– Обещаю! Буду тихо дома сидеть! Ну и лежать иногда, если сидеть устану!
– Ну, ну, посмотрим! – улыбнулся он мне и вышел из палаты.
Ура! Я так счастлива! Ты спросишь отчего? От всего! Оттого, что получается в любых условиях и ситуациях генерировать вокруг себя счастье, оттого, что хочу быть здоровой и смотрю в будущее, оттого, что ты есть на свете и я люблю тебя! Разве не достаточно причин для счастья?! И да, я точно знаю, что хочу домой!
12:40
Маму тоже должны выписать из больницы, надеюсь, ничто не помешает. Больше двух недель мы с ней не виделись, и она по-прежнему думает, что я где-то отдыхаю. Представляю, как она обижена! Разве нормально отправляться в путешествие, когда мать в таком состоянии? Конечно нет! На самом деле я все еще боюсь ей что-то рассказывать, она сейчас очень слаба, чтобы воспринимать такие новости.
Мама очень любит меня. Она любит нас обеих, просто у меня с ней всегда были особенные отношения. Лариса рано ушла из дома, выйдя замуж за, мягко говоря, не очень подходящего для семейной жизни человека. Мама долго и упорно противилась этому, но тщетно. Возвращение "блудного попугая" не заставило долго ждать, только теперь с ребенком.
Думаю, тогда они немного отдалились друг от друга. Мама всегда очень любила ее, хотя доверие было несколько подорвано, а может, его и не было достаточно, потому она и противилась. Трудно рассуждать нам, детям, о том, на чем базируется доверие родителей к нам. А через какое-то время Лорка снова вышла замуж и уехала жить в другой город, теперь уже навсегда. Она, конечно, приезжала к нам в гости и сейчас приезжает, но редко.
Я же почти всегда была рядом с мамой. Всю жизнь между нами ощущалась прочная связь, побуждающая меня не отдаляться даже физически. Не помню, чтобы меня посещали желания и мысли поскорее улизнуть, спрятаться, отделиться и уехать подальше от родителей. Долгое время мы жили вместе, в одной квартире. А когда я впервые переехала в отдельную, то и она была совсем рядом с отчим домом. Недалеко от родителей чувствовала себя хорошо и комфортно. Не мешали и частые встречи, и общение, скорее наоборот, родители были первыми в списке "лучших друзей", которым я всегда могла все рассказать.
В браке с отцом Германа я несколько лет прожила в Таллине, но письма домой писала каждую неделю, скучала.
Часто вспоминаю, как в детстве и юности мама верила моему каждому слову. Не могу сказать, что злоупотребляла этим, но до сих пор так до конца и не понимаю, на чем основывалась эта безграничная уверенность в правильности моих решений и поступков.
Уже взрослой я нередко спрашивала:
– Мам, ну скажи, ну неужели ты и вправду верила тогда, что я ни разу не пробовала закурить?
– Да, верила, – гордо отвечала она.
– Ну почему??? Ведь тогда все девчонки курили, и ты знала об этом!
– Но я знала и то, что ты не такая, как все! Если помнишь, ты сама призналась, что пробовала курить, помнишь, когда от тебя табаком несло?
Я действительно хорошо помню, как приперлась тогда домой, вся зеленая от тошноты и головной боли. Это был мой первый опыт курения.
– Да, помню. И все же, почему ты так безоговорочно доверяла мне? – не успокаивалась я.
– Да просто знала и была абсолютно уверена, что ты сделаешь правильные выводы и примешь нужное решение. Так было всегда, с детства, просто ты не могла наблюдать саму себя в пять или десять лет, а я наблюдала и никогда не была разочарована. Не знаю почему, может, материнская интуиция подсказывала, хотя уже в три года ты была очень серьезная, и у тебя чувствовался железный характер. Казалось, с такой смелостью и самостоятельностью тебя и на мамонта отправлять можно!
– И ты вот так бы отправила и не побоялась? – уже в шутку интересовалась я.
– Нет… А я вообще за тебя никогда не боялась, знала, все будет хорошо…
Думаю, это правда. Я очень люблю расспрашивать ее про мое детство, жаль, что сама не помню себя в три года с "железным характером"!
19:15
Через три дня я вернусь домой! Это совсем скоро!
Мне пришла мысль, что если здесь, в больнице, началась моя новая жизнь, значит, и дома все будет по-другому! А "по-другому" – значит, намного лучше! Здорово я придумала, да?! Наверное, ты спросишь, а что значит "по-другому"? Это как? Хороший вопрос. Если честно, у меня пока нет на него ответа, но знаю, что здесь началась моя новая, вторая жизнь. Чувствую себя новорожденным, которому посчастливилось сохранить память прошлой жизни. И у него есть шанс иначе прожить свою новую, вторую жизнь. Осознанно, проделав работу над ошибками, наслаждаясь каждым моментом, с бережным отношением к себе и жизни.
Все дни в больнице, мои письма, точнее, сам процесс передачи своих мыслей и чувств на бумаге очень помог мне. Интересно, а дома я не буду больше писать тебе письма? Может, и буду, посмотрим, хотя очень надеюсь, что для этого у меня не найдется больше причин, ведь мы будем вместе! И обо всем, что со мной происходит, ты будешь узнавать в "прямом эфире" из первых рук!
Сегодня какой-то сумасшедший день! Каждые десять минут разрываются телефоны. Стоит мне снять трубку больничного аппарата, как уже трезвонит мой мобильный. Что же это такое! Каждый хочет все знать! Обо мне, конечно! Ну и я, конечно, со всей своей скромностью рассказываю, я не против! На самом деле мне очень важно видеть и чувствовать истинное отношение ко мне близких мне людей. Особенно сейчас.
Для меня также очень важно, что твоя мама звонит мне, а сегодня и вообще поехала в такую даль, чтобы меня навестить и поддержать. Наверное, она как никто другой понимает меня. И это неудивительно, ведь десять лет назад она сама пережила то же, что и я теперь. Возможно, поэтому мы особенно близки с ней.
22:30
Снова вечер, а спать и не хочется. Вспоминаю, как приятно мы провели сегодня день.
– Ну, дорогая, устроилась ты очень неплохо! – сказала Инес, бережно укрывая меня одеялом. – Видели мы твой водоем с теми самыми золотушками.
Красивый сад, прекрасный вид, и погода замечательная, рада, что ты скоро тоже сможешь выходить на улицу.
Инес, мама Томаса, беспокоилась, что больница находится далеко от города и она не сможет часто приезжать ко мне.
– Да, тут очень хорошо, совсем не как в больнице, это радует! Завтра мне можно будет выходить на улицу с моими гостями.
Герхард, муж Инес, протянул мне маленькую книжку немецких стихов.
– Посмотри, что мы привезли тебе, это Инес выбирала, ее любимые стихи. Уже наслышаны о твоих письмах, о том, как стремительно улучшается твой немецкий!
– Томас, ты все уже рассказал всем! – воскликнула я.
– Ну могу же я похвастаться своей храброй, гениальной и целеустремленной девушкой!
Когда вы приезжаете, время пролетает незаметно, и еще больше хочется домой, чтобы чаще бывать всем вместе.
Вот-вот придет Ирис с "волшебной палочкой", и я опять не замечу, как провалюсь в глубокий сон.
День четырнадцатый
Прощальные дни
21:00
Весь день я пробездельничала! Как последняя лентяйка, валялась на кровати, много спала, объедалась, без конца болтала по телефону и принимала "посетителей"! Мама бы назвала меня "лодырем"!
Сегодня две мои знакомые устроили мне настоящий сюрприз! Нагрянули без предупреждения! Для нас, русских, это в порядке вещей! Мы вообще любим "забегать" без предварительных "переговоров". Это так приятно! Представляешь: сидишь ты один, совсем один, а тут вдруг кто-то пришел разделить с тобой грусть и печаль, и настроение резко улучшается!
Заранее знаю, что ты ответишь!
"Без предупреждения??? Как так, это невозможно, это неприлично!" И все такое. Ну что, угадала? Можешь не отвечать, знаю, что угадала.
Ну сам подумай, разве можно при нынешней занятости найти подходящее для всех время встретиться? Разве что раз в году, но ведь это уже не дружба. А так – появилась свободная минутка, идешь мимо, ну почему бы не зайти хоть ненадолго? Ты рискуешь еще полгода не увидеться с приятелем только потому, что вовремя не предупредил! Подобную "вежливость" считаю глупой, или по меньшей мере излишней. В любом случае мы, русские, смотрим на это проще, и эта наша особенность мне очень нравится. Даже если в данный момент я не готова кого-то принять, а он все равно уже пришел, я искренне этому рада.
Одна из моих приятельниц, Валентина, работает в русском магазине, недалеко от нашего дома, а другая – Светлана, ее подруга. Там в магазине я и познакомилась с ними. Когда почти ежедневно общаешься с посторонним человеком, то рано или поздно он становится хорошим знакомым! Так произошло и у нас с Валентиной. К тому же Герман учится в одном классе с ее сыном Стасом.
Позавчера папа покупал у нее что-то и рассказал, что я в больнице. Девочки незамедлительно приехали. С цветами и любимыми конфетами, а когда ушли, я открыла коробку конфет и нашла там открытку, где красивым почерком были записаны лучшие пожелания скорейшего выздоровления. Вот так спонтанно девчонки устроили мне очень хороший денек! Спасибо.
22:30
Сегодня вечером вместо Ирис придет Керстин, которую я так страшно нервирую. Сама не знаю чем, иногда чувство вины испытываю за то, что вызываю в ней такие эмоции. Мне даже ее жаль, наверное, она страдает от этого. Ведь в негативе человеку не может быть уютно, а еще и на работе. Так или иначе, это скоро закончится, еще пару дней, и я дома!
Керстин вошла очень тихо, не поздоровавшись:
– Вас скоро выписывают, фрау Кох?
– Да, через два дня, в понедельник!
– Я очень рада за вас, фрау Кох!
– И я за вас, Керстин, тоже очень рада!
– Почему вы думаете, что я плохо отношусь к вам? – неожиданно спросила она, и я немного растерялась.
Минуту подумав и решив, что вряд ли стоит откровенничать, к тому же неизвестно, что она имеет в виду, я искренне ответила:
– Ну хотя бы потому, что я говорю вам Керстин, а вы мне – фрау Кох!
– Но у нас так принято, мы ко всем пациентам так обращаемся!
– Даже к тем, кто просит обращаться к ним по имени?
– Ну конечно!
Керстин меня уже не слушала, молча положила на стол мои лекарства и удалилась. На выходных она обычно не дежурит, а в понедельник я уйду, мы даже не попрощаемся…
Лежа в кровати, я еще долго размышляла, что же в голове у этого человека? Неужели она не понимает и не задумывается, что подобное обращение может быть неприятным? Или, может, она думает, что такой "инопланетянин" и "абориген", как я, не в состоянии что-либо испытывать, только потому, что я не могу свои чувства, мысли и желания выражать на ее родном языке? Странно.
День пятнадцатый
Последний вечер в больнице
7:30
Завтра домой! Мне уже здесь не спится, мыслями я уже там, дома, с мамой, папой, Германом и Лариской!
Помню, как в детстве в пионерском лагере я ждала как сумасшедшая, что вот-вот приедет отец и заберет меня. У нас тогда был большой мотоцикл с коляской и огромными, как мне тогда казалось, лобовыми стеклами. Отец работал экскаваторщиком на стройках, поэтому часто разъезжал по деревням и маленьким городкам, где строились новые дома. Весь год я ждала летних каникул, чтобы отправиться куда глаза глядят с папой на мотоцикле! Для меня это было настоящим приключением! Все лето могла прошататься с ним по разным деревням. Жили мы, как правило, в маленьком бараке, сереньком и страшненьком. Готовить там было негде, поэтому питание не отличалось особым разнообразием. Помидоры, огурцы и зеленый лук с грядки, яйца из-под соседской курицы, молоко, сметана от коровы тех же соседей и бородинский хлеб, самый вкусный на свете. А вечером отец разжигал костер, и мы пекли картошку. Ты не представляешь, как это было вкусно! Никогда не забуду того звездного неба. Такого темното-темного, и звезд очень много, и все такие яркие и блестящие!
Тогда впервые он показал мне Большую и Малую Медведицу, я так гордилась, что теперь знаю, где они, и сама могу показать кому-нибудь. А через пару дней снова в дорогу, на другие объекты. Когда мы приезжали в новую деревню, где меня еще не видели, все спрашивали: "Володь, что это за дама с тобой?" – а папа всегда одинаково отвечал: "Это не просто дама, это мой строгий прораб!" Было так здорово и весело!
Скоро придет Лорка, мы договорились вывести меня погулять на улицу! Как тут хорошо и красиво в парке, ты уже видел сам. Правда, я еще никуда не выходила и все описанное видела исключительно из окна. Ну, посмотрим, так ли хорошо во всем парке.
Осталась последняя дренажная трубка. Медсестра уже заходила, даже принесла мне салфетки, чтобы я могла спокойно проплакаться. Надо готовиться. О том, что я трусиха, ты уже наслышан, поэтому смело могу сказать, что мне страшно. Но не как обычно! Перспектива пойти гулять без инородных предметов так вдохновляет, что хочется быстрее освободиться.
Медсестра спросила, готова ли я, и быстро сделала свое дело!
– Лиля, ты сегодня даже не пискнула! – с восторгом и гордостью сказала Нэнси.
– Да, расту на глазах, сама себе удивляюсь! А вообще, было просто не больно, спасибо!
– Да вроде все делала как обычно… А раньше разве больно было, ты же всегда плакала? – Она взглянула на меня с легким укором.
– Не знаю, Нэнси, ну, честное слово, может, и не было больно, а просто страшно, но сейчас знаю точно – не больно! Спасибо тебе огромное!
Наверняка я тысячу раз повторила ей "данке", прежде чем она закрыла за собой дверь. Нэнси – очень милая, молоденькая девчонка, студентка чего-то медицинского. Здесь она на практике. Со мной проделывала уже многие "экзекуции", поэтому могу твердо заявить, медик из нее получится отменный. Глаза – участливые, сердце – доброе, рука – легкая, что еще требуется? Смелость? Есть, наверное, если выбрала себе такой "беруф". Из меня доктор не получился бы, это точно. Никогда не смогла бы причинять людям боль, даже во благо.
22:40
Ну вот, опять вечер, последний вечер в больнице! Честно говоря, все так противоречиво! Конечно, я хочу домой, очень, но больница не вызывает во мне больше тех опасений и страхов, что были вначале. Скажу больше: мне было тут хорошо, возможно, стану скучать по медсестрам и докторам, ведь они были рядом в трудное для меня время, помогали мне, поддерживали. Когда-нибудь я приеду к ним в гости, когда все закончится!
День шестнадцатый
Домой!
9:00
Доброе утро всем, всем! Сегодня понедельник, и я иду домой! Вот только дождусь доктора с рекомендациями – и все!
– Ну что, принцесса, заждалась?! У меня, между прочим, отпуск с сегодняшнего дня, из-за тебя на работу пришлось ехать! – весело сказал доктор.
– Спасибо, что пришли, а то мне пришлось бы весь ваш отпуск здесь отбывать!
Мы вместе посмеялись, и доктор Цан сказал:
– Теперь не скоро увидимся, думаю, месяцев через шесть, когда первая терапия полностью закончится, так что держись!
Я и не подумала о том, что он и дальше меня наблюдать будет, поэтому от счастья готова была броситься ему на шею!
– И еще, – его взгляд стал серьезней, – не ленись разрабатывать руку! Если в течение двух месяцев ты не сможешь выполнять те упражнения, которые я дал, можешь забыть, что у тебя была рука!
– Я буду, буду все делать и очень стараться, обещаю! – горячо заверила я его, эмоции меня переполняли.
Доктор отдал мне выписку и кучу каких-то справок и направлений для онкологического центра и ушел.
Вещи собраны, я почти готова. Утром звонил папа, сказал, что маму так и не выписали. Что-то опять случилось, и в больнице она пробудет еще довольно долго. Я решила сразу поехать к ней, к тому же Лариса говорит, что мама не верит, что я на отдыхе, подозревает что-то нехорошее и переживает.
Ты позвонил, и уже через пять минут подъедешь. Только я собралась выходить, как дверь открылась, и вошли Ирис, Нэнси, Хайди и Керстин.
– Лильхен, мы очень рады, что ты наконец можешь пойти домой, – первой начала говорить Керстин. От изумления я чуть не рухнула на месте. Она впервые назвала меня "Лильхен"! С чего это? Хайди стояла в стороне, молча перебирая в руках маленький букетик цветов. Не успела я что-либо ответить, как начала говорить Нэнси:
– Будь осторожна! Знаю я тебя, начнешь бегать и раны дергать! А надо выздоравливать, мы хотим теперь тебя снова здоровой и сильной увидеть. Так что держись!
Оказалось, все они пришла специально для того, чтобы попрощаться со мной. Это было очень приятно и трогательно.
– Выздоравливай! – Хайди всучила мне букетик и вместе с Нэнси и Керстин вышла из комнаты.
В палате осталась только Ирис, она смотрела на меня и улыбалась.
– Надеюсь, ты готова дать мне обещание, что будешь делать все для того, чтобы очень скоро снова быть здоровой?! – Желая придать строгость словам, она пристально посмотрела мне в глаза. Но взгляд был полон любви, нежности и тепла.
Мне стало так хорошо и грустно одновременно, что слезы потекли по щекам.
– Ах, Ирис! Я обещаю, обещаю тебе! Я обязательно вернусь сюда здоровой, сильной, вот увидишь!
Ирис обняла меня и сказала:
– Ты никогда больше не вернешься сюда, никогда…