Поскольку центр зала был свободен, мы без особых помех потанцевали. Бачатта отличалась от сальсы не только ритмом, но и движениями, надо было тесно прижаться друг к другу и делать шаги из стороны в сторону, неистово вращая бедрами. Филипп вел великолепно, его объятия были нежны и, не скрою, очень даже приятны. Я прикидывала, как бы начать разговор об Алене, и в этот момент в зале по-явился Паша. Он мгновенно сориентировался в обстановке и бросился ко мне:
– Полечка, я пришел!
– Пашенька, дорогой! Наконец-то! – протянула я, мысленно посылая дурачка к такой-то бабушке.
Филипп растерянно разжал объятия. Возможно, его поразил внешний вид редковолосого и почти беззубого Паши, ради которого я была готова на любые жертвы. Но как бы то ни было, мой план рухнул, теперь Фил решит, что халявных пирожных ему не обломится, халявного секса тоже, и пойдет он танцевать с другими любительницами красивых мужчин. А я так ничего и не выясню. Другого раза у меня не будет, времени нет, оно стремительно утекает. И я решила идти ва-банк:
– Пашенька, милый, я так боялась, что тебя тоже убьют!
На лице Павла отразился неподдельный, панический ужас. Челюсть отвалилась, изо рта потекла струйка слюны. Обсуждать данный вопрос он, разумеется, был не в состоянии. Я повернулась к Филу:
– У него сегодня сестру убили, Алену.
– У него убили сестру, а он пошел на танцы? – изумился Фил. – Я фигею, дорогая редакция.
– Я его сюда пригласила. Тут могут быть люди, которые знали его сестру. Нам нужны свидетели.
– Она ходила в это кафе? – заинтересовался Фил. – Часто? Как она выглядела?
– Она такая вот… – Паша начал выписывать руками затейливые фигуры, которые, очевидно, должны были обозначать Аленины прелести. Я не могла удержаться от неуместного смеха – не хотелось бы мне повстречать в темном переулке то чудовище, которое он так красочно изображал. Насколько я поняла по его жестам, у его сестры было три груди, причем две сзади, огромная задница и крошечная лысая голова.
– Он всегда такой или от расстройства рехнулся? – интимно наклонившись ко мне, прокричал прямо в ухо Фил.
– От расстройства, – с трудом прекратив смеяться, отпарировала я. – Кстати, я вспомнила! Она мне говорила, что встречалась с неким Филиппом, мужем деканши своего института. Нам сказали, что этот Филипп ходит на сальсу – и вот мы тут. Ты его не знаешь? Говорят, высокий, смуглый, красивый.
Или Филипп был прирожденным артистом, или он в самом деле неподдельно испугался. Сначала он молча смотрел на меня, потом начал резко бледнеть. Его смуглые щеки стали цвета серой войлочной подошвы.
– Это которую Алену… Смирницкую?
– Ты ее знаешь? А Филиппа? Где он? Сегодня не пришел на танцы?
– Знал Алену когда-то. Боже, и ее тоже…
– И милиция уже знает, кто это сделал… У них есть улики.
– Слава богу! Но если знают… почему же его не задержали?
– Чтобы улик набралось побольше! – ляпнула я и осеклась.
Хватит нести чушь, если бы Фил был виновен, он, во-первых, не подал бы вида, что знает Алену, во-вторых, не поверил бы в ее смерть. Или, по крайней мере, очень удивился бы, стал расспрашивать о подробностях – надо же выяснить, кто вместо него проделал грязную работу. Похоже, и этот номер пустой. Я быстро извинилась перед застывшим, словно в столбняке, Филом, подхватила Пашу под руку, протащила по зальчику и, захватив свое пальто, вывела наружу. Он слабо сопротивлялся:
– Полечка, но мы ведь должны потанцевать!
– Я уже натанцевалась, пока тебя у входа ждала, полчаса лезгинку отплясывала! – прошипела я, выволакивая незадачливого кавалера на свежий воздух. – Причем на жутком ветру! И где тебя, интересно, носило?
– Так ты же знаешь, где я живу!
– Прекрасно знаю, отсюда три остановки на троллейбусе! И ты час добирался?
– Так я же пешком…
Я проглотила все слова, которые готовы были сорваться с языка. Зачем попусту нервы тратить?
– А теперь тем же ходом дуй обратно. Совершишь вечерний моцион, он тебе отлично заменит танцы.
Я развернулась и, не слушая возмущенное Пашино кудахтанье, пошла к своей остановке. Паша потащился следом. Провожатый, блин! Сейчас одним своим жутким видом всех местных хулиганов распугает. Но тут мой храбрый защитник внезапно остановился и, повернувшись ко мне, прошипел: "Бежим! Нас преследуют!"
Не успела я осознать сказанное, как Паша сорвался с места и со скоростью приличного гоночного автомобиля рванул вперед. Его пятки, похоже, не касались асфальта, тщедушная фигурка стремительно уменьшалась в размерах. Я в немом восторге смотрела ему вслед. Как он быстро бегает – нет, скорее низко летает! Я-то думала, он совсем доходяга, а ему в олимпийскую сборную надо! Но тут за спиной раздались быстрые шаги, и кто-то крепко вцепился в мою руку и развернул к себе. Еще не успев как следует испугаться, я узнала в высокой фигуре в черном полупальто Фила.
– Ты куда так быстро смоталась? – угрожающе прошипел он. – Рассказывай, что там с убийством Алены?
Я почувствовала легкую дрожь в ногах. Поздний вечер, улица практически не освещена, парень настроен не слишком дружелюбно… А если все же именно он – маньяк? Узнал, что одно из запланированных убийств сорвалось, рассвирепел и теперь собирается сделать очередной жертвой меня? Правда, совсем рядом окна кафе, из которых льется музыка, а из его дверей постоянно кто-то выбегает. Но опять же – если что, звать на помощь бесполезно – музыка заглушит мои крики, а темный глухой переулок ближе, чем кафе… Черт бы побрал Пашу, куда ж он сбежал?! Мне теперь придется выкручиваться одной.
– Мне холодно… – жалобно промурлыкала я. – Давай вернемся в кафе, там побеседуем?
– Нет уж, – еще более мрачно сказал Филипп. – Говори здесь.
Ну точно маньяк, в душе ужаснулась я, не хочет идти туда, где много людей. Надо бежать к кафе, но он преграждает мне дорогу. Как бы его отвлечь?
– Я не знаю, с чего начать… – еще более тихо проблеяла я. – С улик? Нападавшего видели… Ой, Пашенька, иди сюда!
Последнюю фразу я выкрикнула так истошно, что Фил невольно вздрогнул и обернулся назад. Его хватка ослабела, я одним рывком выдернула руку и, мигом обогнув парня, со всех ног бросилась к кафе, от души радуясь, что сапожки без каблуков. Через секунду я была уже у входа, где на мгновение остановилась, чтобы перевести дыхание. Похоже, сегодня я вполне могла бы составить Паше пару на Олимпиаде в парном забеге. Стоящие у входа девчушки удивленно повернулись в мою сторону, у курящего чуть в сторонке парня от изумления вывалилась изо рта сигарета. За моей спиной тут же раздались тяжелые шаги. Через пару секунд Фил уже стоял рядом со мной, но хватать меня за руку и куда-то тащить на глазах изумленной публики все же не решился.
Мы галопом влетели в кафе, я прислонилась к стеночке и потихоньку начала сползать на пол. Но тут Фил решительно подхватил меня на руки и обратился к барменше:
– Девушке плохо, она беременна. Мы могли бы посидеть полчасика где-то в подсобке?
Против подсобки я не возражала. Мне казалось маловероятным, что Фил меня задушит и замурует в кладовке мой труп, засунув туда же для верности труп молоденькой барменши. К тому же нашу колоритную парочку уже хорошо запомнили посетители кафе – вокруг нас образовалась небольшая горстка любопытствующих. Если я погибну – за меня отомстят.
Аккуратно раздвигая мною народ, Фил пронес меня до дверей подсобки и занес внутрь, захлопнув дверь ногой. После чего просто разжал руки, и я с треском грохнулась на цементный пол.
– Ты псих! – простонала я, поднимаясь и потирая ушибленные ягодицы. – Правильно тебя милиция ищет!
– Извини, руки устали, – издевательски поклонился Фил. – Ты тяжелая оказалась. На диете не сидишь?
– Нет, младенцев на завтрак ем, – огрызнулась я. – А ты притащил меня сюда, чтобы порекомендовать свою диету?
Страх полностью прошел, и теперь меня душила дикая злость – на себя, на напугавшего меня Фила и на сбежавшего в неизвестном направлении Пашу. Я перенесла такой стресс – и ради чего? Похоже, Фил все же невиновен. Если бы ему было чего бояться, он никогда бы не вбежал следом за мной в кафе и не сделал бы так, чтобы нас запомнили.
– Я хочу понять, что ты там наговорила про Алену. Когда ее застрелили? Почему подозревают меня?
– Ты ей мог отомстить за разоблачение. – Я решила все же проверить его на вшивость. Ну, и заодно отомстить за испуг и ушибленный зад. – Сначала тем девчонкам, а потом и основной виновнице скандала.
– Ты дура, да? – ласково произнес Фил. – Плевать я хотел на скандал. Девки сами себя на посмешище выставили, мне-то что?
Я на секунду задумалась. В самом деле, похоже на то, что Филипп от скандала практически не пострадал! Жена от него не ушла, более того – даже вон в кабаки и на танцульки его отпускает как ни в чем не бывало… Зачем ему было убивать девочек? Хотя чего-то я могу и не знать… Может, деканша дает ему теперь меньше денег на карманные расходы? И повод для кровавой мести у жадюги все же имеется? Маловероятно, но все же.
В любом случае сдаваться так просто я не хотела. Если бы он меня не уронил! Но теперь я мщу, и мстя моя страшна!
– Дело не только в скандале, – так же ласково пропела я. – Алена хвасталась, что знает про тебя такие вещи, что жена тебя мигом из дома выгонит, в одном белье! Даже денег на проездной не даст!
– Такая же дура, как ты, – презрительно прошипел Фил. – Наверное, еще про каких-то моих телок пронюхала. Да Элка про них все и так знает! И что, только поэтому меня подозревают? Потому что Алена собирала коллекцию моих похождений?
– Не только. – Я решила идти ва-банк. – Ей было известно больше.
– Да что ей было известно? – Интересно, мне показалось, или Фил начал нервничать? Впрочем, нервировать его могла и моя предполагаемая тупость. – Ты скажешь наконец что-то членораздельное?
– Тебе лучше знать, – твердо проговорила я.
– Да что я могу знать?
Дурацкий разговор пошел по второму кругу. Через несколько минут мы медленно вывернули на третий заход, но тут этот образец идиотизма был прерван самым приятным для меня образом. Дверь подсобки со скрипом отворилась, и в небольшую щелочку заглянул до смерти перепуганный Паша:
– Полина, ты жива?
– Нет, я ее съел! – рявкнул слегка свихнувшийся от нашей беседы Фил. Паша взвизгнул и захлопнул дверь подсобки. Мы перевели дыхание, но уже через минуту она вновь распахнулась, и к нам влетела перепуганная барменша, сопровождаемая моим кавалером.
– Что происходит? Что с девушкой, кого тут съели? – нервно спросила она.
– Нет, он еще не успел меня съесть, – весело ответила я. Адреналин бурлил в крови не хуже алкоголя, и мне уже было море по колено. – Только начал было душить, и тут такая незадача! Паша пришел!
– Да пошла ты… – И тут на мою бедную голову обрушился такой поток трехэтажного мата, что я, признаюсь честно, слегка ошалела. Вот уж не ожидала от рафинированного красавчика! Интересно, а его жена в курсе, как он выражается при дамах?
– Девушка, он же маньяк, – дождавшись паузы в потоке мата, сообщила я обалдевшей барменше. – Его милиция ищет, с ног сбилась! А он прячется в особняке у престарелой жены и ходит на сальсу!
Барменша с ужасом переводила взгляд с меня на Фила и явно не могла понять – шучу я или нет. Фил снова начал материться. Я ласково помахала ему ручкой, вежливо отодвинула совершенно офонаревшую барменшу и, не слишком учтиво пнув ногой Пашу, кивком указала ему на выход. Никто не пытался нас остановить.
Мы беспрепятственно вышли из кафе и пошли к остановке. Собственно, Пашу следовало бы хорошенько отчитать за позорное бегство. Но еще более сильное впечатление на меня произвело его триумфальное возвращение. Он рисковал, как ему казалось, жизнью, чтобы найти мои останки, оплакать и достойно похоронить!
Поэтому я решила не ругать бедолагу. Ну не виноват же он в том, что природа так сильно его обидела, обделив и внешностью, и мозгами, и храбростью. Поэтому я решительно пресекла его попытки оправдаться – мол, он за помощью решил сбегать, – и кратко описала наш с Филом разговор в подсобке. А затем переключилась на другие раздумья. Скорее всего Фил ни при чем, а нам надо срочно найти стрелка. Кем же нам с Аленой заняться дальше? То есть думать тут нечего, надо подбираться к Гоше. Надеюсь, он не любитель вольной борьбы или, к примеру, карате. А то ведь за вечер мне все приемы не освоить… И на татами в паре с Гошей я не пойду даже ради спасения Алены.
Но шутки в сторону. С Гошей необходимо пообщаться, тем более что других кандидатов у нас просто нет на примете. А если и его мой внутренний голос признает невиновным? В запасе остается три дня, счетчик тикает. Кого еще опрашивать – родителей убитых девочек? И чем нам это поможет? Сколько сейчас натикало? Ага, еще нет десяти вечера, поеду-ка я к Алене. К моему удивлению, Паша запрыгнул в автобус следом за мной.
– А ты куда, безбилетник? – зашипела я. – Я за тебя платить не собираюсь, нечего за мной таскаться!
К нам уже направлялась кондукторша, грузная пожилая тетка. Удивительно, но Паша достал из кармана потрепанной курточки кучу мелочи и заплатил за проезд.
– Так у тебя были деньги, ты просто решил сэкономить!
Моему возмущению не было предела.
– Нет, что ты… Просто прогуляться решил, погода прекрасная. И потом, троллейбус долго ждать надо, я думал, быстрее дойти… – залепетал Павел, но я уже отвернулась от него.
Глава 7
К Алене мы зашли вместе. Паша как-то странно жался, слегка покашливал и всеми силами пытался привлечь мое внимание. Не оборачиваясь, я гордо поднималась по лестнице. Уже у самой двери мой провожатый подал голос:
– Полечка, я прошу… не говори Алене о моем опоздании и тем более о моем… ну… когда я за помощью побежал. Ты ж понимаешь – она… Она очень вспыльчивая.
А, вот в чем дело! Он страшится не моего неудовольствия, а гнева двоюродной сестрицы. Небось только потому и вернулся – Алену он боится больше, чем любого маньяка. Ладно, еще разборок с ним мне не хватает.
– Не дрожи, ни о чем рассказывать я не собираюсь, – гордо кинула я через плечо. И угрожающе добавила: – Но еще раз опоздаешь… Лучше тебе было бы не родиться на этот свет.
Алена открыла мгновенно, будто бы стояла возле двери и ждала нашего прихода. Возможно, так оно и было.
– Поля, ну что?
– А ничего. Похоже, Филипп перепугался не на шутку, но не удивился твоей преждевременной гибели.
– Так он, наверное, знает убийцу!
– Знал бы, удивился бы хотя бы тому, что тебя убили намного раньше назначенного времени. А маньяк у нас, похоже, пунктуальный. Просто он о двух своих погибших любовницах слышал, поэтому и про тебя сразу поверил. В общем, сдается мне, что он невиновен.
– Тогда кто? – истерически выкрикнула Алена.
– Давай я завтра же поговорю с Гошей. И с родителями Тани и Иры.
– Ты думаешь – родители могли?
– Думаю, нет. Но может, они подозревают кого-то. А главное – мы узнаем, звонил ли девочкам неизвестный и уточнял ли дату их смерти, – несла я явный бред. Если родители кого и подозревают, это мало что значит, да и проверить мы уже никого не успеем. А уж насчет звонка и вовсе не интересно. Ну, положим, раньше маньяк жертвам не звонил. Но даже если он и подкорректировал маленько свои действия, это нам мало поможет. Ладно, поставим пока на Гошу.
– Алена, где мне найти твоего бывшего ухажера? У нас в Белгороде нет, случайно, клуба по интересам… для жадин? Ну, где бы они опытом обменивались?
– Не бывает он ни в каких клубах, – мой юмор Алена, похоже, не оценила. – И потом у него, я слышала, девчонка появилась.
Вот тебе раз!
– От кого ты слышала?
– Не помню, по-моему, как раз во время скандала с деканшей мне об этом Таня Протченко сказала. Она эту девчонку знала.
– Ну ладно, как нам с Гошей встретиться?
– Понятия не имею. Он или на машине куда-то за город после работы мчится, либо, как паук, дома сидит.
– Но у нас времени нет его около дома или работы подкарауливать. Значит, завтра с утречка поедем к нему домой. Вместе.
Алена уставилась на меня как баран на новые ворота.
– Да он меня на порог не пустит! Я же рассказала, как от него ушла?
– Рассказала. А теперь мы приедем и скажем, что ты забыла у него дома какую-то дорогую вещь… ну, золотое колечко или кулончик. И будем искать, пока не узнаем все, что нужно. Пашу с собой берем?
Алена с сомнением поглядела на братца:
– На хрена он нам сдался, вот его Гоша точно сразу с лестницы спустит.
– Да я сам кого угодно спущу… – завелся Павел, но мы его не слушали.
Ночевать я осталась у Алены, разумеется, Паша на ночь глядя тоже никуда не пошел. Полночи мы сидели в спальне хозяйки и строили версии, одна другой фантастичнее. Затем Алена уложила меня на тахту, сбегала на кухню за раскладушкой для себя, а для Паши притащила старое одеяло из верблюжьей шерсти. Одеяло она небрежно бросила на пол и, грозно сдвинув брови, скомандовала:
– Паша, ложись сюда!
– На пол? – Изумлению парня не было предела. – Но там жестко! И холодно!
– Ах, тебе холодно? Тогда дуй домой!
– Нет, что ты, я лягу… – промямлил парень, сел на одеяло и, к нашему с Аленой изумлению, начал… раздеваться. Он медленно расстегнул толстую мохеровую кофту, затем плавным движением попытался скинуть серую полинявшую майку, но та каким-то образом застряла, похоже зацепившись за оттопыренное ухо. Паша обиженно запыхтел и начал с силой драть майку, пытаясь стянуть ее с головы. Мы с Аленой в шоке переглянулись, затем хозяйка квартиры подскочила к парню и рывком стянула с него майку. Увы, несчастная застиранная тряпочка не выдержала подобных издевательств и треснула по швам. А Паша, потеряв равновесие, опрокинулся на пол.
– Ты чего? – обиженно заныл он. – Ты мою майку зачем порвала? Я же для тебя стараюсь, а ты!
– Какого хрена ты устроил для нас стриптиз? – закричала выведенная из терпения Алена.
– Ты же сама велела ложиться спать! – Похоже, Паша искренне удивился. – Неприлично ложиться в постель одетым!
– Особенно при дамах! – с пафосом воскликнула я. Несмотря на крайнее напряжение, ситуация наконец-то начала меня забавлять. Но Алене чувство юмора изменило напрочь.
– С твоим могучим торсом неприлично раздеваться догола! – завизжала она. – Я теперь всю ночь не засну – кошмары сниться будут!
– Ты чего? – Паша решил обидеться. – Тебя что, моя фигура не устраивает?
– Именно!
– Тогда одеваюсь и ухожу, – мрачно произнес Паша.
С печальным выражением на лице он поднял с пола нелепую тряпицу, некогда бывшую майкой, и попытался ее надеть. Но майка не хотела держаться на одной лямочке и все время кокетливо сползала набок, открывая правую половину впалой груди, поросшей редкими рыжими волосиками. Все с тем же трагическим выражением Паша завернулся в теплую кофту, встал, поскользнулся на одеяле и, испортив весь эффект, без всякой торжественности плюхнулся обратно.
– Снимай свою кофту и спи! – Мне надоел этот нелепый спектакль.
– Она меня не хочет! – Он обличающе потыкал пальцем в опешившую Алену.