- Глухо, значит.
- Зацепка есть. Один мужик с Петровки разрабатывал…
- Чего ты тянешь в час по чайной ложке? Может, выложишь все сразу?!
- Зарегистрировано уже несколько крупных краж из квартир, в которых побывали санитары из "Харона".
- Тю, тю, тю! - возбужденно присвистнул Фризе.- С этого и надо было начинать! - Поездка в Переделкино, разговор с вдовой Маврина, взломанная дача "Тихое пристанище" - все вдруг выстроилось перед внутренним взором следователя четким пунктиром.
- Склеивается?
- Пожалуй, что да,- задумчиво подтвердил Владимир и тут же, словно споткнувшись, легко бросил: - Нет!
На смену секундной возбужденности пришло разочарование.
- Они же не такие олухи, чтобы лезть в квартиры, в которых только что побывали?
- Правильно,- с удовлетворением подтвердил майор.- Проходило по несколько месяцев прежде, чем использовали наколку. Мужик с Петровки не уверен, что брали квартиры сами санитары. Они могли только наводить.
- Но на дачу Маврина залезли сразу! На следующую ночь. Вернее, и вечером, и ночью. Кто залез вечером, можно только предполагать. А ночью - напарник Уткина - Кирпичников. Ему вдовушка залепила в голову заряд картечи. Так что теория твоего знакомого с Петровки в нашем случае не подходит.
О событиях в "Тихом пристанище" Ерохин ничего не знал, и Владимир коротко рассказал ему все, включая легкую трепку, полученную от прокурора.
- А я-то думаю, что ты на хороших людей кидаешься? - попытался улыбнуться старший оперуполномоченный, но улыбка получилась кислой.
- Ладно тебе! Давай подробности.
- Да какие подробности?! Подробности у майора По-крижичинского.
- Ничего себе, фамилия!
- Не у всех же такие короткие. Сослуживцы его Кри-жем зовут.
- И что этот майор Криж выяснил? Если конкретно?
- Есть у него кое-что. Понимаешь, он составил график, кто из санитаров дежурил, когда произошли кражи. Один график накладывает на другой.
- Прямо так и накладывает? Один на другой? - с издевкой спросил Фризе. Ерохин не смутился.
- Очень наглядно получается. Я видел. Тот, кто приезжал на квартиру за умершим, на день кражи всегда имел стопроцентное алиби. У них, похоже, все продумано.
- У майора Покрижичинского есть что-нибудь кроме графиков? Свидетельские показания, вещдоки?
- Были. А теперь, похоже, нет. Его отстранили от расследования и отправили в отпуск.
- Поразительная забота о здоровье. Вот бы у нас так же, как на Петровке! Он что, перенапрягся?
- Наверное,- шепотом сказал Ерохин.- Ты бы, Володя, не гудел так сильно. Главное в том, что дело вообще закрыли.
- Почему? - невольно заражаясь подозрительностью товарища, сбавил тон следователь.
Ерохин показал большим пальцем вверх:
- Мэрия. Расценили как попытку дискредитировать частное предпринимательство, "задушить ростки нового",- усмехнулся он.
- Как в мэрии про расследование узнали?
Вместо ответа майор вдруг пропел:
- По свету много я бродил и мой… тут-тук - со мной - вместо того, чтобы произнести "сурок", он в такт постучал костяшками пальцев по столу.
Несколько минут Фризе молча переваривал информацию. Потом с сомнением спросил:
- Ты не ошибаешься?
- Запиши: 231-82-99, Покрижичинский Станислав Васильевич. Это его домашний телефон. Позвони, проверь.- Ерохин посмотрел на следователя пристальным взглядом.- А можешь и не звонить. Как только глубже копнем этих харонов, и нас остерегут.
- Ладно, хватит болтать! - начал сердиться Фризе.- Одно дело - дергать кооператив с проверками, ставить палки в колеса, другое - расследовать убийство. Никакая мэрия мешать этому не будет. Телефон я записал. Теперь об этой дурацкой банке… Нам без нее не обойтись. Началось-то все со смерти Уткина, а Уткин выпил отравленного пива.
- Ты говоришь: "Все началось со смерти Уткина…" А что все? По-моему, то, что началось со смерти Уткина, этой смертью и закончилось. Уткин и Кирпичников - разные эпизоды. Старушка Маврина засадила картечью в санитара, подумав, что лезет вор. Вор и лез.
- Видел бы ты эту старушку! - усмехнулся Фризе.
- Божий одуванчик?
- Ага! Лет на тридцать пять - сорок. И стройна, как манекенщица.
- Надо же! Богатая наследница?
- Дима, давай не будем отвлекаться. Ты мастак уводить от главного.
- Извини.
- Мне нужна банка.
- И мне тоже. Я опросил всех! Понимаешь, всех, ожидавших у морга. Начать по второму заходу?
- У тебя есть их адреса?
- Зачем? Я собрал их всех вместе в институте. Мы скрупулезно восстановили "картину битвы".
- Возьми в институте их домашние адреса и побеседуй днем с родственниками. То, о чем постеснялся сказать какой-нибудь профессор, может выложить его теща или дочь. Да мало ли?!
- Ну, что ж, попробую,- без особого энтузиазма согласился старший оперуполномоченный.
- Если адресов очень много - я могу тебе помочь.
- Хорошо бы, Володя,- повеселел Ерохин.- Тебе тоже не помешает пообщаться с ученым народом.
Но когда Ерохин удалился в институт ферросплавов раздобывать адреса сотрудников, побывавших на панихиде усопшего сослуживца Бинева, Фризе решил, что майор справится и в одиночку. И отправился в офис Юрия Игнатьевича Грачева, директора малого предприятия "Харон" при мэрии.
РУКОВОДИТЕЛЬ "ХАРОНА"
Руководитель "Харона" был молод, плечист и имел огромный живот. Живот нависал над широким кожаным ремнем, который чудом удерживал на председателе фирменные джинсы. Фризе не переставал удивляться - откуда среди его ровесников взялось столько упитанных сверх всякой меры мужчин. Как правило, это были люди деловые: кооператоры и рэкетиры, шоферы такси и рыночные торговцы. "Резкая смена образа жизни? - думал Фризе.- Вчера стоял у станка, вкалывал на конвейере, а сегодня засел в офисе или за прилавком?" Как-то он поделился своими наблюдениями с Бертой.
- Разъелись! - вынесла она свой безапелляционный приговор.- И не выдумывай никаких других причин. Имеют "бабки" и свободный доступ к приличной жратве.
Владимир хотел возразить, но Берта спросила:
- Ты "Регтайм" Доктороу читал?
Фризе "Регтайм" не читал. Он знал только, что регтайм - стиль в негритянской музыке двадцатых годов и любил этот стиль.
- Так вот,- продолжала Берта,- американцы во времена регтайма обжирались почище наших желудкоголовых. Доктороу писал, что еда была в то время заклятием успеха. Персона, несущая впереди свое пузо, считалась на вершине благополучия. Сечешь?
Спорить с "Большой Бертой" Фризе не стал. Он сложил ладони трубочкой и, прищурившись, посмотрел одним глазом на свою подругу: нет, представить себе Берту с большим животом было просто невозможно.
- Рано или поздно, живот у меня появится,- многозначительно сказала она.
И вот сегодня, глядя на пузатого председателя, вальяжно расхаживающего по своему огромному кабинету, Фризе вспомнил тот разговор. Непохоже было на то, что Юрий Игнатьевич Грачев хоть месяц отработал на заводе или на стройке. Самым трудным испытанием в его трудовой биографии могла быть недолгая работа у чертежного кульмана. Так что теория о резкой смене образа жизни явно не вытанцовывалась. По крайней мере в отношении его.
- За два года работы нашего малого предприятия - не кооператива, уважаемый господин Фризе, а малого предприятия! - ни одной жалобы.- Юрий Игнатьевич посмотрел на Фризе так, словно ожидал, что следователь тут же бросится пожимать ему руку. Владимир молчал. Лицо у председателя сделалось слегка обиженным, но глаза явно трусили.- Ни одной! - повторил он.- Это при том, что на малые предприятия, как и на кооперативы, обыватель смотрит волком. И напрасно. Мы облегчаем ему жизнь…
Фризе едва удержался, чтобы не добавить: "и кошельки".
- А сколько мы жертвуем на культуру? Вы знаете?
Фризе не знал.
- Вот видите? А по телеку об этом не раз вещали. Мы - спонсоры Российского конкурса красоты. Отстегнули миллион…
- Меня интересуют ваши работники. Конкретные люди. Кирпичников, например.
Грачев перестал ходить, сел за стол, переложил с места на место пачку каких-то бумажек, перевернул листки перекидного календаря и только тогда ответил, не глядя на следователя:
- У меня нет никаких претензий к моим работникам. И к Аркаше Кирпичникову тоже. Безотказный парень. Не рвач, не хам. Чего он полез на дачу Маврина? Вы знаете? Спьяну?
- Никаких следов алкоголя.
- Может быть, ему понравилась вдова?
- Вы с ней знакомы?
- Откуда? - Грачев впервые взглянул Фризе в глаза и широко развел руками. Полы пиджака разошлись и Фризе увидел подмышкой кобуру.
- Я даже не знал, что у Маврина есть жена,- торопливо сказал председатель и замолк, почувствовав, что обнаружил свое вооружение.
- А разрешение? - спросил Фризе, показав глазами на кобуру.
- Это игрушка. Газовый. Закон разрешает.
- Закон молчит - это будет точнее.- Владимир Петрович протянул руку.
- Какое недоверие! - криво усмехнулся Грачев, передавая пистолет. Фризе успел заметить, что кобура такая, какими пользуются в КГБ.
Пистолет оказался действительно газовый, немецкого производства. Еще совсем новый. Фризе достал обойму, взглянул на патроны. Маленький крестик венчал начинку тусклых латунных цилиндров: патроны были с нервно-паралитическим газом.
- Поосторожнее с ним,- возвращая пистолет председателю, сказал Владимир.- Больного человека, сердечника, таким патроном на тот свет отправить - раз плюнуть.
- Я с больными дела не имею,- рассмеялся Грачев. Те несколько минут, что Фризе рассматривал его оружие, он сидел не шелохнувшись. От напряжения на верхней его губе выступили капельки пота. И теперь, засовывая пистолет в кобуру, он явно почувствовал облегчение, расслабился.- Мой контингент - или здоровые, или мертвые.
Что-то в его словах не понравилось Фризе. Пошловатый юмор? Бездушное словечко "контингент"? Нет, скорее всего интонация, с какой он произнес слово "мертвые".
- Ладно. Вернемся к контингенту. Кирпичников, значит, был парнем хорошим. Здесь вы следуете традициям древних римлян. "О мертвых или хорошо, или ничего".
- Да, представьте себе. Это справедливо и по отношению к бедняге Кирпичникову, и по отношению ко всему нашему предприятию. "Смерть решает все".
- Юрист? - Фризе постарался не показать удивления.
- Юрист.
- Ну, тогда вам не надо объяснять прописные истины.
- Какие?
- Обязанности свидетеля при расследовании убийства.
- И права, кстати.
- И права,- согласился Фризе.
- Какое убийство вы имеете в виду?
- Оба.
Грачев помолчал, сосредоточенно разглядывая свою пухлую ладонь. Чувствовалось, что он снова насторожился. "Судя по тому, как он все время пугается, ни в прокуратуре, ни в милиции гражданин Грачев не служил,- подумал Фризе.- И в КГБ - тоже. Чего, чего, а уверенность в себе у них на всю жизнь остается, как тавро на элитной скотине". Наконец, председатель спросил:
- Вы считаете, что Уткина убили?
- Самоубийцы не прибегают к помощи пива с цианом.
- А банку от пива нашли? - похоже, Грачев был неплохо информирован.
- Нет. Но в желудке у покойного обнаружили пиво с ядом. Ваши ребята много зарабатывают?
- Много. У них хватает и на пиво, и на многое другое.
- Как вы подбираете себе работников?
- По деловым качествам.- Грачев позволил себе легкую усмешку. Первый испуг у него прошел. Приглядываясь к руководителю "Харона", Фризе думал о том, что этот толстяк или патологический трус или честный парень, еще не привыкший к общению со следователями. На закаленного в общении с властями дельца он похож не был.
Почувствовав на себе пристальный взгляд следователя, Грачев поскучнел.
- Прежде всего мы требуем профессионализма и отличного здоровья. Каждый - шофер первого класса и санитар. Ребята работают сутками, есть дома без лифтов. Попробуйте потаскать носилки с мертвыми по узким лестницам! У нас нет вымогателей. Таких, которые выжимают из клиента на лишнюю бутылку. Для этого мы и платим по-царски.- Он помолчал, припоминая, какие еще требования он предъявляет к своим работникам. Добавил:
- И еще одно специфическое условие - крепкие нервы. Люди должны быть невосприимчивы к виду мертвых. Вы сами должны понимать,- в голосе Грачева появилось раздражение,- нельзя показывать клиентам свою брезгливость или страх! Это не каждому по силам.
- Да. Здесь требуется особый склад характера,- согласился Фризе, подумав, что сам Грачев не смог бы работать с мертвыми.- Поэтому я и спросил, как вы подбираете людей.
- У кого-то есть знакомые, кто-то случайно узнал о нашем предприятии,- туманно ответил Грачев. Фризе отметил, что директор слова не сказал о самой простой возможности набрать штат - обратиться в крупные больницы. Значит, со стороны людей в "Харон" не брали.
- А уходят от вас люди?
- Нет. От добра добра не ищут,- твердо ответил Грачев.- Никакого отсева. Этим мы и сильны.
- Да. А тут сразу двое,- сказал Фризе.- И при таких обстоятельствах!
- Это не может повредить нашей репутации.- На верхней губе Грачева опять выступили капельки пота.- С Кирпичниковым произошел несчастный случай. Что-то неладное. Эта вдова… Вы спрашивали ее? Может, она пригласила Аркашу?
- Залезть ночью через балкон? - Фризе вспомнил невзрачного Кирпича и красавицу Маврину.
Грачев встал:
- Извините. Мне надо уезжать в Моссовет. Депутатские обязанности отнимают много времени.
"Он еще и депутат Моссовета? - удивился Фризе.- Ничегошеньки! Ни с какого края не подсунешься. И значок депутатский не носит. Обычно стараются повесить на самое видное место!"
Они вышли вместе из подъезда.
- Вас подвезти? - спросил Грачев, показывая на новенький "Мерседес" оливкового цвета.
- Спасибо. Я на колесах.
Грачев проследил за взглядом, который Фризе бросил на свои "Жигули", и восхитился:
- О! "Десятка"! Прекрасный аппарат. Прокурорское жалованье позволяет? - спросил он вполголоса.- Ведь по нынешним ценам - миллион!
- Что нам стоит…- усмехнулся Владимир и, отсалютовав директору, направился к машине.
- И на бензин хватает? - крикнул ему вслед Грачев, но Фризе даже не обернулся.
НИНА
- Были ли у Коли враги? - в голосе у говорящей прозвучало такое удивление, что Фризе не сомневался в ответе. И ошибся.
- Господи! - девушка сцепила пальцы с длинными сиреневыми ногтями так, что они побелели.- Да только одни враги его и окружали!
- Наверное, это гипербола, не больше? - улыбнулся Фризе, подумав, что слово "гипербола" не слишком привычно для подруги санитара Уткина.
- Нет, господин следователь, не гипербола,- не моргнув глазом, возразила девушка.- Если бы вы знали, в каком обществе мы крутились в последние два года…
- Хотел бы знать.
- Только не от меня,- она нахмурилась, и Владимир, разглядывая ее красивое лицо, понял свою ошибку. Девушка не была лишь "хорошо упакованной куклой" с двумя-треми извилинами. Ее большие темные глаза смотрели внимательно и настороженно.- Никакие рассказы вам не помогут. Для этого надо хоть месяц там поработать.- Она неожиданно улыбнулась и добавила: - Попахать.
- Не хочешь рассказывать подробно - не надо. Отвечай на вопросы.
Нина опять улыбнулась и сказала:
- Я где-то читала: что в нашей жизни самое простое? Задавать вопросы. А что самое трудное? Отвечать на них! Хорошо же вы распределили наши обязанности!
- Я обещаю тебе ответить на твои вопросы.
- Нет у меня никаких вопросов,- со вздохом сказала она и заплакала. Заплакала тихо, без надрыва, но как-то очень горько. Фризе не стал ее успокаивать. Сидел молча, урадкой рассматривал комнату. Все здесь было устроено со вкусом - кожаная мягкая мебель под цвет слоновой кости, инкрустированные горка с посудой и большой подсервантник, на котором стояли большой японский телевизор и видеомагнитофон. На полу пушистый серо-голубой ковер. Красиво, но холодновато, как в номере шикарной гостиницы.
Нина сидела, не поднимая головы, приложив к глазам платочек. Ну просто воплощение скорбящей красоты. Фризе с непонятным самому себе чувством досады подумал, что еще два-три дня назад сюда приходил отработавший смену Уткин, а работа его состояла в том, что он ездил за покойниками, укладывал их на носилки, потом с носилок на столы в морге. А здесь, приняв душ,- наверное, он все-таки принимал душ,- садился за стол со своей красивой любовницей и за ужином рассказывал ей о том, как прошла смена. А о чем еще он мог рассказывать? А потом… Стоп, товарищ следователь! - остановил себя Фризе.- Злопыхаете. Вы к своей Берте тоже не с вернисажей приезжаете.
- Вот и все! - Нина подняла на Фризе свои чуть припухшие, но все такие же красивые глаза.- Хорошо, что вы меня не стали успокаивать. А то бы я надолго разнюнилась.- Она встала, подошла к бару, налила в бокалы коньяку из темной матовой бутылки. Не спрашивая, подала один Фризе. Он лишь пригубил его. Французский коньяк был хорош, но Владимир с сожалением вспомнил армянские: "Отборный", "Двин".
- Вы не думайте, что я такая уж дура - не понимаю, почему спросили о врагах. Но… ничего серьезного за ним не числилось - не болтал, не стучал, не высовывался. Не за что приговаривать. А ножку подставить, чтобы шею сломал,- пожалуйста.
Фризе слушал внимательно, не перебивая, боясь, чтобы девушка не замолчала. Она чутко уловила его интерес и спросила:
- На магнитофон не пишете?
- Нет.
- Косо смотрели на тех, кто жил без шика.- Владимир невольно взглянул на роскошный бар, забитый напитками. Нина усмехнулась.- Председатель снимает круглый год столик в "Пекине". Обедает там каждый день. И еще снят столик рядом, для двух охранников.
Фризе вспомнил Грачева. Подумал: "А в Моссовет на заседания он тоже с охранником ездит?"
- Ну, а я для них была раздражающим фактором. То один подкатывался, то другой. Шеф заработал от меня пощечину. Он Коле после этого сказал: "Эта баба не для тебя. Найди попроще".
- Ревновали, значит.
Нина горько усмехнулась:
- Такое чувство им неведомо. Грозили меня "поставить на хор".
"Поставить на хор" на блатном языке означало групповое изнасилование.
- Почему вы не поженились?
- Почему? - девушка так удивилась, словно Фризе спросил, почему они с Николаем не уехали жить на Багамские острова.- И кем бы я сейчас была? Молодой вдовой с парой детишек. А так я еще смогу себе мужа приличного найти. Вы, гражданин следователь, женаты?
- Нет.
- Ну, вот, кандидат номер один. У меня глаз - алмаз. Вижу, что я вам понравилась.- Разухабистый тон никак не соответствовал ее грустному взгляду. Пустой бокал на подлокотнике кресла выдавал причину таких откровений.
Тут же она взяла себя в руки.
- Если хотите серьезно - любой, с кем Коля работал и…- она помедлила, подбирая слово, скривила губы,- и общался, мог ему, между делом, и бледную поганку в пиве настоять.
- Бледную поганку?
Легкая тень раздражения пробежала по лицу Нины: