- Сейчас поймешь. Пока она шла, начался дождь. Без двадцати пять менеджер банка из Форби остановился и предложил ее подвезти. Она отказалась. Иногда случается, что ребенку лучше принять помощь незнакомого мужчины. - Вошедшие посетители заняли столик у дальнего окна, и Уэксфорд снова заговорил своим нормальным голосом. - Следующий коттедж, к которому она подошла, принадлежит, хотя он в нем и не живет, некоему Роберту Рашуорту, который проживает на Чилтерн-авеню. Этот Рашуорт очень меня заинтересовал. Он знал Джона Лоуренса, носит короткое пальто, его подозревают, может быть, имея на то основания, а может быть, и нет, в том, что он приставал к ребенку. Его жена хотя и была предупреждена миссис Митчелл о том, что какой-то мужчина замечен возле детской площадки, где он наблюдал за детьми, не сообщила об этом в полицию. Днем двадцать пятого февраля он мог оказаться на Милл-Лейн. Его жена и старший сын были там безусловно. Все члены семьи имеют обыкновение наведываться в свой коттедж, когда им заблагорассудится, и имя миссис Рашуорт - Айлин.
Доктор тупо взглянул на него:
- Что-то я ничего не понимаю. Ну и что, если ее зовут Айлин?
- В прошлое воскресенье, - продолжал Уэксфорд, - я ездил в Колчестер, чтобы увидеться с мистером и миссис Скотт, родителями Бриджит Скотт. В то время у меня не было никаких подозрений относительно Рашуорта. Я просто питал очень слабую надежду на то, что одни из Скоттов либо они оба, может быть, смогут помочь мне получше узнать, что за человек Айвор Суон. Но Скотт, как ты знаешь, является - а вернее, являлся - очень больным человеком.
- Я должен это знать?
- Конечно да, - строго сказал Уэксфорд. - До тебя что-то очень медленно доходит.
То, что он в кои века почувствовал власть над своим другом, очень развеселило Уэксфорда. Было приятно для разнообразия видеть Крокера, хоть раз оказавшегося в невыгодном положении.
- Я боялся задавать вопросы Скотту. Я не знал, что может с ним произойти, если он разволнуется. Кроме того, мне было достаточно поговорить с его женой. Она не сказала мне ничего нового, чего бы я не знал о Суоне, по, сама того не ведая, рассказала о четырех фактах, которые помогли мне разгадать это дело. - Он откашлялся. - Во-первых, она сообщила, что они с мужем имели обыкновение останавливаться во время отпуска у одной родственницы, которая живет около Кингсмаркхема, и что в последний раз они останавливались там прошлой зимой. Во-вторых, что эта родственница живет в доме восемнадцатого века. В-третьих, что в марте, через две недели после этого, ее муж заболел, он действительно был очень болен. В-четвертых, что родственницу звали Айлин. Подумай, заболел в марте. Может, это было через две недели после двадцать пятого февраля.
Он многозначительно помолчал, дав возможность доктору все это переварить.
Доктор наклонил голову набок. Наконец он сказал:
- Я начинаю понимать. Бог мой, трудно в это поверить, но надо же как интересно. Это у Рашуортов останавливались Скотты, а той родственницей была Айлин Рашуорт. Скотт каким-то образом убедил Рашуорта устранить Стеллу в отместку за то, что Скотт сделал с его собственной дочерью. Возможно, предложил ему деньги. Это просто чудовищно!
Уэксфорд вздохнул. В такие моменты, как этот, ему очень недоставало Бердена, такого, каким он был раньше.
- Пожалуй, выпьем еще. Моя очередь угощать.
- Ты не должен вести себя со мной как с полным дураком, - обиженно сказал доктор. - Меня не учили ставить диагнозы такого рода. - Когда Уэксфорд встал, он мстительно проговорил: - Тебе - апельсиновый сок. Это приказ.
Поставив перед собой кружку светлого пива вместо апельсинового сока, Уэксфорд сказал:
- Тебе далеко до доктора Ватсона, и раз уж мы коснулись этой темы, хотя я испытываю предельное уважение к сэру Артуру, жизнь не слишком похожа на истории Шерлока Холмса, и я не верю, что когда-то была похожа. Люди не вынашивают планы мщения годами и не находят возможным подкупать более или менее респектабельных агентов по продаже недвижимости, отцов семейства, чтобы те совершили убийство для них.
- Но ты говорил, - возразил Крокер, - что Скотты гостили у Рашуортов в их коттедже.
- Нет, не говорил. Подумай. Как они могли останавливаться в доме, который был сдан внаем жильцу? Единственное, почему я думал об этом доме: он был построен в 1750 году. Я совершенно забыл о родственнице Скоттов, которую звали Айлин, - это было упомянуто мимоходом. Но когда я услышал, как Рашуорт назвал свою жену Айлин, тогда я все понял. После этого мне оставалось только проверить.
- Я настолько ничего не понимаю, что не знаю, что сказать.
Мгновение Уэксфорд наслаждался тем, что видел доктора в полной растерянности. Потом он сказал:
- Айлин - очень распространенное имя. Разве может так быть, что миссис Рашуорт - единственная обладательница этого имени во всей округе? Тут я вспомнил, что еще одна женщина говорила мне о том, что получила при крещении два имени, и половина ее знакомых звала ее по первому имени, а половина - по второму. Я не стал ничего уточнять у нее самой. Я навел справки в Сомерсет-Хаус. И тут я выяснил, что миссис Маргарет Айлии Фенн была дочерью некоего Джеймса Коллинса и его жены, Айлии Коллинс, урожденной Скотт. Вне всяких сомнений, это у миссис Фенн останавливались Скотты в феврале, в Солтрем, который тоже является домом восемнадцатого века. Они останавливались у нее и двадцать пятого февраля, попрощавшись с миссис Фенн перед тем, как она отправилась на работу в "Равноправие"; они тоже уехали на такси, чтобы успеть к поезду, который отправлялся из Стоуэртона в Лондон (на вокзал Виктория) в три сорок пять.
Крокер поднял руку, останавливая Уэксфорда:
- Я вспомнил сейчас. Ну конечно. Это был бедный старик Скотт, у которого случился удар на той платформе. Я оказался на вокзале, покупал билет, и меня позвали к нему. Но это было не без четверти четыре, Рэдж. Скорее часов в шесть.
- Совершенно точно. Мистер и миссис Скотт не успели на тот поезд, который отходил в три сорок пять. Когда они приехали на вокзал, Скотт увидел, что они забыли один из чемоданов в доме миссис Фенн. Ты должен знать это, сам мне сказал.
- Да, я.
- Скотт был тогда сильным крепким мужчиной. Или, во всяком случае, считал себя таковым. Такси рядом не оказалось - обращаю твое внимание, что это мое предположение, - и он решил вернуться на Милл-Лейн пешком. Этот путь занял у него около сорока пяти минут. Но это его не беспокоило. Был еще один поезд, который отходил из Стоуэртона в шесть двадцать шесть. Он без всяких проблем попал в дом, поскольку миссис Фенн всегда оставляла заднюю дверь своего дома незапертой. Возможно, он сделал себе чашку чаю, может быть, просто передохнул. Нам никогда этого не узнать. Нам надо теперь вернуться снова к Стелле Риверс.
- Она зашла в Солтрем?
- Конечно. Это было известное место. Она тоже знала о незапертой задней двери и о том, что у миссис Фенн, ее друга и тренера, был телефон. Шел дождь, становилось темно. Она прошла на кухню и тут столкнулась со Скоттом.
- А Скотт знал ее?
- Как Стеллу Риверс. Он не знал ее правильного имени. Миссис Фенн называла ее то Риверс, то Суон. И она должна была говорить о ней Скотту, своему дяде, и показать ее, потому что она гордилась Стеллой.
Как только Стелла оправилась от удивления, неожиданно встретив в доме незнакомца, она, видимо, попросила разрешения позвонить по телефону. Что она сказала? Что-нибудь вроде этого, я думаю:
"Я бы хотела позвонить папе, - она называла Суона отцом, - мистеру Суону из Хилл-Фарм. Когда он приедет, мы подвезем вас в Стоуэртон". Скотту было ненавистно само имя Суона. он всегда страшился встречи с ним. Он, видимо, уточнил у Стеллы, был ли человек, о котором она упомянула, Айвор Суон, и тут осознал, что находится лицом к лицу с дочерью - как он считал - убийцы своего ребенка. Мало того, Стелла оказалась ровесницей утонувшей девочки.
Глава 22
Когда они вернулись в Истовер после своей прогулки, солнце село, оставив длинные огненные полосы, которые разорвали пурпурные облака и окрасили море в золотисто-медный цвет. Верден остановил машину на свободном месте на вершине утеса, и они сидели, молча любуясь морем, небом и одиноким траулером - маленьким грязным пятнышком, движущимся на горизонте.
Джемма все больше уходила в себя с каждым днем, и Вердену иногда казалось, что это тень движется рядом с ним, садится в машину и лежит рядом с ним ночью. Она почти не разговаривала. Джемма словно стала олицетворением горя или, еще хуже, женщиной, которая умирала. Он знал, что она хотела умереть, хотя прямо она ему этого не говорила. Предыдущей ночью Майк обнаружил ее лежащей в ванне в остывшей воде. Ее глаза были закрыты, голова соскользнула в воду, и, хотя Джемма и отрицала это, он знал, что она приняла снотворное за полчаса перед этим. А сегодня Берден едва успел помешать ей перейти дорогу прямо перед носом приближающейся машины
Завтра они должны возвращаться домой. В течение этого месяца Майк и Джемма поженятся, а до этого он попросит перевести его в один из столичных полицейских участков. Это значит, придется найти новую школу для детей, новый дом. Что за дом он сможет найти в Лондоне за ту сумму, которую выручит за продажу своего бунгало в Сассексе? Но это было необходимо сделать. Зловредная неясная мысль, что при всех условиях ему придется содержать только двоих детей, а не троих, что в ее нынешнем состоянии его жена не станет досаждать ему шумными компаниями или наводнять дом своими друзьями, заставила его покраснеть от стыда.
Он нерешительно взглянул на Джемму, но она пристально смотрела в сторону моря. Тогда он проследил за ее взглядом и увидел, что пляж больше не был пустынным. Майк поспешно завел машину, развернулся и поехал в сторону дороги, которая вела от моря. Он больше не смотрел на нее, по знал, что она плачет. Слезы текли по ее бледным щекам.
- Первой мыслью Скотта, - сказал Уэксфорд после паузы, - вероятно, было просто оставить ее, убежать. Говорят, что жертвы убийства - но это было на самом деле не убийство - сами виноваты. Подчеркнула ли Стелла, что идет дождь и его могут подвезти? Сказала ли: "Мне только позвонить. Он приедет через пятнадцать минут"? Тут Скотт все вспомнил. Он никогда этого не забывал. Он, должно быть, не дал ей позвонить по телефону и схватил ее. Без сомнения, она закричала. Как же он должен был ненавидеть ее, думая, что она много значит для человека, сломавшего его жизнь. Я думаю, что это и придало ему сил и заставило сжать ее слишком сильно, слишком крепко сдавить своими сильными пальцами ее горло…
Доктор ничего не сказал, он только еще пристальнее посмотрел на Уэксфорда.
- Дорога от коттеджа Рашуорта до Солтрем-Хаус и обратно занимает всего полчаса, - подвел итог старший инспектор. - Меньше, чем из сторожки. И Скотт должен был знать о фонтанах и резервуарах. Он являлся инженером в области водопроводного дела. Он отнес мертвого ребенка "в итальянский сад и положил в резервуар. Потом вернулся обратно в сторожку и взял свой чемодан. Проезжавший мимо автомобилист захватил его обратно в Стоуэртон. Можно только представить, в каком состоянии он находился.
- Мы знаем, - спокойно сказал Крокер, - его разбил паралич.
- Миссис Фенн ничего не знала об этом, так же как и его жена. В прошлую среду у него случился еще один удар, и это убило его. Я думаю, - и боюсь, - то, что он увидел меня и понял, кто я, стало на самом деле причиной его смерти. Его жена не поняла, что он сказал ей перед тем, как умер. Она думала, что он бредит. Она передала мне его слова. "Я сдавил ее слишком сильно. Я вспомнил о своей Бриджит".
- Но что, черт возьми, ты собираешься делать? Ты же не можешь предъявить обвинение Мертвому человеку.
- Все в руках Крисуолда, - сказал Уэксфорд. - Сделаю уклончивое сообщение для прессы, наверное. Сообщим Суоиам и дяде Суона, как там его, полковнику авиации. Мы не будем никого арестовывать.
Доктор задумался.
- Ты ни слова не сказал о Джоне Лоуренсе.
- Потому что мне нечего сказать, - ответил Уэксфорд.
К их отелю нельзя было подъехать сзади, так что пришлось выехать на истоверскую дорогу. Берден надеялся всей душой, что к этому времени, в сумерках, на пляже уже не будет детей, по пара, от вида которой у Джеммы слезы навернулись на глаза, все еще находилась там. И ребенок, который бегал вдоль кромки воды. И женщина, которая ходила рядом с ним, таща за собой длинную ленту водоросли. Но если бы не легкая хромота, Берден не узнал бы в ней сейчас, когда она была в брюках и пальто с капюшоном, ту женщину, которую видел раньше, или вообще женщину. Он неуклюже попытался направить взгляд Джеммы в другую сторону, в сторону коттеджа, который она видела десятки раз до того.
Она повиновалась - Джемма всегда молчаливо соглашалась, стремясь угодить, - но не успела она посмотреть, как снова повернулась лицом к морю. Ее рука касалась его руки, и он чувствовал, как женщина дрожит.
- Останови машину, - сказала она.
- Но здесь нечего смотреть…
- Останови машину!
Она никогда не командовала. Он ни разу не слышал раньше, чтобы Джемма так разговаривала.
- Как - здесь? - сказал он. - Давай вернемся. Ты только простудишься.
- Пожалуйста, останови машину, Майк.
Он не мог обманывать ее, оберегать вечно. Он припарковал машину сзади красного "ягуара", единственной другой машины, которая стояла на побережье. Не успел он выключить зажигание, как она открыла дверцу, захлопнула ее за собой и побежала вниз по ступенькам.
Было нелепо вспоминать то, что она говорила о море, о быстрой смерти, но он вспомнил это. Майк выпрыгнул из машины и устремился за пей, сначала широкими шагами, а потом бегом. Ее яркие волосы цвета пламенеющего заката развевались за ней. Их шаги издавали сильный шлепающий звук на песке, и женщина, обернувшись, чтобы посмотреть на них, замерла, и длинная узкая лента водоросли в ее руке вдруг заструилась на ветру как шарф.
- Джемма! Джемма! - позвал Берден, но ветер отнес его слова, или она не хотела услышать их. Казалось, Джемма стремилась только добежать до моря, которое вихрилось и пенилось у ног ребенка. И теперь ребенок, который шлепал сапожками по пенистой кромке, тоже обернулся посмотреть, привлеченный, как все дети, тревожными криками взрослых.
Она была готова броситься в море. Не обращая внимания на женщину, Берден тяжело побежал за Джеммой и вдруг резко остановился, словно наткнулся на незримую стену. Он был не более чем в десяти футах от нее. Широко раскрыв глаза, ребенок приближался к пей. Не замедляя бега, она без колебаний вбежала в воду и упала на колени.
Низкие волны окатили ее ступни, ее ноги, ее платье. Он увидел, как оно промокло до талии. Берден слышал, как она закричала, - этот крик, подумал он, был слышен, наверное, за многие мили отсюда, - но Майк не мог бы сказать, что почувствовал, счастье или горе.
- Джон, Джон, мой Джон!
Она протянула руки, и мальчик бросился в ее объятия. Все еще стоя в воде, она крепко обнимала его, прижавшись губами к его светлым золотым волосам.
Берден и женщина молча смотрели друг на друга. Он сразу понял, кто она. Это лицо когда-то смотрело на него со страниц альбома его дочери. Но оно выглядело теперь очень изменившимся. Старое лицо. Черные волосы под капюшоном были неровно подрублены, как будто, когда разрушилась ее карьера, она покорилась и разрушению своей внешности.
У нее были крошечные руки. Похоже, она собирала образцы растений и водорослей, по сейчас она бросила ленту водоросли. Вблизи, подумал Верден, никто не мог бы принять ее за мужчину - но на расстоянии? Ему пришло в голову, что издали и женщина среднего возраста могла выглядеть как юноша, если она была изящной и обладала гибкостью танцовщицы.
Не было ничего удивительного в том, что она захотела иметь Джона, ребенка своего давнишнего любовника, который никогда не мог дать ей ребенка. И она была больна, у нее оказался больной рассудок, вспомнил он. Джон, должно быть, пошел с ней вполне добровольно, без сомнений узнав в ней подругу своего отца, возможно убежденный в том, что его мама передала его на время на попечение. А что касается побережья… Ну какой ребенок не захочет к морю?
Однако сейчас что-то произойдет. Как только она опомнится от своей первой радости, Джемма разорвет эту женщину на куски. Это было не первое зло, которое причиняла ей Леони Уэст. Разве она буквально не украла у Джеммы после первых месяцев брака ее мужа? А теперь она совершила еще более чудовищный поступок, она украла у нее ребенка.
Он видел, как Джемма медленно поднимается из воды и, продолжая держать Джона за руку, пересекает полоску песка, отделяющую ее от Леони Уэст.
Танцовщица не сдвинулась с места, но с какой-то трогательной храбростью подняла голову и сжала свои маленькие ручки, на которые обратила внимание миссис Митчелл, когда эти ручки собирали листья. Берден сделал шаг вперед и с трудом проговорил:
- Послушай, Джемма. Самое лучшее…
Что он собирался сказать? Самое лучшее для них всех не терять хладнокровия, обсудить все разумно? Он застыл в изумлении. Майк никогда не поверил бы, - неужели он действительно хорошо знал ее? - что она сделает это, самое лучшее, что могло быть, то, что в его глазах сделало ее почти святой.
Ее платье промокло до нитки. Удивительно, но Берден вдруг вспомнил одну картину, которую видел однажды, - изображенное художником море, выдающее своих мертвых. Ласково и нежно взглянув на мальчика, Джемма отпустила его ручку и взяла вместо нее руку Леони Уэст. Та ответила безмолвным взглядом, и тут Джемма, мгновение поколебавшись, заключила ее в свои объятия.
Примечания
1
Перевод С.Я. Маршака.
2
Джордж Элиот - псевдоним английской писательницы Мари Энн Эванс, автора социально-психологических романов.