Не дослушав, "гепард" шагнул в дождь и махнул кому-то рукой. Стена вьющихся растений закрывала обзор, и выглянуть из-за нее Вадим решился не сразу. Меньше знаешь - спокойнее спишь. Сказав: "Я тебя просто-напросто пристрелю", парень не шутил. Какие уж тут шутки! Отодвинув все же сочные зеленые листья, он увидел, как от ворот пансионата отъезжает серый глазастый "Мерседес". За рулем - рыжеволосая женщина, увидел ее со спины. Рядом - напряженная спина "гепарда".
И тут он представил себе вчерашний день, как пазл, кусочки которого рассыпались в беспорядке, а теперь вдруг стало понятно, что откуда взялось. Так, легло на свое место лицо "гепарда". Лебедев Марат Константинович, паспорт которого держал в руках на стоянке. Увидев серый "Мерседес", положил на место последний кусочек. Ренат Гусев. Мужчина за рулем "Мерседеса", выехавшего из особняка, где осталась Элеонора, был не кто иной, как Ренат Гусев. Не исключено, что и "Мерседес" - тот самый. Ну и вляпался же он в историю! Мать твою, а?!
Итак, вчера, в половине двенадцатого, он ждал свою ненаглядную Эльку и, когда машина выехала из ворот, подумал, что она выпроводила супруга. За кого именно Элеонора вышла замуж, он не знал. Это держалось в тайне. Его самого, как отработанный материал, списали в резерв и не посчитали нужным ни поставить в известность о предстоящем бракосочетании бывшей жены, ни пригласить на свадьбу. Он так понял, что Эльку свела с богатым мужиком родная сестра - особа чрезвычайно неприятная. Хотя женщина она красивая. Точнее сказать, эффектная. Старше Эльки на пять лет, высокая, стройная, по профессии танцовщица. Бывшая, разумеется, ибо после тридцати вышла в тираж. Именно ее голос он услышал вчера по телефону, когда позвонил Элеоноре. "Алло". И невольно вздрогнул.
Было время, когда старшая сестра жены осталась на бобах и жила в их однокомнатной квартирке. Время это Вадим вспоминал как страшный сон. А ушла бывшая танцовщица со скандалом, грязно, и с тех пор он даже имени ее слышать не мог. Не хотел знать, где она и что с ней. Элька сказала только об удачном, просто-таки фантастическом замужестве старшей сестры. И спросила:
- Не хочешь узнать, за кого сестренка вышла замуж?
- Нет, - отрезал он.
И "сестренка" ему отомстила. Выждала какое-то время и свела Эльку с богатым дядей, видимо, из окружения собственного мужа.
Последний год супружества с Элеонорой выдался особенно напряженным. Та постоянно куда-то исчезала, приходила домой поздно, у нее появились дорогие вещи, купленные, как она говорила, на деньги старшей сестры. Черт бы побрал обеих!
Неужели Эльку свели с Гусевым? Вышла замуж за шофера? Гм-м… Не похоже на его бывшую. Элька и Гусев? Хотя тот, конечно, красавец, но этим как раз Элеонору не проймешь. У нее другие жизненные предпочтения. Оцепенеть оцепенеет и облизнется тайком, но поставить все на карту ради простого шофера… И не похоже, что Гусев может быть обладателем двухэтажного особняка за городом и глазастого "Мерседеса", пусть даже и тайно.
Между прочим, за рулем отъехавшего от пансионата "Мерседеса" находилась рыжеволосая девица. У старшей сестры Эльки тоже рыжие волосы. Но мало ли на свете рыжеволосых женщин! Хотя эта стерва и "гепард" - два сапога пара. Друг друга стоят.
Тут он вспомнил об Олесе. Надо бы разбудить ее. И поскорее уехать отсюда. Он твердо намерен сдержать свое обещание: забыть обо всем, что случилось, и постараться никогда больше не встречаться с господином Лебедевым Маратом Константиновичем. Второй раз может так не повезти. Даже не возникает интереса узнать, кто такой по жизни "гепард" и почему в кармане у задохнувшегося в машине парня был паспорт на другое имя.
Когда вернулся в номер, Олеся подняла голову с подушки, сонно спросила:
- Кто это был?
- В каком смысле?
- Мне показалось, ты с кем-то разговаривал.
- Сосед зашел за спичками.
- Ты же не куришь!
- Так я ему и сказал. Ну, как? Ты выспалась? -бодро спросил он.
- Да, похоже.
- Ну, иди, умывайся, и давай собирать вещи, -сказал мягко.
На сборы ушло не больше десяти минут. Подхватив сумки, они с Олесей вышли из номера. И тут она спохватилась:
- Послушай, а почему мы уезжаем?
- Как это почему?
- Разве нас уже выгоняют?
- Нет, но… Словом, нам надо ехать, милая. Остаток медового месяца проведем у меня. Рая на земле я тебе не обещаю, но постараюсь соответствовать.
- Какого медового месяца? - напряженно спросила она.
- Разве вопрос о нашей свадьбе не решен в положительную сторону? Только у всех бракосочетание происходит перед медовым месяцем, а у нас с тобой - наоборот. Если по приезде подадим заявление, через месяц нас распишут.
- А как же Эля?
- А что Эля? - И тут же спохватился: - Здесь хорошая акустика. Пойдем в машину.
И первым пошел к двери. На этот раз их номер находился на первом этаже.
Паспорт у бухгалтерши получил довольно легко.
- Значит, номер вам больше не понадобится? -уточнила она.
- Нет, мы с женой уезжаем.
- Но он оплачен на неделю. Я не имею права вернуть вам деньги.
- Не надо.
- Значит, я могу его сегодня сдать?
- Конечно! Только мой паспорт на имя Богатырева, а не Лебедева.
- А как же Лебедев? Значит, он может приехать, и…
- Никакого Лебедева не будет, - твердо заверил он женщину. - Лебедев - мой друг, и они… В общем, они передумали.
- Жениться передумали?
- Что-то вроде того.
И без дальнейших расспросов женщина отдала ему паспорт.
Оказавшись в машине, где уже сидела Олеся, почувствовал облегчение: ну, вот все и закончилось! И, если смотреть правде в глаза, съездил неплохо. Третий день в отпуске, а уже заполучил хорошую жену. В том, что Олеся будет хорошей женой, он отчего-то не сомневался.
- Знаешь, я так хорошо отдохнул, что готов ехать сутки без остановки! - сказал бодро. - А ты осуществила свою маленькую мечту: искупалась в море под звездами.
- Да.
- А насчет большой - не переживай: все еще впереди.
- Я тоже так думаю, - усмехнулась Олеся. -Ничего еще не потеряно.
Между тем дождь не прекращался. Здесь, в горах, он немного утих, но чем дальше они отъезжали, тем сильнее становился. Тучи шли на север. На этот раз он никуда не торопился и машину не гнал. И хотя возвращались в холодную, дождливую Москву, настроение у него было приподнятое. К черту их всех! Эльку, Гусева, Лебедева Марата Константиновича. К черту!
…Он наткнулся на него уже ближе к вечеру. На искореженный "Мерседес", тот самый. Наткнулся и подумал: "Они слишком быстро ехали".
Сотрудники ДПС, насквозь промокшие под дождем, что-то измеряли на шоссе рулеткой. Машины "скорой помощи" он не увидел. А ливень то утихал, то припускался с новой силой. Если на шоссе и была когда-то кровь, то ее уже смыло. Но тормозной след вычерчен отчетливо. Высунувшись из окна, спросил у толпы зевак:
- Что случилось?
- Авария. Часа полтора назад. Не справились с управлением. Пока "скорая" приехала…
- И что? - спросил с тайной надеждой.
- Водитель погиб. Труповозка только что отъехала.
Он больше ничего не стал выяснять, поспешно нажал на газ. Почему-то слово "водитель" ассоциировалось у него с тем парнем в солнцезащитных очках, похожим на гепарда. Значит, это случилось полтора часа назад. Место глухое, милиция и "скорая" заметно задержались. Один труп -значит, одной проблемой меньше. Лучше бы это был действительно "гепард".
Покосился на Олесю: та сидела спокойная. Значит, трупы в белой "девятке" произвели на нее впечатление, а разбитый "Мерседес" - нет. Как же так?
- На южной трассе часто случаются аварии, -заметил он. - Все спешат к морю.
- Они ехали к морю? - равнодушно спросила Олеся.
Между прочим, "Мерседес" лежал нацеленный передним бампером именно к морю. Видимо, его развернуло на шоссе. Водитель не справился с управлением, что неудивительно: дорога скользкая. Но куда же эти люди так спешили?
Так или иначе, он заметно повеселел. А то при воспоминании о стремительных ударах "гепарда" становилось как-то не по себе. Через час заправил полный бак бензина, после чего денег осталось только на завтрак. Да у Олеси несколько сотен. Пора начинать совместное ведение хозяйства. Так, что ли, говорят в суде на бракоразводных процессах? Тьфу, тьфу, тьфу! Только не с Олесей!
Возвращались молча. Он уже решил ехать и ночью, но немного отдохнуть не мешало.
Съехав с обочины в березовую рощу, остановились там. С двух часов ночи до шести утра он спал.
ПАСМУРНО, ДОЖДЬ
Утро выдалось хмурое. Он уже понял: в столице без изменений. Это был четвертый день отпуска. По приезде надо бежать к друзьям, вновь занимать денег. Теперь Олеся задержится в Москве. Возможно, что и останется навсегда. Раз они решили пожениться. Ехал, пытаясь понять, какое впечатление произведет на девушку его холостяцкая квартира. Вроде бы все в порядке: перед отъездом сделал уборку, окна весной мыл, ковры выколачивал.
Не торопясь, около часа, провели в маленьком придорожном кафе, где, так же не торопясь, позавтракали. В Москву приехали во второй половине дня. Создалось ощущение, что дырявый мешок, из которого с началом отпуска на его голову постоянно сыпались неприятности, истощился наконец.
- Вот здесь я и живу, - сказал весело, когда подъехали к дому.
Здание было старое, пятиэтажное, уже запланированное под снос. Но когда это будет - через год, через два, - никто толком не знал. Окна его квартиры, находящейся на первом этаже, были зарешечены. В соседнем подъезде находился небольшой магазинчик.
- Зайдем? - спросил у Олеси. Та молча кивнула.
Сначала отнес в дом сумки. Девушка ждала на улице. Стояла, прижимая к себе косметичку, будто в ней находилось бог весть какое сокровище! Казалось, она не решается войти. Боится, что ли? Но потом они вместе сходили в магазин, и Олеся наконец переступила порог его квартиры.
- Ну, как? - спросил бодро.
- Значит, здесь вы и жили?
Девушка обвела глазами прихожую, потом шагнула в комнату. Осмотрелась, но ничего не сказала.
- Нравится? - с надеждой спросил он.
- Ничего.
- Ремонт я уже три года не делал, - начал вдруг оправдываться он. - Дом запланирован под снос. Нам могут дать хорошую однокомнатную квартиру в новом, а если родится ребенок…
- Вадим, мне надо уйти.
- Куда? - растерялся он.
- По Делам.
- По каким делам?
- Я не могу тебе сказать. Сейчас не могу.
- Так. Уж не на вокзал ли собралась? За билетом? - Она промолчала. Уточнил на всякий случай: - Значит, тебе не нравится?
- Мне все нравится, честное слово, - со слезами в голосе сказала Олеся. - Но мне очень надо уйти.
- Но ты вернешься?
- Не знаю, - честно ответила она.
- Что ж… Я в любом случае не в обиде.
Олеся перекинула через плечо ремень спортивной сумки, в которой лежали ее вещи, и тихонько вздохнула:
- Я ничего не могу тебе обещать. Мне еще надо разобраться со своей большой мечтой, понимаешь?
- Какой же ты еще все-таки ребенок! - не удержался он. - Возьми на всякий случай ключ от квартиры.
- Ты доверяешь мне ключ от своей квартиры? - удивилась Олеся.
- Я могу уйти. Мне надо сделать пару звонков и кое к кому зайти. А билетов на сегодня может не быть. Приходи, ночуй. Захочешь остаться - оставайся.
- Хорошо. Я возьму у тебя ключ, - решительно сказала девушка.
Оставив Олесю в комнате, он пошел на кухню, где в одном из стенных шкафов хранил запасной ключ. Первым делом открыл форточку, чтобы проветрить помещение: как всегда, за время его отсутствия воздух в квартире установился затхлый. Вернувшись, отдал девушке ключ, проводил до двери. Так и стоял на пороге, пока она не вышла из подъезда, потом кинулся к окну и проводил ее глазами до угла. И вот она скрылась из виду. Вернется не вернется? Даже адреса ее не спросил. Хотя паспорт-то видел! Знает фамилию, имя, отчество, город, где живут ее родители. Найти сбежавшую невесту не будет для него проблемой. Невесту! Усмехнулся невольно. Ладно, кончено с этим. Надо бы подумать о дне сегодняшнем и о хлебе насущном.
Первым делом решил разобрать сумку. А когда вытряхнул из нее вещи, просто глазам своим не поверил! На самом дне лежало портмоне! Схватил его, открыл поспешно. Десять новеньких бумажек достоинством в тысячу рублей по-прежнему лежали в первом отделении. Из второго вытащил пять стодолларовых купюр. В третьем была мелочь. Все деньги целы, ни рубля не пропало. Но он был уверен, что, обнаружив потерю, там, на юге, обшарил все свои вещи! Наваждение какое-то!
Взволнованно прошелся взад-вперед по комнате и вдруг расхохотался. Ничего себе, съездил на юг! Прокатился за чужой счет! Как же он раньше не нашел портмоне? Думать о том, что это проделки Олеси, не хотелось. Главное, по займам идти не надо. Мало того: можно, напротив, раздать долги. И через недельку на работу. Невольно он почувствовал скуку.
Прошло около часа. Когда раздался звонок в дверь, встрепенулся радостно: Олеся вернулась! Она передумала ехать на вокзал за билетом! Передумала! Кинулся к двери и распахнул ее рывком.
За дверью стоял разгневанный "гепард". На его правой щеке виднелся глубокий порез.
Повторение вчерашней сцены вызвало странное ощущение. Дежа вю. Парень что, так и будет его преследовать? Чего он хочет? И как узнал его адрес? Вроде бы они с незваным гостем не обменивались номерами телефонов.
Первым делом "гепард" снял солнцезащитные очки. Глаза у него были больные и какие-то бешеные, губы сжаты. Сунул очки в карман и, скрипнув зубами, сказал:
- Я обещал тебя пристрелить?
- Мужик, по-моему, мы договорились, - произнес растерянно Вадим.
- Договорились о чем?
- О том, что я все забуду. Я не ходил в милицию. Я никому ничего не сказал. Так в чем проблема?
- В чем проблема, ты спрашиваешь?! - взревел вдруг "гепард". А точнее, зарычал. - И ты меня еще спрашиваешь, в чем проблема?!
Незваный гость двинулся на Вадима и буквально вдавил его в прихожую. Взгляд у "гепарда" стал уж совершенно диким. И вдруг там, в тесной темной прихожей, захлебываясь злостью, парень прокричал:
- Где?! Где моя жена?! Я тебя спрашиваю: где моя жена?'
Марат
ЯСНО
Он давно уже понял, что недооценил эту женщину. "Мачеха" - плохое слово. Злое. Пока был маленьким, ни о какой мачехе и речи не шло, а он долго оставался маленьким. Маленького роста, худой, подвижный, никак не мог набрать вес и догнать своих ровесников. Драться не умел, зато зубами вцеплялся намертво. С ним предпочитали не связываться: маленький, но злой. "На нервной почве, - в один голос твердили врачи, на которых отец не жалел денег. - Мальчик пережил сильный стресс". И, чувствуя себя виноватым, отец так и не женился во второй раз. Вплоть до совершеннолетия сына женщины в дом не приводил.
Это случилось уже после того, как Марат закончил школу. В армию не взяли все по той же причине: маленький вес, гораздо ниже нормы. Дистрофия. Не годен к строевой.
И вдруг он начал стремительно тянуться вверх. И набирать килограммы. Видимо, нервный стресс, так надолго замедливший процесс роста, отпустил, разжал наконец свои когти. Одноклассники, вернувшиеся из армии, его не узнали.
А он, почувствовав вкус к жизни, теперь стремился взять у нее все. Сто восемьдесят два - хороший рост. Отличный! За каких-нибудь два года вырос на двадцать два сантиметра! Фантастика! Одиннадцать в год! И примерно столько же килограммов прибавил! И пятидесяти не было, а теперь почти семьдесят!
Он все еще оставался поджарым, нервным, гибким и таким же злым. Спортом теперь занимался с увлечением, причем предпочитал экстремальные виды. Все, где был риск.
Сначала встал на горные лыжи, месяц провел в Швейцарии, другой - на Кавказе, благо отец все еще считал его маленьким и денег на поправку здоровья не жалел. Потом увлекся подводным плаванием, прыгал со скал, рискуя сломать себе шею, катался на доске по бурным волнам.
А в его медицинской карте, лежащей в военкомате, по-прежнему стоял диагноз: дистрофия. Средств на это отец также не жалел. У того и раньше денежки водились, а теперь и вовсе недостатка в них не было: на паях с друзьями предприимчивый папа основал компанию по производству бытовой химии. Сначала где-то в провинции пыхтел один-единственный маленький заводик, а через восемь лет за спиной у Константина Ивановича Дурнева и К° коптили небо несколько крупнейших в стране предприятий, акции которых скупили компаньоны.
Марат справедливо полагал, что все достанется только ему. Единственный сын К. И. Дурнева, хотя и не Дурнев. Выходя замуж, мать категорически отказалась взять неблагозвучную фамилию, осталась Лебедевой и сына записала так же. Она была женщиной весьма странной: красивая, элегантная, умная и хорошо образованная, но страдающая депрессивным психозом, припадки которого становились для семьи настоящей трагедией. В такие моменты мать изматывала всех. Работала она театральным критиком, и в ней самой было слишком уж много театральности.
Его назвали Маратом с подачи матери, как потом выяснилось, в честь героя и вдохновителя Французской буржуазной революции, заколотого в ванне Шарлоттой Корде. Прочитав впоследствии книгу об этом человеке и увидев снимок бюста героя, он невольно содрогнулся. Уродливый злой карлик! Не потому ли и он, Марат Лебедев, так Долго не мог стать нормальным человеком?
Мать, которую он любил безумно, имела на него слишком уж сильное влияние. Отчасти потому, что рано ее потерял, продолжал вспоминать о ней с любовью и после смерти. Вполне возможно, что если бы в один из припадков мать не покончила с собой, прожила бы еще лет десять, он бы ее возненавидел.
Самоубийство госпожи Лебедевой было таким же театральным, как и почти вся ее жизнь. Она сделала прическу, полный макияж, надела лучшее свое платье и, расположившись на диване в эффектной позе, выпила целый пузырек сильнодействующего снотворного, запив его шампанским. А в предсмертной записке во всем обвинила мужа. В агонии же корчилась так, что прическа сбилась, макияж размазался, и после смерти эта очень красивая женщина выглядела отвратительно.