Мы пересекли пустыню, темную и безлюдную, если не считать время от времени возникающих вдали городов, которые казались огоньками в корзине. Я упомянул огоньки в корзине, потому что вспомнил, как однажды Леда украшала рождественскую елку - в это время я всегда так разыгрывался, что меня выставляли за дверь, - и Берни включил в розетку шнур попробовать свернутую в корзине гирлянду. Это было в тот период, когда Берни и Леда вроде бы ладили - до того завтрака, когда она пригубила кофе и заявила: "Мне это не подходит". Сначала я подумал, что она говорит о кофе, и Берни тоже так решил.
Джокко свернул с магистрали на двухполосное шоссе, где машин было значительно меньше. Мы на почтительном расстоянии проехали за ним через один из городков-корзин с гирляндой и оказались на дороге, которая принялась петлять среди холмов. Теперь его габаритные огни то исчезали - значит, он скрывался за поворотом, - то снова возникали, когда мы его догоняли. Он перевалил через гребень и снова пропал. Когда мы добрались до вершины, грузовик "Четырех роз" успел преодолеть половину спуска и свернул на проселочную дорогу.
- Направляется на юг, - прокомментировал Берни. С высоты холма нам открылась убегающая вдаль равнина; лучи фар медленно перемещались в ночи. - Очень уж близко к границе. - В этот момент фары потухли, но грузовик продолжал двигаться, я это хорошо видел при свете звезд. - Боже! Куда он, к черту, делся? - воскликнул напарник и тут же добавил: - Кажется, я его вижу: вырубил свет и шпарит по дороге.
Мы последовали за Джокко на проселок и приблизились вплотную, так что поднимавшаяся из-под его колес пыль покрыла наше ветровое стекло и забила мне нос.
- Может, мы уже в Мексике?
Ох, Мексика! Мы вели там расследования. Дело о похищении Салазара и еще одно, с чем связано, забыл, только помню, как схарчил на задворках бара кукурузный пирог со свининой. Мои сородичи отличаются там от нас - не все, но многие. Крутые ребята - красноглазые, поджарые, задиристые. Мне пришлось участвовать в нескольких драках, и Берни тоже. Потом мексиканская ветеринарша меня зашивала, да и Берни наложила несколько швов. Она была вполне ничего и к тому же запала на напарника, что и вызвало осложнения, поскольку она забыла упомянуть, что у нее есть муж. Но он оказался шляпой, и все кончилось благополучно.
Я оглянулся и заметил в ночи пару горящих глаз, потом другую. Мои сородичи мексиканского типа? Я принюхался. Нет, здесь было нечто иное, ближе к кошкам. Большим кошкам пустыни, с которыми я однажды познакомился слишком близко. Колея становилась все незаметнее и наконец исчезла. Мы, объезжая кусты и камни, снизили скорость. Впереди резко очерченная тень вплотную приблизилась к длинной линии невысоких холмов. Я потерял ее из виду.
- Куда он едет? - спросил Берни.
Холмы были круче, чем казались на расстоянии. Существовал ли в них вообще проход? Мы петляли у подножия, видели несколько ведущих к вершине каньонов, но они были слишком узкими и каменистыми. Берни остановил машину, вынул из-под сиденья большой фонарь, и мы вышли. Напарник приложил руку к уху.
- Я его не слышу, - тихо проговорил он. Что было неудивительно. Поражало другое: я тоже ничего не слышал, кроме лая койотов вдалеке.
- Ничего не понимаю… - Напарник посветил вокруг. - Никаких ведущих наверх следов, да и слишком здесь круто для грузовика. - Мы пошли дальше, Берни поводил лучом фонаря туда и сюда. - Куда же он делся?
У меня не было ответа на этот вопрос. Но я чуял запах выхлопа грузовика - по такому следу легко идти. Он привел меня к высоким колючим кустам, за которыми склон поднимался почти вертикально. Отсюда запах поворачивал обратно на равнину.
- Он развернулся? - удивился напарник. - Как же мы его пропустили?
Я подошел к колючим кустам - кажется, они называются окотилло - и снова принюхался. Э, да они пахли бананами. Подошел Берни и посветил фонарем. Что тут разглядывать: выпирающие из земли корни, а дальше - каменная стена.
Мы постояли: Берни размышлял, а я принюхивался к медленно исчезающим запахам выхлопа и бананов. Хорошо было чувствовать над собой звезды, воздух был свеж, ночь великолепна.
- Не возражаешь, если мы поднимемся наверх и взглянем, что оттуда видно? - спросил Берни.
Я одобрил, и мы двинулись вдоль склонов холмов, пока не набрели на поднимавшийся к вершине овражек и направились по нему вверх. Свет фонаря выхватывал из темноты маленькие кактусы, множество камней, осветил тележное колесо. Воды на виду не было, но я чувствовал ее буквально под ногами. Берни покосился на тележное колесо.
- Где-то здесь поблизости были шахты, - пробормотал напарник. Он интересуется заброшенными шахтами в пустыне, и в прошлом у нас из-за этого возникли проблемы.
Мы поднялись выше. Овражек становился уже, петлял и наконец исчез в складках холма. После чего подъем стал еще труднее, во всяком случае, для Берни. Он ворчал, задыхался, луч фонаря метался из стороны в сторону. Возникли небольшие оползни, но я держался на ногах крепко. И вскоре оказался у большого кактуса, самого высокого, какой я только встречал, и ощутил себя на вершине, так близко к звездам! Какая же у нас интересная жизнь, у меня и Берни. А вдали раскинулась еще одна широкая равнина с городом, хотя и не так ярко освещенным. Нам туда? Я был готов.
Берни меня догнал и, с трудом переводя дух, остановился.
- Подожди, давай придем в себя, старина, - сказал он. Лучше бы говорил только о себе. Он выключил свет и окинул взглядом долину.
- Да, точно Мексика. Должно быть, поселок Эль-Гато. Знаешь, о чем я подумал? - В большинстве случаев мне угадать не удается, но теперь я не сомневался, что он подумал о мексиканке-ветеринаре. И опять не угадал. - Бесследно исчезли два больших предмета: Пинат и грузовик Джокко, - сказал он. - Неужели это совпадение?
Я попытался уяснить его мысль. Что же, получается, Пинат в грузовике Джокко? Нет, она бы туда не влезла. Я принюхался и не уловил запаха слонихи. Но что это? В воздухе едва ощутимый запах лягушки или жабы, только более рыбный. И эта рыбная часть запаха пронзительнее и тоньше, чем у настоящей рыбы. Я, конечно, говорю о свежей рыбе. Тухлая - совсем другое дело. И этот лягушачий-рыбный-жабий запах означал одно - змея! Я ужасно боюсь змей и не стесняюсь в этом признаться.
- Давай немного осмотримся.
Мы все еще ищем грузовик? Разве он мог забраться так высоко? Я понятия не имел. Но раз Берни говорит: надо осмотреться, - будем осматриваться. Я люблю это занятие, и оно составляет большую часть нашей работы.
Мы немного побродили, и Берни, как часто поступает в таких ситуациях, столкнул ногой камень. За ним последовал луч фонаря. Камень отскочил от склона и угодил в скрытую от глаз небольшую промоину. За камнем стали спускаться и мы. Рыбно-жабий запах все еще носился в воздухе, но теперь к нему примешивался другой, который я помнил по занятиям в школе "К-9". У меня на холке встала дыбом шерсть.
- В чем дело, Чет?
Я подбежал к промоине и заглянул внутрь. Кругом была одна темнота, но я знал, что это там. Подошел Берни и направил луч фонаря вниз. На дне, откинув в сторону руку, лежал вниз лицом мужчина. Тело, как иногда случается, не было ни скрючено, ни искалечено - казалось, человек просто спит. Но это, разумеется, было не так.
- Дьявол, - пробормотал Берни.
Мы спустились на дно рассмотреть все подробно. Мужчина был в просторной, темной пижаме и тапочках. Берни осветил его лицо - оно показалось мне знакомым: это лицо улыбалось мне с экрана телевизора, когда мы смотрели ролик с Пинат. И еще оно улыбалось с фотографии на нашем холодильнике. Теперь человек лежал стиснув губы, но глаз, тот, что смотрел на меня, был открыт. И по нему полз муравей.
- Ури Делит, - определил напарник.
Он опустился на колени и повел лучом фонаря, дюйм за дюймом изучая тело, но ничего не касаясь.
- Никаких видимых причин смерти: ни крови, ни пулевого отверстия, - и на первый взгляд ничего не сломано. Не понимаю… - Круг света задержался на руке Делита. - Хотя кисть как будто распухла. А это что такое? - Берни нагнулся ниже. Я понял, что он рассматривал: две дырочки на тыльной стороне ладони, чуть припухшие и покрасневшие по краям.
Мы так сосредоточились на этих дырочках, что я чуть не пропустил волнообразное движение внутри пижамы. В следующую секунду из-под шелковистого материала выскользнула змея - не длинная, но толстая, с большой головой и злыми глазами. Змея пришла в ярость - все произошло молниеносно, - ее пасть раскрылась, обнажив большие зубы, и она бросилась на Берни.
Напарник испуганно вскрикнул - таких звуков я от него ни разу не слышал - и в последнее мгновение отскочил назад. Я бросился на змеиный хвост, как можно дальше от ее зубов, придавил лапами и сомкнул на кончике челюсти, но передний конец, извиваясь, развернулся назад. Змея поднялась и, разинув пасть, уставилась на меня, но в это время Берни треснул ее фонарем по голове - приложил так приложил. Змея, дергаясь, упала на землю. Напарник наступил ей на голову и принялся топтать, он топтал до тех пор, пока гадина не замерла. Лицо Берни показалось мне диким.
14
- Похоже на гремучую змею, - сказал человек в какой-то незнакомой мне форме. Солнце приобрело молочный оттенок - вот уж чего не пью, так это молоко, - и вокруг нас собрались другие люди в форме: полицейские, патрульные, пограничники. - Да, похоже на гремучую змею.
- Я не специалист, - произнес Берни. - Но разве у гремучей змеи не должно быть на спине ярко выраженного ромбовидного рисунка?
- Не знаю, насколько ярко выраженный, но вот, посмотрите сюда. Что-то вроде ромбиков.
- Да, похоже.
- Или рогатая гремучая змея, Хотя какая разница? Бедняга! Надо же встретить такую смерть!
К этому времени тело Ури Делита уже унесли. Щелкали затворы фотоаппаратов, Берни задавали вопросы. Я устал и не очень прислушивался. Понимал одно: чем больше напарника спрашивали, тем меньше он говорил. Я заметил у него темные подглазины - Берни тоже устал. Изогнутая лучинка солнца поднялась над вершиной холма, и лицо напарника окрасилось в теплые тона, но в сочетании с его усталостью это меня даже напугало. Затем небо поголубело, и все пришло в норму. Я лег, привалившись спиной к скале, еще сохранившей прохладу ночи; надо мной возвышался огромный кактус. Рядом завели новый разговор - может, насчет того, что делать со змеей. Разговор все еще продолжался, когда мы, я и Берни, уехали.
Ощущать движение автомобиля было очень приятно. Я свернулся на переднем сиденье. Напарник долго молчал, затем сказал:
- Ну что еще мы могли сделать?
С чем? Я не очень понял, и никакие мысли в голову не шли. Берни положил руку мне на спину. Разве мы что-то сделали не так? Убили эту мерзкую змею и сами остались неискусанными. Мои глаза закрылись, но в ту же секунду я представил две крохотные ранки на распухшей руке Делита. Открыл глаза, увидел щеку напарника и снова закрыл. На этот раз мне не привиделось ничего плохого, только масса бегущих облаков.
- Как плохо ты выглядишь, - удивился Рик Торрес. - А вот Чет прекрасно.
И чувствовал я себя великолепно, почти тип-топ. От души встряхнулся, при этом волны пробежали по всей шкуре до кончика хвоста. Не могу выразить, как это приятно! Я проспал всю дорогу.
Мы были перед зданием главного полицейского управления, расположенного неподалеку от высотных домов в центре города. Удобные скамейки предназначались для того, чтобы на них проводили время друзья и родственники бандюганов. Они и теперь здесь околачивались, только почему-то обходили стороной и нашу скамью, и те, что стояли поблизости. А на нашей с одного конца сидел Рик, с другого Берни, а я, как только улеглись пробегавшие по шкуре после встряхивания волны, вспрыгнул на середину. Иногда приятно посидеть высоко.
- Хочешь знать, что я думаю? - спросил Рик.
- Не уверен, - ответил мой напарник.
- Это потому что ты теоретик-конспиратор.
- Вот еще!
- А разве не так? Ты готов принять версию, что парень немного сбрендил, возомнил себя спасителем слонихи и отправился в пустыню, скорее всего без еды и воды, где его подстерегали всякие неприятности. Ну как, принимаешь?
- Нет.
Рик рассмеялся.
- Что и требовалось доказать.
- Давай начнем с Пинат, - предложил Берни.
- Как скажешь.
- Где она?
- Понятия не имею, ну и что?
- Что значит, "ну и что"? Если бы они бродили по пустыне вместе, как ты предположил, то остались бы следы.
- Какие следы?
- Рик, ты когда-нибудь слышал об экскрементах слона?
Разговор то затихал, то вновь возникал в моей голове, но при упоминании о слоновьих экскрементах я насторожился.
- Обнаружить несложно, - продолжил мой напарник. - А я ведь специально искал, но даже если бы пропустил, разве Чет позволит себе проглядеть что-либо подобное.
- В этом есть смысл. - Полицейский похлопал меня по спине.
Еще какой. Берни прав на все сто. Я лично за всю свою карьеру ни разу не прошел мимо экскрементов, чтобы их не исследовать.
- Но это может свидетельствовать о том, что они разделились раньше, еще до того как подошли к границе.
- Думаешь, это совпадение, что в одном деле дважды появляется грузовик транспортного предприятия "Четыре розы"?
- Я говорил с этим малым, Тексом Росой, он абсолютно чист, даже ни одного…
- Не продолжай.
- Почему? - удивился Рик.
- Ни одного штрафа за неправильную парковку. Это одна из тех избитых полицейских фраз, которые выводят меня из себя.
- Хорошо, - кивнул Рик, - молчу. А можно мне сказать: он утверждает, что ни один из его грузовиков не приближался к ярмарочной площади в ночь исчезновения?
- У меня есть показания свидетеля, которые этому противоречат.
- И как его зовут?
- Олли Филипофф, цирковой акробат.
Рик сделал пометку в блокноте.
- Проверю.
- Давай, - кивнул Берни. - А затем задай себе вопрос, что там делал второй грузовик.
- Так называемый второй грузовик стоит во дворе, - парировал полицейский. - Утром сам его видел. По словам Росы, вчера вечером он был отправлен в Санта-Фе с грузом запчастей, но на многоуровневой дорожной развязке у него обнаружилась течь масла и он вернулся обратно. - Рик помолчал и кашлянул. Я ведь, кажется, упоминал, что подобный кашель меня настораживает. - Берни?
- Не хочу слушать.
- А я все-таки скажу: многоуровневая развязка - это кошмар, плюс все происходило в ночное время: любой мог сначала следить за грузовиком А, а в итоге перепутать и увязаться за грузовиком Б.
У Берни дернулся мускул на скуле.
- Ничего подобного не было.
- Считай как тебе угодно, - кивнул Рик. - Но картина такова: мы имеем пропавшую слониху и труп человека, который ее украл. Не так много, чтобы полиция бросила все силы на расследование. - Рик поднялся. - Но ты все же поставь меня в известность, если всплывет что-то новое.
- Буду считать приоритетом номер один.
Они расстались, не пожав друг другу руки.
Дверь в трейлер Попо была открыта. Мы нашли хозяина накладывающим перед зеркалом грим клоуна. Он уже нанес на кожу белую краску и раскрасил губы в ярко-красный цвет, но еще не принимался за глаза и нос.
- Привет! - Попо повернулся, и его глаза показались мне очень маленькими. - Что скажете?
- Ммм… - Я почувствовал, что Берни, как обычно в трудные моменты, пытается взять себя в руки. Он выпрямился, стараясь придать себе твердость стали. - У нас для вас новости. Плохие.
- Нет, нет! - Попо зажал ладонью рот, размазав по лицу красную краску с губ.
- Мне очень жаль, - проговорил мой напарник.
Клоун судорожно вздохнул и отвернулся. На нем была майка без рукавов. Про такие почему-то говорят, что их носят любители поколотить жену. Хотя когда в последний раз мы застали одного типа за этим занятием, на нем был кожаный пиджак. Мы вломились в дверь и взяли его с поличным. Тогда Берни заставил его выложить кругленькую сумму. Но это совершенно иная история. А теперь я смотрел на тощие плечи Попо - совсем не похожие на плечи Берни - и такую же тощую шею. Но вот его затылок, не могу объяснить почему, мне понравился. Попо едва заметно дрожал. Я обошел его и сел спереди у его ног. Но он меня, наверное, даже не заметил, такие у него были влажные и мутные глаза. Затем увидел и протянул ко мне руку. Я его лизнул. Рука имела вкус губной помады - я помню этот вкус с тех пор, как один раз сжевал футлярчик с губной помадой Леды, а может, не один раз и не два, а гораздо больше.
Глаза Попо наполнились слезами, хотя он не проронил ни звука - только смотрел на меня. Его лицо приобрело странное выражение: наполовину клоунское, наполовину человеческое, - и было измазано помадой и слезами, но я его нисколько не боялся. Я придвинулся и привалился к его ногам. Попо был из тех людей, которые, неизвестно почему, мне нравились. Он положил мне руку на плечо и притянул к себе. И я ему это позволил.
Берни рассказал клоуну обо всем, что произошло в пустыне. Попо задал несколько вопросов, и напарник снова все объяснил. Затем последовали новые вопросы и новые ответы. В конце концов, я уже сам почти все понял. Клоун стер с лица остатки грима.
- Я хочу, чтобы вы продолжали искать, - сказал он.
- Кого? - удивился Берни.
- Конечно, Пинат. Ури хотел бы этого.
- Не уверен, что…
Попо повысил голос и заговорил по-настоящему громко:
- Назовите цену.
Берни кивнул.
- Обычная такса - четыреста долларов в день плюс расходы.
Четыреста в день? Разве наша обычная такса такая? А случайно, не пятьсот? Кстати, что больше: четыреста или пятьсот? Мне бы понравилось то, что больше.
Попо открыл ящик и достал чековую книжку.
- С этим можно подождать, - остановил его напарник. Ох, Берни, Берни…
Клоун посмотрел на настенные часы и, да, я не ошибся, слегка встряхнулся. Затем повернулся к зеркалу и начал размазывать по лицу белую краску, которую черпал из банки.
- Как же вы… - начал Берни.
- Скоро начнется представление. - По тому, как Попо держал плечи, я понял, что он крепился из последних сил.
Мы вышли из его вагончика и обнаружили на улице много циркачей. Некоторых, таких как Фил и Олли Филипофф, я знал, других нет: силача с голым торсом, женщину в мотоциклетном кожаном костюме, мужчину с одноколесным велосипедом в руке. Они все гуськом поспешили внутрь.
Мы уехали с ярмарочной площади. Синяки под глазами Берни стали еще темнее. Он сделал несколько звонков по телефону. А я внимательно следил за идущей перед нами машиной с лежавшим на полке заднего стекла котом - кошки любят так ездить. Спрашивается, чем им не нравится переднее сиденье? Кот меня тоже заметил, и его взгляд мне очень не понравился.