раз, у меня не сложилось впечатление, что он знает португальский. А он говорил по-португальски?
Парнишка оживился. Чувствовалось, здесь ему есть что сказать:
- Он говорил по-испански. У него аргентинский акцент.
И потом опять разговоры о городе, о синьоре Винсенту, который был не таким уж хорошим, как многие полагают.
И последний вопрос задал я:
- Я хочу перевести моему знакомому сто тысяч долларов. Вы можете мне помочь?
- Нужно иметь эти деньги на счету в нашем банке, - ответил "первый клерк".
- Обязательно в вашем отделении?
Ответил "второй клерк".
- Нет. Вы можете положить эту сумму в любом отделении нашего банка. Потом вы можете прийти к нам и сообщить, что намереваетесь перевести эти деньги. Мы попросим вас заполнить формуляр и предложим придти через три дня. Мы направим этот формуляр в Центральное отделение в Рио и, если ваша подпись совпадет с подписью, которую вы оставили когда открывали счет…
- И если на этом счету будет достаточная сумма, - вставил "первый клерк".
- И если при открытии счета не было оговорено каких-либо дополнительных условий для перевода больших сумм, тогда мы попросим вас назвать банк и номер счета, на который вы собираетесь перевести деньги. Если этот банк - клиент "Банку ду Брезил", то проблема решена. Если нет, то мы найдем банк-посредник.
- Но главное - иметь деньги, - закончил тему "первый клерк".
Приехав домой, мы подытожили.
Некто, назвавшийся Лором Абиером, явился в отделение "Банку ду Брезил" в местечке Муньерес вблизи города Сан Бартоломеу и сделал перевод со своего счета в швейцарский банк для дальнейшей оплаты господину Янаеву. Для того, чтобы сделать этот перевод, он должен был по меньшей мере два раза посетить это отделение. Деньги до Янаева не дошли, что-то было неправильно оформлено. Как об этом сообщили синьору Абиеру, нам неизвестно.
Что нам удалось узнать о синьоре Абиере? Возраст и рост неизвестен. Волосы черные, очков не носит, нет ни бороды, ни усов. Говорит по-испански с аргентинским акцентом. Португальским, судя по всему, не владеет. И все.
- Почему ты называешь его синьором? Он скорее всего "герр Абиер", - предположила Мальвина.
Чтобы не обращать внимания на наш интерес к этому "герру", мы решили на время прекратить поиски. Однако через несколько дней убедились, что наша заинтересованность Абиером для многих в этом городе не секрет.
13. Обед
Позвонил директор торговой палаты и пригласил нас на обед.
На обеде знакомых не было. Нас представили владельцу завода по переработке фруктов, известному в городе доктору, директору местной радиостанции и владельцу центральной аптеки. Все были с женами.
За столом говорили обо всем, о чем говорят в подобных случаях. За шампанским хозяин поднял тост за нас с Мальвиной, пожелав нам успехов в бизнесе.
Кофе пили на лужайке, освещенной фонариками в китайском стиле.
Где-то тихо звучала музыка. Два официанта разносили кофе и коньяк. Ко мне подошел хозяин:
- Я наслышан, что вы ищете некоего синьора.
Пришлось признаваться.
- Да. И найти не могу.
- Его зовут…
- Лор Абиер.
- Да, да, Лор Абиер. Должен вам признаться, я хотел сделать вам сюрприз и найти его. Я попросил синьора Куэльу, начальника нашей полиции, помочь мне. И, к сожалению, должен вам сообщить, что даже он с его возможностями - а возможности у него большие - помочь мне не смог.
После этого мне необходимо было объяснить, кто этот Абиер и почему я его ищу.
- Синьор Абиер очень богатый человек. Он знаком с родственниками моей супруги. Через них он высказал готовность помочь мне в организации бизнеса в одном из южных бразильских городов. Конечно, я сам располагаю достаточными средствами, но дополнительные вливания…
- Да, да, конечно, это понятно. И он помог вам выбрать наш город?
- Да, он сказал, что сам подумывает осесть здесь. Но, как видите, его здесь нет. Или пока нет.
- Он был здесь. И это действительно богатый человек.
Ну, конечно, он все проверял и знает про 10 миллионов.
Он продолжал:
- Вы знакомы с ним?
- Нет. Я даже ни разу его не видел.
- А ваша супруга?
- Тоже нет.
- Вы можете найти его?
Это походило на допрос. Уж не служит ли любезный синьор в полиции?!
- Да, конечно. Я напишу родственникам моей супруги.
- Его отсутствие отразится на вашем бизнесе?
Конечно, это был самый важный вопрос. Я вздохнул:
- Бесспорно. Я уже закупил десять "мерседесов". Пока всего десять. И на время ограничусь этим. Сначала нужно привести в порядок салон.
- Стало быть, открывать салон вы будете?
- Не вижу препятствий.
Итак, он узнал, что я ищу человека, который обещал субсидировать мое предприятие, и хотел узнать, есть ли у меня самого средства для открытия салона. Другими словами, его, да и не только его, интересовал я, кто я такой: пустышка, надеющийся на деньги богатого спонсора, или самостоятельный бизнесмен. Думаю, он остался доволен нашим разговором.
А ночью, когда мы ложились спать, Мальвина спросила.
- Не пора ли кончать с этим Абиером? Зачем он нам нужен? Денег он нам не принесет. Или ты думаешь, что, если мы его найдем, нам заплатят? Ошибаешься.
- Во-первых, я уверен, что мы его не найдем. Во-вторых, даже если найдем, нам не заплатят.
- Так зачем мы лезем из кожи вон? Настораживаем местную знать. Сдался тебе этот Павел Михайлович!
- Видишь ли, я повязан с этими людьми. Они когда-то командовали мною. Они меня направили сюда.
- Сейчас другое время. Эти люди уже ничего не могут. Они проиграли. Они говорят красивые слова. А за словами только одно: деньги, достать побольше денег. Если они уж такие идейные, то где они были год назад? Нет, Женя, самый ненадежный тип людей - это проигравшие. От них надо держаться подальше.
Разговор меня удивил и обрадовал. Я не мог до конца отделаться от мысли, что Мальвину мне подставили в качестве надзора и что она - их человек. Правда, все это могло быть, но теперь другой расклад. Теперь она хочет избавиться от них. Что ж, это понятно.
- У нас есть деньги. Мы должны открыть дело. Должны научиться зарабатывать. И забыть про всех этих павлов Михайловичей.
- Он может объявиться.
- Если мы найдем Абиера. А мы, если я правильно понимаю, закончили поиски.
- Да, конечно, закончили.
Однако дело Абиера мы не закончили.
14. Падре
Через несколько дней, когда мы с Мальвиной мирно прогуливались по набережной, возле нас затормозил старенький "форд". За рулем сидел падре Джованни. Я хотел подойти к нему, но святой отец сам проворно выскочил из машины. Весело поздоровавшись, он заговорщически обнял меня:
- Вы ищите Лоренцо Абиера. Всех спрашивали, а про церковь забыли. А никто как церковь не заботится о душах…
Итак, падре знал о существовании Абиера и, более того, знал его полное имя.
- Вы сказали "души", дон Джованни. Значит, он уже прошел печальный обряд в вашем соборе.
- Нет, не прошел, - падре улыбался.
- Но…
- Вы долгое время жили в странах, где церковь не занимает большого места в жизни прихожан. Поэтому и искали этого Абиера в светских учреждениях. А искать надо было на кладбище. В Муньересе, который вы изъездили вдоль и поперек, где поговорили со всеми, кто мог бы знать этого человека, вы забыли одно место: кладбище.
- Он погребен на кладбище в Муньересе?
- А вот этого я не говорил!
- Но…
- Я сказал, что надо было бы заглянуть на кладбище в Муньересе.
- Но если он не похоронен…
- В том-то и дело. Там есть надгробный памятник, где написано, что синьор Лоренцо Абиер родился в 1899 году и умер в возрасте девяносто трех лет.
Я начал считать.
- В таком случае он должен был умереть… Он должен был умереть… в следующем году.
- Верно. На памятнике так и написано: скончался в 1992 году.
- Другими словами, сейчас он еще жив и намеревается скончаться через год. Предусмотрительный человек.
- Многие люди, особенно в преклонном возрасте, еще при жизни, заказывают себе памятники. - Теперь дон Джованни был серьезен. - Это рутинное дело. Правда, обычно дата кончины не упоминается.
- Но здесь упомянута.
- Не стоит удивляться. Некоторые люди суеверны. Они ставят в качестве даты своей кончины только им понятное число. Им можно простить этот небольшой порок.
- Стало быть, синьор Абиер жив, и ему сейчас девяносто два года.
- То, что он родился столько лет назад, это правда. Но вот жив ли он… Думаю, что скорее жив, чем мертв.
- Странно слышать эти слова от вас, дон Джованни.
- Действительно странно. Памятник этот заказала год назад пожилая дама. Она не уточнила, кем приходится ей этот Абиер. Когда вы увидите памятник, а я уверен, что вы поедете взглянуть на него, вы обратите внимание на то, что плита закрывает почти все место, отведенное для могилы. То есть для погребения в гробу пришлось бы поднимать эту плиту.
- Вы хотите сказать, что под плитой захоронения нет.
- Если бы оно было, об этом знали бы служители кладбища. А захоронение не было произведено, однако в прошлом году несколько раз кто-то приносил цветы и оставлял их на плите.
- Это означает, что синьор Абиер мертв?
- Это означает только то, что те, кто приносил цветы, считают его мертвым.
- Когда это было?
- В сентябре и в октябре. С разницей в несколько дней.
- Извините меня, дон Джованни, я не знаю обычаев…
Может быть, то, о чем я спрошу вас, покажется вам кощунственным…
- Кощунственными вопросы не бывают. Кощунственными бывают ответы.
- Может так быть, что человек где-то погибает, скажем, в море, или в другой стране, или при каких-то обстоятельствах, когда тело невозможно захоронить, и ему ставят что ли… условный памятник?
- Такое бывает. В Соединенных Штатах это распространенный обычай. Но это не тот случай. Дама, которая заказывала памятник, сказала, что синьор Абиер жив.
- Она могла сказать неправду.
- Зачем?
- Вероятно, чтобы потом захоронить прах в урне.
- Это возможно. Как я сказал, надгробие не поднималось. Однако в памятнике есть нечто в виде склепа, куда легко поставить урну. После появления цветов смотритель открывал склеп, и там было пусто. Могу добавить, что вчера он проверил склеп, и урны там тоже не было.
- Конечно, лучше брать деньги за могилу с человека, пока он жив. С мертвого много не возьмешь, - профилософствовала Мальвина.
Я засомневался, переводить ли это падре, но он так вопросительно смотрел на меня, что мне не оставалось ничего другого, как перевести. На мое удивление, падре рассмеялся.
- Верно, верно, покойники народ очень скупой, уж я-то это знаю.
Он посмотрел на часы и заторопился.
15. Дела кладбищенские
Кладбище начиналось сразу за церковью. Желтая, то ли от времени, то ли по задумке средневековых архитекторов, церковь пряталась за высокими серыми каменными памятниками. Сквозь дорожки, уложенные квадратными плитами, пробивалась пожелтевшая трава. Змей мы не боялись. Добрейший доктор Бутика объяснил нам как-то, что змей ни в городе ни в окрестностях нет, потому как местные куры, регулярно склевывали все змеиные яйца и оставили змей без потомства. Зато ящериц было много, маленькие, почти розовые и побольше - серые, они выскакивали из травы, перебегали дорожку и скрывались в траве. Разноцветные, размером с колибри, птицы перелетали с памятника на памятник.
Могилу господина Абиера мы нашли сразу. Серая плита действительно закрывала почти все пространство, отведенное для могилы. Надпись: Lorenzo Abier. 29.03 1899 - 7.11 1992. Сверху и снизу орнамент.
Мальвина встала на колени:
- Здесь маленькая дверца. Открыть?
- Открой.
Она открыла, попыталась посмотреть внутрь:
- Ничего не видно, отверстие узкое. Но урну поставить можно.
Она закрыла дверцу, поднялась:
- Надо купить хороший фонарь.
Мы решили вернуться в город, купить фонарь и поляроид, чтобы сфотографировать плиту.
- А он и день смерти предсказал, - рассуждала Мальвина в машине. - Какого числа он собирается умереть? Седьмого одиннадцатого. Постой! Как я сразу не догадалась!
Я тоже сразу не догадался. Седьмого ноября! И не просто седьмого ноября, а седьмого ноября 1992 года, юбилей революции. Семидесятипятилетняя годовщина.
- Это что-нибудь должно означать, - не сомневалась Мальвина.
- Что-то должно… но что?
- Он не мог всерьез думать, будто кто-то поверит, что он умрет естественной смертью именно в день юбилея. Скорее всего, он очень болен и хочет наложить на себя руки, а лучшего дня для этого, чем седьмое ноября, нет. Он хочет сказать, что семидесятипятилетняя годовщина - это конец. Конец революции.
- Или наоборот. Он предупреждает: революция не забыта, не будет забыта.
Через день купили поляроид, научились им пользоваться. Потом приобрели фонарь.
На кладбище приехали утром.
Те же птицы, та же тишина. Все то же. А что может измениться на кладбище за неделю?!
Сделали несколько фотографий плиты. Теперь уже я нагнулся, открыл дверцу, посветил фонарем. Длинный узкий проход, совершенно пустой.
- Посмотри, за нами кто-то следит.
Я поднялся. Никого.
- Я хорошо видела, в глубине аллеи кто-то стоял.
Я обошел аллею. Никого. Даже птицы куда-то спрятались.
- Мне не показалось, - убеждала меня Мальвина в машине.
- Ну и что?! Конечно, кто-то следил. За нами вообще должны следить.
- Правильно, - обрадовалась Мальвина. - И так же правильно то, что с этим надо кончать. Нужно заниматься делом. Работать и забыть всю эту ерунду.
Я не возражал.
Но однажды, когда я в очередной раз разглядывал фотографию надгробной плиты, мне показалось, будто орнамент напоминает что-то. Но что? Я внимательно всматривался в орнамент.
И вдруг я догадался.
Но догадка показалась настолько странной, что я, дабы не вызывать насмешек Мальвины, вслух решил ее не высказывать. Нужно было сначала позвонить в Рио.
На следующий день, как только Мальвина отъехала от дома на машине преподавателя вождения, я набрал номер гостиницы, где мы останавливались во время пребывания в Рио, и попросил синьора Мануэла.
- У меня к вам просьба. В русском консульстве в Рио обязательно должен быть магазин, где сотрудники покупают товары, присланные из России. Мне нужна бутылка минеральной воды. Только одна бутылка. Называется вода "Боржоми".
Мануэл, как всегда, был немногословен:
- Я помню такую воду. Я вам ее вышлю.
Через неделю я получил уведомление о том, что на мой адрес прибыл груз с маркировкой "Осторожно, бьющийся предмет!" На почту мы отправились вдвоем с Мальвиной. Там нам выдали коробку с надписью "Минеральная вода". Мальвина, которая редко чему-нибудь удивлялась, осталась невозмутимой и на этот раз. Однако, когда дома мы вскрыли коробку и она увидала бутылку "Боржоми", вопросительно посмотрела на меня.
- Ты понимаешь, - начал оправдываться я, - у меня в последнее время изжога…
Я взял бутылку, внимательно посмотрел на этикетку.
Неужели я догадался?!
- Смотри.
Я достал фотографию надгробной плиты и показал на этикетку бутылки:
- Видишь грузинские буквы?
Мальвина еще ничего не понимала:
- Вижу.
- А теперь посмотри на орнамент.
- Ну…
- Там встречаются такие же буквы.
- Ты хочешь сказать, что это не орнамент, а текст?
- Да. Там есть грузинские буквы. Надо только убрать лишнее. Все эти кружочки. Убери их.
- Попробую.
Она взяла лист бумаги и аккуратно перерисовала орнамент без кружочков. Получилось следующее: