Прежде чем Бруннер успел ответить, в спальню вошел Шивли в сопровождении Йоста.
- Эй, вы, мальчики, конечно вы были очень заняты, - сказал Шивли. - Вы действительно прикололи ее к кровати.
Йост подошел поближе к кровати.
- Спящая красавица, сказал бы я, если бы когда-нибудь видел нечто подобное, - сказал он приглушенным голосом.
- Мы подумываем, не снять ли повязку с глаз, - сказал Бруннер.
- Не знаю, - сказал Шивли. - А что ты думаешь, Гови?
Йост обдумывал свое мнение.
- Мне на ум приходят мысли о будущем. Если мы продержим ее с закрытыми глазами немного дольше, не останется никаких шансов на то, что она когда-нибудь сможет опознать любого из нас. При том, что ведь мы постарались изменить свою внешность…
Мэлон решил высказать собственное мнение:
- Я категорически возражаю, чтобы ее держали с закрытыми глазами. Когда она проснется и обнаружит, что у нее закрыты глаза, то испугается до смерти. Узнав, что ее привязали, она и так достаточно встревожится. Но то обстоятельство, что она не сможет увидеть, где и с кем находится, действительно приведет ее к мысли об угрозе. Ничто не пугает человека так сильно, как неизвестность. Если она сможет видеть, убедится, что мы нормальные парни, а не преступники, появится куда большая вероятность, что она постарается понять нас и согласится на сотрудничество.
- В твоих словах есть смысл, - признал Йост, - хотя, - несмотря на все волосяные покровы на наших лицах, настоящие или фальшивые, я не уверен, что мы выглядим вполне нормально.
- Вы все выглядите вполне нормально, - заверил их Мэлон. - А все, что она запомнит, это то, как мы выглядим сейчас. Пока все это не закончится и мы не вернемся в Лос-Анджелес, без усов, бород, накладок, она никогда не опознает нас. Я голосую за то, чтобы снять с ее глаз эту повязку. Мы хотим, чтобы она видела нас, чтобы ей стало комфортнее в нашем присутствии. Вот для чего это необходимо сделать.
- Думаю, что малыш прав, - сказал Шивли, обращаясь к остальным.
Йост прижал покрепче к губе свои фальшивые усы.
- Думаю, что в его словах есть смысл.
- Согласен на все то, что скажут остальные, - заявил Бруннер.
- Хорошо, - сказал Мэлон. Он наклонился над Шэрон Филдс и с большой осторожностью снял кусочки липкой ленты, удерживающие полоску марли, а затем сдернул и ее.
Ее веки дрогнули, но остались закрытыми.
Шивли взглянул на часы.
- По моим сейчас без четверти десять. - Он взглянул на Бруннера. - Ты - наш медицинский мозг, старина. Сколько еще пройдет времени, пока она не очухается?
- Ну, - ответил Бруннер, - основываясь на том, что я прочел в своем Домашнем медицинском справочнике, а также на собственном опыте, когда лежали в госпитале моя жена или ее сестра, я оцениваю. Кроме того, учитывая общее количество анестезических лекарств, которые мы применили, - два раза накладывали хлороформ и делали одну инъекцию из четырех гран люминала натрия…
- Ты не рассказывай мне об этом, - нетерпеливо прервал его Шивли. - Я знаю об этих лекарствах. Просто скажи, когда она очухается, и все.
- Консервативная оценка - может быть, шесть часов. Могу сказать, что она выйдет из этого состояния примерно часа в четыре дня, но, возможно, при этом будет все еще как пьяная и не сможет полностью ориентироваться. Она должна прийти в себя полностью и быть совершенно нормальной к пяти часам.
- Так долго? - Шивли не смог скрыть свое раздражение. - Что за черт, ты имеешь в виду, что мы должны ходить так долго вокруг нее, прежде чем начнем?
- Прежде, чем мы начнем что? - потребовал ответа Мэлон.
Шивли повернулся к нему лицом:
- Трахать ее, ты, идиот. Ты как думаешь, почему мы собрались здесь - чтобы заслужить несколько бойскаутских медалей за то, что били баклуши по лесам?
- Ты все не сдаешься, Кайл? - спросил Мэлон. - Ведь знаешь не хуже меня, что мы и пальцем не дотронемся до нее без ее согласия. Мы начнем с ней, когда она разрешит нам начать, и ни минутой раньше. Ты можешь вбить себе это в голову, Кайл?
- Ладно, ладно, бойскаут. Значит, в план битвы входит предварительная беседа. Тогда не станем тратить время понапрасну, когда она очухается. После этого давайте начнем прямо здесь и скажем ей все вслух и сразу.
- Не беспокойся, - пообещал ему Мэлон. - Когда Шэрон полностью придет в сознание, мы поговорим с ней. У нас будет долгая беседа.
- Хорошо, - сказал Шивли, смотря на дверь. - Значит, у нас есть свободное время до четырех или пяти часов дня. Не знаю, как вы, парни, а я проголодался. Мы все нуждаемся в восстановлении сил. Давайте приготовим что-нибудь пожевать.
Йост и Бруннер вышли за Шивли из спальни, но Мэлон задержался, пока не готовый покинуть ее.
Очарованный, он подошел к изножью кровати и стал смотреть на знакомое лицо и тело, распростертое перед ним в глубоком сне. Она виделась ему воскресшей дочерью Леды и Зевса. Ее лицо, окруженное каскадом золотистых волос, казалось ему именно тем лицом, которое вдохновило Кристофера Марло на фразу о "лице, из-за которого в море вышли тысячи кораблей и были сожжены башни Иллиума". Под обтягивающей тело блузкой ее грудь ритмично вздымалась и опускалась. Вот она, в покое, тонкая, с совершенными пропорциями фигура, прелесть которой подчеркивается укороченной юбкой. Длинные ноги, оголенные, прижаты друг к дружке. Фантастическая женщина, мечта любого мужчины.
Шэрон Филдс.
Прошлое было скупо на обещание богинь с такими достоинствами.
История, скупая на чудеса, обычно одаряла человечество только одной столь безупречной красавицей, одним столь сексуальным созданием в течение одного поколения. Когда-то жили реальные прекрасные женщины, изображения которых оставили нам великие художники прошлого, - Венера Милосская, Обнаженная Майя, Олимпия, женщина в "Сентябрьском утре". Когда-то жили Нинон, О'Мэрфи, Помпадур, Дюплесси. Для того чтобы никогда не угасала мужская фантазия, появлялись на свет Дузе, Назимова, Гарбо, Харлоу, Хейуорд, Тэйлор, Монро.
Теперь лишь одна из всех этих женщин живет на земле - это Шэрон Филдс.
В течение многих лет для Мэлона она была тенью на экране, приносившей радость лишь издалека. Он мог наслаждаться ее близостью в сообщности с миллионами обожателей-мужчин на всех континентах земного шара. За сто одну ночь в эти годы Мэлон в темноте кинотеатров следовал каждому движению двумерного изображения на экране, когда Шэрон Филдс появлялась в кинофильмах "Зеленоглазое привидение", "Дорогая Нелл", "Президент в юбке", "Мадлен Смит", "Белая камелия", "Маленький Египет", "Божественная Сара", "Девушка с пляжа Бикини". Она была столь же нереальна, как привидение, столь же эфемерна, как русалка, столь же неуловима, как мечта.
Мысль о том, что его успешные опыты в "алхимии" привели к тому, что ускользающее фантастическое видение превратилось в реальную, из плоти и крови, женщину, лежавшую перед ним на кровати, и он мог дотянуться до нее рукой, приводила его в восторг.
Ни одно свершение человека не шло ни в какое сравнение с этим, не приносило того удовлетворения, которое он испытывал в этот момент.
Единственный штрих сожаления омрачал эту картину. Угрызения совести, как боль, наполняли его душу, когда он сознавал, что его богиня досталась ему столь жестоким способом. Она лежала перед ним, привязанная к металлической кровати, как самый злостный преступник или рабыня. Конечно, она заслуживала лучшего отношения, но у них не было выбора.
Адам пытался облегчить угрызения совести, внушая себе, что эти условия ее содержания временны. Позже, в этот же день она проснется, увидит их, выслушает их предложения. Они постараются успокоить ее, и Шэрон признает их порядочность и непоколебимое восхищение. Мотивы их поступка, импульсивность действий, их отчаянность, - все это в глазах романтически настроенной женщины превратит их в компанию Робин Гуда и Веселых мужчин. После этого они освободят ее ото всех этих веревок. Они выкажут ей всю свою доброту и окружат вниманием, которое она заслуживает. Они все поровну разделят радости этого уникального совместного приключения.
По губам Мэлона скользнула улыбка, когда он представил себе ближайшее будущее совместно с Шэрон. Его мечты обретут реальность, в этом он нисколько не сомневался.
Отвернувшись от кровати, он впервые внимательно оглядел эту приятную комнату. Потолком спальни служила крыша хижины, и потому были видны мощные опорные брусья; стены были выстланы большими (четыре на восемь футов) окрашенными деревянными панелями. Пол выложен керамической плиткой, а в трех местах, по обе стороны кровати и у шезлонга, покрыт толстыми плетеными ковриками.
Мэлон отступил к двери, чтобы получить более полное представление о хозяйской спальне. Справа в стену были встроены два шкафа: один для постельного белья, другой - для одежды. Затем шел встроенный туалетный столик с зеркалом, а за ним - дверь в ванную. Между ванной и кроватью было окно, частично прикрытое темными портьерами, которые не полностью скрывали тот факт, что оно было заколочено досками сверху донизу.
Слева от Мэлона стоял шезлонг, покрытый пледом, кофейный столик со стеклянной столешницей, два небольших, но мягких кресла и торшер. Затем шло другое окно, также заколоченное досками. Концы досок виднелись по обе стороны от портьеры. На той же стене висело зеркало высотой в пять футов.
По обе стороны кровати стояли маленькие ночные столики. На одном из них была лампа для чтения. На стене над кроватью (Мэлона удивило, как он не заметил этого прежде) висели две аккуратно оправленные в рамы цветные литографии пейзажей Новой Англии с работ Курье и Ивса.
Удовлетворившись, Мэлон вспомнил об остальном содержимом его матерчатого чемодана. Он поднял его на стеклянный кофейный столик и начал доставать вещи, приобретенные им для Шэрон Филдс. Он собрал необходимые туалетные принадлежности - зубную щетку и пасту, расческу, щетку для волос, мыло, а также пакетик с контрацептивными таблетками, смягчающее желе, тюбик прецептина, три диафрагмы, спринцовку, лосьоны для лица и тела, снес все это в хорошо освещенную ванную комнату и положил в аптечный шкафчик над ванной.
Возле кровати на пол Мэлон поставил пару недорогих плетеных сандалий, которые могли бы служить как домашние тапки. На один из ночных столиков поставил свои старые дорожные часы и бумажный стаканчик с водой. В ящик туалетного столика аккуратно сложил ночную рубашку-тогу.
Он купил для нее шесть книг в мягкой обложке. Адам просмотрел все свои вырезки-интервью с Шэрон Филдс, чтобы определить список ее любимых писателей и драматургов. Он купил сборники рассказов Альберта Камю, Томаса Манна, Франца Кафки, Уильяма Фолкнера, Джеймса Б. Кейбла, собрание пьес Мольера. Сложив эти книги на туалетном столике, он добавил томик из собственной библиотеки, предвидя, что ее могут заинтересовать его вкус и склонности. Кроме того, он чувствовал, что именно эта книга может оказаться уместной в столь романтической оказии. Это было "Искусство любви" Овидия.
Покончив с этими домашними делами, Мэлон вынул из чемоданчика конверт из плотной бумаги. В нем лежали вырезки недавних, самых смелых интервью Шэрон. Оставив конверт на туалетном столике, Мэлон снова вернулся на место возле изножья кровати. Шэрон не сдвинулась ни на дюйм с того времени, когда он в последний раз до этого смотрел на нее. Она дышала так же ровно, погруженная в глубочайший сон. Его страсть к ней никогда не была столь сильной, как теперь. Ему было трудно оторваться от наблюдения за ней. Но должно было пройти еще много часов до того времени, когда он сможет общаться с ней. После недолгого молчаливого прилива обожания он решил оставить ее одну, пока не закончится действие усыпляющих средств.
Взяв свой чемодан, в котором лежали его собственные книги и секретный блокнот, он вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь.
Адам шел по коридору в направлении переднего входа. Там он намеревался найти свой ночной чемоданчик с остальными вещами, который он передал Йосту и Шивли перед одним из их путешествий. Затем, после распаковки вещей, он собирался ознакомиться с остальной частью дома и внешним видом Мас-а-Тьерры.
Слева от него, напротив передней двери, находилась просторная гостиная - весьма привлекательная комната. В ней был такой же высокий потолок с обнаженными опорными брусьями, как в спальне. Стены были закрыты рельефными панелями из натурального вишневого дерева, пол покрыт большими плитками линолеума, а вокруг разбросаны яркие коврики. У задней стены комнаты с прорубленным широким окном находился камин, сложенный из искусственного самана. На другой стене висела консоль из орехового дерева, возможно использовавшаяся как буфет. Под живописной железной люстрой, свисающей на цепях, укрепленных на центральной балке, стояла коричневая замшевая софа, напротив нее - три плетеных кресла и низкий, продолговатый, грубо отесанный деревянный стол, видимо вместо кофейного столика. Справа от Мэлона арочный вход вел в столовую, и он увидел, как Йост раскладывает пищу на столе. Из столовой через распашную дверь можно было пройти на кухню, из которой доносились голоса Шивли и Бруннера. Мэлон продолжал свой путь через гостиную, мимо телевизора и скамьи перед ним, к дверям, находящимся справа. Они вели в детскую спальню, о которой ему уже говорили.
Там он обнаружил двухэтажную кровать и багаж Шивли и Йоста.
Все еще в поисках своей комнаты и багажа, Мэлон пересек детскую, нажал на ручку другой двери и обнаружил, за ней другую большую ванную комнату, которой, видимо, пользовались люди, жившие в комнате по другую сторону ванной. Мэлон открыл противоположную дверь и очутился в какой-то рабочей каморке. Инструменты, которыми пользовался когда-то владелец дома, Воэн, были сложены в кучу на пол возле стены и чем-то накрыты. На самодельном выносившемся ковре в центре комнаты лежали два спальных мешка и рядом с ними складной чемодан для одежды Бруннера и его собственный, слегка потрепанный ночной чемоданчик.
В этой пустой комнате были еще две двери. Мэлон поставил на пол свой матерчатый чемодан и по очереди открыл обе двери. Одна из них вела под навес для машин в задней части дома, где он увидел вагонетку; вторая выходила в кухню, расположенную в передней части. В кухне также была дверь, очевидно выходившая во двор, справа от дома. Осмотрев пустую кухню, Мэлон понял, что его компаньоны собрались в столовой.
В последний раз он осмотрел свое временное жилье, в котором ему предстояло жить первую неделю - по соглашению, он и Бруннер должны будут поменяться местами и спальнями с Шивли и Йостом на вторую неделю - и ему показалось, что больше здесь делать нечего. Он вселился сюда по собственному намерению для определенных целей и был готов к идиллическому празднику в жизни.
Адам пошел в кухню. Ею только что пользовались: запах жареного бекона все еще витал в воздухе. Мэлон изучил оборудование, увидел, что шкафы плотно набиты припасами, и был приятно поражен тем, что в ней было больше удобств и припасов, чем можно было обнаружить в его квартире в Санта-Монике.
Он снова осмотрел электрическую плиту и задумался над вопросом, сколько пройдет времени, прежде чем Шэрон Филдс по собственному желанию согласится готовить пищу для всех и войдет в роль замужней женщины в этой кухне.
Погрузившись ненадолго в размышления о себе и Шэрон, Мэлон встряхнулся от них и решил присоединиться к компании.
В столовой Шивли расправлялся со стаканом апельсинового сока и атаковал двойную порцию яичницы с беконом. Бруннер, сидевший напротив него, с удовольствием жевал маленькие кусочки хлеба из муки грубого помола, намазанные маслом. Йост стоял на коленях, включая в сеть портативный телевизор, который Бруннер одолжил на время экспедиции.
Йост поставил телевизор на стол и возобновил еду, используя для этого занятия одну руку, другой же крутил ручки телевизора, регулируя изображение. Звуки мыльной оперы, транслируемой в это время позднего утра, преодолевая треск, в эфире, заполнили комнату.
- Звук не слишком чистый, - пожаловался он, - и посмотрите, изображение размытое.
- Я мог бы присоединить его к той же наружной антенне, от которой работает телевизор в гостиной, - предложил Шивли. - Это улучшит прием.
Йост выключил портативный телевизор.
- Не стоит беспокоиться, - сказал он, сосредотачиваясь на еде. - У нас есть нормальный телевизор. И если вы будете смотреть что-то другое, звук этого достаточно хорош для меня, чтобы хотя бы слушать передачи о спортивных играх.
- Спортивные игры? - переспросил Шивли. - Ты думаешь, у нас будет время для таких занятий?
- Будь благоразумен, Шив, - возразил Йост. - Даже если Шэрон Филдс находится здесь, ни один мужчина не сможет проводить все время в спальне.
- Может быть, ты и не сможешь, друг, - проворковал Шивли, - но я-то знаю, что смогу. Ведь я не раз проделывал такие штучки и раньше. Я рассчитал, что за весь этот отпуск буду делать всего две вещи. Трахаться и отсыпаться. Неплохая комбинация. Восемь часов сна и шестнадцать - траханья… Эй, глядите, кто к нам пришел. Где ты был, Адам?
Мэлон вошел в столовую и придвинул к себе мягкий стул.
- Я подготавливал все в комнате Шэрон.
Шивли ухмыльнулся.
- Бьюсь об заклад, что ты этим и занимался, ведь это все, что ты сделал. Ты уверен, что не подглядывал за ней и не получал удовольствия от того, что она лежит там?
- Ты мог бы знать меня лучше, - отрезал Мэлон с ноткой обиды в голосе.
- Она все еще в отключенном состоянии? - полюбопытствовал Йост.
- Пока она мертва для мира, - сказал Мэлон.
- Сегодня вечером мы ее как следует разогреем, - сказал Шивли. Он ткнул вилкой в направлении Бруннера. - А что скажешь ты, Лео? Готов ли ты погрузить в нее старую косточку и послать к черту Гови, смотрящего спортивные игры? Настоящая игра - это траханье, правда, Лео?
- Мы заключили пакт - не использовать имена и фамилии вслух, - напомнил ему Бруннер.
- Брось пороть эту ерунду, старина, - отрезал Шивли, - без имен - когда мы с ней. С этим я согласен. Но когда мы одни…
- Это может войти в привычку, так что не следует забывать это правило.
- Ладно, ладно, - сказал Шивли. - Ты все еще не сказал, в какой спортивной игре ты больше заинтересован. Только не пытайся уверить меня, что не думаешь об этой цыпочке.
Бруннер улыбнулся с натяжкой.
- Я… не могу сказать, что вовсе не думаю о мисс Филдс. Но, если ты хочешь услышать от меня всю правду, я все еще думаю о том, что мы сделали сегодня утром. Вы не думаете, что кто-нибудь видел нас?
- Уверен, - радостно сказал Шивли. - Собачка видела нас, но она же не умеет разговаривать!
- Как только они обнаружат, что она пропала, - настаивал Бруннер, - не начнут ли они прочесывать местность зубной щеткой и искать следы бандитского похищения?
- Ну и что? Что они смогут найти?
- Например… ворота, что с ними кто-то возился.
- Я все снова привел в порядок, - возразил Шивли.
- Но кожух двигателя… Ты же сломал висячий замок на кожухе. Разве они не обнаружат это?
- Может быть. Ну и что, если обнаружат? Они ничего не смогут доказать. Там полным-полно хулиганов, взламывающих замки. Нет, мы все сделали правильно, Лео, и не оставили следов. Мы в безопасности.
Бруннер все еще беспокоился: