28
Мы поспешили домой, но, к нашему счастью и великому удовольствию застали вполне мирную картину. Ксюша сладко дремала на диване, обняв Скралетту. Худенький Кеша, закрутившись в овечий плед, как бабушка, сидел в кресле-качалке, и, хорошо поставленным сценическим голосом, с выражением, читал вслух Лескова.
– Докладываю, – прервал Кеша чтение классика. – Обед приготовлен, дом прибран, все накормлены, включая Владимира, а дети, – он показал на Ксюшу с собакой и мышонком – уложены спать. Тусечка мирно сопела в своей клетке. Клетка была вычищена.
Вся идиллия не была пущена на самотёк, потому что и хозяин оказался дома. У Вовки не было на сегодня запланировано поездок, поэтому он ковырялся в гараже со своим автопарком. Тревога относительно Кеши теперь виделась смешной и несерьёзной. Маленький хрупкий человечек, закутанный в плед, с очками, поднятыми на лысину, больше не виделся грозным разбойником, его самого хотелось обнять и пожалеть.
Мы не заметили, что отсутствовали почти три часа. За это время Кеша провернул дневную работу хорошо оплачиваемой домработницы. Нет, в этом парне было много дельного. Только пряталось оно в худеньком тщедушном тельце с лысой головой.
Настя сказала: "Спасибо", быстро взяла ребёнка и ушла наверх.
– Капитолина Варфоломеевна, – обратился ко мне Кеша, и я поняла, что в посёлке Светлый путь, появился первый человек, который чисто выговорил моё имя, – Скажите, пожалуйста, а для какой цели предназначалась комната, в которой я живу, это ведь явно не гостевая спальня?
Я подпрыгнула. Вчера показала Иннокентию, где душ – и он, решив, что живет в помещении рядом, так и не дошёл до своей спальни.
Мы открыли дверь и вошли в зал. Несколько матов лежали один на другом. Сверху Иннокентий устроил себе постель из выданных трех одеял и постельного комплекта. Кеша не понял меня и заночевал в спортзале. Выкрутился, и молодец.
– Ты очень наблюдателен, Иннокентий, – одобрила его действия я. – С учётом того, что к стене приделана шведская стенка, с потолка свисают кольца, в комнате стоят четыре тренажёра, а на полу лежат маты, ты имел полное основание заподозрить, что это не спальня. И ты совершенно прав. Этот зал мы обычно используем в качестве спортивного. Прости меня, что не проследила за тобой, но дверь твоей спальни и гостевая комната – следующая по коридору за душем. Ты просто не дошёл до нее.
– Вот! – радостно закивал Кеша. – Вот именно поэтому зал великолепно подойдет для занятий танцами. Капитолина Варфоломеевна! – Иннокентий обратился ко мне как можно более торжественно, – Я подумал, раз уж все равно я пока остался здесь, то хотел бы не терять времени и дать девочкам еще один урок.
–??? – я молчала.
– Понимаете, нам нельзя прекращать репетиции. Я бы хотел сегодня устроить торжественный вечер, посвященный памяти Валентины Яковлевны и Терентия Павловича. И мастер-класс, одновременно. И пригласить, с Вашего позволения, на мои открытые занятия всю группу и Вас, в качестве зрителя. И Настю и Ксюшу.
Я взвешивала ситуацию не более минуты. С одной стороны, конечно, у Насти траур. Но если сейчас войдёт в ступор и будет с утра до ночи горевать и плакать, это может очень плохо отразиться на маленькой Ксюше. С другой стороны, это мой дом.
– Да, Кеш, может, ты и прав. – Согласилась я, чувствуя, что подпадаю под Кешино обаяние. В конце концов, Настя может остаться со своим горем в своей комнате, а ребёнок будет под нашим присмотром – Нам всем, пожалуй, не помешает маленькая разрядка. Приглашай. Только ведь девочки твои могут приехать с мужьями.
– А так и хорошо. Там уже уладилось всё, – заверил танцор. – Василиса Марковна объяснила своему электорату, почему надо уважать искусство, даже если ты не всё в нём понимаешь. Да и девочки поговорили со своими мужчинами. Точно, улеглось. – Кеша был полон оптимизма, – Одно странно. Почему-то мужчины вашего посёлка решили, что я совсем не мужик. И что бояться меня им нечего. Мне, конечно, стало обидно немного, они ведь меня не знают. Но лишь бы дело не страдало.
– Да ты не сильно зацикливайся на том, что они о тебе там думают. Работай. И всё встанет на свои места, – успокоила моего гостя. – У наших ведь как? Если литр водки за вечер не выпил, вагон дров не переколол после рабочего дня, кому-то нос или ребро не сломал, вроде как и не мужик. А так как ты вдобавок не лесоруб, то вообще существо непонятное. Я не против твоих занятий сегодня. И не против зрителей, включая Настю. Но для Ксюши вечер эротического танца, думаю, будет перебором. Нужна и детская отдельная программа.
– Да, что вы, Капитолина Варфоломеевна, – замахал руками учитель танцев. – Я об этом даже не думал. Девчонок надо расслабить, заставить красиво двигаться. Классику я дам. Элементы из балета…
– Элементы из балета? – я не верила своим ушам.
– Ну да, я окончил Московское балетное училище имени Вагановой. С отличием.
– Тогда я вообще ничего не понимаю. А здесь-то ты что, в таком случае, делаешь?
– Ну, понимаете, у меня всегда была мечта поддержать людей, которым недоступно такое образование как в Москве или Питере. Ведь на селе тоже много способного народа, – объяснил Кеша
– Хорошо, давай попробуем. Хотя слово "балет" в Светлом пути – уже само по себе звучит нереально.
– Да, и ещё вот что, – замялся Кеша. – Мы бы хотели подготовить зал к представлению
– Зал? К представлению? – нет, мне следовало присмотреться к этому парню как следует. Сегодня и посмотрим. – Кеш, давай так. Ты делаешь всё, что считаешь нужным. Но только за счёт собственных ресурсов. Приглашай девочек, пусть помогают. Моего мужа, Владимира, подключай. Он любит и праздники и авантюры. Ладно? У меня куча своих дел.
"Куча дел" заключалась в том, чтобы прилечь и выспаться. Так у меня реагирует организм, когда наваливается серьёзная информация, которую я никак не могу переварить. Когда это происходит, организм укладывает меня спать, сам продолжает колдовать над полученной информацией. А мне уже выдает готовые результаты. Эту технологию я прочитала у Миллера в книге "Куй деньги во сне". Задаешь голове задачку и ложишься спать. Деньги, благодаря этой методике ковались не очень, но голова, нацеленная на решение задачи, работала намного лучше.
Приставив Вовку к Кеше, и наказав Скарлетте охранять девчонок, так чтобы к Насте с Ксюшей и мышь не проскочила, я довольная собой, отправилась было уже спать. По пути, завернула на кухню выпить чашечку горячего шоколада, настроиться на сон, поразмышлять о философии жизни.
Я решила отпустить ситуацию на самотёк. Пускай саморегулируется. Но уже с первых секунд этого неуёмного самотека начала сомневаться: а правильно ли я делаю? Потому что едва согласилась на авантюрное предложение, Кеша поднял телефонную трубку и звонко отдал приказ:
– Надюша!!! Всё согласования проведены. Работаем!
И жизнь в нашем доме закипела. Сначала с коробками, чемоданами, пакетами приехали пять девчонок. Со словами:
– Здрасьсьте, тёть Кап, – они проследовали мимо меня в зал. Потом раздались звуки передвигаемых тренажеров. Слышались хохот, музыка, топот ног. Видимо, происходило что-то похожее на танцы, потому что Кеша требовал от Надьки приседать глубже, а Светке, кажется, не очень удавался какой-то наклон.
В общем, если в вашем доме вдруг кто-то приготовил обед на большую семью и гостей. Накормил мужа так, что обед понравился мужу больше, чем приготовленный вами. Посидел няней с маленьким ребёнком, прочитал ему классику так, что тот сразу заснул с первых страниц. Сделал уборку во всём доме. Погулял с собакой и почистил клетку домашней крысе – я прошу вас не расслабляться. Чем больше бонусов Вам дали, тем сложнее и изощреннее будут последующие просьбы.
Слушая Кешину возню, я всё-таки перебралась в свою спальню. И даже умудрилась закемарить. В полудрёме сформулировала задачу мозгу из нескольких вопросов, на которые надо было срочно найти ответ.
Среди них – главный: откуда я знаю слово "ЭНЖеЛОН"?
Я проснулась через три часа, от громких, но прекрасных звуков. Тысячу лет не слушала вальсы Штрауса.
29
Стемнело. Выглянув в окно поняла, что мир перевернулся: в моём доме собираются гости. И какие! Зрелище стоило того, чтобы остановиться на нём подробнее. Из разбитых, похожих на старые консервные банки "пятёрок" и "копеек" выплывали дамы в пышных бальных платьях и мужчины во фраках. И только присмотревшись к господам из сказки, начала узнавать в них добрых жителей Светлого Пути. Как тогда наши дамы заставили своих мужиков надеть фраки с бабочками, а главное, где их нашли, я не могу понять до сих пор. Но смотрелось это феерически.
Вдоль дорожек на земле стояли подсвечники с горящими свечами. Около калитки два лакея в ливреях склонились в почтительном поклоне к гостям. Зажённые свечи в их руках, казалось, тоже кланяются дорогим гостям.
Я подошла к комнатной двери и осторожно её приоткрыла.
В образовавшуюся щелочку мне было видно, как дамы с кавалерами заходят в холл, потом проплывают в гостиную и столовую, которые тоже украшены десятками горящих свечей в подсвечниках и ещё какими-то трепыхающимися золотыми ленточками. В золотые ленточки были вплетены чёрные нити. Действо представлялось торжественным и печальным. Кеша оформлял вечер памяти с хорошим вкусом. Всё, как и полагается в ситуации светлой грусти.
Моя спальня устроена таким образом, что из внутреннего окошка могу видеть всё, что происходит в спортзале. Я подошла к этому окошку и, не включая свет, подняла глухую японскую занавеску. Надо ли говорить, что за три часа мой скромный спортзал преобразился полностью; превратился в театральную сцену со сказочными декорациями. Перед сценой стояли лавки и стулья. В зале суетился и отдавал распоряжения мой Вовка – я не верила своим глазам – в белом смокинге. Вовка носился туда-обратно по залу, мелькая лысиной, и был похож на кролика-распорядителя из "Алисы в стране чудес".
Кто-то во фраке устанавливал аппаратуру – я уже видела за пультом нашего ди-джея из дома Культуры. На сцене стоял Кеша в фантастическом костюме то ли принца из "Тысячи и одной ночи", то ли жар-птицы из "Конька-горбунка". Кеша, волшебная птица, толковал что-то важное ди-джею Василию.
– Я подняла телефонную трубку и набрала номер главы администрации посёлка:
– Василиса Марковна, – ты смогла бы собраться, по-быстренькому, и приехать ко мне домой? Похоже, тут намечается зрелище, достойное твоего внимания.
– Да, – ответила Василиса Премудрая, – я как раз собиралась тебе. Заходили девчонки от Кеши и сказали, что ты даёшь бал.
– Значит, это у них называется так. Я даю бал. Нет, Вась, это Кеша у меня в спортзале даёт бал. Памяти Валентины Яковлевны и Терентия Павловича. А мы с тобой приглашены ко мне домой как зрители. Приезжай быстрее.
Василиса, по-моему, Премудрая ещё и потому, что умеет собираться на мероприятие как солдат, в течение сорока пяти секунд, пока горит спичка. Через десять минут она уже вышагивала по дому, облаченная в торжественный белоснежный костюм с золотыми пуговицами. Искренне восторгаясь, как-то даже по-детски ахала от того, что тут у нас творится.
Я и сама-то только что наспех надела синее вечернее платье с глубоким декольте, привела в порядок кудряшки, пришпилив их диадемкой с жемчужинками. Подвела стрелки на глазах, накрасила губки телесной помадой (яркая не полагалась по случаю), и пошла к себе в гости, едва успев к приезду начальства.
Но только внизу смогла в полной мере оценить, какую титаническую работу проделали ребята из Кешиной команды.
Сказочная феерия продолжалась, и наше с Вовкой жилище волшебным образом преобразилось до неузнаваемости. Из уютного будуарчика оно превратилось в дивную пещерку, чарующую атмосферой театральных подмостков. Свечи, собранные, видимо, со всех местных лавок и торшеры с настольными лампами, переехавшие вниз из всех углов дома, трансформировали привычное пространство.
Вовка, кажется, достал из сундуков всю новогоднюю иллюминацию. Мерцающими светодиодными лампочками украсили тряпочные декорации из старых шелковых занавесок. Маленький вентилятор заставлял ткань и свечное пламя живо трепыхаться, порождая блики и причудливые тени. Я смотрела на зал заворожённо, пока распорядитель бала с улыбкой Чеширского кота не пригласил публику " в буфет".
Мы с Василисой прошли в "буфет" (к барной стойке моей кухни), где бармен Колька (а в нашем случае, Николя), разливал гостям шампанское. Со всех сторон то и дело доносилось:
– Здрасьсьте, тёть Кап.
– Здрасьсьте, Василиса Марковна.
Мы, в ответ грустно, учитывая повод, раскланивались. Как иначе, я хозяйка бала, Василиса – несменное поселковое начальство.
Многих людей я не знала. Василиса, похоже, тоже:
– Смотри, каких парней отхватывают наши девки, – комментировала она, – и где берут таких красавцев?
– Пока леса много, и есть что пилить – красавцев в наших местах тоже будет полно, – заметила я.
– Это точно, – согласилась глава, золотые пуговицы её белоснежного костюма торжественно сияли, реагируя на отблески ближайшей к нам свечи. – Ну, пусть выбирают себе партнеров. В наше время у меня такого выбора не было.
Про свои возможности в моё время я даже не стала вспоминать. Если бы они имелись, я бы не выходила замуж в течение двадцати пяти лет.
В столовой, из барной стойки, был сооружен фуршетный стол с канопе из селёдки с луком. Селёдка – народная замена чёрной икры, но намного вкуснее. И, боже мой, там были пирожные. Настоящие мини-эклеры, буше, маленькие корзиночки, но главное, вожделенно любимый мной торт "Прага". Вот уж угодили, черти, так угодили. Я знала только одного человека, который печёт у нас в Жабино пирожные, не хуже фирменных столичных и поискала глазами Жанку Аверьянову. Так и есть, Жанка в розовом бальном платье, украшенном стразами и паетками, выслушивала последние Кешины наставления.
Я нацелилась на бутерброд с селёдкой – знаете, такой, вырезанный кругляшок чёрного хлеба, покрытый тонким слоем натурального домашнего сливочного маслица. На него кладётся кусочек селёдочки (настоящего русского посола, из бочки, нельзя брать какую-нибудь хрень из европейской банки с уксусом). А сверху – тончайший срез, кругляшок из репчатого лука. И всё сооружение пришпиливается шпажкой для канопе к хлебу..
Бутербродик на один укус я заела Жанниным буше. Запила бокалом шампанского. Оценив, как далеко бежать до туалета в моей спальне – в нижнем туалете наметилась очередь, – под руку с начальством поплыла в зал.
На нашем пути, из-под земли, вырос мой Вовка в белом смокинге, галантно сопроводил нас в зал и усадил на почётный первый ряд – он же, и царская ложа.
– Ну как Настя, держится? – шепнула мне на ухо Василиса. – Грачёв просил в интересах следствия придержать информацию о гибели Терентия на два дня. Но разве здесь что удержишь? Я представляю, что поднимется завтра. Уже из администрации губернатора звонили. Трудовые коллективы телефоны оборвали. Отвечаю, как сказал Грачёв, – тело есть, похожее на предпринимателя Васильева, но пока не индетифицировано.
– Но Настя-то узнала отца…
– В интересах следствия эта информация не разглашается.
– Хорошо. Только ведь на опознании половина посёлка присутствовала. Все же видели, что с ней было, – возразила я Василисе.
– Вот и я не знаю, что делать, – согласилась она, – Но пока официально отвечаю так, как просил полковник.
Я посмотрела в сторону и боковым зрением увидела Настю с Ксюшей на руках. Ещё с утра Настя попросила у меня чёрную ленту и повязала её траурным шарфиком на шею. Её лицо осунулось, подбородок стал острее, но мне показалось, это сделало её краше. Несомненно, если бы не феерическое действо на сцене, которое готовил Кеша, Настя с Ксюшей были бы главным центром притяжения внимания. Но сейчас они сами заворожённо следили за тем, что происходит в зале.
И Кешино волшебство, похоже, заставило Настю хотя бы на час забыть о своём горе. Маленькая Ксюшка была одета в голубое бальное платье и напоминала Снегурочку в детстве. Белые локоны рассыпались по плечам, синие глаза восторженно и счастливо блестели. Нет, решение с Кешиным балом было однозначно правильным. Ради счастливых детских глаз стоило устроить грандиозный праздник.
В эту секунду прозвучало:
– Занавес!!!
Пальцы ди-джея Василия взлетели над компьютерным пультом, и через три секунды послышались звуки волшебной музыки Петра Ильича Чайковского. В крошечном спортзале частного дома в российской глубинке, прозванной в народе "Жабино", завороженные гости смотрели первую картину второго действия знаменитого на весь мир балета "Спящая Красавица". В исполнении выпускника Вагановского балетного училища Кеши и начинающей самодеятельной местной группы поддержки, состоящей из лесорубов, трактористов, продавщиц и кидальщиц досок.
Такого шока (в хорошем смысле) я не переживала давно.
Голос за кадром читал либретто. На сцене перед нами развивалось действо.
Принц Дезире (Иннокентий), в окружении вельмож (фишкаря Степана и сварщика Женьки) предавался развлечениям (играли в шахматы на щелбаны) в королевском парке (моем спортзале). Принц явно заскучал, но тут появилась фея Сирени (повар Жанка в розовом платье). Фея взмахнула волшебной палочкой в сторону скалы (трепыхающейся занавески). Скала разверзлась (занавеску сдернул мой Вовка, и она соскользнула на пол).
Внутри скалы (за занавеской) виднелось царское ложе (наше плетеное кресло с террасы). На ложе – спящая красавица Аврора (воспитательница детского садика Ленка Пращурова). Вокруг нее фрейлины (девчонки в бальных платьях)
Жанка ешё раз взмахнула волшебной палочкой, и Ленка пробудилась. После чего вместе с фрейлинами пришла в королевский парк.
Восхищенный Кеша начал танцевать. Девушки красиво топтались или поворачивали лица и корпус за быстро двигающимся лёгким принцем Кешей.
Восхищенный принц пытался обнять Ленку-Аврору, но она постоянно ускользала, и, наконец, после ряда перипетий, исчезла, обратно, в скале (Вовка, обратно набросил занавеску на ширму). Танцевальная эмоция Иннокентия сменилась, и он начал протанцовывать отчаяние.
Языком танца, Кеша умолял фею Жанку вернуть ему Аврору Ленку, но та упёрлась не на шутку. После танца страстной мольбы Кеша уговорил-таки Жанку, и она согласилась забрать его с собой в путешествие на ладье. Самое потрясающее, что дом культуры умудрился выделить Кеше поселковый реквизит: нашу ладью, которую четверо мужиков выносят на празднование дня посёлка. Уж не знаю, как они впёрли ко мне домой, но в нужный момент ладья выплыла из помещения нашей сауны. Сделала круг по залу, захватила с собой Кешу с Жанкой, и под прощальные звуки, уплыла обратно, в баню.
Мы сидели, раскрыв рот. Это надо было пережить. Кеша продумал до мелочей и сделал спектакль настолько красиво и корректно, а ребята так постарались, что не испортили ни одного движения. Не опошлили ни одного аккорда великой музыки. Да, движения у них были простыми, но исполнены очень чистенько.
Василиса смахнула слезу: