Глава 6
Ночь в театре
- Тут какая-то тайна, - произнесла Октябрина.
"Как говорил Буратино", - мысленно добавил Артур.
- Фролов с утра появился в театре, - продолжала Октябрина. - Ходит повсюду, как ни в чем не бывало, и никакая милиция его не арестовывает. Кто же тогда стрелял в несчастного Арманда?
- Этого даже компьютер не знает. Странно, когда в наше время появляется что-то, на что нельзя найти ответ в интернете, - пробормотал Артур, глядя в монитор. Набрал:
Метастазио "Олимпиада" М.: Аграф. Серия "Волшебн. флейта" (На ит. языке).
- Просто удивительно, но создается впечатление, что никто в театре по поводу Арманда не переживает, - добавил Артур. - Песни, резвость всякий час…
Сегодня в библиотеке присутствовала читательница. Японка Акико из "Токио барэдан". Она сидела у окна и неспешно пролистывала какую-то монографию с фотоиллюстрациями.
- И чего там ищет?! - прокомментировала Октябрина с обычно несвойственным ей раздражением. - Ах, не волнуйтесь, Артур Карлович, она все равно ни слова по-русски не понимает.
Японка все-таки подняла голову, посмотрела вопросительно и улыбнулась, как будто на всякий случай.
Октябрина торопилась выложить все новости:
- Тогда, в тот день, в театре как раз телевидение оказалось - у Абрама Кузьмича брали интервью, интересовались "Собором". Только телевидение его, этого Квазимодо, не поймало - в смысле, не сняло. В камеру видеонаблюдения он только немного попал. Говорят, скандал в буфете начался только из-за того, что бедняга Арманд сказал, будто он известен, как один из лучших прыгунов всех времен.
- Вот и допрыгался, - негромко заметил Артур.
- Безобразие процветает! Полный театр преступников…
- Ну уж, не полный, Октябрина Спартаковна, - пытался притушить ее пафос Артур. - Тут один злодей действует. Только вот кто?.. А что, есть здесь у нас свой призрак? Теперь на месте, где лежал раненый Арманд, навеки останется кровавое пятно, ничем не смываемое.
Артур покосился на японскую танцовщицу, будто говорил все это, пытаясь развлечь ее.
Та безучастно разглядывала какую-то фотографию. Блик лампы лежал на черной поверхности ее гладко уложенных волос. Уже вечер.
- Действительно, все у нас в Среднем удивительно легкомысленно к этому относятся, - заметила Октябрина. - Все-таки в таком крупном театре, в Петербурге и вдруг в ведущего танцовщика стреляют… Да еще в такой фрагмент тела! В государственном такого не могло произойти, хотя и там всякого безобразия хватало.
Судя по возне за стойкой, она уже стала собираться. Процесс этот был долгим, но, как знал Артур, обязательно начинался со складывания в сумку всяческих пузырьков, флаконов и тюбиков.
Японка тоже встала и, низко кивнув, по-балетному плавно вышла из библиотеки.
Ну вот, наступал момент истины. Теперь он останется здесь, просидит до полуночи, ну, хотя бы до одиннадцати вечера, когда в театре уже точно никого не будет, а потом призраком проникнет в чужой кабинет. Полезет по стене! Обо всем этом даже думать было тоскливо.
- Октябрина Спартаковна, - заговорил Артур. - Я, пожалуй, еще останусь, поработаю. Хотелось бы сегодня раздел книг на иностранных языках закончить. Хотя бы французском.
- Ах, это неожиданно, но весьма радует, - Та остановилась у дверей. В пальто, шляпке, со своей большой сумкой. - А то я замечала, что вы манкируете службой, вас тяготит работа в библиотеке. Артур Карлович, запомните мои слова, пусть они будут вашим основным правилом, законом для вас. Как можно серьезнее относитесь к нашим маленьким обязанностям. Тогда серьезно будут относиться к нам.
После Октябрины остался смешанный запах духов и табака. Артур остался один. Подумал, что старуха когда-то явно была изощренной интриганкой, она помнит свое дело даже здесь, в библиотеке, где места для интриг уже не хватает. Потом вспомнил, что нужно еще увидеться с Региной.
Регину он встретил в коридоре перед ее гримеркой, где собирался было стоять и ждать у таблички с нарисованной стрелкой и надписью "Выходъ на сцену". Она шла навстречу в легкой, совсем летней куртке, и макияж у нее был уже не театральный, а вечерний. Артур это уже различал.
Регина явно не собиралась оставаться в театре ночью вместе с ним.
- Ты чего? - спросила, остановившись, с хмурым недоумением.
Артур вспомнил, что ему нужно переодеться во что-то подходящее для операции. Вроде бы, Регина должна была это приготовить.
- Ну, пойдем, - неохотно отозвалась она на это. - Я общую гримерку открою. Там уже нет никого.
В гримерной Артур нашел чье-то трико, пахнущее женским потом.
- В мусорном ведре какие-нибудь балетки или пуанты должны быть, - сказала Регина. - Они там всегда есть… А я пошла. Закрывать не буду.
Остаток времени Артур убивал в туалете рядом с кабинетом Великолуцкого. Ждал назначенного самим себе срока. Пуанты, самые большие из тех, что нашлись в ведре, натянул здесь, кое-как обмотал и завязал ленты. В голову пришло: хорошо, что трико черное, не того цвета, что у позавчерашнего Квазимодо. Если этой ночью его встретят в театре, трудно будет доказать, что он и Квазимодо - не одно лицо.
Двор театра уже давно опустел. Сквозь деревья были видны освещенные окна непонятно какого дома далеко отсюда. Артур выбрал одно окно и загадал, что, когда то погаснет, он начнет выбираться наружу. Примется за дело.
Стоял, представляя, как скоро они с Региной вместе будут смеяться над собой. Сбросившие опасность, свободные. Побыстрее бы это произошло. Вспомнил про "свое", загаданное окно. Его не было - где-то далеко выключили свет.
"Пора. Хватит здесь говно нюхать".
Рама окна, которое открыл Артур, оказалась совсем ветхой, древней. Кто знает, может, здесь не меняли рамы еще с дореволюционных времен, со дня постройки здания.
Выбрался в прохладную тьму, нашаривая ногами, непонятно где, какую-то опору. Карниз оказался совсем не таким широким, как казалось снизу. Артур очутился на немыслимой высоте. Неужели это всего лишь третий этаж?
* * *
Из-за осыпавшейся когда-то штукатурки карниз был неровным, и Артуру казалось, что он идет по земляной насыпи. Жали тесные пуанты.
Как будто бы он видел такое в старом-старом черно-белом фильме. Французском, кажется. На месте кого он сейчас оказался? Алена Делона, вроде бы?
Теперь совсем близко и подробно - архитектурные излишества. Артур приближался к какой-то каменной харе, круглой, с всклокоченными волосами и открытым ртом. Может быть, Медуза Горгона? Нет - античная маска. Символ трагедии.
Остановился, судорожно уцепившись за этот ее разинутый рот, за каменную губу.
"Неужели меня никто не видит?"
Медленно миновал окно комнаты, где пытались схватить Квазимодо. За стеклом - непроницаемая черная тьма. Над головой - вылепленная из цемента раковина, завитая, с тщательно выведенными, расходящимися веером бороздками внутри. Совсем как грибная шляпка снизу. Как заметно, что и гриб, и морскую раковину придумал один автор. Вот тебе и доказательство бога. Сюда бы тех, кто сомневается.
"И это окно считалось соседним?" - Добравшись до цели, Артур ухватился за полуколонну, выступающую из стены. Внизу он эти колонны не замечал.
Такая же старая трухлявая рама. С облегчением и радостью обнаружил, что форточка открыта. Потянулся к ней, цепляясь за раму и - вот удивление! - оказалось, что открывается само окно - не закрыты даже шпингалеты изнутри.
В лунном свете было видно, что кабинет художественного руководителя большой, изгибающийся буквой "Г". Как будто состоящий из двух комнат. Концы и края его терялись во тьме. Казалось, что там кто-то стоит и смотрит. Великолуцкий, кто же еще…
Тишина будто усиливалась. Раньше не приходило в голову, что такое возможно. Взобравшийся внутрь Артур сидел на корточках на подоконнике. Казалось, что он попал в девятнадцатый век. Мерцала золотом, лаком и, кажется, бронзой мебель, что-то по-старомодному роскошное.
Спрыгнул и оказался у стола, в пятне лунного света из окна был виден массивный чернильный прибор, лежащий листок, бланк с затейливыми завитками театрального логотипа. На бланке сидел вездесущий таракан, чуть шевелил усами. Ничего не боялся, сейчас чувствовал себя хозяином. Какая яркая сегодня луна!
Чернильный прибор - на ощупь бронза, камень. Окостеневшее от времени дерево, а это, вроде бы, кость настоящая, слоновая.
"Пластмасса доиндустриального периода", - почему-то пришло в голову.
В пепельнице, большой, хрустальной, судя по запаху, лежали окурки сигар. Он нашарил один, сунул в рот, прикурил. Пора было действовать.
Что-то блестевшее на стене оказалось канделябрами. Красивыми, позолоченными. Свечи на них, конечно, никогда не зажигали. Настоящие ли они, вообще? Выяснилось, что настоящие. Свет от горящих свечей к тому же оказался излишним, почти таким же ярким, как электрический.
Этот свет преобразил окружающий мир. Настоящий кабинет стал другим, не похожим на воображаемый, который Артур только что видел.
Он прошел длинные комнаты из конца в конец. Стиль ретро, может быть, даже подлинный ампир, здесь нарушали только факс, монитор компьютера на столе, довольно старой модели, и еще темный слепой экран телепанели на стене. Никаких улик вокруг не было заметно, и наган тоже нигде не лежал.
Остановился у камина в тупике. Напротив висел портрет мордастого молодого человека с усиками. Артур узнал Дягилева. Однако, никакого сейфа за картиной не было - не прощупывалось.
Другие картины и фотографии здесь были совсем маленькие. Некоторые - просто рисунки в рамках. Еще на стене почему-то висели маски, кажется, предназначенные для народного итальянского балагана. Одна с длинным торчащим носом.
"Дель арте", - вспомнил Артур.
В углу кабинета под кадкой с пальмой он увидел обычный железный ящик советского образца, но, конечно, без всякого шифрового замка с цифрами. Только с дырками для ключей. Артур зачем-то подергал за его ручку. Заперто.
"Нашли медвежатника!"
Стоял, бессмысленно глядя на ящик, когда совсем неожиданно, будто выстрел, вдруг заверещал телефон в кармане. Артур резко присел, зачем-то прячась за пальму.
Мобильный горел в его кулаке синим светом, оттуда доносился голос Регины:
- Слушай, что скажу. - Она всегда так, по-детски, начинала разговор. - Я узнала, оказывается, нашему Кузьмичу грозит опасность! Но об этом потом, завтра… Точнее, сегодня утром. Ты наган нашел?
Ее голос сейчас был хрипловатым, будто она только что проснулась. Или, может быть, от долгого молчания. Артур представил, как Регина лежала, не могла долго заснуть, и вот не выдержала.
- Ты с ума?.. Совсем не до болтовни сейчас, - прошипел в мобильный, не стал отвечать на ее вопрос Артур. Впервые в разговоре с Региной у него вырвалось раздражение. - Я сейчас на месте, и ничего здесь нет. Даже сейфа… Спокойной ночи!
Отключил телефон.
"Вот именно, все слова потом…" - добавил мысленно.
Из открытого окна тянуло прохладой. Шарящий на чужом столе Артур вдруг обнаружил в коробке из-под сигар нечто неожиданное, показавшееся сначала просто какой-то латунной трубочкой. Конечно же, это она - знакомая гильза от знакомого патрона для нагана. Понюхал - это он видел в каком-то фильме. Действительно, еще пахло порохом. Тухловатый запах.
Внезапно накрыло странное чувство, некое дежа вю. Даже закружилась голова. Он как будто уже где-то читал об этом. Глядя в какую-то книгу, когда-то мысленно видел эту коробку, гильзу; нездешнюю, из прошлого века, комнату. Почему-то вспомнил про камин.
"Сейчас ведь появились камины. Вместе с сотовыми телефонами".
Его догадка сразу же подтвердилась. Оказалось, там что-то есть, что-то лежит. Будто уборщица жгла в этом камине мусор. Ей разрешали жечь.
Что это за обгорелая тряпка? Неужели кусок трико Квазимодо? Даже можно еще угадать зеленый цвет. И опять гильза. Было еще что-то совсем непонятное - не сразу Артур понял, что это клок когда-то рыжей бороды.
Он сложил все в пакет, найденный в корзине для бумаг. Больше здесь делать было нечего.
Поплевав на пальцы, Артур погасил свечи - читал о таком способе у классиков позапрошлого века. Уже в темноте, нашарив на двери замок, успел вспомнить и испугаться: если тот не отпирается изнутри, он, Артур, окажется здесь запертым. Обратный путь по стене уже не одолеть. Такой путь точно закончится внизу. К счастью, штырьки на замке легко сдвинулись в сторону. Уже при свете из коридора стало видно, что замок обычный, реечный. Наверное, даже самодельный, из тех, что кустари продают на рынке.
Свет этот был тусклый, дежурный.
"Зачем Великолуцкому понадобилось выковыривать гильзы из нагана? И зачем, вообще, хранить такие сувениры? - задавал себе вопросы идущий в полутемных коридорах Артур. - Надо будет подумать об этом с Региной. Может, она захочет прижать Кузьмича этими находками, которыми он топит камин".
Устремленный к выходу Артур в своем измазанном штукатуркой и пылью черном трико шел по театру, спускаясь с этажа на этаж.
Коридор с гримерками хореографической труппы изгибался, описывая полукруг, и Артур постоянно видел перед собой закругленный угол.
Казалось, что из-за него сейчас кто-нибудь выйдет. Вот-вот. Прямо сейчас.
"Призрак мюзикла, - подумал он, стараясь ухмыльнуться. - Когда умру, сам стану призраком, а сейчас репетиция. Вот возьму и в зеркале не отражусь".
В голову пришло, что, может быть, Квазимодо, стрелявший в Арманда, до сих пор прячется в театре. И выходит по ночам, гуляет, а сейчас ходит где-то рядом, злой и голодный.
"А вот если меня увидят здесь ночью, то уже я стану Квазимодо, стрелком из револьвера. Решат, что я Квазимодо и есть, настоящий. Назначат. Вот он, оказывается, кто, злодей… И тогда не отопрешься от этой роли, и никакой цвет трико не спасет".
Через портретное фойе на втором этаже он подходил к лестнице, спускающейся к выходу. Это здесь он бежал за Квазимодо. Сейчас эту лестницу отгораживал бархатный канат над верхними ступенями, протянутый между двумя вездесущими бронзовыми женщинами.
- А мне не надо от тебя сластей. Пришли хотя бы черных сухарей… - Артур вдруг понял, что эти слова звучат не в его голове. Это кто-то поет - не то где-то вдалеке, не то близко, но негромко.
Свесился вниз, держась за гладкую ногу бронзовой женщины. Внизу совсем близко была видна чья-то лысина с остатками редких седых волос вокруг нее.
Кто-то сидел рядом со служебным входом за конторкой. Слабый свет лампы на гибкой гофрированной ноге выделил пятно света среди полумрака, там, внизу.
"Вахтер, - понял Артур. - Конечно! Здесь же должен быть вахтер".
До него было всего метров пять - это сверху вниз - и два лестничных пролета.
"Для вахтера это будет целым счастьем - поймать меня, самого Квазимодо, - отшатнувшись, подумал Артур. - Вместо настоящего. Но ему и такой пойдет".
Судя по голосу, тот совсем не боялся никаких квазимодо, бродящих по театру. Было слышно, как внизу набрали номер на циферблате старинного, громко заскрежетавшего пружиной телефона. Вахтер заговорил о чем-то - Артур никак не мог разобрать о чем. Наконец, понял, что говорят не по-русски. Стоял, с бессмысленным вниманием слушая.
"На каком это языке? - попытался угадать. - На карельском? Может, коми, или, вовсе, по-ижорски? Но точно, не по-фински".
- Петухи, - отчетливо позвучало внизу знакомое слово. Потом опять: - Петухи…
"Лучшее имя для вахтера - это Петр, - почему-то подумал Артур. - Самое подходящее. В честь того архангела, что вот так же охраняет ворота".
- … Чтоб не мыли тобой посуду, как говорят в Финляндии, - вахтер перешел на русский язык. А может, уже набрал другой номер и разговаривал с кем-то другим. - Или во Франции? В общем, где-то в какой-то стране.
Как всегда, смысл подслушанного чужого разговора был неуловим.
"А еще лучше Петр Петров", - решил Артур.
Затаив дыхание, он осторожно сел на пресловутую оттоманку, стоящую рядом.
- Хватит жить, стесняясь себя, - раздавался внизу громкий уверенный голос. - Как говорится, мы милые люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути… Да, милые люди, - с удовольствием повторил этот Петр Петров.
Совсем неожиданно что-то коснулось ноги. Оказалось, всего лишь откуда-то взявшийся крупный рыжий кот. Опять боднул ногу Артура головой.
- Уи? - спросил почти по-французски, с легким кошачьим акцентом.
Артуру показалось, что слишком громко. Он отпихнул кота ногой. Тот что-то проверещал, остановившись на верху лестницы, под бархатным барьером-канатом.
- Кузя! Ты где все ходишь? - раздался снизу совсем близкий голос. - Сейчас поднимусь и всыплю! - Петр Петров опять добавил что-то не по-русски, явно ругательство.
Артур встал и осторожно двинулся в другую сторону. Чтобы не было слышно шагов, пытался скользить по паркету. Пуанты скользили плохо. Фойе стало таким большим, длинным.
Актеры с фотографий на стенах смотрели внимательно, улыбались, будто одобряли его действия.
- Да нет. Ты же знаешь, я эти книги не люблю, - отчетливо доносилось с первого этажа. - Когда мы с тобой в книжном магазине дежурили, я человеческие анатомии любил смотреть. Там зачем-то много анатомий было.
Сейчас возник отчетливый осознанный страх: вот увидит его вахтер, этот Петр Петров, возьмет и выстрелит. Не удержится. Нет никакой надежды на то, что он боится тюрьмы.
"Еще и в подвиг себе запишет - настоящего Квазимодо завалил".
- Все, бросаю трубку, - слышался голос Петра Петрова. - Ну, как какую!.. Трубку телефона. Существовал раньше такой прибор, в старину…
Было слышно, как положил. Потом что-то ясно щелкнуло. Какой-нибудь архаичный кассетный магнитофон, как догадался Артур, услыхав начало простенького шансона. Звучащего так неестественно в этих старинных стенах.
"Быстрее назад, в свое хранилище слов!"
Внутри библиотеки сразу же отпустило, внутри все успокоилось, как будто здесь ему уже ничего не могло угрожать. В темноте особо отчетливо ощущался запах книг.
Артур сразу включил компьютер, осветив комнату неверным светом монитора. Сел за стол. Привычное ночью занятие - это время он часто проводил в интернете.
Все опасности сегодняшней ночи, конечно же, остались позади. За эту дверь, в эти стены опасность проникнуть не могла.
Свои мысли о литературе Артур выкладывал на одном политическом сайте. Там его пока терпели, не гнали. Вот, нашел свое последнее сообщение:
"Грибоедов, Пушкин, Лермонтов - срезанные вершины русской литературы".
Отозвался некий Проклятый Метельщик:
"Если когда-то начнется возрождение русской литературы, то вначале опять будет что-то о маленьком человеке. Был золотой век русской литературы. Серебряный. А сейчас какой? Может быть, железный или каменный?"
"Железный - это, пожалуй, двадцатый, - подумал Артур. - Сейчас, наверное, картонный какой-нибудь. По максимуму".
Отвечать и, вообще, ничего писать не хотелось. Этот Метельщик часто вступал в дискуссии, а с недавних пор, по некоторым деталям, Артур стал подозревать, что встречался с ним в реальности. Что это горбатый завлит их театра Зерцалов.