Что бы это ни значило, я ничего не понял. Мы выехали из Долины и направились в пустыню. И вскоре - ведь мы неслись так быстро, что все вокруг мелькало, хотя я и не понимал, к чему такая спешка, - оказались в городке, который, как я помнил, Берни называл вшивым. Я начал чесаться - сначала за ухом, затем весь бок, затем одновременно оба, скребя себя когтями все быстрее, быстрее…
- Чет, ради Бога!
Мы остановились за пальмой перед подковообразным мотелем. На парковке стояли две машины: красная с откидывающимся верхом и темный седан.
- Черт возьми! - вырвалось у Берни.
В тот же миг дверь номера открылась, и оттуда вышла жена Марвина Уинклмана; жена, если развод еще не состоялся, - деталей дела я в голове не держал. Невысокая, светловолосая, пышная, по имени, если не ошибаюсь, Бобби Джо, она шла впереди Малькольма, который повязывал у себя на шее галстук.
- Чтоб ты им удавился, - процедил Берни. Я приготовился смотреть, но удушения не произошло. Пока парочка шла к своим машинам, мы быстрехонько отвалили, а удушение Малькольма, видимо, было отложено на будущее.
16
Я прекрасно знаю, что ноги находятся внизу и на них стоят и ходят. Когда Берни говорит "к ноге!" - что ему вовсе не обязательно делать, - я подхожу к нему вплотную. А уши на голове, которая наверху. Как же можно стоять на ушах? Голова всегда выше ног, если только человек не перевернулся, как это случилось с бандюганом по имени Наджет Болитерри, который хотел удрать от нас через верхнее окно на лестничной площадке, а в итоге повис вниз головой, запутавшись в связанных простынях. Леда только что сказала, что Малькольм стоит на ушах. Что она имела в виду? Что он тоже висит на связанных простынях? Дальше этого я в своих рассуждениях не продвинулся.
Мы угодили в пробку, которая совсем не двигалась, - из тех пробок, когда водители вылезают из машин и всматриваются в даль. Берни позвонил Сьюзан.
- Привет, это я. Ты на месте? Получила мое сообщение? Я насчет "Драй-Галч"? Надеюсь, ты дожидалась там не слишком долго. Я…
Сьюзи подняла трубку, и ее голос раздался в динамике.
- Три часа.
- О! - пробормотал Берни.
- Но это в последний раз. - Ее голос доносился из динамика, но раньше я никогда не слышал, чтобы он так звучал. У Сьюзи один из моих любимых голосов - такой, словно ей нравится говорить, - я с удовольствием позволяю ему себя обволакивать. Но на этот раз он звучал совершенно иначе - невыразительно, даже как-то холодно.
- Я же сказал, извини, - повторил Берни.
- Слышала, - отрезала Сьюзи. - И знаю, что такое заниматься расследованием. Но начинаю понимать, что ты еще не готов.
- Не готов на что? - Сзади посигналили. Машины тронулись с места. Берни включил передачу, но не как обычно - послышался неприятный скрежет.
- Я тебе скажу, на что, - ответила Сьюзи. - На то, во что могли бы превратиться наши отношения.
- О! - повторил Берни. Я не очень разобрался в смысле его восклицания, только знаю, что, когда напарник говорит "о!", это всегда значит, что дела идут не очень хорошо.
- Как бы ты это определил?
Сзади раздались новые гудки. Берни надавил на педаль газа, но, наверное, не рассчитал сил, и мы резко скакнули вперед.
- Что?
Голос Сьюзи стал еще холоднее.
- Что происходит сейчас между нами.
- Между нами? - переспросил Берни. - Ну, между нами все хорошо.
- Хорошо?
- Да.
- А если поточнее?
- Поточнее? Даже очень хорошо.
- Мне пора на встречу, - заявила Сьюзан. - Когда тебе придет в голову определение получше, не стесняйся, звони.
- Но…
Щелк. Связь прервалась.
- Господи, - возмутился Берни. - Что же это делается?
Мне нечем было ему помочь.
- Я хотел сказать, - он стал снова рыться в перчаточнике, но на этот раз безрезультатно, - что все здорово. Очень, очень здорово. Разве может быть лучше? Мне всегда очень хорошо, когда я рядом с ней. Ей даже не надо ничего говорить, но и когда она говорит, мне это тоже нравится. Боже праведный! От одного ее присутствия мне хочется стать лучше. - Он запустил руку под сиденье, но обнаружил только ручку, сломанную коробку для компакт-диска, крышку от кофейного стакана, но ни одной сигареты. - Так что, черт возьми, каких слов она ждала от меня?
Я понятия не имел. В моем мире, у нашей, как выражается Берни, нации внутри нации, все происходит иначе. Возьмите хотя бы памятный вечер, когда я услышал вдалеке лай той подруги, а потом обнаружилось, что она лаяла не так уж и далеко. Я домчался мгновенно. Она находилась за забором, хотя и высоким, но недостаточно. Именно так. Мне всегда нравилось прыгать, а в тот вечер, после энергичного спринтерского забега, - в особенности. Она стояла и смотрела сквозь сетку, как я поджимал для прыжка лапы. А затем…
Зазвонил телефон.
- Сьюзи? - спросил Берни еще до того, как нажал кнопку.
Оказалось, что это была не Сьюзи. Голос в трубке принадлежал Рику.
- Сообщаю новости, - начал он. - Пришел отчет о вскрытии Делита. Причина смерти… - В трубке раздался шелест страниц… - Некротический… тут всякие заумные слова… шок, вызванный ядом змеи… опять бла-бла-бла… попавшим в организм в результате укуса в правую руку.
- Значит, он умер от змеиного укуса?
- Ты, я смотрю, еще не потерял способности быстро ворочать мозгами.
- Никаких других следов насилия?
- А разве укуса не достаточно? - удивился Рик. Берни не ответил. - Больше ничего. Укус - и точка.
- Спасибо.
- Не за что. Кстати, говорил с этим коротышкой из семьи воздушных гимнастов Филипофф - Олли. Ты не в курсе, они пользуются страховочной сеткой?
- Да. А что?
- Просто интересуюсь.
- Почему?
- Мне кажется, с сеткой - большая разница. Как между поцелуем и старым добрым траханьем.
- Надо об этом подумать, - ответил Берни. Только не мне. Я что-то пока не просек, о чем они толкуют. - Ты об этом разговаривал с Олли? О сексе и полетах на трапеции?
- Нет, - уточнил сержант. - Мы обсуждали его отказ.
- От чего?
- От той байки, которой он тебя нагрузил. О восемнадцатиколесном трейлере с четырьмя розами на борту, будто бы выезжавшем из задних ворот ярмарочной площади.
- Байки? Ты о чем?
- Чистый вымысел, Берни. Олли все придумал.
- На кой черт это ему понадобилось?
- Говорит, что испугался.
- Чего?
- Тебя и Чета.
- Ерунда.
- Утверждает, ты так грозно насел на него… Только не надо меня убеждать, что подобного никогда не бывало. Плюс у него природный страх перед собаками.
Ну и ну! Рик считает, что Олли меня испугался. Ничего подобного! Да, он не трепал меня по холке, не пытался погладить, но когда люди боятся меня или мне подобных, я всегда это знаю. Олли не испугался.
- Он решил, что вы ему устроите головомойку, и выложил то, что, по его мнению, тебе хотелось услышать, - продолжил сержант.
- В таком случае я на самом деле устрою ему головомойку, - отозвался напарник.
- Делаю вид, будто ты ничего не говорил.
- Откуда он мог знать, что я хотел от него услышать? Я не упоминал ни о каком грузовике, тем более с четырьмя розами на борту.
- Розы для большей реалистичности, - нашелся Рик.
Последнее слово было для меня совершенно новым и звучало очень неприятно.
- В каком смысле?
- Удивляюсь твоей серости…
- Кончай треп, - прервал его Берни.
Сержант рассмеялся.
- Ты, как я понимаю, накачал его виски. Какой это был сорт? "Джек Дэниелс"?
- Что значит "накачал"? Мы по-дружески выпили.
- И твой свидетель, явно стараясь к тебе подольститься, начал придумывать детали и вспомнил еще один сорт виски.
- "Четыре розы"?
- С сообразиловкой у тебя порядок. Но кажется, я тебе об этом уже говорил.
* * *
На следующий день - или это было через день, а может быть, и в тот же самый - мы остановились на парковке напротив кладбищенских ворот, оставив "порше" в стороне от других машин. Ворота оказались открытыми, но мы в них не вошли. На кладбище происходили похороны - мы заметили там людей в темной одежде. Берни старается держаться подальше от тех мест, где хоронят людей, хотя при его работе это не просто. О кладбищах могу сказать одно: для меня они, наверное, пахнут иначе, чем для вас. В небе широкими кругами летала большая черная птица, но никто, кроме меня, ее не видел. Признаю, у меня пунктик насчет птиц. Злобные твари. Я имею в виду не только ту, что с явно нехорошей целью гналась по пустыне за мной и за декоративной собачкой Принцессой. Но об этом расскажу как-нибудь в другой раз. А пунктик мой такой - я все время спрашиваю себя: неужели и я озлобился бы, как они, если бы целыми днями парил в ярком голубом небе? Вот мой вопрос.
Постояв немного, люди стали расходиться и рассаживаться по машинам. Кое-кого я узнал: Попо, полковника Драммонда, Фил и других, которых видел возле цирка. Они уезжали на машинах, а мы продолжали ждать, пока из ворот не вышел Олли Филипофф. Он направился к стоявшему в углу парковки мотоциклу, снял пиджак, галстук, рубашку, все свернул и положил в седельный ящик. Коротышка, а с такими бугристыми мускулами. Затем достал из сумки майку, надел и аккуратно закатал рукава, чтобы бугры мускулов остались на виду.
- А ведь, наверное, есть человек, который любит этого Олли, - заметил Берни. Я хотел узнать кто, но напарник не сказал.
Мы направились к нему. Циркач уже перекидывал ногу через седло мотоцикла, когда заметил нас. Он немного помедлил и опустился на сиденье.
- Есть минутка? - спросил его Берни.
- По правде говоря, я очень спешу, - ответил циркач.
- Правда? Это для разнообразия хорошо…
- Что? - не понял Олли.
Напарник улыбнулся одними губами - скорее не улыбнулся, а оскалился.
- Крутой мотоцикл. - Он положил ладонь на руль.
Циркач посмотрел на его руку. Ему не понравилось, что его мотоцикл трогают, - это было очевидно, но он сказал только:
- Да. Спасибо.
- Вот приехал выразить соболезнование, - продолжил Берни.
- По поводу чего?
- По поводу недавней утраты цирка.
- И что это за утрата?
- Ури Делит. Если только я попал на те самые похороны.
- На те самые. Перекинулся парень.
- Что ж, можно выразиться и так.
- Как говорится, в мир иной, - добавил Олли.
- И как вы к этому относитесь?
- К миру иному?
- К чему же еще?
Циркач на мгновение зажмурился. Некоторые типы, когда мы на них наседаем, жмурятся, если им требуется подумать.
- Не знаю. - Он открыл глаза. - А ад тоже есть? Или только небеса?
Берни снова улыбнулся, но на этот раз улыбка говорила, что ему весело.
- А вдруг существует только ад? Вдумайтесь в это, Олли.
- Черт! Неужели такое возможно?
- Зависит от точки зрения на окружающее, если, конечно, таковая имеется. - Циркач стал озираться, как поступают люди, когда хотят определить, где находятся. - Но нас интересует другое, - продолжил Берни. - Как вы относитесь к смерти Делита?
- Как отношусь? - Циркач облизнул губы. Как правило, это хороший знак. - Ужасное несчастье.
- Слышали, что послужило причиной его смерти?
- О да. Страшно боюсь змей. Какая ирония судьбы!
- Боюсь, не совсем уловил вашу мысль.
- Человек, который работал с животными, лишился жизни благодаря одному из них.
- Откуда вы это взяли? Я имею в виду про иронию судьбы.
- Полковник так сказал.
- Вот как?
- По дороге из церкви. - Олли подался вперед и положил ладони на ручки руля. - Мне в самом деле пора.
- Нет проблем, - ответил Берни. - Только проясним одно небольшое недоразумение, и можете катить со своим железным другом на все четыре стороны.
- Недоразумение?
- По поводу истории с розами. Получается так, что вы изложили две разные версии: одну нам, другую - сержанту Рику.
- Кому это вам?
- Чету и мне.
Олли бросил на меня взгляд и поморщился, словно хотел сказать, чтобы я не лез в напарники Берни. У меня сразу сложилось о нем определенное мнение, а во рту почему-то возник странный зуд, словно зубам захотелось что-нибудь куснуть.
- Слушайте, да какая разница, - начал он. - Какое это теперь имеет значение? Хотите предъявить обвинение змее? - Он рассмеялся - ха-ха-ха, - и, по мне, слишком долго не мог успокоиться.
- Змею мы убили, Чет и я, - сказал Берни.
- Вот как? - Олли снова посмотрел на меня, но на этот раз не так криво, как в прошлый.
- Но остается пропавшая слониха, - продолжил напарник. - Так что нам необходимо разобраться в ваших показаниях.
Взгляд циркача упал на ключ зажигания, но Берни легким движением извлек его из замка. Движение не выглядело особенно быстрым, но не успел Олли воскликнуть: "Эй, погодите!" - как ключ оказался у напарника в кармане. А чего вы ждали? Берни есть Берни. Помню, он мне как-то сказал: "Нечего лезть с ложкой туда, где дерутся на вилках", - или что-то в этом роде.
- Подумайте, Олли.
- О чем?
- Что вы видели в ту ночь, когда вернулись из "Дядюшки Рио"?
- Ничего не видел.
- Следовательно, вы нам солгали.
- Прошу прощения.
- А как насчет восемнадцатиколесного трейлера с четырьмя красными розами на борту?
- Все выдумки. Что бы я вам ни наплел - это ложь.
- Наглая?
- Вот именно.
- Зачем вы сказали нам неправду?
- Захотелось приврать, и к тому же я уже извинился.
- Вы сказали сержанту Торресу, что испугались нас.
- Верно. Никогда не чувствовал себя спокойно рядом с собаками. - Загибаешь, приятель. Я ничего подобного не унюхал. - Да и вы сами, не обижайтесь, наводите страх.
- Я? - удивился Берни.
- Вы же отобрали у меня ключ.
- Нехорошо.
- Еще как.
- Но дело в том, Олли, что вы акробат. Я не могу поверить, что акробата так просто запугать. Вы по определению храбрец.
- Спасибо.
- Что же в таком случае происходит?
Олли открыл было рот, но промолчал.
- Вы чего-то боитесь, - настаивал напарник. - Но не нас. Назовите имя.
Циркач уставился прямо перед собой.
- Нет никакого имени. Не понимаю, о чем вы говорите.
Берни достал ключ и вставил в замок зажигания.
- Можете ехать.
- Приятно было с вами поговорить, - кивнул Олли.
- Ведите мотоцикл осторожно.
- Никогда не лихачу.
Берни собрался уходить, но задержался.
- Один последний вопрос: вы знакомы с Дарреном Куигли?
- Охранником? Несколько раз вместе выпивали.
- В "Дядюшке Рио"?
- Естественно. - Олли ударил ногой по стартеру, и мотоцикл заурчал - брум-брум. Мне случалось кататься на "харлее". Но об этом расскажу как-нибудь в другой раз.