- Что это? - Я увеличила фотографию и сразу вспомнила о несбыточной мечте своей юности: - Джинсы "Монтана"! Такая нашлепка была на заднем кармане джинсов "Монтана"!
- Верно. Джинсы нашли рядом с телом.
- Вот видишь, ее раздели! Девушку изнасиловали и задушили. А потом наспех замуровали тело.
- Теперь я верю, что у нас получится. Следователь тоже пришел к такому выводу.
- Так это что, была проверка? Не мог сразу сказать!
- Хотелось послушать ход твоих рассуждений. Не женская ли это солидарность? Ведь женщины не всегда жертвы, бывает, что…
- Всегда! - Я резко прервала его. - От хорошей жизни женщина не возьмется за оружие. И солидарность - отнюдь не плохое качество.
- Успокойся. Наша работа заключается в том, чтобы вспоминать и анализировать. Мы должны под микроскопом изучить каждый шаг Назарова. Где он мог спрятать документы?
- В прокуратуре. Отличное место, там много сейфов.
- Представь себе, мы не исключали и этот вариант. Отработали возможные связи Назарова с сотрудниками прокуратуры, провели опрос, но… Рядом с прокуратурой несколько административных зданий с камерами видеонаблюдения. На одной из записей мы зафиксировали появление Назарова у входа. Папки в его руках не было.
- Под одеждой тоже не спрячешь. Помню, было жарко. Он все дни носил рубашку с коротким рукавом.
- Как будто специально демонстрировал - вот он я, открыт.
- А чем он объяснил интерес к делу "замурованной ведьмы"? - спросила я.
- Полковник СВР из Москвы не обязан объяснять следователю провинциальной прокуратуры свои действия. Надо - и все.
- Государственная тайна?
- Типа того.
- А твое мнение? Вы же думали над этим?
- Я уже говорил, будучи старшим лейтенантом, Олег Назаров отдыхал в санатории в Светлогорске. Предположительно в этот год была убита неопознанная девушка. Это единственная связь, которую мы раскопали. Но мы не можем сопоставить сроки. Он отдыхал три недели в мае, а когда была убита девушка - неизвестно.
- Вы узнали, кто она?
- Да не наше это дело. У нас стояла совершенно иная задача - найти досье!
- В газете упоминались особые улики. Имелись в виду джинсы "Монтана"?
- И еще кое-что. Смотри дальше.
Я листала электронные страницы.
- Вот! - остановил меня Кирилл.
На фотографии виднелось с несколько одинаковых изогнутых штырьков. Пара из них была увенчана круглыми горошинами. Судя по зафиксированной рядом линейке, их размер не превышал сантиметра. Я прочла описание. Штырьки из белого сплава с каплями янтаря, найдены рядом с телом. Вероятно, элементы истлевшей одежды.
- Девушки любят блузки с украшениями, - задумчиво пробормотала я. - Но штырьки - они ведь железные, будут колоть.
- Изготовлены из стали. Неизвестно, имеют ли они вообще отношение к убитой.
- Возможно, это улики, которые выведут на убийцу?
- Легко сказать. Столько лет прошло.
- Как Назаров отреагировал на материалы дела?
- Никак. Поблагодарил следователя и ушел. Больше ни разу не звонил, хотя телефончик взял.
Я задумчиво перелистывала электронные страницы уголовного дела.
- Неужели за семь лет так и не узнали, кто она?
- Нет. А как?
- Должны же быть способы.
- Это на Западе имеются стоматологические карты, а у нас, да еще в те годы… Если бы у погибшей был серьезный перелом при жизни, это дало бы хоть какой-то шанс.
- А еще лучше, если бы у нее не было рук или ног. Вот бы следователь порадовался, - съязвила я.
- Сама понимаешь, у каждого следака есть дела поважнее древних захоронений.
Я еще раз остановила взгляд на фотографии с миниатюрными штырьками. На что же они похожи? Я чувствовала, ответ близко, нужно только дотянуться. Наверняка вам знакомо это чувство. В голове что-то вертится, до боли знакомое, но никак не можешь ухватить и вспомнить.
10
Первый день, Калининград, 14-40
Андреас Станкевичус неплохо знал Калининград. В бытность сотрудником КГБ он приезжал сюда в командировки из Вильнюса, а бывшее советское прошлое позволяло ему хорошо ориентироваться как в хитросплетениях человеческих отношений, так и в подспудных слоях современной российской действительности. Ведь принципиальных изменений в России не произошло. Изменился масштаб. Мелкие прыщики на однородном теле общества взметнулись в горные пики, а малозаметные ямки разверзли пасть бездонных ущелий. Богатые стали богаче, преступники - наглее, чиновники - беспринципнее, артисты - развязнее, а порядочные менты сохранились только в кино, да и то не во всяком сериале.
В карманах Станкевичуса имелось два фальшивых удостоверения на прежнее привычное имя Андрея Станкевича. В одном он значился полковником российской полиции, в другом - подполковником ФСБ. И возрасту соответствует, немного за пятьдесят, и достаточно скромно по нынешним временам. Судя по теленовостям, в России каждую неделю задерживают то псевдогенерала, то лжесенатора. И каждый самозванец хотел что-то урвать или кого-то облапошить. Видимо, для настоящих обладателей таких удостоверений подобные занятия - дело обыденное. Поэтому они и охраняли свои кланы от проходимцев-конкурентов. Станкевич разоблачения не опасался. Его задача была скромнее - добыть информацию.
Агента заокеанской разведки под кодовым именем Чайка интересовали события семилетней давности, произошедшие в номере 308 отеля "Дона". Чем не повод поселиться в нем? Естественно, расспрашивать владельцев или руководство отеля он не собирался. Темная история касалась ФСБ, а эти ребята наверняка имеют свои "глаза" и "уши" среди персонала. Кто-нибудь да капнет. Но всякий отель живет не только официальной жизнью. Какая только шушера вокруг не вертится. Да и среди работяг всегда найдутся обиженные. А кто больше всех знает о постояльцах? Конечно же, горничные. С поиска уволенной горничной и начал свое расследование опытный агент.
Он попросил заменить полотенца. Явившаяся в номер грудастая тетка оказалась словоохотливой. Щедрые чаевые - и через пять минут Станкевич знал, что его путь лежит на городской рынок.
К рыбным рядам Станкевича вывел чуткий нос. Здесь он не удержался и купил копченого угря метровой длины. Литва по указке ЕС ввела ограничения на лов редкой рыбы, а в России запрещенные списки - дополнительный стимул для рыбаков. И ловят, и торгуют, а заворачивая, с особой гордостью объяснят, что это редкая исчезающая порода.
Уже с покупкой Станкевич заприметил пожилую уборщицу и подошел к ней.
- Где найти Соньку Воробьеву?
- Соньку? - уборщица пытливо разглядывала незнакомца.
Можно было сунуть тетке полтинник, но Станкевич и так потратился на дорогую рыбу, поэтому грубо щелкнул милицейской корочкой перед носом уборщицы.
- Где Воробьева?
Уборщица указала на подсобку и забубнила что-то неласковое в адрес ленивой напарницы. Станкевич открыл указанную дверь. Замотанного в бумагу угря он держал наперевес, как бейсбольную биту. В подсобке дородный грузчик тискал подвыпившую бабенку. Он уже опрокинул ее животом на ящики и активно щерудил руками ниже талии. Однако процесс еще не зашел до стадии вагончика и толкача-паровоза.
- Софья Воробьева? - гаркнул Станкевич. - Вы арестованы за кражу личного имущества.
Баба замерла, мужик скосил мутный взор, переваривая услышанное. Станкевич повторил трюк с милицейским удостоверением. Он умел тремя пальцами открывать и лихо хлопать корочками.
- Хотите быть свидетелем? - миролюбиво поинтересовался он у кавалера, застегивающего ширинку. Агенту приходилось одновременно играть роль плохого и хорошего полицейского. Мужик затряс головой. - Тогда покиньте помещение.
Оставшись вдвоем, Станкевич позволил женщине оправиться и заявил:
- Я расследую кражи в отеле "Дона". Есть сведения, что ты…
- Но я уже давно там не работаю, - спохватилась бывшая горничная Сонька.
- Я знаю. Тебя как раз и уволили за кражи. А срок давности еще не вышел.
Сонька молчала. Агент продолжил давление.
- Семь лет назад у одного постояльца украли особо ценное ювелирное украшение. Ты хочешь чистосердечно признаться?
- Я? Нет. Я не брала!
- А свидетели указывают на тебя, Воробьева.
- Кто? Директриса?
- В том числе.
- Да я… Я никогда… Только если деньги открыто лежат. Ну, вы знаете, чаевые.
- Хороши чаевые. Тиснула драгоценное колье и дурочку корчишь.
- Не видела я никакого колье.
- А постояльца потом убили. Это совсем другая статья. - Станкевич грозно навис над растерянной женщиной и резко повысил голос. - Кому ты дала наводку?
- Я ни при чем. Я не занимаюсь такими делами.
- Тогда кто? Кто с ним общался? Ты убирала в 308-м?
- Да.
- Кто к нему приходил?
- Я не знаю.
- А если вспомнить? Может, в следственном изоляторе к тебе память вернется? Если ты по-хорошему не понимаешь, я устрою встряску.
- Проститутка у него ночевала. Ее и трясите, - захныкала перепуганная женщина.
"Уже интереснее, - решил Станкевич. - Можно и ослабить напор".
- Ты ее видела?
- А то. Я уже половину этажа убрала, когда она из номера выходила. Шалава пышноволосая. Она и в другой гостинице работала, где я убиралась.
- Как ее зовут?
- А черт ее знает. Они все там Линды и Анжелы. Нам от них не перепадало. У портье спросите.
- Опиши ее.
- Волосы светлые. Пупок голый. Фигура не очень, бревно. А, вспомнила! Ее Евой кличут. Шевелюра у нее видная, а остальное - так себе.
- Ева, говоришь. Это ее настоящее имя?
- Я в паспорт не заглядывала.
- Ну, ладно, Софья Воробьева. Вернемся к погибшему. Ты видела его тело? Где были раны?
Уборщица шмыгнула носом, вытерла руку о платье.
- Кто ж мне покажет. Это ночью случилось, а я с утра работаю. Начальство велело молчать, чтобы не отпугнуть постояльцев. Нас, горничных, только через неделю в тот номер пустили. Там и убирать было нечего. Все вещи умыкнули, даже матрас с кровати.
- Значит, как выносили тело, ты не видела?
- Не-а. По правде сказать, я наших спрашивала, никто не видел. Там серьезные люди работали. Все в штатском, лица каменные, ментов на порог не пускали. - Воробьева прищурилась. - Э, а вы из каких будете?
- Откуда надо. - Станкевич решил свернуть разговор. Припугнул тайной следствия, пригрозил арестом за дачу ложных показаний и удалился. На первый раз он почерпнул достаточно информации.
11
Первый день, Калининград, 14-55
- Теперь твоя очередь вспоминать, - вывел меня из оцепенения Коршунов. - Ты же наблюдала за Назаровым третьего июля.
- Да-да. - Я не стала делиться неясной ускользающей догадкой.
- Так рассказывай.
- Я устроилась в номере, получила твое задание по электронке и взяла напрокат автомобиль. Мне помогли служащие отеля. Это был старенький "Опель" с затемненными стеклами. Поначалу я расстроилась, а потом поняла, что ничем не выделяюсь на улицах. Калининград - это кладбище немецкого автопрома.
- Скорее дом престарелых, с палатами интенсивной терапии в виде автосервисов. Но для конспирации - то, что надо.
- Я косила под отдыхающую. Поэтому напялила летнюю шляпу с опущенными полями, пестренький костюмчик, лицо прикрыла огромными темными очками, на плечо повесила сумочку, к сожалению, без ствола, и направилась к отелю "Дона". Карту города и области я изучила еще в самолете. Гостиницу нашла сразу. Осмотрелась, прикинула точки обстрела. Выбор был невелик. Чтобы мое поведение выглядело естественно, я зашла в ресторан при отеле, "Дольче вита", и решила пообедать.
- Вот! А мне запрещаешь обедать после самолета. Где справедливость?
- Я действовала по интуиции, и она меня не подвела. В ресторане я засекла Назарова…
- Ну, - поторопил Коршунов.
- Первый контакт с клиентом всегда волнующ. Присматриваешься, оцениваешь. Кто он, как себя поведет, чего ожидать? И самое неприятное… Смотришь на человека и знаешь: скоро он умрет.
- Давай без сантиментов. Как он тебе?
- Назаров выглядел уверенным в себе мужиком, но осторожным. Сидел спиной к стене, лицом к залу. Головой не вертел, но глазки то и дело сканировали пространство. Я поняла, что с ним будет непросто. Не бизнесмен и не бандит, и на чиновника не тянет.
- Это почему же?
- У тех всегда чванливость на морде при общении с обслугой. А этот на задницу официантки не пялился, смотрел в лицо и на движение рук. Он заканчивал обед, поэтому я заказала только салат и сок. Для подкрепления имиджа культурной дамочки - самое то. Как видишь, я не набивала брюхо.
- Ценю твою солидарность.
- Назаров вызвал такси по телефону. Хорошо, что я позаботилась о машине. В общем, я направилась за ним. Как оказалось, Назаров ехал в Светлогорск. Там он отпустил такси и потопал в Центральный военный санаторий. Я узнала это по табличке.
- В этом санатории Назаров отдыхал за шестнадцать лет до этого.
- Он зашел в главный корпус, потолкался у стойки регистрации. О чем спрашивал, не знаю. Ему покачали головой. Потом он заинтересовался лечебными процедурами. Взял со стенда буклет и пошел к морю. На берегу есть лифт, который опускается прямо к пляжу. Он на нем и спустился.
- Мы в курсе, что он спрашивал о свободных номерах. Ему отказали. Но пляж - это темное пятно. Что он там делал?
- Пока он ехал в лифте, мне пришлось побегать. Я спустилась по петляющим дорожкам. В лифт пускают по билетам, едет он медленно. В общем, я успела.
- Назаров тебя не засек?
- Вряд ли. Была отличная погода, много отдыхающих, мне ничего не стоило держаться рядом, но не бросаться в глаза. К тому же запоминающуюся шляпу и жакет я оставила в машине. Вышла в легкомысленном топике.
- Что дальше? - не терпелось узнать Кириллу.
Я задумалась, сосредоточилась. Затвердевшая память, как ледяная глыба под солнцем, дарила отдельные сочные капли, которые никак не хотели слиться в полноценный ручей воспоминаний. Прекрасно помню свою шляпу, босоножки, сумочку. Когда торопливо сбегала к набережной, смотрела под ноги и поняла, что если я хочу казаться отдыхающей, необходимо сделать педикюр. А вот другие детали…
Я сделала резкое движение руками, словно сбрасывала с лица вуаль.
- Знаешь, я хоть и начинающий сыщик, но так расследование не проводят. Что мы здесь видим, кроме смятой кровати? - Мы оба посмотрели на бардак, который учинили в номере. - Поэтому нам и вспоминается та шальная ночь.
- А что ты предлагаешь?
- Надо ехать на место, чтобы освежить память.
- В Светлогорск? Прямо сейчас?
- Конечно! Вызывай такси, - скомандовала я.
12
Первый день, Светлогорск, 16-15
- Вот сюда заходил Назаров. - Я вертела головой в холле Центрального военного санатория. - Здесь все по-прежнему. Назаров подошел к стойке, а я остановилась у стенда "Наши лучшие врачи" и делала вид, что его разглядываю. Вот этот стенд. Да и фотографии, по-моему, те же. Теперь на пляж?
Кирилл кивнул. Мы спустились на Светлогорский променад - приподнятую над песчаным пляжем широкую пешеходную дорожку, тянущуюся вдоль моря. Свежий ветер играл оборкой легкого платья. Обычно я предпочитаю брюки, платье купила ради Коршунова. Впрочем, пусть и другие посмотрят на мои ножки, мне нечего стыдиться. Да и загар не помешает. А вот педикюр теперь точно придется сделать.
Кирилл держал меня под руку. С ним было спокойно. Я вертела головой, воскрешала забытые образы и легко вспоминала.
- Назаров спустился в лифте, прошелся по променаду и присел в летнем кафе. Вот в этом. Мне пришлось тоже пить пиво. Выбрала местное, оказалось неплохое.
- Может, и мне попробовать?
- Только целоваться после этого не лезь. Пиво мне нравится, а вот пивной запах изо рта…
- До вечера далеко, - хитро улыбнулся Кирилл. - Назаров с кем-нибудь разговаривал в кафе?
- Разве что с официанткой, замотанной девушкой. Он посидел минут двадцать, затем устроился на пляже. У него было и полотенце, и плавки, а у меня… Я не подготовилась к такому повороту событий. Что делать? Не торчать же часами в кафешке. Пришлось подняться на торговую улицу, пробежаться по магазинам и срочно купить купальник. Без примерки! Чувствовала себя отвратительно! Не покупка, а безобразие.
- Зачем так переживать?
- Был бы женщиной - понял. Для женщины после тридцати купальник важнее любой другой одежды. Все тебя видят, рассматривают, оценивают. Тут надо скрыть, это подчеркнуть, чтобы не жало и не болталось, а расцветка - отдельная тема. В общем - проблема. А я схватила первое попавшееся - и галопом. Ужас!
- Теперь понимаю.
- Отсутствовала я не меньше получаса, но Назаров никуда не делся. Я расположилась метрах в двадцати от него. Вот здесь, подальше от воды. Мой подопечный к этому времени флиртовал с какой-то дамой. Немолодой - и это меня удивило. Назаров - мужик в расцвете сил, подтянутый, с харизмой, а вокруг столько красоток. На пляже всегда женщин больше, чем мужчин.
- Наверное, желание раздеться и продемонстрировать свои прелести у вас в крови.
- Поговори у меня! Женщины о здоровье больше заботятся.
- Как выглядела та дама? О чем Назаров с ней говорил? - вернулся к главной теме Коршунов.
- Я не могла слышать их разговор, но поначалу он не был веселым. Это точно. Женщина выглядела расстроенной. Назаров активно пытался ее развеселить, даже затащил в воду. Она не оценила такой подход и вскоре ушла.
- Это была случайная встреча?
- Не думаю. Расстались они достаточно нежно. Прикосновение рук, теплый взгляд. Со случайной пассией, которая тебя отшила, так не прощаются.
- Он мог передать ей документы?
- О, господи! Не забывай, тогда я ничего не знала о ваших документах. Я наблюдала за клиентом, чтобы определить его маршруты, привычки и выбрать удобную точку для выстрела.
- И все-таки?
- По-моему, у него был пакет с полотенцем.
- Да в нем можно что угодно спрятать! Что это за дама? Ты можешь ее описать?
- Дама… На время выполнения задания у меня словно включается фотографическая память. Я запоминаю каждую деталь. Но потом лучше все забыть - иначе свихнешься. Я стираю воспоминания.
- Ну попробуй, Светлая.
- У нее была тяжелая грудь и закрытый купальник… Черный, по-моему… - Я задумалась, пытаясь припомнить что-нибудь еще, но вскоре бросила бесполезное занятие и возмутилась: - Коршунов, имей совесть, семь лет прошло!
- А еще говоришь - фотографическая память. Какого размера грудь? Покажи похожую.
Он небрежно скользнул взглядом по моему бюсту и стал высматривать женщин с формами. Ну, гад! У меня грудь маленькая, но не обвисшая. Не стыдно и топлес ходить. От досады я покрутила подбородком и ткнула его локтем в бок. Толчка оказалось мало, он продолжал пялиться на грудастых теток. Я развернулась, чтобы высказать все, что думаю о мужском хамстве, но неожиданно замерла. Мой взгляд смотрел поверх плеча Коршунова.
- Ты чего? - насторожился он.