- Слышу вас, - отозвалась трубка. - Объект движется на большой скорости в сторону Карачаевска. - Никуда не сворачивал. Держим в поле зрения. В машине - трое. Как поняли?
"Пятый" подтвердил, что все поняли и передал трубку Евсееву.
- Берите руководство операцией на себя. Они передадут нам сейчас объект и вернутся в город, но будут на связи на случай каких-либо непредвиденных осложнений. - И запоздало представился: - Старший лейтенант Амиров.
Красные фонарики впереди идущей машины замаячили вскоре. Помигав фарами, водитель пошел на ее обгон. Веня, который вез Камила и Рафика, последовал его примеру.
- Видите мотоцикл? - спросила трубка.
Водитель показал на прыгающую впереди красную точку.
- Видим, - сказал Евсеев. - Можете возвращаться.
Движение по Военно-Сухумской дороге не прекращается и ночью. Разумеется, оно не такое интенсивное, как днем. Но опасаться, что на мотоцикле заподозрят преследование, оснований не было. И все же надо быть предельно осторожными.
Евсеев терялся в догадках. Почему уехали из города? Опять в Теберду? Там обосновался Хачизов? Или куда-то еще?
Ехали уже больше получаса. За стеклами промелькнуло несколько поселков. Амиров, сидящий сзади, называл их. Когда огней по сторонам стало особенно много, а впереди засветилось зарево, он в очередной раз определил координаты:
- Подъезжаем к Карачаевску.
А еще через несколько минут произнес с тревогой в голосе:
- Внимание, они сворачивают с главной магистрали.
Шофер сбросил скорость.
- Что будем делать? Свернуть сразу - обратим на себя внимание.
- Что там может быть впереди? Деревня, хутор?
- Там развалины старого храма. И ничего больше. Они направляются туда. Что они там забыли?
- Не подходящее для экскурсии время, - резюмировал шофер. - Их уже не видно. Поедем? Потихоньку, без света, на подфарниках.
Евсеев согласился.
Так проехали метров триста. Потом водитель, напряженно вглядывавшийся в дорогу, притормозил:
- Все. Дальше на машине не проехать. Опасно.
Впритык затормозила вторая машина.
- Храм тут рядом, - рассуждал Амиров. - Мы можем подняться к нему по тропе. Они нас не намного опередят. Идем?
- Другого выхода у нас нет.
Вышли на дорогу, прислушались. Открылись дверцы второй машины. Амиров предупредил.
- Не хлопайте дверцами. Сейчас пойдем. Захватите фонари. И подфарники надо выключить.
Сразу наступила полная темнота.
Амиров пошел впереди, указывая дорогу. За ним Евсеев, Камил и Рафик замыкали шествие. Шоферы остались у машин.
Ночь была чернильно-черной. Мерцавшие в глубине неба звезды, даже не пытались бороться с темнотой. Стрекотание цикад не нарушало тишины: эти звуки и тишина воспринимались как одно целое. Свежий ночной воздух, полный ароматов растений, был неподвижен. Мир и покой царили вокруг.
По мере того, как цепочка поднималась среди, камней, становилось ясно, что расплывчатые очертания темной громады впереди рукотворного происхождения. Прошли еще десяток метров, и узкая тропа влилась в более широкую, почти дорогу. На этой дороге виднелся темным пятном какой-то громоздкий предмет. Он источал запахи бензина и подогретого машинного масла. Мотоцикл! Это он остывал в ночном мраке.
"Никого не оставили, стало быть, уверены, что за ними никто не следит. Или им просто нечего опасаться?" - отметил про себя Евсеев.
Миновали церковную ограду. Осторожно подошли к воротам храма. Глаза, уже привыкшие к темноте, различали черные проемы окон. От всего веяло мрачной тайной. За века храм накопил их немало.
О внутреннем расположении храма никто, кроме Амирова, не имел представления. Нигде ни звука. Куда скрылись люди? Наверняка здесь есть какие-то подземелья.
- Вы ориентируетесь в этих руинах? - шепнул капитан Амирову.
- Более или менее. Сейчас надо проверить, задержались они в центральном зале или прошли на второй этаж. Если они здесь, внизу, мы их услышим. Может, вспышкой света себя обнаружат.
- Что их привело сюда? Какой смысл в этой ночной экскурсии? Или кто-то здесь прячется?
- Все может быть... Давайте слушать. Оставайтесь у входа, я проникну внутрь, разведаю, дам вам знать.
Прошла томительная минута. По-прежнему ни звука. Кто-то потянул Евсеева за рукав. Услышал шепот Амирова.
- Внизу их нет. Будем подниматься?
Евсеев откликнулся тоже шепотом:
- Да. Только предупрежу ребят.
Отдал приказания: "Стойте здесь, внимательно слушайте. Мы пойдем внутрь. Оружие, фонарики - держите наготове". Потрогал рукоятку пистолета, но вынимать из кобуры не стал: какой от него прок в такой темноте? Левой рукой зажал фонарик, держа указательный палец на кнопке. Осторожно шагнул вслед за Амировым. Сразу охватила могильная сырость. Затхлый воздух, присущий внутренним помещениям заброшенных зданий, был особенно заметен сейчас по контрасту с чистым горным воздухом.
Лишь угадывая присутствие своего провожатого, по слуху следя за его перемещением, Евсеев медленно продвигался в кромешной тьме. Больше всего он боялся наткнуться на что-нибудь такое, что, загремев, обнаружило бы его присутствие. "Какая-нибудь консервная банка может наделать шуму на всю церковь"...
От страшного крика, который донесся откуда-то сверху, потом сбоку, снизу и мгновенно оборвался, содрогнулись оба. Евсеев рванулся вперед, включив фонари. Туда на крик!
Поток света вырвал из мрака стены, углубления ниш, своды. Капитан нащупал лучом каменные ступени узкой лестницы, ведущей вверх. Опережая своего спутника, он бросился к этим ступеням, стал взбегать по ним. Первый марш лестницы заканчивался небольшой площадкой. Под прямым углом вставала за ней арка входа, за которой начинались новые ступени. На этих ступенях, словно привидение, возникла фигура человека, который, выставив ладони вперед, инстинктивно пытался укрыться от ослепляющего света, бьющего в лицо. Парализованный страхом, он не мог сообразить, куда кинуться. Спустя мгновение, его уже держали.
- Ведите его к выходу! - приказал Евсеев.
Человек не сопротивлялся. Он был напуган, ошарашен, и, кажется, не столько встречей с оперативниками, а больше тем, что произошло где-то там внутри храма.
Подсвечивая себе фонариком, Евсеев двинулся по лестнице дальше. Следующая площадка представляла собой тупик. Но, пошарив лучом по стенам, капитан обнаружил на внутренней стороне, на высоте примерно сантиметров в семьдесят, подобие двери, скорее лаз, за которым опять начиналась лестница. Конца ее фонарик не просвечивал. Капитан замер, напрягая слух. Продвижение вперед было сопряжено с риском. Он обнаружит себя фонариком, а где гарантия, что из-за неосвещенного угла не обрушится ему на голову какой-нибудь тяжелый предмет? Без фонарика тоже нельзя: улетишь в какую-нибудь дыру, костей не соберешь... Может быть, тот, кто кричал, сорвался? Или... Сейчас придет Амиров, надо посоветоваться с ним.
Тот подал голос откуда-то снизу:
- Товарищ капитан, у храма несколько выходов. Они могут уйти через них!
Евсеев понял, что в таком случае обыскивать храм бесполезно. "Мотоцикл!" - мелькнула мысль. Он сбежал вниз, метнулся к выходу. И тотчас услышал голос Рафика:
- Стой! Стрелять буду!
Отчетливо стал слышен удаляющийся топот бегущих. Туда, в направлении к мотоциклу.
- За ними! - бросил капитан в темноту и, доставая на ходу пистолет, пустился вдогонку. Амиров присоединился к нему. Камил и Рафик, остались с задержанным.
Преимущество было у убегавших. Ясно, что у мотоцикла они окажутся раньше. Вот уже послышался характерный звук, издаваемый педалью заводки при качании. Потом заводивший сообразил, что достаточно просто дать машине покатиться под уклон, включив скорость, потому что послышались хлопки цилиндра - не успевшая остыть машина сразу завелась. Перекрывая треск мотоциклетного двигателя, хлопнул выстрел: капитан разрядил свой пистолет в звезды. Убегавших выстрел только подстегнул. Тот, что вскочил в седло водителя, дал газ, движок взревел, как на гонках. Капитан выстрелил еще раз. Стрелял он теперь не для беглецов: надо было привлечь внимание водителей своей группы. Поймут, насторожатся, услышав шум мотоцикла, догадаются перекрыть дорогу.
Они догадались: развернули машины так, что объехать их было невозможно. К тому же беглецы поздно заметили препятствие: ехали без света - и чуть было не врезались в машины. Водитель мотоцикла резко крутанул руль и наскочил на камень, лежащий на обочине дороги. Удар пришелся по ноге, машина завалилась набок. Вылетевший с заднего сиденья пассажир, поднявшись, попытался бежать, но оперативники уже подоспели. Водитель мотоцикла, похоже, сломал ногу. Он стонал с подвыванием, обхватив колено и скрючившись на траве. Рафик подвел третьего задержанного. Поочередно осветив фонариком каждого, Евсеев понял, что Ашота среди них нет. В раненом узнал того, которого видел на перевале, в Северном приюте. Двое других - незнакомы. Не было низкорослого. Отсутствовал и хозяин дома.
- Где Ашот? - резко спросил капитан. - Где остальные? Кто кричал?
Тот, к кому он обратился, молчал, шевеля губами. Молчал и тот, которого схватили в храме. С раненым вообще было бесполезно говорить.
- Ладно, давайте их всех по машинам, - распорядился Евсеев. - Раненого - в больницу. Этих двоих - в камеру. Утром разберемся. Мы с Амировым вернемся: надо искать Джугамишева. Доедете до больницы, скажите, чтобы прислали "скорую". Чует мое сердце - есть пострадавший: от удовольствия так не кричат. Ну и, конечно, пусть высылают подмогу.
Когда красные фонарики автомобилей растворились в темноте, Амиров посветил на мотоцикл:
- Этот так и оставим?
- А куда он денется? Приедут ребята, разберемся. Пойдемте в храм. У меня дурные предчувствия.
- А меня беспокоит одно обстоятельство. У нас, как у новобранца при сборке винтовки, оказалась лишняя деталь. Даже две. На мотоцикле, когда мы за ним ехали, было три человека. И сейчас у нас трое. Но не те... Во всяком случае, двое из них. Значит, есть еще, как минимум, двое. Кто-то скрывался этой ночью в храме. Да двое ли?
- Ну, сейчас-то вряд ли кто там остался. Выстрелы, шум, крики...
- Все равно надо быть осторожными. Может, подождать, пока прибудет подкрепление да станет посветлее?
- Кто-то кричал. А если этот человек еще жив, раненый? Надо действовать. Максимум внимания, и будем подстраховывать друг друга.
Тишина заброшенного храма не угнетала теперь так сильно, как вначале. Погоня, связанные с ней волнения, притупили первоначальное чувство неуверенности и боязни. Внимательно осмотрев первый этаж и ничего не обнаружив, снова стали подниматься по лестнице, на которой столкнулись с "привидением". Медленно преодолевали ступени, ощупывая фонариком стены. Дошли до той площадки, где Евсеев прекратил поиск.
- Здесь осторожней, товарищ капитан, - предупредил Амиров. - Сорваться можно. Открытые проемы и никаких ограждений. А высота, дай боже! Сюда альпинисты тренироваться приходят. Как бы нам по ночному делу не ссыпаться...
- Что им гор не хватает для тренировок, - спросил Евсеев, думая совсем о другом. Он, кажется, начал догадываться...
- Где это опасное место?
И увидел засиневшие в темноте прямоугольники не то окон, не то дверей, ведущих в никуда. Осторожно выглянув наружу он не увидел ничего, кроме темноты. Оконные проемы начинались у самого пола; чтобы посмотреть вниз, надо было держаться за косяк. Капитан попытался разглядеть что-нибудь с помощью фонарика. Но свет его бесследно растворялся во мраке. Тогда Амиров включил небольшой переносный прожектор, захваченный из машины. Посветил, помогая фонарику Евсеева. Световое пятно легло на камни. Они увидели совершенно отчетливо: там, внизу, на камнях, лежит человек. Евсеев зябко повел плечами, Амиров подавил готовый сорваться крик.
- Скорее туда!
Евсеев первый ринулся вниз, гулко стуча каблуками по каменным ступеням. Догнавший его Амиров тронул за плечо, когда капитан в нерешительности остановился, очутившись за воротами.
- Я знаю, как туда пройти. Идемте.
Они стали обходить здание по периметру. Тропа резко уходила вниз: перепад уровней площадок у фасада и противоположной стороны был, видимо, велик сам по себе. Да плюс высота стены. Евсеев подумал: "Не меньше тридцати метров. Это значит..."
Человек, раскинув руки, лежал лицом вниз. Евсеев приподнял голову. Тонкая струйка крови застыла в уголке рта, кровью был залит висок. На лице - выражение скорее гнева, чем страха. Открытые глаза были неподвижны. Ашот был мертв.
- Поднимитесь наверх, встретьте... "Скорая" должна подойти.
Амиров растворился в темноте. Евсеев, чуть отойдя в сторону, присел на камне. Через несколько минут послышались голоса.
Когда врач и кто-то с ним еще занялись трупом, Амиров нагнулся к Евсееву.
- Товарищ капитан, мотоцикл исчез.
Глава двадцатая
ПРИМАНКА ДЛЯ ЗАПАДНИ
Кто и зачем столкнул Джугамишева со стены? Что побудило его пойти со своими убийцами в такое опасное место да еще ночью? Кто угнал мотоцикл (один человек, двое, трое)? Где Хачизов?
Вот вопросы, которые стояли теперь перед Евсеевым, Бахаревым и местными товарищами, для которых после убийства Ашота это дело выдвинулось в разряд первостепенных. Вопросы требовали немедленного решения.
Хозяин дома, в котором останавливались сухумский гость, Ашот и приезжий маленького роста, готов был рассказать все, но ему нечего было рассказывать. По его словам, два дня назад к нему приехал Гамид, родственник из Теберды, тот самый, низкорослый, и сказал, что поживет пару дней: дела у него в Черкесске. Потом попросил свозить его в Домбай, в Северный приют. Зачем? Кого-то повидать, мол, надо. Пришлось отпрашиваться с работы. Ночью вдруг понадобилось отвезти того, которого называли Ашотом, в Теберду. Но ни ночью, ни утром никто из них не появился. Да, конечно, он хорошо понимает, что не имел права передавать управление мотоциклом. Но что было делать? Он не может болтаться где-то по ночам. У него семья, утром на работу надо. А как откажешь родственнику? Нет, кроме тех двоих, что приехали на зеленой машине из Северного приюта, он никого не видел, не знает. Из троих задержанных, которых ему показали, он признал только одного, о котором говорил уже.
Зато "дядя Яша" с уверенностью указал на тех двоих парней: они интересовались племянником и сулили неприятности.
Едва начало светать, храм обыскали до последнего сантиметра. В одной из келий обнаружили свежие следы пребывания людей,. Пустые пачки от сигарет "Апсны", выпущенных Сухумской табачной фабрикой, бутылки из-под вина "Саэро", остатки мяса, сыра, хлеба, завернутые в газету "Сабчота Абхазети" трехдневной давности. На выступе стены был прилеплен оплывший огарок свечи.
Гадать, кто все это оставил, не приходилось. Да и парни не стали запираться. В том, что они провели две ночи в монастыре, криминала не было. Но когда их действия стали связывать с шантажом "дяди Яши", а тем более с убийством, они принялись "темнить", насколько были способны. Но поскольку договориться у них не было возможности, мало-помалу стали сообщать необходимые следствию сведения. Выяснилось, что они прибыли из Сухуми. С целью, которая в деталях не была известна им самим. Им обещали хорошо заплатить, если они разыщут некоего Овчинникова Якова Прокофьевича и выведают у него местонахождение племянника. Поручение это дал (а также обещал заплатить) Дато, тот, что со сломанной ногой. Никто никого убивать им не поручал. Овчинникова следовало припугнуть, не больше. В том, что произошло в монастыре, они не виноваты. Они даже не знают, как все случилось. Им велено было не соваться в гостиницы. Ночь приготовились скоротать в монастыре. Проводить там время посоветовал Гамид. Его и Дато слушался. Но и Гамид - не самый главный. А кто - им неизвестно. Они сидели, мирно беседовали, уже собирались устраиваться на ночлег, как раздался условный свист, которым предупреждал о своем появлении Гамид.
Потушив на всякий случай свечу, парни пошли навстречу. Вещей у них никаких с собой не было, собирать ничего не надо, стали спускаться. Уже где-то совсем рядом Гамид окликнул их. Они отозвались, и тут раздался тот страшный крик. Бросились в разные стороны. Один тут же наткнулся на оперативников, другой выбежал через южный вход.
Дато поначалу отвечать на вопросы отказался. Он демонстративно стонал, хватался за поврежденную ногу (перелома, как выяснилось, не было, но ушиб сильный). Прикидывался случайным свидетелем несчастного случая, божился, что ничего не знает, отрицая даже заведомо-бесспорные факты. За остаток ночи он сочинил свою версию происшедшего. И хоть была эта версия наивной и жалкой, он со всей серьезностью отстаивал эту чепуху. Плел что-то насчет того, что подвыпивший Ашот затеял с Гамидом спор, кто лучше знает руины храма близ Карачаевска. Джугамишев на пари брался найти дорогу на галерею, проходящую через верхний ярус молельных помещений, с завязанными глазами.
- Ну и фантазия! - усмехнулся Амиров. - Получше-то ничего не мог придумать? Что-то я не видел никакой повязки. Ни на глазах покойника, ни в каком другом месте.
- Наверно, спала. Упал человек - слетела повязка, - подумав немного, поднял указательный палец, словно вспоминая. - Да, правильно. Это сперва хотели повязку. Но там так темно, что и повязки не надо...
- Вот тут спорить не стану. Действительно, темно было, сами убедились. И хватит сказок! Днем мы изучили следы на площадке. Внимательно изучили. Так вот, ваши следы и следы убитого находятся в таком положении, что совершенно очевидно: вы столкнули Ашота. На слое пыли это так все хорошо отпечаталось, что у суда сомнений не останется.
Побледнев, Дато вскочил, забыв про больную ногу.
- Нет! Это не мои следы! Не я толкнул! Это Гамид. Мне не за что было убивать его.
Инстинкт самосохранения возобладал над всеми другими чувствами. Дато заговорил. Он подтвердил, что появление "агентов" из-за хребта действительно связано с поисками племянника Овчинникова. Его, Дато, послал Хачизов. Где он сейчас - неизвестно. Но завтра надлежит дать телеграмму в Сухуми. На главпочту, до востребования. На имя Ломейко Тамары Александровны. В зависимости от того, как будет складываться ситуация. Либо: "Дядя с выездом задерживается", в случае если нет пока ничего определенного. Либо: "Дядя приехать не может, приезжай сама". Это в случае, если племянник появился и ожидается товар при нем.
- Какое отношение ко всему этому имел Джугамишев?
- Мне об этом ничего не известно. Я только понял, что он чем-то помешал Хачизову. Это знает только Гамид. Когда в Северном приюте Нафталиев привел Ашота и он стал спрашивать, где Хачизов, я сказал, что не знаю. Но вдруг появился Гамид и сказал, что надо ехать в Черкесск и ждать там Хачизова. И туда придет Рамо.
- Рамо? Кто это?
- Я понял, что это брат Ашота. Когда приехали в Черкесск, Гамид сказал, что Рамо нельзя показываться в городе, его ищут. Но ночью они поедут к нему. Ашот очень волновался и все торопил Гамида. Я не хотел ехать. Гамид сказал: "Надо, Хачизов велел". И я поехал.
Так вот на чем сыграл этот коротышка! Вот что стало приманкой для западни.