- По-моему, способ убийства связан с мотивом. - Она снова глубоко затянулась. Курила она по-мужски - возможно, потому, что ей часто приходилось курить в мужской компании. - Определенно не потому, что его самого развращали или избивали. В таком случае и выбор жертв, и способ совершения преступления совершенно иные. Вот еще один довод в пользу того, что он - мужчина. Если мужчина когда-либо стал жертвой преступлений, если его насиловали или били, он стремится поступать со своими жертвами точно так же. Женщины ведут себя по-другому. Если их мучили в юном возрасте, они не вымещают обиду на других. Они вымещают ее на себе. Следовательно, тот, кого мы ищем, - не женщина. Если бы наш подозреваемый сам стал жертвой насилия в детстве, он сейчас тоже выбирал бы своими жертвами детей. А этот охотится на людей, которые причиняют вред. У него сильная психика. Скорее всего, жертвой преступления оказался его собственный ребенок. Или близкий родственник. Может быть, младший брат, младшая сестра. Личная вендетта. Линчеватель в чистом виде.
- А как же ассегай?
- Должна признаться, ассегай меня беспокоит. Давайте сравним колотые и стреляные раны. Холодное оружие гораздо контактнее. Индивидуальнее, направленнее. Сюда вполне вписывается гипотеза о личной утрате. Нанося жертве удар ассегаем, он чувствует, что так он сам добивается возмездия. Между ним и жертвой нет дистанции, он не действует от лица какой-то группы, он представляет только самого себя. Но он мог бы сделать то же самое и ножом. Однако он умен и знает, что с ножом гораздо больше возни. Кроме того, нож - не такое действенное орудие. Он хочет покончить с делом быстро. У него нет патологии, нет стремления задерживаться на месте преступления. Он не оставляет нам никаких посланий. Но может быть, с помощью ассегая он хочет их устрашить; может быть, ассегай - орудие, которое позволяет ему сразу же взять верх - сразу покончить с делом и уйти. Сейчас я просто размышляю, потому что ни в чем не могу быть уверена.
Илзе Броди затушила окурок в маленькой стеклянной пепельнице.
Гриссел признался, что тоже считает подозреваемого белым. Он до сих пор так думает, хотя есть свидетельства противного. Он рассказал ей о Юниондейле и о том, что статья об издевательствах над ребенком появилась только в "Раппорте". Илзе Броди пальцем собрала с тарелки крошки бисквита и слизала их. Повторила. Интересно, отдает ли она себе отчет в том, что ее действия его заводят? Вскользь удивившись тому, что он вообще способен думать о сексе, Гриссел произнес:
- Если он чернокожий, нам придется гораздо сложнее.
В третий раз ее палец прошелся по тарелке и взлетел к губам. Ее жест вынудил его снова взглянуть на ее рот. Верхний клык у нее был чуть скошен вовнутрь.
- Кроме того, я бы уделила больше внимания его уму и мотивации. Тогда ассегай предстает в другом свете. Невольно возникают мысли о символизме, о традиционных ценностях и традиционных понятиях справедливости, правосудия. Он умудрен жизненным опытом, он чувствует себя уверенно в городской среде, в большом городе. Он не деревенщина - довольно сложно казнить трех белых в белых кварталах, причем так, чтобы тебя не заметили. Он читает газеты на африкаансе. Он в курсе того, что полиция завела на него дело. Возможно, именно поэтому он и поехал в Юниондейл. Чтобы отвлечь внимание. Его не следует недооценивать.
- Если он черный.
Илзе Броди кивнула:
- Немыслимо, но не неправдоподобно. - Она глянула на часы. - Мне пора. - Она открыла сумочку.
Гриссел поспешно рассказал ей о Сангренегре и спросил, сработает ли, по ее мнению, его метод. Она сжимала в руках сумочку.
- Было бы лучше, если бы вы смогли раскинуть сети за пределами Кейптауна. Здесь он ощущает давление.
- Я угощаю, - предупредил Гриссел. - А он придет?
Илзе Броди вынула из кошелька банкнот в десять рандов.
- Платим пополам, - сказала она, засовывая банкнот под блюдечко. - Он придет. Если вы нужным образом разыграете карту с прессой, он придет.
Он поехал вдоль берега, потому что хотел вернуться в Кэмпс-Бэй. Около Грин-Пойнта он увидел стройплощадку. Многоэтажные недостроенные дома; рекламные плакаты в романтических красках расписывали конечный продукт. "От 4 млн. рандов". Интересно, оживит ли новый квартал этот городской район. Что будут делать застройщики с местными бомжами, которые живут тут коммунами? И со старыми, обветшалыми строениями, которые портят вид - настоящие трущобы, облупившаяся краска сходит со стен длинными лохмотьями. Почти на всех старых домах объявления: "Сдается комната. Оплата почасовая".
Дешевые притоны напомнили ему о Кристине ван Роин. Он должен рассказать ей, какие у них планы, но надо осторожно подбирать выражения.
Дальше его путь лежал через Си-Пойнт. Очень красивый вид, если смотреть со стороны моря. Но такая красота - сплошная фальшь: стоит чуть свернуть, и натыкаешься на упадок и разрушение, темные углы и грязные проезды. Он остановился на светофоре и увидел, что фасад здания, выходящего на море, обнесен лесами. Интересно, кто выиграет? Здесь столкнулись Европа и Африка - богатые британцы и немцы против нигерийских и сомалийских наркосиндикатов. Южноафриканцы оттеснены на второй план; им доступна лишь роль зрителей. Все зависит от количества вложенных денег. Если победят большие деньги, преступность переместится отсюда в другое место, скорее всего в южные пригороды Кейптауна. Или в район Кейп-Флэтс.
Вероятно, все же победит богатство, потому что вид отсюда уж больно хорош. Вот что сделали деньги. Как всегда, самое красивое достается богачам. А полицию оттеснили в Бракенфелл.
На перекрестке с круговым движением он повернул налево, в Квинс, потом направо, на Виктория-стрит, продолжая двигаться вдоль моря, через Бэнтри-Бэй. Перед многоквартирным жилым домом впритык, бампер к бамперу, стояли "мазерати", "порше" и БМВ-Х5. Здесь, в богатых кварталах, он никогда не чувствовал себя уютно. Как будто оказывался в чужой стране.
Клифтон. Дорогу переходит женщина с двумя маленькими детьми. Она несла большую пляжную сумку и сложенный зонтик. На ней бикини; вокруг бедер кусок материи, который то и дело раздувается от ветра. Высокая, красивая, длинные каштановые волосы до талии. Она рассеянно смотрела на дорогу - мимо него. Он, в своей средненькой полицейской машине, был для нее невидимкой.
Он подъехал к тому месту, где Нижняя Клоф-стрит изгибалась налево, а потом сделал разворот к Круглому дому. Три раза проехал вверх и вниз по улице, пытаясь сообразить, откуда появится убийца с ассегаем. Здесь он припарковаться не может - слишком открытое место. Придется долго идти пешком - возможно, от самой Сигнальной горы. Тогда, покончив с Сангренегрой, он побежит под гору, а не в гору.
А может, он не захочет продираться через заросли? Может, попытается войти по улице?
Илзе Броди сказала: "Он мужественный человек". И еще: "Интеллект выше среднего".
Гриссел позвонил Буши Безёйденхауту и спросил, где тот находится. Безёйденхаут ответил: они нашли дом, расположенный на другой стороне улицы, наискосок от дома Сангренегры. Он принадлежит одному итальянцу, который постоянно живет в Европе. Ключи от дома им дал агент по недвижимости. Им не разрешили курить в доме. Гриссел ответил, что едет.
Почти тут же зазвонил его мобильник.
- Гриссел.
- Бенни, это Джон Африка.
Комиссар!
36
Тобеле хотелось принять душ, поесть и поспать.
Он ехал по Йорк-стрит в Джордже и увидел вывеску: "Клуб и гостиница "Протей". Название мало что ему говорило. Он остановился перед зданием и уже положил руку на сумку, когда диктор по радио заговорил о колумбийце и похищенной девочке.
Он слушал, по-прежнему держа рукой ремень сумки, другой рукой держась за дверцу и глядя на фасад отеля.
Он просидел так минуты три-четыре и выслушал все до конца. Потом отпустил сумку, завел мотор и переключился на заднюю передачу. Развернулся и покатил по Йорк-стрит, свернул направо, на улицу Лангенховена. Его путь лежал к перевалу Утениква.
Полицейских, которые должны были охранять дверь квартиры Кристины ван Роин, на месте не оказалось. Гриссел постучал; он решил, что они внутри.
- Кто там? - послышался приглушенный голос из-за двери.
Он назвался. Охранников не оказалось и внутри, иначе она не стала бы подходить к двери сама. Когда открылась дверь, он сразу увидел ее лицо. Кристина ван Роин выглядела неважно. Бледная, глаза распухли.
- Входите.
На ней была шерстяная кофта, хотя на улице совсем не было холодно. Она ссутулила плечи. Гриссел подозревал: она знает, что больше никогда не увидит своего ребенка. Она присела на диван. Он увидел, что по телевизору идет мыльная опера - звук приглушен. Может быть, так она просто проводит время?
- Вы знаете, что его отпустили под залог?
Она кивнула.
- Вы знаете, что устроили это мы?
- Мне рассказали.
Голос ровный, как если бы ей было все равно.
- Мы считаем, он приведет нас к Соне.
Кристина молча смотрела в телевизор - там мужчина и женщина о чем-то разговаривали, стоя лицом к лицу. Они ссорились.
Гриссел сказал:
- Мы просто предполагаем… Нам помогают психологи из отдела судебно-медицинской экспертизы. Они говорят, существует большая вероятность того, что он приведет нас к ней.
Она снова повернулась к нему. Она знает, подумал Гриссел. Она уже знает.
- Хотите кофе? - спросила Кристина ван Роин.
Он задумался. Он хотел есть. Он не ел с утра.
- Можно я выйду и что-нибудь куплю? В ресторане, где торгуют навынос?
- Я не голодна.
- Когда вы ели в последний раз?
Она не ответила.
- Вам надо поесть. Что вам принести? Хотя бы немножко.
- Что хотите.
Он встал.
- Пиццу?
- Погодите.
Она встала и ушла в кухню. К дверце большого двухдверного холодильника была прикреплена рекламная листовка ресторанчика.
- Они торгуют навынос, - сказала она, вручая листовку Грисселу и снова садясь. - Я не хочу, чтобы вы сейчас уходили.
- Где двое полицейских, которые стояли у двери?
- Не знаю.
Он пролистал брошюрку.
- Что хотите?
- Все равно. Только без лука и чеснока. - Она потрясла головой. - Мне все равно. Все, что угодно.
Он вынул из кармана мобильный телефон, позвонил и сделал заказ. Когда его попросили назвать адрес, он замялся, и хозяйка подсказала ему. Он сказал, что ему нужно позвонить по работе, и спросил разрешения выйти на балкон. Задувал ветер. Он закрыл за собой дверь и набрал номер Нгубане.
- Тим, ты в курсе? ОБОП больше не охраняет квартиру матери девочки.
- Нет, я сегодня там не был. Я звонил, но она ничего мне не сказала.
- Какие же они идиоты!
- Может, решили, что она уже вне опасности.
- А может, решили, что это не их проблема.
- Что мы можем сделать?
- У меня нет лишних людей. Вся оперативно-следственная группа сейчас в Кэмпс-Бэй.
- Я поговорю с начальством.
- Спасибо, Тим!
Он окинул взглядом раскинувшийся внизу город. Последние лучи солнца отражались в окнах отелей в районе Странда. Грозит ли ей опасность? Члены его следственной группы следят за Сангренегрой. Четверо его приспешников до сих пор находятся за решеткой.
Бык Бёкес наверняка что-то знает. Ему известно, насколько велика армия Сангренегры. Сколько у него подручных, которые не живут в особняке в Кэмпс-Бэй. Наверное, у него много подручных. Местные прихлебатели, помощники, случайные люди: невозможно ворочать крупными партиями наркотиков с помощью всего пяти человек. Он позвонил своим и спросил, на месте ли еще капитан Хелена Лау. Его тут же соединили с капитаном, и он попросил дать ему номер мобильного телефона Быка Бёкеса.
- Минуточку, - сказала она.
Гриссел довольно долго ждал. Наконец Хелена Лау продиктовала ему номер.
- Спасибо, капитан!
Можно ли ей доверять? Особенно после того, как отдел по борьбе с домашним насилием переподчинили отделу по борьбе с оргпреступностью? Кому она хранит верность?
Он позвонил Бёкесу.
- Бык, говорит Бенни. Я хочу знать, почему ты отозвал охрану Кристины ван Роин.
- Теперь ее охрана - твое дело.
- Господи боже, Бык, а тебе не кажется, что об этом можно было бы предупредить нас заранее?
- А ты нам что-нибудь заранее сообщал? Например, когда решил освободить Карлоса под залог и использовать как наживку. Тебе хватило порядочности посоветоваться с нами?
- Значит, тебе плевать на ее безопасность?
- И потом, у меня тоже не хватает людей.
По голосу Быка Гриссел угадал: тот что-то скрывает. И еще он лжет.
- Черт, - сказал Гриссел. Он нажал отбой и стоял с телефоном в руке, думая: вот в чем беда современной Службы. Зависть, конкуренция, личные комплексные планы - а в результате все постоянно путаются друг у друга под ногами. Теперь начали наносить друг другу удары в спину.
Когда он ехал к Кристине ван Роин, ему позвонил комиссар Джон Африка. Он спросил: "Бенни, ты трезвый?" - "Да, комиссар", - ответил Гриссел. Тогда Джон Африка спросил: "Ты и дальше намерен оставаться трезвым?" И он ответил: "Да, комиссар". Африка сказал: "Бенни, уж я разберусь с теми, кто стучит газетчикам. Матт Яуберт говорит, ты - лучший из всех, кто у него есть. Говорит, ты в норме, и меня это вполне устраивает. Слышишь, Бенни? Я буду на твоей стороне, так и скажу газетчикам. Но, Бенни, мать твою, если ты меня подведешь…"
Если он подведет комиссара, личный комплексный план комиссара полетит ко всем чертям.
Тем не менее он испытывал к Африке благодарность за то, что тот его поддерживает. Комиссар цветной - сейчас почти все начальство цветное. Он вынужден полагаться на милость цветного, которому в прежние времена пришлось немало пострадать из-за белых. Сколько тогда милосердия приходилось на долю Джона Африки?
В разговоре он пообещал:
- Комиссар, я вас не подведу.
- Значит, мы с тобой поняли друг друга, Бенни. - Комиссар помолчал, а потом вздохнул и сказал: - Удар в спину меня очень огорчает. Я пока не выяснил, кто тебя подставил.
Гриссел еще раз припомнил свой разговор с Бёкесом. Отдел по борьбе с оргпреступностью определенно что-то замышляет. Он это знал. Вот почему они связались с прессой. Вот почему умолчали о том, что снимают охрану.
Но в чем дело?
Он раздвинул створки дверей; нельзя же вечно торчать на балконе.
Входя и убирая телефон, он попытался представить себя на месте Быка Бёкеса. Вдруг он все понял и оцепенел. Кристина ван Роин - наживка для отдела по борьбе с оргпреступностью! Они ее используют в качестве наживки! Но для кого? Для Сангренегры?
Он вспомнил свой визит в кабинет Бёкеса. Там был второй детектив - тот, в костюме, при галстуке. Больше так никто не одевается. Кто же он был, черт побери? Может, он из "Скорпионов", особого отдела при прокуратуре?
Нет, ни за что. Бёкес и компания скорее вскроют себе вены в туалете, чем станут сотрудничать со "Скорпионами".
Вдруг он заметил, что Кристина встала, подошла к нему вплотную и пристально смотрит на него.
- С вами все в порядке?
- Да, - кивнул он.
Но будет ли все в порядке с ней?
Душным, знойным днем - лето в Хайвельде жаркое - у магазинчика при автозаправке на Нью-роуд, что между старой Претория-роуд и Шестнадцатой авеню в Мидрапде, остановился угнанный BMB-320D. Оттуда вылезли Джон Коса и Эндрю Рампеле. Они зашли в магазин и вразвалку направились в продуктовую секцию, расположенную сзади.
Пока Рампеле заказывал два чикенбургера, Коса осмотрел четыре прилавка просторного зала. Всего одна камера видеонаблюдения. Она расположена на восточной стене, напротив кассы.
Он что-то шепнул Рампеле; тот кивнул.
Телефон Гриссела зазвонил, когда они ждали пиццу.
- Бенни, босс говорит, мы можем включить ее в программу защиты свидетелей, но на это уйдет некоторое время, - сказал Нгубане.
- Сколько времени нужно?
- Возможно, все формальности удастся утрясти только завтра. И это еще в лучшем случае.
- Ладно, Тим. Пока!
- А сегодня что будем делать?
- Я что-нибудь придумаю.
Коса выждал, пока расплатится и уйдет последний из четырех покупателей. Потом подошел к женщине, стоящей за кассой, сунул руку за пояс и вытащил пистолет. Прижал ствол к лицу кассирши и велел:
- Открывай кассу, сестренка, и высыпай наличку. Никто не пострадает.
- Сегодня мне придется переночевать у вас на диване, - сказал Гриссел.
Кристина подняла на него взгляд и кивнула.
- Начиная с завтрашнего дня над вами возьмет опеку отдел защиты свидетелей. Сейчас они согласовывают все формальности, но такие дела делаются не сразу.
- Почему? - спросила она.
- Это зависит от многих факторов.
В дверь постучали. Гриссел встал и вынул свой табельный пистолет Z-88.
- Должно быть, прибыла наша пицца, - сказал он.
Микроавтобус "тойота" опергруппы Южно-Африканской полицейской службы заехал на заправку. Девять полицейских устали после девяти часов сидения в машине и хотели пить. Весь день им не удавалось даже распрямиться и вытянуть ноги. Все высыпали из микроавтобуса. Молодой чернокожий констебль, снайпер опергруппы, обреченно вздохнул: поскольку он самый младший, ему и заказывать напитки.
- Что вы будете пить? - спросил он у товарищей.
Именно тут из магазинчика при автозаправке вышли двое; у каждого в одной руке был пистолет, а в другой - зелено-малиново-красный пакет.
- Эй! - крикнул снайпер, нащупывая набедренную кобуру, где лежало его табельное оружие.
Остальные восемь оперов инстинктивно посмотрели в ту же сторону. В первый миг они не поверили собственным глазам. Но только в первый миг.
- Совсем недавно вы сказали, что не хотите, чтобы я уходил. Почему? - спросил Гриссел, но рот у нее был набит пиццей. Чтобы ответить, ей пришлось сначала прожевать.
- Вы - первый человек, которого я увидела сегодня, - сказала она, не поясняя, что имеет в виду. Гриссел видел, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не заплакать.
Он понял ее. Мысленно представил, как прошел у нее день. Девочку так и не нашли, возможно, она мертва. Она сама не своя от тревоги и сомнений. Наверное, ей страшно еще и потому, что сняли охрану. Она одна в четырех стенах.
- Извините.
- Вам не за что извиняться. Я сама виновата. Во всем.
- Зачем вы так?
Кристина ван Роин закрыла глаза.
- Если бы я не была шлюхой, я бы никогда не встретила его.
Первым его побуждением было спросить ее, почему она стала шлюхой.
- Нет, никакой связи тут нет, - сказал он.
Кристина покачала головой, не открывая глаз. Ему захотелось подойти к ней и положить руку на плечи. Он не двинулся с места.
- Это вопрос психологии, - продолжал он. - Мы часто наблюдаем такое. Жертвы или их родственники во всем случившемся обвиняют самих себя. Вы не можете отвечать за поведение другого человека.