- Из-за его агрессивности, приступов ярости и ругани. От него можно было ожидать чего угодно. Я считала, что если он мог ударить Виолетту, то почему бы не Лайзу или меня?
- Вы когда-нибудь видели, как он бил Виолетту?
- Нет, но видела следы побоев. Этого было достаточно.
- Когда вы услышали, что Виолетта пропала?
- В воскресенье утром. Мистер Пэджет пришел к нам на обед после церкви, и он первым сообщил эту новость маме.
- А как он узнал об этом?
- В городе размером с Сирина-Стейшн все всё знают. Может быть, кто-то заметил, что машина не была припаркована перед домом. Это дало волю сплетням.
- Ходили ли какие-нибудь слухи насчет того, с кем встречалась Виолетта? Кого-то могли подозревать?
- Не помню. Виолетта была шлюхой, так что это мог быть кто угодно. Какой-нибудь парень, которого она подцепила в баре.
- Я вижу, что вас не удивило бы, если бы выяснилось, что она сбежала.
- Нет, черт возьми, конечно бы, не удивило.
- И даже то, что она бросила Дейзи?
Кэти состроила гримаску.
- Дейзи была в то время хныкающей маленькой соплячкой. Салливаны были беднее церковной мыши, их дом был отвратителен, и Фоли избивал Виолетту при каждом удобном случае. Непонятно, почему она так долго терпела.
Я поехала из района, где жила Кэти, в собственно Санта-Марию, где на стоянке возле узкой прогулочной галереи я увидела телефонную будку. Набрав рабочий номер брата Виолетты, услышала женский голос: "Вилкокс констракшн".
- Здравствуйте, меня зовут Кинси Миллхоун. Мне нужно связаться с Кальвином Вилкоксом.
- Могу я спросить, по какому вопросу?
- По поводу его сестры.
Последовала пауза.
- У мистера Вилкокса нет сестры.
- Возможно, сейчас нет, но была. Спросите его, не уделит ли он мне несколько минут. Я хотела бы поговорить с ним.
- Не вешайте трубку, я посмотрю, в конторе ли он.
Я решила, что это отговорка и сейчас услышу, что "его нет на месте", но в следующий момент он сам взял трубку.
- Вилкокс слушает.
Я постаралась быть лаконичной, поскольку он производил впечатление делового человека.
- Приезжайте через полчаса, хорошо? Иначе я не смогу встретиться с вами до следующей недели.
- Уже еду.
"Вилкокс констракшн" была расположена на 166-м шоссе в здании из стекла и стали на узкой площадке, окруженной забором. За столом прямо у входа сидела секретарша, в чьи обязанности, возможно, входили печатание на машинке, делопроизводство, приготовление кофе и выгул немецкой овчарки, спящей возле ее стола.
- Это сторожевая собака, - сказала женщина, бросая на нее нежный взгляд. - Может показаться, будто она спит на работе, но когда садится солнце, она приступает к несению службы. Кстати, меня зовут Вэбс. Мистер Вилкокс сейчас разговаривает по телефону, но через минуту освободится. Хотите кофе? Он уже готов.
- Нет, спасибо.
- В таком случае садитесь.
Она наполнила свою кружку из стального кофейника, но, как только села, зазвонил местный телефон.
- Это он. Вы можете войти.
Кальвину Вилкоксу было за шестьдесят. На нем были рубашка из джинсовой ткани с короткими рукавами и джинсы. Ремень подпоясывал умеренно толстый живот. В кармане его рубашки я заметила пачку сигарет. Редеющие рыжие волосы и рыжеватые веснушки на руках. Щеки обожжены ветром. Ярко-зеленые глаза на загорелом лице. Я поняла, что вижу перед собой мужской вариант зеленых глаз и крашеных рыжих волос Виолетты.
Мы наклонились через стол, чтобы пожать друг другу руки. Он был крупным мужчиной, не высоким, но крепко сложенным. Кальвин подождал, пока я сяду, и только потом уселся в свое вертящееся кресло, привычным движением оттолкнувшись одной ногой от края стола. Подняв руки, он сплел пальцы над головой, что придало ему расслабленный и открытый вид - это было несколько неожиданно. Позади него на стене висела черно-белая фотография, запечатлевшая его на стройплощадке. Его глаз было не видно из-под полей шляпы, в то время как стоявшие по обеим сторонам от него мужчины были с непокрытыми головами и смотрели исподлобья. У одного в руке была лопата, так что, возможно, это церемония закладки фундамента очередного дома.
Кальвин улыбнулся, его явно заинтересовала моя персона.
- Опять о моей сестре Виолетте?
- Извините. Я знаю, что этот вопрос поднимают примерно каждые два года.
- Мне следовало бы уже привыкнуть к этому. Как говорится: "Природа не терпит пустоты". Конечно, нужно, чтобы в этом деле была поставлена точка. Как давно вы работаете на Дейзи?
- Недавно.
- Полагаю, она может тратить свои деньги так, как ей заблагорассудится, но чего она хочет добиться?
- Она хочет найти свою мать.
- Ну да, это я понимаю, но что потом?
- Это зависит от того, где теперь Виолетта.
- Трудно поверить, что это все еще волнует ее после стольких лет.
- А вас не волнует?
- Нисколько. Виолетта делала то, что хотела. Ее жизнь была ее личным делом. Она редко ко мне прислушивалась, а если я давал ей совет, делала все наоборот. Так что в конце концов я оставил ее в покое.
- Она когда-нибудь говорила о том, что Фоли ее бьет?
- Ей не нужно было говорить об этом. Это было и так очевидно. Он сломал ей нос, выбил зуб, сломал два ребра. Не знаю, почему она мирилась с этим. Если бы она обратилась ко мне, я бы помог, но она снова и снова возвращалась к нему. Что я мог поделать?
- Вы старше или моложе ее?
- На два года старше.
- У вас есть еще братья или сестры?
- К сожалению, нет. Родители стареют, и хорошо иметь близких людей, которые могли бы помочь ухаживать за ними. Виолетта бы уж точно не стала этого делать.
- Ваши родители еще живы?
- Нет. У отца было несколько сердечных приступов в 1951 году. Три подряд, последний оказался смертельным. Врачи констатировали порок сердца, который был у него с детства. Ему было сорок восемь лет. Пока что мне удалось пережить его на тринадцать лет. Мама умерла пару лет назад, в возрасте восьмидесяти четырех лет.
- Вы женаты или холосты?
- Женат. А вы?
- Я не замужем, а мои родители умерли.
- Вам повезло. Моя мать много лет находилась в доме престарелых. Лучше назвать это "пристанищем": это не дом. Она звонила мне каждый день, умоляя приехать и забрать ее. Если бы это зависело от меня, я бы так и сделал, но моя жена была непреклонна. Она биржевой маклер и ни за что не хотела бросать свою работу, чтобы ухаживать за свекровью. Я не виню ее, но это было жестоко.
- У вас есть дети?
- Четверо взрослых сыновей. Двое живут здесь, в этом городе, один в Рено, другой в Фениксе. - Он взглянул на часы. - Если вы хотите что-то спросить о Виолетте, то поторопитесь. У меня скоро совещание.
- Извините. Меня так интересуют люди, что я забываю о времени.
- Понятно. Это ваша работа.
- Если я правильно поняла, вы с Виолеттой не были близки.
- Правильно поняли. В последний раз, когда я ее видел, она пришла ко мне в офис и попросила денег, которые я по глупости ей дал.
- Сколько?
- Две тысячи долларов. Это было первого июля, если это имеет значение. Уйдя от меня, она отправилась к нашей матери и вытянула деньги и из нее. У матери было мало денег, но Виолетта ухитрилась выклянчить еще пятьсот долларов. Спустя месяц мы обнаружили, что она украла мамины драгоценности: бриллиантовые браслеты, серьги, два жемчужных ожерелья - ювелирные изделия на три тысячи долларов.
- Откуда вы знаете, что это она украла?
- Мама вспомнила, как Виолетта сказала, что ей нужно в ванную комнату, куда можно пройти только через мамину спальню. Шкатулка с драгоценностями стояла на туалетном столике. Мама не открывала ее до своего дня рождения. Мы с Рэйчел повели ее обедать в кантри-клуб. Она хотела блеснуть своими украшениями и тогда только обнаружила, что они пропали.
- Вы заявляли в полицию?
- Я хотел, но мама отговорила. Она сказала, что если Виолетте они так были нужны, то Бог с ними.
- Виолетта раньше крала вещи?
- Нет, но одалживала деньги при каждом удобном случае, обычно маленькие суммы. Она говорила, что это для Дейзи, так что мы не могли ей отказать.
- Это странно. Она хвасталась тем, что имеет собственные пятьдесят тысяч долларов, которые, по словам Фоли, получила по страховке. Она забрала их из банка.
- Виолетта говорила мне то же самое, но я считал, что она сочиняет. Если бы у нее были такие деньги, к чему ей было бы выпрашивать у меня две тысячи?
- Предположим, ей нужно было собрать большую сумму для того, чтобы уехать.
- Вполне возможно.
- Могла ли она поддерживать связь с вашей матерью? Я все время думаю, что если ей удалось устроить новую жизнь, она все же хотела бы иметь какую-то связь с прошлым.
- Только не со мной. Виолетта не имела никаких привязанностей, по крайней мере мне о них неизвестно. Она не могла бы общаться с матерью без моего ведома: я договорился на почте, чтобы вся ее корреспонденция проходила через меня. Одно время мошенники посылали на ее адрес письма с предложением "доходных" финансовых схем или сообщали ей о том, что она выиграла в лотерею и должна прислать денежный взнос на оформление выигрыша. Она была настолько доверчива, что отдала бы всю мебель, если бы кто-нибудь попросил.
- А охрана в доме для престарелых была надежная?
- Вы думаете, что Виолетта могла бы туда проникнуть? Забудьте об этом. Мать была ей нужна только для того, чтобы обирать ее. Конечно, теперь это не имеет значения, потому что мама умерла, но если моей сестре удалось начать новую жизнь, она бы не стала рисковать ею ради женщины, на которую ей было наплевать с высокой башни.
- У вас есть какое-нибудь предположение насчет того, куда она могла уехать?
- Туда, куда привела бы ее дорога. Она действовала импульсивно, а не по заранее обдуманному плану.
- И все же как вы думаете, она жива? И если да, то где она?
- Я никогда этого не говорил. Если бы она была жива, она бы вернулась, чтобы клянчить деньги, одалживать или воровать все, что могла. Она бы и месяца не могла прожить, не попрошайничая. - Он снял ногу с письменного стола и наклонился ко мне. - Хотите знать мое мнение?
- Конечно.
- Вы хотите сделать Дейзи счастливой? Прекрасно. Заработать немного баксов для себя? Это меня не касается. Но не превращайте поиск Виолетты в свою священную миссию. Если вы найдете ее, то только навлечете неприятности.
- На кого?
- На всех, включая Дейзи.
- Что вы знаете такого, чего не знаю я?
- Ничего. Но я знаю Виолетту. Это мой вам совет.
11
Компания "Чет Креймер Шевроле" была расположена на главной улице в Кромвелле. Три акра площади занимали блестящие автомобили, пятнадцать просторных сервисных площадок и двухэтажный выставочный автосалон с зеркальными окнами от пола до потолка. На нижнем этаже были расположены шесть маленьких кабинетов с застекленными дверями, каждый из которых был оснащен письменным столом, компьютером, рядом шкафов для папок, двумя стульями для посетителей и многочисленными семейными фотографиями и наградами. В офисе в одном углу сидел полный продавец, занятый непростым разговором с супружеской парой - по их мимике и жестикуляции было понятно, что они не готовы совершить сделку за ту цену, на которую он надеялся.
Я не увидела администратора, но заметила стрелку, указывающую путь в отдел запасных частей. Я прошла по коридору мимо комнат для отдыха с удобными креслами, в одной из которых сидели двое посетителей и читали журналы. На тарелках лежали бублики, а автомат бесплатно отпускал чай, горячий шоколад, кофе, капуччино и минеральную воду. Я нашла секретаршу и сказала ей, что у меня назначена встреча с мистером Креймером. Она записала мою фамилию и позвонила ему, доложив, что я пришла.
В ожидании Креймера я прошла в автосалон и прогуливалась от кабриолета "корвет" к фургону "каприз". Больше всего мне понравился кабриолет "айрок зет камаро" - ярко-красный с желто-коричневой "начинкой". Опущенный верх, мягкие кожаные сиденья. Попробуйте-ка выслеживать кого-нибудь в такой шикарной машине! Я обернулась и увидела мистера Креймера, который стоял, засунув руки в карманы, тоже восхищаясь машиной. На вид ему было немного за восемьдесят. Судя по всему, в молодости он был красив, и я живо представила, каким он был много лет назад. Сейчас, словно сдувшийся шарик, он выглядел отнюдь не внушительно и больше напоминал подростка.
- Какая у вас машина? - спросил он.
- "Фольксваген" 1974 года выпуска.
- Мне кажется, вы точно знаете, чего хотите.
- Надеюсь, что это так, - сказала я.
- Вы здесь по поводу миссис Салливан?
- Да.
- Давайте пройдем в мой офис. Если люди увидят, что я здесь, у меня не будет ни минуты покоя.
Я последовала за ним через автосалон вверх по лестнице. Когда мы дошли до его офиса, он открыл дверь и отступил в сторону, пропуская меня внутрь. Комната была обставлена просто - деревянный стол на прямых ножках, кушетка, три кресла и белые стены, на них множество черно-белых фотографий хозяина с различными местными знаменитостями. Кромвеллская торговая палата наградила его грамотой за отличную работу. Мебель, возможно, осталась еще с тех пор, когда он начинал свой бизнес.
- Вы окончили колледж? - спросил он, после того как обошел стол и сел в кресло.
Я села напротив него, опустив сумку на пол.
- Нет. Я окончила только два семестра колледжа, но это не важно.
- Во всяком случае, больше, чем я. Мой отец зарабатывал на жизнь рытьем котлованов и не скопил ни цента. Когда я учился в выпускном классе, он погиб в автокатастрофе. Тогда целую неделю лил дождь, шоссе было скользким, как стекло, и он сорвался с моста. Я был старшим из четырех братьев, и мне пришлось начать работать. Одной из заповедей, которые внушал мне отец, было никогда не заниматься физическим трудом. Он ненавидел свою работу и говорил мне: "Сынок, если хочешь заработать деньги, найди себе такое занятие, чтобы тебе надо было принимать душ перед работой, а не после нее". Он считал, что всегда можно нанять кого-нибудь для физического труда, и я до сегодняшнего дня следую его совету.
- Почему вы стали заниматься продажей машин?
- По необходимости. В конце концов все наладилось, но вначале ничто не предвещало успеха. Единственным человеком, который взял меня на работу, был Джордж Бликенстаф, владелец местной компании "Форд". Он был старым другом нашей семьи и, я думаю, пожалел меня. Я начал продавать автомобили, когда мне исполнилось девятнадцать. На дворе стоял 1925 год. Не могу сказать, что я был в восторге от этой работы, но по крайней мере мне не приходилось работать руками. У меня открылся талант к коммерции. Спустя четыре года биржа лопнула.
- Это, должно быть, подорвало бизнес.
- В каких-то областях да, но наш не особенно. Мы всегда были мелкими сошками и не получали таких прибылей, как большие компании. К тому времени как наступила Депрессия, у меня дела шли достаточно хорошо, во всяком случае, по сравнению со многими другими. Я уже стал старшим продавцом у Бликенстафа. Я словно родился для того, чтобы этим заниматься. Конечно, я гордился собой и считал, что заслуживаю собственной компании.
- Тогда вы и купили эту компанию?
- На это ушли годы. Проблема была в том, что каждый раз, когда у меня в банке скапливались деньги, происходило что-то такое, что сдувало мои паруса. Я оплатил обучение братьев в колледже и почти рассчитался за домик моей матери, но тут она заболела. Одного счета за лечение в больнице было достаточно, чтобы лишить меня большей части моего состояния. Потом расходы на похороны и памятник, и я стал банкротом. Я женился в тридцать два года, и женитьба снова выбила меня из колеи, потому что семья тоже требовала вложений.
- Но вы проявили стойкость.
- О да, даже больше того. К 1939 году я понял, что происходит. В ту минуту, когда Германия захватила Польшу, я уговорил старика Бликенстафа запастись шинами, запчастями и газолином. Он поначалу и слушать об этом не хотел, но я знал, что это был шанс, который нам нельзя упустить. Я не сомневался в том, что Соединенные Штаты не останутся в стороне от войны. Любому дураку это было понятно - кроме него, конечно. Я знал, что придет время, когда дефицит станет неизбежным, и это может только ударить по нам. Он спорил со мной, но я был уверен в своей правоте и не сдавался. Моя интуиция меня не подвела. Когда началась война, в округе не оказалось другого дилера, который был бы столь предусмотрительным. К нам отовсюду приезжали люди и умоляли продать им газолин и шины, и их просьбы звучали для меня как музыка. Я говорил, что буду счастлив помочь им за соответствующую плату. Наше дело было обеспечивать клиента товаром и сервисом, и если Чет Креймер своим трудом смог заработать несколько тысяч баксов, что здесь плохого? Но Бликенстаф был другого мнения. У него на войне погиб сын, и он считал достойным порицания (именно так он и выразился: "достойным порицания"!) извлекать прибыль в то время, когда все эти парни жертвовали своими жизнями. По правде говоря, он устал, и ему пора было отойти в сторону.
- И вы купили у него компанию?
- Нет, мэм. Я купил франшизу на "Шевроле" и, когда старикан в 1945 году закрыл свое дело, скупил акции его компании по несколько пенни за доллар. Холодный расчет - да, но такова жизнь. Нельзя ничего добиться, если будешь бестолково суетиться. Составь план. Рискуй. Только так можно получить то, чего хочешь.
- А ваши братья? Кто-нибудь из них вошел с вами в долю?
- Нет. Все акции мои. Я ни с кем не делюсь. Я сделал для них достаточно, и теперь они самостоятельные люди. - Он поерзал в своем кресле и наклонился вперед. - Как бы то ни было, вы пришли сюда не для того, чтобы говорить обо мне. Вы хотите знать о Виолетте Салливан?
- Да, но я также интересуюсь машиной. Не могли бы мы начать с нее?
Он сделал неопределенный жест.
- Не знаю, зачем Фоли купил эту машину: ведь у него не было денег. Должно быть, хотел загладить свою вину перед женой. У Салливанов не было даже ночного горшка - простите за грубость.
- Все нормально, - сказала я.
- Виолетта вбила себе в голову, что должна иметь эту машину, а Фоли знал, что ей лучше не перечить. Я не собирался упускать такую сделку, так что даже сделал ему поблажки.
- Какие?
- Я взял его старый джип в счет платы за машину, хотя он почти ничего не стоил. Конечно, с моей стороны это было чистой любезностью, но я поставил ему твердое условие: как только он пропустит очередной платеж, я забираю машину назад. Никаких извинений, никаких отсрочек, ни на одно пенни меньше. Мне было наплевать на то, что говорит закон: в случае несвоевременной выплаты кредита машина возвращается ко мне.
- С учетом его бедственного положения у вас был такой шанс.
- О да, я никогда не думал, что он сумеет расплатиться. Я был уверен, что "бель-эйр" вернется ко мне не позже чем через три месяца и я куплю ее сам.
- Ее продал Винстон Смит?