- Да, это правда, - признал, улыбаясь, Да Сильва. - Должен сказать, что закрытие авиалиний меня мало беспокоит, но я с ужасом думаю о том, какой удар получит экономика США, если на улицах Вашингтона одновременно окажутся две тысячи безработных бухгалтеров.
- Ты хочешь сказать - еще две тысячи, - уточнил Вильсон.
- Плюс восемьдесят агентов ЦРУ, - невинным видом добавил Да Сильва.
Улыбка исчезла с лица Вильсона.
- Ты никак не можешь выбросить из головы эту мысль? Пожалуйста, постарайся понять, что ЦРУ…
- …это замечательная организация, полная преданных своему делу людей с высокими идеалами и красивыми профилями, - продолжил Да Сильва. - К сожалению, их мало интересуют бразильские проблемы, которыми озабочен я. - Он перестал улыбаться. - Во всяком случае мы постарались посадить под замок всех подозрительных ребят, которых смогли отыскать, и внимательно наблюдаем за вокзалами и аэропортами. Нам удалось убрать одного-двух типов, которые могли бы устроить неприятности, но мы не уверены, что поймали всех.
Вильсон саркастически посмотрел на него:
- И среди них ни одного американца?
- Нет, - сознался Да Сильва, - но это меня не слишком удивило. Теперь, когда вы продаете жевательную резинку, солнечные очки и яркие рубашки по всему миру, очень трудно отличить американца от местного жителя. И к тому же, разумеется, известны случаи, когда некоторые люди - я не называю имен - нанимали для своих дел местные таланты. - Он слегка улыбнулся.
Вильсон безнадежно покачал головой:
- Знаешь, Зе, когда тебе в голову приходит какая-то идея, ты уже не слушаешь никаких резонов. Что касается Хуана Доркаса, на него уже были покушения. И ты будешь уверять, что все они - дело рук ЦРУ?
- Нет, - серьезно посмотрел на него Да Сильва. - Не все. А может, и ни одно. Здесь, в Латинской Америке, эмоции частенько бьют через край; дипломаты иногда говорят от имени своих правительств, иногда нет, но они редко говорят от имени народа. А если и говорят, то часто совсем не то. Люди же остаются людьми, они пытаются найти скорейший способ решения проблем. Но кто бы ни хотел решить проблему Хуана Доркаса, наше дело - не допустить этого. Во всяком случае здесь, в Бразилии. - Он вздохнул. - Как будет хорошо, когда эта встреча наконец закончится.
- Могу себе представить, - произнес Вильсон с преувеличенной симпатией. - Тебе больше не придется выдумывать жуткие истории из серии плаща и кинжала, можно будет снова черпать их из телевизионных передач. - Он фыркнул. - Доркас! Он, похоже, просто сумасшедший!
Да Сильва с интересом посмотрел на него:
- Почему ты так считаешь? Ты когда-нибудь видел его? Говорил с ним?
- Нет, - признал Вильсон. - Я даже никогда не видел его хорошей фотографии. Насколько я понял, он не любит газетчиков и фотографов.
- И это, по-твоему, делает его сумасшедшим?
- Нет, не это. Он, говорят, фантастически богат, имеет капиталы почти во всех латиноамериканских странах.
- Да, это так, - кивнул Да Сильва.
- И все же, - продолжал Вильсон, - он возражает против любых мер, которые пытается принять наше правительство, чтобы удержать эти страны от революций. Хотя он первый потерпит убытки, если к власти придет правительство, которое решит провести экспроприацию. Вот поэтому-то я и считаю его сумасшедшим.
Да Сильва медленно покачал головой.
- Знаешь, - произнес он наконец, - может, тебе и трудно принять эту мысль, но не всем нравятся способы, которыми ваше правительство борется с революциями. Некоторые считают, что такие меры только провоцируют революции. - Он пожал плечами. - И Доркас один из таких людей.
- Провоцируют? Ты сошел с ума!
- Да? Может быть. С другой стороны, возьмем один маленький пример: когда вы отправились в Доминиканскую Республику, то сделали это на том основании, что, по сведениям ваших дипломатов, там было восемнадцать, а может быть, двадцать восемь или даже тридцать восемь активных коммунистов, которые являлись угрозой демократическому правительству…
Вильсон нахмурился:
- А ты не веришь, что они там были?
- Конечно, были, - мягко согласился Да Сильва. - Более того, зная точность дипломатических сообщений, уверен, что их было больше. Но дело-то в том, что после вашего появления их стало в сто раз больше. Вот это и значит "провоцировать". Если бы я был сеньором Доркасом и хотел защитить свои инвестиции, я бы внимательно изучил методы, которые приводят к такому бурному взлету революционной активности.
- Ты считаешь, что мы не должны ничего делать? - удивленно спросил Вильсон.
Да Сильва неожиданно улыбнулся:
- Я считаю, что не должен высказывать тебе свое мнение. Это ничего не даст мне и ничуть не изменит твои взгляды. - Его улыбка потухла. - Ты, вероятно, делаешь то, что считаешь нужным. Хуан Доркас делает то же самое. И то же делаю я, чтобы избежать неприятностей для своей страны. - Он откинулся назад, не сводя черных глаз с друга и продолжая крутить в сильных пальцах бокал. - Ну ладно, хватит политики. Мы умели раньше избегать этой темы, давай так и дальше.
Вильсон несколько мгновений смотрел в его черные глаза, потом кивнул:
- Что ж, договорились. Если только ты не будешь забивать себе голову жуткими идеями о коварстве ЦРУ.
Да Сильва улыбнулся в ответ:
- А как насчет КГБ? О нем ты разрешишь мне думать?
Вильсон попытался было нахмуриться, но не выдержал и рассмеялся:
- Нет, ты просто невозможен! Ладно, думай, о чем хочешь.
- Вот так-то лучше, - сказал Да Сильва. Он потянулся за сигаретой и закурил. - Да, а что случилось с тобой сегодня утром? Ну, тот странный пустяк?
- Надо же, ты помнишь! - с преувеличенным восхищением отозвался Вильсон. - Боюсь, после твоих полетов фантазии эта история покажется довольно скучной.
- Я люблю скучные истории, - заявил Да Сильва. - Так что же все-таки случилось?
- Ну, если уж тебе так интересно, - начал Вильсон, откинувшись на спинку стула, - это случилось в гостинице, как раз перед тем, как я туда пришел. Ты ведь знаешь, я один из попечителей госпиталя для иностранцев. И сегодня у нас как раз состоялось одно из бесконечных собраний… - Он умолк, словно стараясь подобрать слова.
- И обнаружили, что обанкротились?
Вильсон улыбнулся:
- Это, конечно, тоже. Но это дело обычное. Впрочем, на эту тему мы побеседуем, когда будем в очередной раз собирать пожертвования.
- Ну разумеется. Так что же все-таки случилось?
- Так вот, - продолжал Вильсон, - когда собрание закончилось и мы собирались пообедать, кто-то пришел и сообщил, что мы потеряли пациента…
Улыбка на лице Да Сильвы сменилась выражением сочувствия.
- Потеряли пациента? Кто он был? От чего умер?
Вильсон покачал головой:
- Да нет, совсем не то. Похоже, мы действительно потеряли пациента. Понимаешь, потеряли - как противопоставление слову "нашли".
- Как это можно потерять пациента? - С любопытством посмотрел на него Да Сильва. - Я даже представить себе это не могу - с легендарной американской организованностью администрации госпиталя…
- Именно легендарной, - отозвался Вильсон. - Был экстренный вызов "скорой помощи" - насколько я понял, тяжелый аппендицит; они забрали больного и аккуратно положили в машину, а когда приехали в госпиталь - что бы ты подумал? - Он пожал плечами. - Никакого пациента в машине не оказалось.
- Не оказалось пациента?
- Вот именно. Наверно, он так перепугался при мысли, что сейчас его начнут резать, что…
Да Сильва нахмурился:
- Больной с тяжелым приступом аппендицита вызывает "скорую" и вдруг передумывает на полпути к госпиталю? Тебе не кажется, что это довольно необычно?
- Я же сказал - странный случай, - терпеливо объяснил Вильсон. - Во всяком случае все произошло именно так. Должно быть, он выбрался из машины, когда они стояли у светофора.
Да Сильва покачал головой:
- В такой-то ливень? Не говоря уже о том, что скорая, стоящая перед светофором, - нелепость где угодно, тем более в Рио-де-Жанейро. Ее может остановить только каменная стена, и то только потому, что неясно, как ее преодолеть. - Он кивнул головой. - Но ничего, они это выяснят. Я уверен, что это просто вопрос времени.
- Во всяком случае, - заметил Вильсон, - я уверен, что он не выпрыгнул на ходу: они неслись, взвизгивая на поворотах, со скоростью девяносто миль в час. - Он пожал плечами и улыбнулся: - А может, они остановились выпить чашечку кофе. Меня бы это не удивило. В конце концов, это только считалось экстренным случаем.
Да Сильва взглянул на него:
- Но ведь обычно кто-то из бригады едет сзади вместе с больным?
- Только не в такую погоду, - возразил Вильсон. - Тогда впереди нужны двое - один рулит, а другой передвигает дворники.
- Я серьезно.
- Я тоже. Если подошлешь к нам хорошего механика из полицейского гаража, будем благодарны.
Да Сильва покачал головой:
- Полиция знает об этом? Я не имею в виду ваши дворники…
- Знает, - кивнул Вильсон. - Когда "скорая" вернулась, в приемном покое был дежурный сержант полиции. Но не думаю, что они стали тратить время на поиски человека, который не хочет ехать в госпиталь. У них и так хватает работы. - Он пожал плечами. - Во всяком случае, если мы найдем беднягу, его легко будет опознать.
- Каким образом?
- В такую погоду? Острый аппендицит плюс двустороннее воспаление легких.
- Да, и еще плоскостопие, если он выпрыгнул, - сухо добавил Да Сильва и посмотрел на часы. - Боже мой, сколько времени! - Он потушил сигарету и встал. - Платим - и пошли. У меня еще сегодня уйма дел.
- Платим? - удивился Вильсон. - Но мы же еще не ели!
- Что, не ели? - Да Сильва медленно опустился на стул и махнул рукой официанту. - Действительно, не ели. - Он покачал головой. - Скорей бы уж закончилась эта встреча. Если я не помню, ел или нет, дела совсем плохи.
- Да не расстраивайся, - успокаивающе произнес Вильсон, пододвигая к Да Сильве бутылку бренди, - выпей и расслабься. Это же легко объяснить. Просто ты сидишь в пиджаке. Обычно ты надеваешь его, когда уже поел и собираешься уходить. Естественно, обнаружив, что одет, ты автоматически решил…
- Искусство дедукции? - ухмыльнулся Да Сильва.
Вильсон скромно пожал плечами.
- На твоем месте, - сказал Да Сильва, наливая свой бокал до половины, - я направил бы свой дедуктивный дар на то, чтобы понять, почему вызвавший "скорую" человек с острым приступом аппендицита вдруг выскочил из машины по дороге в госпиталь… - Он говорил это легкомысленным тоном, но черные глаза смотрели серьезно.
- Я уже это сделал, - в тон ему ответил Вильсон.
- В самом деле?
- Разумеется. - Глаза Вильсона озорно блеснули; он с заговорщическим видом наклонился вперед. - Я сделал это, пока ты наливал себе бренди. Этот человек вовсе не выпрыгивал из машины. Во всяком случае не по своей воле.
- Понятно, - кивнул Да Сильва. - Ты хочешь сказать, что его похитили.
- Вовсе нет, - возразил Вильсон. - Я предполагаю, что бригада скорой, хотя они и не хотят в этом сознаваться, сильно превысила скорость, и на повороте пациент просто вылетел из машины…
- Он не мог вылететь в такую погоду, - покачал головой Да Сильва. - Аэропорт закрыт.
- Он обошелся без аэропорта. Вылетел просто благодаря силе тяжести. Другого объяснения нет. - Он гордо посмотрел на Да Сильву. - Когда исключено все невозможное, оставшееся, каким бы невероятным оно ни казалось, и есть истина. - Он скромно пожал плечами. - К такому выводу мы пришли с одним моим приятелем по имени Конан Дойл.
Он ожидал, что друг улыбнется в ответ, но Да Сильва лишь как-то странно посмотрел на него.
- Весь вопрос в том, - медленно произнес бразилец, - что считать невозможным.
- Ну, это совсем просто. - Вильсон откинулся на спинку стула. - Например, твои подозрения насчет ЦРУ и твоего друга Доркаса явно из области невозможного.
Да Сильва ничего не ответил. Его руки скользнули в карманы пиджака; одна погладила лежащий в кармане конверт. Вильсон посмотрел на серьезное лицо друга и сам посерьезнел.
- У меня такое ощущение, Зе, что ты чего-то недоговариваешь…
Пальцы Да Сильвы сжали гладкий конверт. Письмо пришло сегодня утром из Салвадор-де-Байя и было адресовано в отдел безопасности министерства иностранных дел. На его стол оно легло за несколько минут до того, как он отправился обедать. Написанное мелким, угловатым почерком письмо было без подписи и даты. Оно было крайне лаконично:
"Хуан Доркас будет убит на предстоящей встрече ОАГ. Решите сами, какая страна больше всего выиграет от этой смерти".
Да Сильва внимательно посмотрел на друга.
- У меня такое ощущение, - медленно произнес он, - что мы оба, возможно, многое недоговариваем…
И он резко повернулся, чтобы сделать заказ терпеливо стоящему рядом официанту.
III
В конце девятнадцатого века центр социальной активности небольшого тогда городка Рио-де-Жанейро находился в живописном районе под названием Лапа, на перекрестке Руа Риачуэлло, Мем-де-Са и паутины близлежащих улочек и переулков. В те дни многие предпочитавшие жить поближе к центру, были вынуждены строить свои двухэтажные дома на каменистых выступах соседней горы, и нередко добраться до них от извивающейся далеко внизу Руа Риачуэлло можно было только по напоминающим лестницы с гранитными ступенями улочкам, где не проехать было кебам и фиакрам, а также завоевывавшим тогда популярность среди состоятельных людей велосипедам.
Сегодня люди, считающие автомобиль или автобусную остановку возле самого дома неотъемлемой частью своего бытия, оставили эти узкие, карабкающиеся вверх улочки беднякам, которые не могут себе позволить пользоваться автомобильным транспортом, и немногим эстетам, которые считают, что низкая плата за квартиру и великолепный вид, открывающийся из окон, стоят некоторых неудобств. И, конечно, встречаются люди, не относящиеся ни к той, ни к другой категории и живущие здесь потому, что эти высоты редко посещают чужие, - например, полицейские, - поскольку подъем долог и крут.
Насио Мадейра Мендес медленно поднимался по широким скользким ступеням Ладейра Портофино, давно смирившись с потоками дождя, промочившего его насквозь через несколько секунд после того, как он покинул машину "скорой помощи". Он очень надеялся, что Себастьян окажется дома и даст ему сухую одежду и чего-нибудь согревающего. Потоки воды, сбегающие по гранитным ступеням, несколько раз едва не сбили его с ног. Он остановился перевести дыхание и осмотреться. Внизу мокро поблескивали крыши домов; вдали Рио был окутан серой пеленой дождя.
Насио покачал головой. Странно, но он не испытывал той радости, которую надеялся ощутить, вернувшись в любимый Рио-де-Жанейро после трехлетнего отсутствия; в мечтах он всегда представлял, что в этот день будет ярко светить солнце, густо синеть море и приветственно качать верхушками гигантских пальм теплый ветер. Он не то чтобы забыл, какие в Рио бывают дожди, - Боже правый, ну и дожди! - просто почему-то был уверен, что вернется непременно в хорошую погоду, и теперь чувствовал себя обманутым. Даже удовлетворение от того, что нашел выход из, казалось бы, безвыходной ситуации и сумел сбежать с "Санта Эужении", которое он испытал, когда вертолет опустился в аэропорту, оставило Насио. После всех событий осталась, пожалуй, лишь радость от того, что удалось сбежать из скорой помощи, да и то в основном из-за опасений, что машина вот-вот врежется в какой-нибудь фонарь, а он и эти двое сумасшедших в кабине разлетятся на куски.
Побег из скорой оказался гораздо проще, чем он ожидал. Он сидел сзади - сел, как только его отвязали от носилок, - и размышлял, когда лучше постучать в кабину, чтобы остановились, но тут скорая свернула на Фрай Канека и натолкнулась на длинную вереницу грузовиков, застрявших позади автобуса. К счастью, водитель скорой ухитрился вовремя затормозить. Мало того, он вылез из кабины, чтобы ответить на высказывания водителя грузовика в адрес его предков, - водителю грузовика надоела воющая у него над ухом сирена, ведь было совершенно ясно, что он ничего не может сделать. К нему тут же присоединился напарник, который терпеть не мог грузовики и их водителей по принципиальным соображениям, - он считал, что именно они мешают машинам скорой помощи развивать необходимую скорость. Во время спора Насио просто вышел из машины, закрыл дверцу и завернул за ближайший угол. Никто его не заметил. Немногие прохожие, оказавшиеся в это время на улице, спешили, склонив головы под дождем, и не видели ничего, кроме собственных ботинок да выбоин на тротуаре.
Насио вздохнул, взглянул на уходящие вверх ступени и снова двинулся вперед. Было совершенно ясно одно: работа, которую приготовил ему Себастьян, должна стоить того беспокойства и тех неудобств, которые ему пришлось перенести. Речь, разумеется, шла только об оплате, а не о характере работы - это было оговорено еще в Лиссабоне. Во всяком случае Насио Мадейру Мендеса наняли только с одной целью - использовать его единственный талант. Во всей Бразилии не было никого, кто бы умел лучше пользоваться снайперской винтовкой, и почти никого, кому было бы так же безразлично, в кого стрелять.
Широкие ступени становились все уже, приближаясь к вершине, словно строители устали таскать наверх тяжелые каменные плиты и поняли, что здесь никогда не будет оживленного транспортного движения. Наконец Насио добрался до верхней площадки и подошел к последнему дому слева.
Он несколько раз подергал рычажок звонка, пока не сообразил, что в доме темно. Он подумал было, что Себастьяна может не оказаться дома и тогда долгий подъем окажется напрасным, но в этот момент заметил огонек свечи в окне стоящего внизу дома и облегченно вздохнул. Обычные перебои с электричеством, - может быть, из-за грозы, а может, какой-то инженер нажал не на ту кнопку. Почему-то подтверждение, что родной город не изменился за время его отсутствия, ничуть не успокоило Насио. Он снял руку со звонка и принялся стучать кулаком в дверь, давая разрядку своим чувствам.
На втором этаже чуть шевельнулась занавеска, и через минуту-другую дверь приоткрылась на длину цепочки. За дверью стояла красивая девушка лет двадцати семи двадцати восьми. Одну руку она прятала за спину, как бы предупреждая, что там может быть оружие. Ее большие темные глаза окинули промокшую фигуру, скользнули по пустынным ступенькам Ладейры и снова вернулись к лицу незнакомца. Она отбросила с лица густые волосы и, убедившись, что посетитель не представляет опасности, бессознательно приняла кокетливую позу. Голос у нее был низкий, мелодичный, хотя и настороженный. Здесь, наверху, посетители бывают редко.
- Что вам нужно?
- Сеньор Пинейро. Он дома?
Несколько мгновений девушка внимательно изучала его.
- Он спит.
- Так разбудите же его, черт побери! - взорвался Насио.
О шестнадцать святых покровителей Рио, неужели он проехал полсвета, чтобы стоять здесь под проливным дождем, дожидаясь, пока выспится Себастьян?!
Ни резкость тона, ни мрачное выражение лица не произвели на девушку ни малейшего впечатления. На лице ее появилось замкнутое выражение, глаза продолжали по-прежнему бесстрастно изучать Насио.
- Для кого его нужно разбудить?