Алан сел.
- Излагай.
- Ну, члены семейства, жившего в том самом доме, баллотировались в парламент в качестве Круглоголовых. А у шестнадцатилетней дочери был возлюбленный, роялист из соседской семьи. Когда королевское дело казалось проигранным, родные заставили юношу бежать во Францию. Желая напоследок увидеть любимую, он послал с верным слугой записку, назначив вечером встречу в саду у ее дома. Слуга оказался предателем, по пути к саду влюбленного настиг отряд Круглоголовых, и он был убит. С тех пор, когда владельцам дома грозят какие-то беды, та самая девушка появляется в сумерках, бродит среди деревьев, ждет потерянную любовь.
- Какие же им грозят беды? - недоверчиво ухмыльнулся Алан. - Будем надеяться, призрака никто не видел в последнее время. - Улыбка стала шире. - Если только бедная пуританка не сменила стиль, приобретя современный рюкзак и голосуя на дороге, чтобы попасть в Тюдор-Лодж.
Глава 3
Эндрю, не зная, что делать, и еще не опомнившись от неожиданности, прибегнул к тривиальной любезности. Налил чаю, предложил кусок фруктового торта, выиграв время на размышление, но так и не нашел выхода из затруднительной ситуации.
Гостья приняла чашку, отказавшись от торта, и сидела теперь в ожидании за столом в виндзорском кресле, легонько положив руки на резные деревянные подлокотники. Под ногами у нее валялся простецкий рюкзак цвета хаки, из тех, что выставляются на распродажу армейских излишков. Невозмутимым спокойствием на гладком лице, обрамленном роскошными волосами, она напомнила Венеру Боттичелли. Эндрю чувствовал, что находится в ее власти. Положение не из приятных, хотя долго оно не продлится. Из него всегда можно выйти. Он юрист по образованию, поиск лазеек - его вторая натура. Только даже временная беспомощность радости не доставляет.
Нервно кроша пальцами кусок торта, он, весь осклизший от пота, вымолвил:
- Не следовало приезжать сюда, Кейт.
- Ты не рад меня видеть? - Она, наконец, шевельнулась, к большому его облегчению, но только для того, чтобы отпить чаю.
Неизвестно, вообще выпила ли или просто прикинулась. Есть такой эпизод в "Графе Монте-Кристо": замаскированный герой преследует тех, кто причинил ему зло, бывает у каждого в доме, намекает на свою настоящую личность и отказывается пить и есть. Преломление хлеба с врагом означает отказ от долгожданной мести.
Чего ей надо? Отмщения? Эндрю хотел спросить и не посмел. В то же время сказал себе, что это ерунда. Ей просто захотелось с ним повидаться.
- Разумеется, рад, дорогая, - заверил он. - Только не здесь… То есть, моя… - не сумел при ней вымолвить слово "жена", - Карла наверху.
- Ах! - Насмешка заплясала в серых глазах. - Может спуститься, увидит сюрприз? Узнает о твоей тайной вине?
- Она больна, - холодно объявил он. - Страдает мигренью. Не спустится. Сказать по правде, мне твое выражение не понравилось. Ни о какой тайной вине вопрос не стоит.
- Она знает?
Эндрю все сильней волновался и вместе с тем раздражался.
- Нет! Я никогда… не видел необходимости оповещать ее.
- Значит, это тайна.
- Пусть, если тебе угодно. Хотя… нечего говорить о вине.
Он сразу понял, что допустил ошибку. Какой-то проклятый фрейдовский импульс проявил себя. Если не стоит вопрос о вине, зачем вообще о ней упоминать? Зачем защищаться, если не в чем оправдываться? Будь он каким-нибудь хулиганом из доков, любой мало-мальски дееспособный адвокатишка ухватился бы за оговорку и разбил все доводы защиты.
Эндрю вдруг с неприятным ощущением почувствовал себя сторонним наблюдателем, одним из тех призраков, о которых раздумывал раньше, наблюдающим, как он сидит на кухне, заикается и потеет, очень смешно выглядит и бормочет. Недавно созданный прекрасный образ сменился нелестным портретом неуклюжего надутого козла. Он гадал, холодея от страха, не таким ли Кейт его видит? Она не могла не расслышать фатального слова. Не дай бог, рассмеется.
Но она неожиданно выпалила:
- Ты долго не объявлялся.
Вот в чем дело! Он чуть не расплакался от облегчения. Приехала в припадке злости. Объяснения у него заготовлены.
- Слушай, милая, я собирался, но был чертовски занят. Я страшно занятой человек, очень многие требуют полностью уделить им внимание. Приходится постоянно обдумывать проблемы, на мне лежит большая ответственность.
Опять, черт побери! Неверные слова сами выскакивают. Не стоило говорить об ответственности. И Эндрю довольно слабо закончил:
- Знаешь, половина времени тратится на поездки на континент и обратно, и, когда в промежутке, в конце концов, образуется пара свободных дней, я едва на ногах стою.
- Давай посмотрим, - предложила она. - Сколько надо времени, чтобы черкнуть открытку? В самолете, в вагоне "Евростар", когда, скажем, едешь в туннеле через канал. Долго по нему ехать? Минут двадцать? Достаточно для открытки. - Тон стал еще насмешливей.
Он с запозданием попытался подняться на нравственную высоту и жестко оборвал ее:
- Хватит, Кейт! Не надо иронизировать. Признаю, я должен был написать, позвонить. Но и ты должна была предупредить о приезде, а не сваливаться как снег на голову.
- Я могла позвонить, - согласилась она. - И если бы Карла взяла трубку, представиться твоей секретаршей.
Ошеломленный Эндрю спросил:
- Откуда такая жестокость? Чего тебе когда-нибудь не хватало? Я сделал для тебя все, что мог.
Кейт подалась вперед. В глазах вспыхнула изумившая его ненависть.
- Ты меня бросил.
- Я… нет… - задохнулся он. - Стараюсь объяснить, что непомерно занят. Собственно, думал позвонить, написать, как только вернусь в Брюссель. Кстати, ты дважды сменила лондонский адрес. Я не так давно звонил, ответил совершенно незнакомый голос.
Уже лучше. Он не виноват. Взял праведный прохладный тон. Так дальше продолжаться не может.
- Я четыре месяца живу на нынешней квартире. - сухо объявила она. - Письменно сообщила адрес и номер телефона.
- Не пойму, почему уехала из коттеджа, - проворчал он.
- Потому что не захотела там жить, ясно? Не желаю торчать в Корнуолле за тысячу миль от людей. Тебя это устраивало, правда? Похоронить меня в деревне, где никто не увидит. Этого тебе всегда хотелось, правильно?
Эндрю возразил напряженно и холодно:
- Неправильно и несправедливо.
Официальная манера обычно производит хороший эффект. Но с прискорбием приходится признать - не на нее.
Она развалилась в кресле, отмахнувшись от помпезных деклараций.
- Кстати, я познакомилась с Люком.
- С Люком?.. - Услышав имя сына, Эндрю вздрогнул, как подстреленный. - Где?
- В одной компании после матча по регби. Отправилась с приятелями посмотреть игру, и мы как бы напросились на приглашение на вечеринку. У него потрясающее сложение. Довольно симпатичный.
- Ты ему не сказала?.. - Голос помертвел от страха.
- Естественно, нет. Хотя бедному парню интересно было бы услышать. Только я была не готова. Все праздновали победу, здорово набрались. Можно было сказать что угодно, никто бы не понял. Фотки сделали. Хочешь посмотреть?
Кейт полезла в мешок, вытащила желтый конверт, покопалась, выбрала снимок и протянула.
- Если хочешь, себе оставь.
Конверт с остальными фотографиями шлепнулся на стол.
Это недопустимо. Такого не должно было быть. Как глупо! Надо было предвидеть. Кошмар. Карла наверху борется с головной болью и тошнотой. Благодарение Богу за ее мигрень. По крайней мере, не спустится и не наткнется на них. Как объяснить? Где найти слова, которые не показались бы бесстыжей ложью? Эндрю стало физически плохо. Почему нельзя было сразу честно признаться во всем перед женой и сыном?
Снимок хороший. Счастливые молодые люди, здоровые, красивые, в своем мире, как в устричной раковине. Кто-то взмахнул бутылкой шампанского. Все заметно пьяны, даже Люк. Хорошо - значит, плохо запомнил детали. Внезапно нахлынула зависть - Эндрю никогда не был спортсменом, всегда тосковал по спортивному братству, дружеским сборищам после матчей, уверенности, дарованной атлетическими талантами.
Зависть сменилась злостью, не только на Кейт, но на себя и на свою работу. Он честно проторчал в Европе почти всю минувшую часть года. Не впервые пропускает матчи с участием Люка во время его учебы в университете и в прежние школьные годы. Однако на этот раз отсутствие приобрело небывалое прежде значение. Если б приехал, не допустил бы ничего подобного. Предотвратил бы. Повидался бы с ней, как-нибудь не дал бы им познакомиться. Будь проклят Европейский союз. Будь проклята карьера. Будь проклят успех, и будь проклято все. Жизнь пошла прахом.
Эндрю никогда еще не чувствовал себя таким старым, беспомощным, чуждым всему окружающему. Есть внешний мир, где он, казалось бы, занял достойную нишу, стал влиятельной личностью, хотя к нему фактически не принадлежит. Этот мир для него ничто, и он для него ничто. Он бросил снимок на стол и холодно сказал:
- Очень глупая игра, Кейт. Знаешь, Люк… Это невозможно. Господи помилуй, немыслимо! Я не хочу, чтобы он страдал! Серьезно заявляю! Сам ему расскажу. Завтра же напишу. А ты тем временем держись от него подальше!
- Мы отлично поладили, - сообщила она. - Он такой славный.
Эндрю чуть не ударил ее.
- Я сказал, держись от моего сына подальше!
Выкрикнул предупреждение, не думая, задев ее сильнее, чем намеревался. Даже не знал, что на это способен. Она отшатнулась, а потом рванулась к нему точно с такой же злобой.
- Я буду делать что хочу, черт возьми! У тебя нет никакого права командовать мной!
Оба сильно повысили голос и вдруг спохватились. Воцарилось неловкое молчание.
Эндрю выиграл время, чтобы перехватить инициативу. Обычно он соображает быстро. Не дерись на поле, где удобно противнику. Выстави ее из дома. Поговори, когда найдешь слова, а она успеет успокоиться. Ее явно бесит, что ты не звонишь… слишком долго собираешься позвонить. Пусть поймет, как ты занят. Вслух он сказал:
- Уже поздно. Понятно, здесь тебе нельзя ночевать. В Бамфорде есть гостиница "Корона", снимем там номер. Вполне разумно. Я сейчас на минутку проведаю Карлу, потом тебя туда отвезу. Есть наличные?
- Пусто, - буркнула она.
- Пополню. Если деньги нужны, надо было обратиться ко мне. Куда девается содержание?
- Не такой уж большой капитал, - с упреком хмыкнула Кейт. - Трачу. Хожу в гости, необходимо вечернее платье. Купила одно очень приличное. За шесть сотен. Не так плохо, знаешь. Правда, даже дешево.
Он вытаращил глаза.
- Дешево? Шестьсот фунтов? За платье, которое, может, всего раз наденешь?..
- А что мне, по-твоему, делать? Пойти на распродажу, заплатить пятнадцать? Не обращать внимания на пропотевшие подмышки? - Она безнадежно зашипела. - Ну ладно, я его все-таки на распродаже купила. Вдвое дешевле, прекрасная сделка.
- Шестьсот фунтов на распродаже? Где это, скажи на милость?
- У Харви Николса.
- Между Оксфордом и Найтсбриджем, - выразительно провозгласил Эндрю, - куча других магазинов. Среднего класса.
- Безобразные устаревшие модели. Спасибо.
Он не выиграл раунд. Женская логика. Ладно. Уже облегчение, что они наконец-то заспорили о тривиальной проблеме женской одежды. Эндрю встал:
- Пойду взгляну на Карлу. Жди здесь.
Осторожно поднялся по лестнице, приоткрыл дверь.
Не слышно ни звука.
- Золотко! Я заскочу ненадолго в винную лавку в Бамфорде. У нас джин кончается.
Нет ответа. Узкая полоска света с площадки, проникшая в комнату, высветила пузырек на тумбочке у кровати. Наверное, приняла снотворное, сразу заснула. Проспит до утра. Хорошо.
Он вернулся на кухню, с облегчением видя, что Кейт не исчезла. Шарит в холодильнике.
- Оставь! - приказал он. - Я дам денег на ужин в "Короне".
- Ладно.
Тон беспечный. Вроде чуть образумилась. Хотела припугнуть его и преуспела. Теперь готова вести себя прилично. Все будет хорошо. Эндрю улыбнулся, похлопал ее по плечу:
- Тебе будет там очень удобно.
Приехав на место, он сразу же понял, что был слишком оптимистичен. Сам-то нечасто заглядывал в "Корону", хотя заведение занимает видное место в центре города, мимо не пройдешь. Снаружи здание всегда казалось ему симпатичным.
Войдя внутрь, Эндрю передумал. Кругом все решительно старое. Судя по виду, обстановка середины тридцатых годов. Здесь останавливаются торговые агенты и проезжающие, у которых поздно вечером забарахлила машина. В администраторской темно, из открытой двери бара несет табаком и пивом.
Кейт оглядывалась с нескрываемым отвращением. Закинула на плечо рюкзачок и спросила:
- Значит, здесь?
- Ничего. Наверху не так плохо, - заверил он ее максимально бодрым тоном, помня, что наверху никогда не был.
Узколицый остроглазый юнец в черных брюках, рубашке с галстуком-бабочкой и причудливом жилете вынырнул из бара, привлеченный голосами.
- Добрый вечер, сэр, чем могу помочь?
Эндрю, уже раздраженный окружающей обстановкой и запахами, еще сильней взбеленился из-за манер и внешности юнца, особенно из-за его волос, торчавших иглами дикобраза.
- Я хочу номер снять! - бросил он. - Кто дежурит? Вы?
- Прошу прощения, сэр. Я бармен. - Слова сопроводил косой взгляд, словно парень угадал мнение Эндрю и насладился маленькой местью. - Регистратор будет через секунду.
Бармен кратко кивнул, смерил Кейт долгим оценивающим взглядом и вернулся к работе среди зеркал и бутылок.
- Осел, невежа… - пробормотал Эндрю.
Наконец из конторского кабинета вышла девушка, встав за стойку, пристально на них поглядела. Эндрю прокашлялся и спросил:
- Есть свободный номер?
- На двоих? - прощебетала регистраторша, переводя взгляд с него на Кейт и обратно.
- На одного.
- Ох, конечно. - Она оглянулась на доску с ключами и слегка удивилась. - Остались только двойные.
- Тогда двойной! - почти рявкнул Эндрю. - Боже милостивый, что здесь с вами со всеми стряслось? Зачем спрашивать, зная, что остались только двойные?
Девушка шлепнула на стойку маленький печатный бланк.
- Заполняйте.
- Дай мне, - шепнул он Кейт. - Сам зарегистрируюсь. Лучше не оставлять твое имя и адрес.
Она равнодушно пожала плечами. Он вновь почувствовал себя жалким ничтожеством. Это быстро входит в дурную привычку. Теперь надо как можно скорее от нее отделаться, насколько позволят приличия.
Он вытащил бумажник, а из него кредитную карту.
- Внесите сюда плату за номер и прочее, за еду и остальное.
Регистраторша старательно записала номер кредитки, потом повернулась и сняла с крючка большой старомодный ключ.
- Шестой номер наверху, на втором этаже, в конце коридора.
Носильщиков в "Короне" не водится. Сам тащи багаж и отыскивай комнату. Или девушка за стойкой тоже за что-то мстит?
Они поднялись по темной лестнице, проследовали по узкому коридору. Антикварный замок в двери шестого номера уступил ключу после некоторого сопротивления.
- Убожество! - прокомментировала Кейт, шагнув за порог и бросая рюкзак на кровать.
- Не так плохо! - воинственно возразил Эндрю.
По правде сказать, могло быть гораздо хуже. Комната большая, кровать двуспальная. Наверное, у них вообще нет односпальных, злобно подумал он. Спрашивают из принципа.
Был там большой старый гардероб, чудовищный телевизор, ниша с умывальником за занавеской. На столе поднос с чаем и кофе в пакетиках, бутылочками консервированного молока, электрическим чайником. На стене две репродукции викторианских картинок с изображением охоты на лис. На одной с подписью "Выезд" нарисована бодрая лошадь с всадником-денди в красном сюртуке. На другой под названием "Возвращение" та же пара - лошадь грязная, обессилевшая, всадник тащится рядом пешком. Насмешка над Эндрю.
- Ванная, должно быть, в коридоре, - поспешно сказал он. Успел мельком по пути заметить. - Ну, тебе будет вполне удобно. Поужинай здесь. - Посмотрел на часы. - Осмелюсь предположить, что обслуживают до девяти. Завтра я тебя встречу в салоне внизу около половины одиннадцатого, хорошо? Сможем подольше поболтать.
- Разумеется. - Кейт села на край кровати, попрыгала на пробу.
Эндрю снова вытащил бумажник.
- Все здешние счета пойдут на мою карточку, а вот тебе наличные на всякий случай. - Протянул тридцать фунтов - все, что с собой было.
Она без благодарности сунула бумажки в карман.
- Впрочем, деньги не понадобятся, - продолжал он. - Я хочу, чтобы ты сидела в гостинице, не бродила по Бамфорду. Не знаешь города, заблудишься… или еще что-нибудь.
- Ты имеешь в виду, встречусь с кем-нибудь в пабе, начну выкладывать похабные подробности. - Оскорбительный тон вернулся.
- Не имею. Ради бога, Кейт! Ты же знаешь, я действую в лучших твоих интересах. - Хотел сказать "люблю тебя", но знал, что она лишь презрительно посмеется. И сказал: - Ты мне очень, очень дорога.
Она тихо, спокойно ответила:
- Я тебя всегда любила. Считала самым замечательным в мире.
- Любила!.. - переспросил он. - Почему в прошедшем времени?
Она не ответила.
Эндрю пробормотал:
- Доброй ночи. До завтра, - и выскочил из номера.
Зевавшая внизу регистраторша посмотрела, как он промчался мимо. Время близится к восьми. В восемь она сменяется, заступает ночной портье. Забавно, что жирный козел не остался с лакомым кусочком. Наверное, у него есть жена, он торопится к ней. Все это в "Короне" видели не раз.
Что касается Эндрю, включавшего зажигание, то он, занятый делом, не заметил миссис Флак, поденщицу, которая вошла в "Корону" с жестяной банкой с печеньем. Миссис Флак, думая о собрании, на котором ей предстоит присутствовать, тоже его не увидела. Если б они разглядели друг друга, потребовались бы объяснения, и все было бы по-другому. А может быть, и нет.
- Свитеры с большой радостью получены в Боснии, - объявила Айрин Флак. - Теперь нам нужен летний проект.
Дамы из вязального кружка зашевелились, загремели пустыми чашками. На блюде остались два пищеварительных бисквита, взять которые никто не осмелился. Они сидели в одном из частных салонов "Короны", сдающихся организациям для собраний. Этот, самый маленький, холодный и довольно пыльный, выходит на восток окнами. Отель его использует как подсобку: вдоль стен шаткими штабелями составлены друг на друга лишние стулья. Однако помещение дешевое, расположено в центре города, "Корона" включает чай в стоимость аренды, дамы по очереди приносят лакомства. Сегодня миссис Флак угощает бисквитами и горчичным печеньем. Горчичное ушло первым.
Кто-то предложил:
- Можно еще одеяла связать. Благотворительные организации всегда просят одеяла, и на них пойдут остатки шерсти.
- Терпеть не могу вязать прямоугольники, - возразила миссис Уорбертон. - В любом случае на прошлую партию мы все остатки уже истратили.