– Но я нашёл под вашим сервантом не только землю. Рядом с кучкой земли мною обнаружены две капли крови. – Иннокентий вдруг смутился, как будто взвешивал, стоит ли мне сообщать следующую информацию. – И, простите меня, Капитолина, я не хотел бы вас пугать, но мне кажется, под вашим сервантом сидела крыса. По-моему, она укусила нашу гостью, когда та высыпала землю
– Тусечка!!! – подскочили мы с Настей и Вовкой, – Тусечка маленькая. Ты тоже защищаешь свой дом! – Я постучала ногтями по полу – условный знак для Антошки: "Выходи – угощу".
Сначала послышалось шуршание, потом частое топтание маленьких лапок. Наконец, и из-под серванта показалась Туськина серая морда. Через минуту, внимательно осмотревшись, крыска уже запрыгивала мне на колени. А ещё через десять секунд – сидела на плече и с присвистом что-то быстро рассказывала мне на ухо. "Тики-тики-тики". Туська явно жаловалась. Мне пришлось взять крыску в руки и внимательно прощупать каждую косточку. Животина отнеслась к процедуре спокойно. Переломов вроде не было. – Маленькая моя, тебя ударили?
Антошка продолжала жаловаться.
Валентина протянула руку и с благодарностью погладила защитницу Туську. Настя отщипнула кусочек сыра и протянула крыске. Туська схватила сыр, но есть не стала, ей, видимо надо было выговориться.
– Ну, знаете ли, Капитолина Варфоломеевна, я думал, это мы вас удивляем, а это вы нас весь вечер повергаете в шок, – выдохнул Иннокентий. – Этот зверёк может сильно прокусить палец или даже руку. И, похоже, он напал на незваного гостя. И у нас будет анализ крови. Я слышал, что крысы умеют читать мысли человека. И всегда знают, исходит ли от него угроза.
– Да, они видят инфракрасный диапазон и всегда знают, опасен ли человек, который приблизился, – с гордостью произнёс Вовка.
– Антошка у нас боевая крыса. Поэтому на врага идёт с открытым забралом.
– Я никогда не видел боевых крыс. Вы специально её обучали? – по-детски изумился Кеша.
– Нет. Всё было проще.
– Расскажите, тёть Кап, расскажите, – захлопала в ладоши Настя.
История стоила того, чтобы рассказать её в нескольких словах.
Аудитории явно требовалась разрядка.
Мы с Владимиром, когда построили дом, недолго наслаждались нашей жилплощадью на двоих. Уже в первую же осень пережили такое нашествие мышей, которых и врагу не пожелаешь.
Мыши топали и шуршали везде. Под полом, в стенах, на потолке. Их ничего не останавливало по пути к банке с крупой или с макаронами. Каждую ночь полчища маленьких серых чудовищ направлялись на мою кухню и бились, как мне казалось, даже за запах еды. Потому что я старалась не оставить им ни крошки.
Все продукты я перевела в герметичную стеклянную или керамическую посуду. На ночь все перекладывалось в специальные контейнеры и холодильник. Но твари знали, что еда где-то здесь и только усиливали свои атаки. То и дело, оставляя дыру в стене или в полу.
Они шуршали бумажками и целлофаном, веселились и шумно прыгали по банкам, пытались прогрызть хлебницу, смачно грызли дерево и пластмассу. И это только в книжках написано, что мышка – это тихий зверь. На самом деле мышка – это чудовище, которое по ночам топает, ухает, скрежещет и делает еще много чего такого, от чего ни в жизнь не уснешь. Но мой Вовка спал завидным богатырским сном и только удивлялся, почему я мучаюсь от бессонницы из-за какой-то там мышки. Я бросилась в деревню выяснять, что делает местное население в борьбе с серым кошмаром. Способов оказалось несколько, но все они оказались совершенно неприемлемыми для меня.
Чудовищный и дикий способ – мышеловка, не подходил мне по соображениям эстетики. Спокойнее я бы относилась к крысиному яду, если бы не было риска, что его подберут кошки или собаки. Своих у меня тогда не было, но захаживали соседские.
Самый действенный способ в деревне против мышей – это кошки. Но кошки приносят котят, а коты закатывают такие концерты, что мама не горюй. И не раз в год, в марте, как опять же пишут в умных книжках, а постоянно, с периодичностью в каждые два-три месяца.
Ещё говорили, что мышей и крыс хорошо ловят хорьки. Но хорёк это такое животное, вреда от которого в результате будет намного больше, чем от мышиного полчища. Хорь не только запросто может спрятать под вашу подушку содержимое мусорного ведра, еще и обязательно передушит кур и цыплят в радиусе трех километров от вашего дома. От идеи с хорьком пришлось отказаться – потому что планировала завести куриц.
И тут моя городская сестра Лариска сделала гениальное предложение:
– Надо завести декоративного крыса. У них наверняка, с мышами существует иерархия!
– Наверное. Не знаю. – Неуверенно мямлила я, пока не понимая, к чему ведёт Лариска.
– Ну, значит, мышь не пойдёт туда, где пахнет крысой.
– Не должна, наверное…
– Значит, надо купить крыса и пусть бегает по дому. Их приручают как собак, и они – ласковые как кошки. Выдрессируешь, как тебе надо и вперёд, пусть бьёт мышей.
Версия казалась сомнительной. Дрессировать крыс я не умела. Но и ситуация была патовой. И терять было нечего. Стоит крыса недорого, содержать её несложно. Даже если с дрессировкой не получится – пусть просто живет.
Вот так у нас появился крысёнок Антошка, который быстро вырос и оказался девочкой Тусечкой. Существом удивительным, очень умным и непредсказуемым. Самая большая трудность в её дрессировке заключалась в том, чтобы она не лезла под ноги, когда ты ходишь по дому.
Тусечка быстро облюбовала место под буфетом и начала пристраивать свои запасы. Поначалу это меня огорчило. Но очень скоро я поняла, что девочка соорудила себе идеальную ловушку. Потому что мыши, лишенные доступа к другой еде, потянулись к Туськиным запасам.
Мыши, как и люди, когда долго остаются безнаказанными быстро теряют бдительность и очень наглеют. Интересно, что запах крысы наших, Жабинских, мышей не остановил. А остановило только Туськино физическое присутствие.
Едва первая мышь добралась до горки конфет в фантиках, последовал прыжок, потом я услышала двухсекундную возню, секундный писк, после чего всё стихло. Я заглянула под сервант. На полу лежала дохлая мышь с прокушенным хребтом на затылке и едва заметной капелькой крови там же. Рядом сидела победитель Тусечка.
С тех пор Тусечка перебила всех мышей, которых я по несколько штук выметала в течение двух недель. А потом мыши кончились. Но Туськина мышеловка осталась. Судя по всему, именно туда и сунул свои пальцы незваный гость, когда начал высыпать под сервант принесенную землю. Крыса прыгнула и прокусила руку. Земля просыпалась. Враг ретировался. Сам виноват. Только мне позволено ковыряться в Туськиных припасах, делать уборку и менять их на более свежие конфеты. Но, я же Тусечку кормлю и её вырастила.
А сейчас я испытывала гордость, наш маленький серый мышонок бросился отчаянно защищать свой дом. Нет, конечно, так просто мы не сдадимся.
– Знаете что, Кеша, вы продолжайте ловить вашу "Зверюгу".– Предложила я. Вечер пора было заканчивать. Люди хотели спать. – А я проверю некоторые соображения. Потому что все равно остаюсь при своём мнении. С моей точки зрения, вашей "Зверюге" не нужны Настя с Ксюшей. Она уже расправилась со своими врагами и может спокойно возвращаться домой.
У меня другой подозреваемый, его причастность и мотив намерена проверить завтра. По моей версии, клиент – обязательно возвратится. Потому что ему надо расправиться именно со всеми членами семьи.
Убийца уже расправился с Глашей Галучевой. Уверен, что сжил со свету Валю Галучеву и её законного мужа. Сегодня была предпринята дерзкая попытка прорваться к Насте и её дочери Ксюше. Я смею настаивать, что у моего подопечного есть серьёзный мотив к уничтожению именно семьи. Завтра я кое-что уточню в посёлке. И если получу подтверждение, то мы имеем дело с врагом опасным, дерзким, изощренным и умным. Не слабее вашей Гинтары-"Зверюги". Сцепиться с Терентием Павловичем и всей его армией, это надо быть или сумасшедшим, или, знаете, гением.
На том мы и остановились. Чтобы не беспокоить Терентия Павловича, который расположился в Настиной спальне вместе с Ксюшей, я постелила Насте и Валентине в гостиной. Кеша ушел спать в облюбованный им спортзал, а мы поднялись к себе, предупредительно забрав с собой Туську. Провинившуюся Скарлетту Настя попросила оставить с ними. С собакой было спокойнее.
39
Справившись, благодаря методике господина Миллера с загадкой "ЭНЖеЛОНа", я забросила в подсознание ряд новых вопросов.
Что я хочу найти в краеведческом музее? Почему меня тянет в него так, как будто на поверхности лежит разгадка, которую мы не видим.
Не давали покоя и другие вопросы. Какая кошка могла пробежать между Настиным Остапом и Сашкой Нечаем? Оба родом из одной деревни на Украине. При этом Остап ничего не помнил, потому что их семья переехала на другое место жительства. А Сашка уже не мог ничего объяснить. Моя ошибка заключалась в том, что я не спросила его об этой вражде в Кручихе. Но сейчас Сашка больше ничего не расскажет. И нет смысла посыпать голову пеплом. Видимо, после музея придётся ещё раз сходить в администрацию и поговорить с Василисой.
И почему бедной Глаше отрезали руки и голову? Сначала я подумала, что это могла сделать Валентина. Она, обнаружила тело, переодела в свою одежду, отрезала руки и голову, чтобы убедить убийцу, что мертва именно она.
Но сама жена Терентия утверждала, что нашла тело уже обезглавленным и только спрятала, прикопала голову, завернув в пакет.
Утром я никого не стала ждать к завтраку, встала пораньше и пошла в школу, чтобы переговорить с директором Владленом Леонидовичем. Собственно, на процедуру объяснения ушло минуты три. Владлен просто взял ключи от кабинета и проводил меня в дальний угол на втором этаже здания школы, где под музей было выделено два класса. Один – под патриотическое воспитание. Второй – для всего остального. Сейчас там была нужная мне экспозиция.
Владлен рассказал мне "новость" о гибели хозяев Кручихи, посетовал на то, что теперь будет с гостиничным комплексом, рассказал, куда повесить ключ и побежал на урок.
В музее было тихо и думалось легко.
Мне вспомнилось, как во время презентации выставки "Знаменитые клады", Терентий демонстрировал какую-то древнюю, ещё советскую папку с бумагами, в знак подтверждения, что собраны некие документы. В тот день эту папку листали гости из района и до меня она так и не дошла. Потому что я спешила смотреть лекции профессора Красильникова. Возможно, там есть что-то нужное.
Сверху на стеллажах папки не лежали. Я нагнулась и осмотрела внутренние полки стола. Здесь кое-что было, но прошло время, прежде чем я выудила нужные мне документы. В огромной синей картонной папке на завязочках, лежали еще несколько стандартных зелёных папок по темам. Папки так и назывались: семья Никитовых, семья Чурсановых, Шестаковых и… очень хорошо – Галучевых.
Редко бывает, когда удача так решительно сама идёт к тебе в руки. Сейчас она буквально навязывалась и кричала, "возьми, меня, возьми!"
Толстая потрепанная зелёная папка, пахнущая пылью и старыми газетами, была озаглавлена словом ГАЛУЧЕВЫ. На нижней строке было выведено почерком молодой учительницы начальной школы:
"Материалы собраны основателем первого краеведческого музея посёлка Светлый Путь Тамарой Николаевной Волковой".
Почему-то волнуясь, я осторожно развязала дряхлые тесемочки.
Откинула обложку папки. Прямо на меня смотрело генеалогическое древо семьи Галучевых, любовно выведенное на обычном листочке в клетку лет сорок назад. Было у кулака Фёдора Васильевича Галучева четыре сына. Вот удача так удача.
А дальше, газетка к газетке, документик к документику, подобранные и сложенные в хронологическом порядке, вырисовывалась трагическая судьба мощнейшего местного рода.
Заглянув в музей на часик, я просидела здесь больше пяти часов. И только после обеда решительным шагом направилась в контору к Василисе Премудрой. В голове у меня сложилась общая картина.
А на отдельной бумажке я дорисовала дерево рода Галучевых, с учетом дополнений, которые произошли за последние сорок лет. С тех пор, как прикасалась рука неизвестной мне Тамары Волковой.
И выглядело оно так.
Самое зажиточное и мощное семейство, прочно обосновалось в наших местах более века назад, благодаря аграрной реформе 1906 года. Принятые Петром Столыпиным указы облегчали крестьянам покупку государственных и помещичьих земель в кредит, и расширяли деятельность Крестьянского земельного банка.
Хутор Галучевых до 1917 года так и назывался хутором и располагался за деревней Кручиха. Обосновал его бывший кручихинский крестьянин Фёдор Васильевич Галучев, который полностью использовал все возможности реформы в период с 1906 до 1913 года. Благодаря льготам и кредитованию Крестьянского банка, в который правительство России делало постоянно возрастающие вливания вплоть до начала Первой мировой войны – быстро развивалось сельское хозяйство великой России.
Семи лет хватило Фёдору Васильевичу, чтобы скупить сотни гектаров земли в радиусе двадцати километров от своего хутора, построить крепкое хозяйство, родить и вырастить детей. И тучнели его стада на заливных лугах, работал кирпичный заводик со своим карьером, увеличивалось количество прудов с жирным карпом. Поля засевали овсом и льном. И даже держали в Питере свою льняную мануфактуру.
И в семье у Фёдора Васильевича всё было ладно. И хозяйка – Людмила Леонидовна на все руки мастерица. Из образованных. И сыновья Пётр, Павел, Иван и Матвей – подрастали толковые. Детям дал образование в церковно-приходской школе, которую сам же и основал в Кручихе. А Ивана даже учил в Питере, надеялся, возьмёт старший сын заботы о мануфактуре и со временем расширит семейное дело. Дело-то, оно ведь требует постоянного присутствия и хозяйского пригляду. А как приглядывать, если мануфактура за сто шестьдесят вёрст от хутора. Иван учился на механическом отделении "Технологического Института Императора Николая 1" Будущий специалист для управления фабриками, был освобождён от платы за учёбу.
Отсюда и пришла беда к Фёдору беда.
На царские и родительские деньги институт готовил на погибель всего российского мироустройства не только знаменитых будущих учёных, но революционеров. Таких как Кржижановский, Красин, Лазо, с которыми лично был знаком Ванька Галучев. После революции Ванька заделался большевиком. Один раз приехал домой, рассказать семье, как они будут в скором времени прекрасно жить в коммуне, после чего с позором был изгнан из дома до тех пор, пока вся эта юная чушь не выветрится из незрелой башки.
Но после тревожного визита сына сделал выводы и Фёдор Васильевич. Надо избавиться от активов, пока Ваньку не убедили пустить их на дело революции. Слухи о смуте в столице докатились до хутора Галучевых. Фёдор не стал долго ждать и, на случай, если придётся покинуть насиженное место и уйти хозяйствовать куда-нибудь в Сибирь, всё что мог, обратил в золотые монеты. А монеты надёжно припрятал. До лучших времён, а может, и до чёрных. Времена ведь меняются. А золото только набирает цену.
В 1920 году вчерашний студент Ванька вернулся-таки домой сегодняшним комсомольцем. И здорово удивился тому, что семья так резко обеднела. В доме теперь вместо сундуков со скарбом простая посуда и рваные половики. И даже похвалил родителей за проявленную революционную скромность и предусмотрительность, выраженную в избавлении от бытовых предрассудков.
В начале 20-х классовые дискуссии в семье затихли, потому что началась эпоха НЭПА. И Фёдор Васильевич получил несколько годков плодотворной жизни на земле. И даже начал верить сыну в рассказы о наступившей новой жизни. Но золотишко предусмотрительно не доставал. За годы НЭПа даже приумножил свой личный золотой запас. Но времена Нэпа закончились также внезапно, как и начались. И однажды приехал Ванька и сказал просто:
– Батя, мама, собирайтесь и братьям скажите. Можете взять одну корову, коз и баранов. Вы переезжаете в посёлок Светлый Путь, будете работать в колхозе. Государство даст вам комнаты. А имущество переходит в общественную собственность. И станет основой для будущего колхоза "Заветы Ильича", который возглавлю я. Извини, батя, ты уже на пенсии. Но твои советы будут полезны товарищам по партии в Светлом Пути.
Надо признать, что Фёдор Васильевич с Людмилой Леонтьевной, а также братья, которые к тому времени обзавелись семьями, пытались сопротивляться переезду в грязный посёлок с неподходящим ему названием Светлый Путь. Ваньке даже пришлось арестовать и сослать куда-то одного брата. Именем революции. Так, про Петруху никто никогда больше не слышал.
Людмила Леонидовна долго плакала и пошла собирать нехитрый оставшийся скарб. А Фёдор Васильевич так и проклял непутёвого сына. И со словами "Иудой тебя надо было называть, сынок, а не Ванькой", перебрался в будущий микрорайон Светлого Пути, окрещённого народом Злобино. В маленький холодный летний дом. Только такие кособокие избушки-бараки и могли строить для себя и своих людей комсомольцы. Так потом строить нормальные дома и не научились.
Первое поколение Галучевых скончалось от холода и голода в период продовольственной развёрстки по причине подхваченной заразной легочной болезни – тифа. О чём была внесена запись в учетной ведомости местной больницы.
Наступили времена, когда человек перестал быть ценностью. А лишь орудием пролетариата в классовой борьбе всех со всеми. В жилищной конторе колхоза "Светлый путь" напротив имен родителей сделали запись "Выбыли по причине болезни и последующей за ними смерти". Жильё перешло семьям Матвея и Павла. А обиженный на несознательность родственников Ванька, решил окончательно откреститься от своих кулацких корней и поменял фамилию Галучевых на фамилию своей жены – бывшей нищенки и комсомолки Таечки Селивёрстовой.
Бывшие земли своей семьи пришлось национализировать и сдать государству. Но Иван продемонстрировал кулацкую хватку, как-то убедил товарищей, вступил в партию и начал руководить бывшим хозяйством своего отца теперь уже будучи председателем колхоза "Заветы Ильича". Все постройки: амбары, элеватор, технический двор, пруды, пастбища, и даже кирпичный заводик разрушить не дал, а использовал для нужд своего колхоза. На хуторе, в домах родителей и братьев – а было срублено четыре просторных двухэтажных дома – Ванька поместил колхозную контору, избу-читальню, (впоследствии переделанную в клуб и библиотеку) и квартиры для лучших колхозников, то есть, для людей, которые во всех отношениях ему были угодны и приятны. В родительскую избу въехал сам с Таечкой Селивёрстовой. Где и был благополучно рожден их единственный сын Борис.
Надо отдать должное кулацкой жилке Ивана, теперь уже Селивёрстова. Дела в колхозе пошли успешно, и новые колхозники начали селиться в деревне Кручиха с большой охотой. Туда со временем и перебрался брат Матвей со своей семьёй.