- Дженни, это я, Сузи! - казалось, Сузи кричит в небо. - Я знаю, что ты дома. Впусти меня! Ну скажи хоть что-нибудь в окно, ну пожалуйста! - И снова после долгого молчания: - Дженни, ты одна? - теперь Сузи опять забарабанила в кухонную дверь.
Пролетела, каркая, ворона "Как поздно летает", - подумала Дженни. Ворона была черная. Все сходилось.
Снова послышался голос Сузи, но теперь он звучал откуда-то издалека, потому что у Дженни звенело в ушах. В животе у нее забурлило, и она увидела, как расступился склон горы и открылась пещера, полная сталактитов и сталагмитов - белых, розовых и темно-розовых, как лососина. В пещере была вода, это текла подземная река, в ней плавали слепые рыбы. Рыбы были белые и не слишком крупные. По реке скользила легкая зыбь, а потом Дженни увидела саму себя - она шла ступая по поверхности воды. Было темным-темно, однако она все видела. Вода понемногу начала подыматься, покрыла ей щиколотки, вода была очень холодная, но приятно освежала. Дженни протянула руку и дотронулась до розового сталактита холодного и влажного, коснулась пальцами прозрачной капли на его верхушке и секунду подержала каплю на кончике пальца, пока та не стекла.
- Дженни! - голос раздавался из кромешной тьмы в глубине пещеры.
Дженни перекатилась на бок, чувствуя, как тяжело она давит на землю, словно тело ее весит в десять раз больше, чем раньше. Она вынула из кармана пачку лезвий, сдвинула бумажную обертку с одной из бритв и полоснула себя по левому запястью. Дженни ничего не видела - то ли было слишком темно, то ли веки у нее закрывались, но почувствовала, как теплая струйка побежала вниз по поднятой руке, а потом подул ветер и остудил кровь. Дженни отогнула правый рукав, изо всех сил сжала пальцами бритву и крест-накрест чиркнула ею по правому запястью. Ее рука подалась под нажимом. Получилось не слишком глубоко, но, наверно, хватит и этого. Дженни опустила голову на землю и с облегчением вытянулась. Она чувствовала, как струйки крови бегут по запястьям. Они стекали на белый свитер. Дженни услышала запах шерсти и вспомнила, как закрывала глаза и прижимала свитер к лицу, когда вязала его, ей тогда казалось, будто с ней Роберт.
Она увидела Роберта, он бежал вверх по лестнице, прыгая через две, а то и через три ступеньки. Он был в белой рубашке с закатанными рукавами и в черных брюках. Роберт остановился, обернулся и, улыбнувшись, побежал дальше, поднимаясь все выше и выше. Дженни тихонько вскрикнула, жалобно, как ребенок. А Роберт вдруг стал маленьким мальчиком, он остановился и улыбнулся Дженни, показав два крупных передних зуба, - это был ее умерший младший братик.
19
Во вторник, за несколько минут по полуночи, у Роберта зазвонил телефон.
- Говорит Ральф Юрген, - услышал он тихий голос. - Я звоню, чтобы сказать вам, что последние несколько дней Уинкуп жил в Нью-Йорке под именем Джона Грешема в гостинице "Герб Сассекса".
- Вот как? Он и сейчас там?
- Нет. Уехал. В воскресенье вечером. Я это знаю точно.
- Ага! - Роберт крепко сжал телефонную трубку. - А Никки знает, где он сейчас?
- Не могу сказать. Не знаю. Если ей это и известно, мне она не говорит.
- Понятно, понятно. А когда…
- Послушайте, Боб, у меня к вам просьба. Я не возражаю, если вы сообщите об Уинкупе в полицию. Поэтому-то я и позвонил вам, так что сообщайте, пожалуйста. Но я не хочу, чтобы упоминалось мое имя.
- Разумеется. Хорошо, - ответил Роберт.
- Вы меня понимаете?
- Конечно, конечно. Не беспокойтесь, Ральф.
- Вот и все, что я хотел сказать. До свидания, Боб.
Роберт медленно опустил трубку. Он улыбался. Вдруг он вскинул руки над головой и громко хлопнул в ладоши. "Джон Грешем! Мистер Джон Грешем!" Роберт поднял трубку и набрал номер Дженни. После долгих гудков он повесил трубку и подумал, что попал не туда, позвонил еще раз. Он хотел было позвонить Сузи Эшем, вдруг Дженни у нее, но потом решил, что не стоит. С этим можно подождать до завтра. Роберт немного постоял, соображая, что делать дальше, потом снова поднял трубку и набрал номер полицейского участка в Риттерсвиле.
Инспектора Липпенхольца на месте не было. А Роберт и не знал, что Липпенхольц имеет звание инспектора.
- У меня для него важное сообщение, - объяснил Роберт и пересказал дежурному то, что узнал от Ральфа.
Дежурный спросил, сколько дней Грег прожил в "Гербе Сассекса".
- Не знаю, но это легко проверить. Справьтесь в гостинице.
- Как фамилия вашего знакомого, который вам это сообщил?
- Я не хотел бы говорить, кто он. Он просил его не называть.
- Но нам необходимо знать его фамилию, мистер Форестер. Иначе, как мы проверим…
- Узнайте в "Гербе Сассекса", как выглядел Грешем. Разве этого недостаточно?
- Конечно нет. Этот ваш знакомый мог просто заметить кого-то похожего на Уинкупа Ваш приятель знаком с Уинкупом?
- Да. Я хочу сказать, что он его наверняка видел, может быть, даже говорил с ним, - но сам Роберт не был в этом уверен.
Полицейский продолжал настаиват.ь А знает ли вообще Роберт фамилию этого знакомого?
- Да, знаю, но обещал не называть. Сожалею, но сказать не могу.
- Вы помогли бы и себе, и нам.
- Но не моему нью-йоркскому знакомому.
В заключение говоривший с Робертом полицейский, ничего не добившись обещал передать новость инспектору Липпенхолыгу и повесил трубку.
"Он, наверно, решил, - подумал Роберт, - что этот человек из Нью-Йорка помогает Уинкупу. И Липпенхольц определенно, тоже так подумает. Они выйдут на Ральфа, потому что Липпенхольц знает о Никки и тут уж ничего не поделаешь. Ральф-то ведь, наверно, все эти десять дней знал, где скрывается Уинкуп".
Роберт лег спать, но, проворочавшись с час, встал, чтобы принять секонал. В аптечке пузырька со снотворным не оказалось. Он снова поднялся в спальню проверить, не забыл ли таблетки на тумбочке, обыскал всю маленькую комнату, потом спустился в кухню и поискал там. Осмотрел гостиную. Ничего не увидев, Роберт бросил поиски. "Найдется где-нибудь", - решил он. Наверно, по рассеянности он засунул пузырек в какое-нибудь неподходящее место, например в холодильник. Но таблеток там не была Нет так нет. Роберт вернулся в постель.
На следующее утро, вскоре после девяти, Роберт предложил Джеку Нилсону пойти в дальний коридор покурить. Курить разрешалось и в чертежной, но когда хотелось поболтать, сотрудники предпочитали выходить в коридор, где были пожарные лестницы. В коридоре, выкрашенном в черные и серые цвета присесть было негде, но, как говорил Джек, это - единственное место в их заведении, где не чувствуешь себя золотой рыбкой в аквариуме. Роберт рассказал Джеку о новостях, которые узнал накануне от Ральфа. Ему хотелось сообщить об этом между прочим, но едва он успел произнести первые слова как поймал себя на том, что рот у него расплывается до ушей, будто у мальчишки.
- Вот это да! - заулыбался и Джек. - Ну, теперь-то все выяснится. Полиция его быстро отыщет. Они обязаны. А кто тебе звонил из Нью-Йорка?
- Мне не хотелось бы его называть. Понимаешь, он довольно крупная фигура. И не желает, чтобы его имя появилось в газетах.
Джек кивнул.
- Так он что, случайно увидел Уинкупа? Или как?
- Не знаю. Но уверен, на него можно положиться.
- Сейчас же позвоню Бетти и расскажу ей, - обрадовался Джек.
После десяти Роберта позвали к телефону. В это время он сидел в кабинете Джаффе на совещании с главным инженером. Заглянула Нэнси и сообщила что ему звонят. Роберт, зная что Джаффе не терпит, когда прерывают совещание, попросил Нэнси узнать, кто его спрашивает, и передать, что чуть позже позвонит сам. Нэнси вышла, но через минуту вернулась:
- Говорят, очень срочно.
Роберт извинился и, увидев, как нахмурился Джаффе, смутился. Было ясна что звонят из полиции, и так же ясно, что Джаффе это понял.
Звонил Липпенхольц.
- Мистер Форестер, мы связались с "Гербом Сассекса" в Нью-Йорке, и их описание Джона Грешема соответствует, - ровным спокойным голосом доложил Липпенхольц, - то есть оно сходится с приметами Уинкупа.
- Прекрасно. Как по-вашему, нью-йоркская полиция вообще-то ищет Уинкупа? И если ищет, то достаточно ли тщательно?
- Они ищут, - ответил Липпенхольц - но то, что мы узнали, еще не доказательство, мистер Форестер. Если бы вы сообщили нам имя вашего знакомого, который…
- Я уже объяснял кому-то из ваших, что мой знакомый просил не называть его.
- Даже если мы пообещаем не упоминать о нем в газетах?
- Да, даже тогда.
Липпенхольц крякнул.
- Это никак не связано с вашей женой? С вашей бывшей женой?
- Не имею представления! Нет, не связано.
Липпенхольц снова крякнул
- Мистер Форестер у нас для вас плохие вести. Наверно, вы еще ничего не слышали. Или уже знаете?
- Нет. Что такое?
- Сегодня около восьми утра Дженнифер Тиролф нашли мертвой…
- Дженни?
- Она приняла слишком много снотворного. Утром молочник обнаружил ее на лужайке за домом. Доктора говорят, что смерть наступила часа за три-четыре до этого. Она оставила записку.
- Господи! - проговорил Роберт. - Я пытался дозвониться до нее вчера вечером около… около…
- Хотите, я прочту записку?
- Да
- "Дорогой Роберт! Я люблю тебя Сейчас гораздо больше, чем раньше, и по-другому. Теперь я понимаю тебя и все вообще, - бесстрастно читал Липпенхольц, - Я только недавно догадалась, что ты означаешь смерть, во всяком случае, для меня. Это судьба. Сама не знаю, рада я или огорчена, но знаю, что должно случиться…"
- Вы об этом что-нибудь знали, мистер Форестер?
- О чем?
- О том, что она пишет? Когда вы видели ее в последний раз?
- В понедельник. В понедельник вечером.
- Как она себя вела?
- Она казалась подавленной, пожалуй, так. Сказала, что не хочет больше со мной видеться.
- Почему?
- Не знаю, разве что… разве что… она тоже начала думать, будто я… убил Грега.
- Что-то вы слишком запинаетесь, мистер Форестер. Во всяком случае, в ванной обнаружено три пустых пузырька. Вам известно, откуда у нее взялись три флакона секонала?
- Ну-у, один она унесла у меня. Как раз вчера вечером я хватился, что снотворного нет. Решил, что куда-то засунул. Этот флакон она мне сама достала. Сказала, что у своего доктора. Наверно, оттуда же у нее были и остальные два.
- На этих флаконах нет ни номера рецепта, ни фамилии врача. Флаконы довольно большие, вроде тех, что развозил ее приятель, и мы полагаем, что они именно такого происхождения.
- Да, скорей всего, - машинально согласился с ним Роберт. Какая теперь разница, откуда флаконы, подумал он, вспомнив, что на его пузырьке тоже не было сигнатуры. Почему он тогда не спросил об этом Дженни?
- И вот еще что весьма любопытно, мистер Форестер, Сузи Эшем говорит, что Дженни Тиролф рассказывала ей, как вы познакомились. Оказывается, вы подглядывали в окна ее дома Это правда?
- Да, - сказал Роберт.
- Почему вы раньше в этом не признались? А? Как вы это объясните, мистер Форестер?
- Никак.
- Никак?
Роберт повесил трубку. Опустив голову, он направился в чертежную и стукнулся лбом о распахнувшуюся в обе стороны стеклянную дверь. Навстречу шла Нэнси. Роберт отступил в сторону.
- Ой! - испугалась Нэнси.
Роберт смотрел ей вслед наблюдая, как быстро удаляется по коридору ее круглый задик. Он толкнул дверь рукой и пошел к своему столу. У яркой лампы дневного света он остановился, часто моргая.
- Что с тобой, Боб?
На его локоть легла рука Джека Нилсона.
Роберт поднял глаза на приятеля.
- Дженни умерла.
- Дженни?
- Приняла снотворное, - Роберт хотел сесть на стул, но Джек потянул его за руку, и Роберт покорно пошел за ним в приемную.
Джек вызвал лифт.
- Пойдем, выпьем кофе. Или чего-нибудь покрепче, - предложил Джек. - Кто тебе сказал?
- Позвонили из полиции. Только что. Это случилось сегодня утром. На рассвете.
Они сели в машину Джека. Роберт не видел, куда они едут. Потом очнулся в баре, перед ним стояла чашка черного кофе и стаканчик, кажется, с шотландским виски. Джек сидел напротив и перед ним тоже стояла чашка кофе.
- Выпей сразу и то и другое, - посоветовал Джек. - Ты белый как мел.
Роберт отпил кофе и виски и вдруг вспомнил, что должен вернуться в кабинет Джаффе на совещание. Он провел рукой по лицу, рассмеялся и тут же его глаза наполнились слезами.
- Рассказывай - сказал Джек. - Что с тобой, черт побери?
- Все из-за записки, - сквозь зубы сказал Роберт. Он сжал руки в коленях - Дженни оставила записку. Она пишет, что я - смерть.
- Что? Повтори еще раз.
- Она пишет "до сих пор я не знала, что ты означаешь смерть", - шепотом проговорил Роберт, - она всегда так выражалась, любила говорить о смерти. Я тебе не рассказывал? Она все вспоминала своего маленького брата, он умер, когда ему было двенадцать лет, умер от менингита. Дженни говорила, что должна постоянно думать о смерти, чтобы перестать ее бояться. Это странно… - Роберт взглянул на напряженно-нахмуренное лицо Джека. - Ты слышишь, что я говорю? Понимаешь?
- Да - ответил Джек, но довольно неуверенно и поднял палец, чтобы им принесли еще виски.
- Помню, когда я с ней разговаривал в первый раз, она сказала "Я пока еще не знаю, что вы олицетворяете, но когда-нибудь узнаю". Это было, когда я прятался у ее дома. Я ведь так с ней познакомился. Правда, правда, я же подглядывал за ней через окно, - Роберт зажмурился.
Джек недоуменно хмурил брови, будто Роберт нес какую-то бессмыслицу.
- Подглядывал через окно? Что ты хочешь этим сказать?
- То, что говорю. И однажды Дженни меня увидела. Однажды вечером. Так мы и познакомились. Не говори, что ты об этом не слышал. Грег…
- Да, - сказал Джек, - наверно, это был Грег. Мне однажды кто-то позвонил, с месяц назад. Я не знал, говорить тебе об этом или нет, и не сказал.
- Значит, ты знал, - Роберт быстро улыбнулся и пригубил только что принесенный виски.
"Интересно, как Грег узнал, что я дружен с Джеком, - удивился Роберт. - Может быть, от Дженни? Хотя какое это имеет значение?"
- Тот, кто звонил, сказал, что он - друг Грега, - продолжал Джек. - Он сказал, что мой приятель Боб Форестер… э-э… псих, он подглядывает за девушками в окна, смотрит, как они раздеваются. Так он, мол, познакомился и с Дженни Тиролф. Помнится, я послал его к черту и бросил трубку. Я подумал, что, наверно, он и правда друг Грега и что Грег, оказавшись в отставке, распускает про тебя всякие дурацкие слухи.
- Да нет, это не слухи. Правда, я наблюдал только за тем, как Дженни возится на кухне. Как она стряпает. Она меня так… - Продолжать он не мог, но не потому, что очень волновался. Нет, он был совершенно спокоен, словно окаменел.
- Да? - переспросил Джек.
Роберт глотнул воздуха и посмотрел на длинное серьезное лицо приятеля. Джек все еще глядел на него с недоумением, может быть, чуть настороженно.
- Всю прошлую зиму у меня была депрессия, а когда я смотрел на Дженни, мне становилось лучше. Она казалась такой счастливой. Раза два я видел у нее Грега и думал: "Вот счастливая девушка, собирается замуж". Я клялся себе, что больше не пойду к ее дому, но отправлялся туда снова. Наверно, я наблюдал за ней раз семь или восемь. В конце концов, как-то вечером она меня увидела. Я извинился, хоть это звучит и дико. Я думал, она вызовет полицию. Но нет. Она пригласила меня к себе выпить кофе, - Роберт пожал плечами и улыбнулся. - Можно считать, что она была счастлива, пока не встретила меня. Пока не решила, что я означаю смерть.
Джек покачал головой, потер коротко остриженную макушку.
- Но я знаю, она была влюблена в тебя. Это было видно сразу. А когда я тебя слушаю, получается какой-то бред. Ты правду говоришь Боб, что ты за ней наблюдал? То есть подглядывал?
- Да, правду.
- Так, - Джек откинулся назад и сделал глоток из стакана с водой, стоявшего рядом с кофе. - Никому об этом не рассказывай. Я бы на твоем месте не стал. Да и зачем? - Джек сосредоточенно раскуривал сигарету.
Роберт почувствовал: отношение Джека к нему изменилось решительно и бесповоротно. Люди, подглядывающие в чужие окна, - ненормальные, и неважно, наблюдают они, как девушки раздеваются или как жарят цыпленка.
- Я только что сообщил об этом полиции, - сказал Роберт.
- Ах так! А зачем? Какого черта? Разве это имеет отношение к Грегу? Грег жив. А ты… - Джек замолчал.
Роберт тоже замолчал. Они не глядели друг на друга.
- Можно задать тебе интимный вопрос? - спросил Джек.
- Спрашивай, - ответил Роберт.
- Ты хоть раз спал с Дженни?
- Нет, - ответил Роберт. - А что?
- По-моему, тогда все это было бы куда серьезней. Для нее, конечно. Дженни казалась такой молодой. И она была очень влюблена в тебя, верно ведь?
- Мне кажется, да. А я - нет. Я всегда старался дать ей это понять. Не думай что я оправдываю себя, Джек.
- Понимаю.
- Но мне следовало предвидеть. Сообразить. Я не должен был встречаться с ней после того, первого раза. Да мне больше и не хотелось ее видеть, но она сама меня разыскала… Приехала как-то к стоянке у фирмы, нашла мою машину и, когда я возвращался домой, поехала за мной следом. - Роберт закрыл глаза ему было тошно от собственного голоса от того, что он говорит.
- Ну и что было дальше?
- Дженни осталась у меня ночевать. Помню, она выпила всего два бокала, но захмелела и не захотела ехать домой. Она спала на тахте внизу, в гостиной. Так повторилось несколько раз, и Грег, конечно, заметил, что она не ночует дома. После этого он и напал на меня. Понимаешь, как все получилось, Джек?
Джек медленно кивнул.
- Надо было порвать сразу, а я не смог. Я только настаивал, чтобы мы виделись реже, но не порывал. У Дженни делался такой несчастный вид. Один раз, правда, я попытался все закончить, когда жил в Лэнгли, еще до того, как снял дом. Я сказал Дженни, что нам лучше не встречаться, и пытался ее уговорить выйти замуж за Грега.
- Ну и что?
Роберт оперся головой на руку.
- А потом, через несколько недель, она как раз и появилась на стоянке и поехала за мной, когда я возвращался домой.
- Понятно.
Понятно ли? Роберту хотелось сказать "Я никогда ничего ей не обещал", но ему было стыдно прибегать к жалким, обеляющим его заверениям.
- Пойду-ка я обратно, - сказал он, берясь за бумажник.
- Не дури, не ходи сегодня в контору, - отозвался Джек. - Позвони Джаффе. А хочешь, я ему скажу.
- Нет, я объяснюсь с ним сам.
Роберт объяснил Джаффе, что у него "личные неприятности", говорил кратко, напряженно и резко, как человек, которому нечего терять. Роберт не сомневался, что уже лишился места и думал, что самое правильное - написать письмо с просьбой его уволить.