Ступени скрипят, когда отец начинает подниматься по крутой лестнице. Йоханнес поспешно скрывается в спальне. Притворившись спящим, он чувствует, как его кровать прогнулась под тяжестью усевшегося с краю отца. Он пытается дышать ровно, но каждый его шумный выдох приподнимает локон волос. Отец убирает непослушный локон со лба сына, и тот впервые чувствует его прикосновение. Отец начинает объяснять, что Господь желает переменить судьбу его сына. Теперь Йоханнесу предстоит развивать свой талант, полученный в дар от Господа, он поступит в ученики к мастеру, которому покровительствует сам бургомистр и даже члены королевского семейства. Этот человек будет хорошим воспитателем, обещает отец и прикладывается к его личику щекой.
Юдит вручает ему последний сверток, и он перебирается на баркас. Отец закрепляет на палубе сундуки и приказывает отплыть. Лодочник разбивает длинным шестом сковавший судно лед и дает сигнал отчалить. Йоханнес оборачивается к дому, чтобы запечатлеть его в памяти, и видит мать в башенном окошке, она прикладывает к глазам носовой платок. Видя, что у Йоханнеса начинают дрожать губы, отец запрещает ему плакать и напоминает, что это испытание его веры.
Мальчик представляет проплывающие мимо берега в виде пейзажей на полотне. Здания из красного кирпича с оранжевыми черепичными крышами отражаются в зеркальной глади воды. Облака: лазоревые, синевато-серые и коричневато-желтые - придают живость скучному небу цвета потемневшей оловянной кружки. Шпиль большой церкви, в которой они молятся с отцом, и высокие городские ворота отбрасывают в канал темные тени. Баркас должен проплыть по этой черной воде, прежде чем оказаться в открытых водах.
Неожиданный толчок, означавший конец путешествия, прерывает его мысли, в которых он пишет картины. Когда Йоханнес выбирается из лодки на пристань, то чувствует, что ноги промокли до лодыжек. Он смотрит вниз. Оказывается, лодка наполнилась ледяной водой. Так он и идет к новому мастеру, мокрый и замерзший.
10
Нью-Йорк, наши дни
Суббота началась как обычный будний день, Мара собралась идти на работу. Отличие от привычного ритуала было лишь в том, что она надела джинсы, свитер и ботинки, а не блузку, костюм и туфли на каблуках. По дороге в офис она не могла не обратить внимания на свой любимый книжный магазинчик, куда всегда заходила по субботам: книжки в витрине, казалось, так и заплясали, пытаясь попасться ей на глаза. Мара понимала, что сегодня следует пройти мимо, так как дела звали ее не менее громко, но она все равно толкнула дверь магазина.
Знакомые книжные развалы, толпа заядлых читателей успокоили ее тревогу. Она прямиком направилась к отделу книг по искусству и архитектуре, где стоило только открыть альбом, услышать тихий треск нового переплета, вдохнуть запах свежей краски - и ты уже на седьмом небе. Время текло здесь по-другому, и вскоре она вообще о нем позабыла.
Мара перешла от истории искусств к биографиям. Читать ей было некогда, но она все равно собирала горы биографических книг с описанием жизней, прожить которые ей наверняка не хватило бы смелости, как она думала. Мара наклонилась, чтобы добавить еще одну книгу в корзинку, настолько тяжелую, что без доставки на дом теперь ей было не обойтись, а потом выпрямилась как раз в ту секунду, когда такой же покупатель, как она, листая книгу, шагнул назад и случайно сбил ее с ног. Не успела Мара опомниться, как увидела протянутую руку. Мужчина рассыпался в извинениях. Голос Майкла.
Оказавшись с ним лицом к лицу, без преграды в виде заваленного бумагами стола для заседаний, Мара увидела, что глаза у него поблескивают, а на щеках выступают ямочки. Книжный магазин находился на одинаковом расстоянии от их двух контор, но она все равно удивилась, встретив Майкла здесь в выходной. Как-никак, жил он в центре города, да и "Бизли", по ее разумению, не требовал его присутствия по субботам и воскресеньям.
- Майкл, - с трудом заговорила она, - что ты здесь делаешь?
- Как и ты, полагаю, подыскиваю хорошую книгу. Хотя у меня не такой солидный улов, - добавил он, скромно бросив взгляд на ее корзинку.
- Прости, я имела в виду другое: как ты оказался в этом районе? Думала, что ты не работаешь по выходным.
Майкл объяснил, что ему понадобилось зайти в офис за кое-какими договорами, чтобы просмотреть их за выходные, а так как никаких планов у него на этот день нет, то решил заглянуть в книжный.
- Пообедаем вместе? - спросил он.
Извинившись, она отказалась, хотя ей очень хотелось ответить согласием, по всем соображениям.
- Слишком много дел.
- Но разве я не часть твоей адвокатской работы? Можешь прислать мне счет. - Его логика казалась неоспоримой.
Обед перешел в прогулку по Центральному парку. Прогулка переросла в коктейль. Коктейль превратился в ужин в любимом японском ресторане Майкла, недалеко от его квартиры. Весь день Майкл вел себя по-дружески и на удивление по-деловому. Мара думала, что будет держаться настороже, но случилось другое: она невольно начала сомневаться, не появилась ли у него другая. Дина? Мара покачала головой, дивясь собственной глупости, и попыталась почувствовать облегчение от перспективы общения с Майклом только как с клиентом, без намека на те отношения, которые постоянно сбивали ее с курса.
За свежими суши и теплым саке Майкл уговорил Мару поделиться выработанной стратегией. Она разнервничалась оттого, что это была просто юридическая калька, которую предстояло еще наполнить фактами и оживить подачей, и сердце ее трепетало, как крыло у бабочки.
- Я хочу предложить судье создать новый закон, - сказала она.
Майкл запустил в шевелюру пятерню.
- Создать новый закон? Ты уверена, что нам следует рискнуть и сделать ставку на то, что судья "создаст" новый закон?
Видимо, ее смелость не произвела на него впечатления. Тем не менее Мара не утратила уверенности, это была ее вотчина, и она точно знала, как действовать.
- Позволь мне сделать небольшое отступление и объяснить ситуацию, сложившуюся вокруг виндикационного иска. Обычно решение в пользу ответчика по иску о возвращении владения движимой вещью зависит от доказательства, что в праве собственности истца имеется слабое место, например: лицо, у которого истец приобрел оспариваемую вещь, не обладало правом ее передавать. И хотя я знаю, что сумею добыть эти доказательства с помощью Лилиан - в конце концов, я уверена, она никогда бы не одобрила продажу "Куколки" с аукциона, если бы его провенанс внушал малейшее опасение, - я не хочу, чтобы наш успех зависел только от одного этого аргумента.
Поэтому я разработала второй путь, по которому мы можем пойти. Я откопала несколько дел, начиная с так называемого дела "Декларк", рассмотренного Нью-Йоркским апелляционным судом, где утверждается, что в случае, когда якобы "законный" владелец собственности не предпринимал разумных шагов по обнаружению украденного предмета, дело прекращается по сроку давности. Основываясь на приблизительных сроках, выставленных Хильдой Баум в жалобе, и простой реальности, я считаю маловероятным, что Хильда проводила настолько большую поисковую работу за последние шестьдесят лет, чтобы соответствовать стандартам "Декларк". Я собираюсь попытаться это доказать во вступительной части своего заявления - если точнее, то основываясь на показаниях Хильды, приобщенных к делу. - Она помолчала. - Что ты думаешь?
Майкл посмотрел на нее, явно находясь под впечатлением от услышанного.
- Мне нравится. Особенно эта вторая линия, ведь с ее помощью мы сможем не затрагивать трагическую историю семейства Баум. Речь пойдет только о том, что предприняла Хильда или не предприняла - в общем, о неудачных поисках. Мы поменяемся с ней ролями, сделаем поиски ее проблемой. Но насколько, по-твоему, этот прием жизнеспособен? Насколько силен твой прецедент с "Декларк"?
В его голосе слышалась взволнованность, а в глазах светился холодный расчет, чего прежде Мара никогда в нем не замечала, и от этого сознания ей стало не по себе. Она внезапно подумала обо всех истцах тех дел, с которыми ознакомилась: об Альфонсе Шварце, Еве Блумер, Отто Штерне, даже Хильде Баум. Ответ дался ей нелегко. Прошло несколько секунд, прежде чем она собралась и заговорила как профессиональный юрист.
- Вполне жизнеспособен, - ответила она, - но нам предстоит преодолеть два важных препятствия. Одно большое - еще один нью-йоркский процесс, дело "Скейф". Суд тогда воспользовался совершенно другими стандартами, в основном утверждая, что неважно, проявлял ли истец должное усердие в поисках утраченной собственности. Но дело "Скейф" всего лишь еще одно апелляционное дело, такое же как "Декларк", поэтому ни то, ни другое не будет автоматически выбрано судьей в качестве руководства. Нашему судье придется сознательно выбирать между ними, и я приложу все усилия, чтобы склонить его к прецеденту "Декларк" или некоему сочетанию из этих двух дел, предписывающее обязательный поиск со стороны истца.
- И как же ты убедишь его?
- Думаю, с помощью общественного резонанса. Прецедент "Скейфа" в основном освобождает бывших владельцев от любых усилий обнаружить украденную собственность, но при таком условии Нью-Йорк может утонуть под наплывом старых исков, пролежавших под сукном годами, даже десятилетиями. Если наш судья решит руководствоваться делом "Скейф", Нью-Йорк останется без действенного закона об исковой давности по виндикационным искам и превратится в магнит для застарелых сомнительных тяжб по поводу украденных культурных ценностей. Учитывая, что Нью-Йорк - центр американской торговли произведениями искусства, такой шаг способен заморозить коммерцию и заставить галереи и аукционные дома переместиться в другие места, например в штаты, которые обеспечат им более надежную защиту. Какой судья захочет взять это на свою совесть? Или в свой послужной список?
- Я бы точно не захотел. Впрочем, никто и не собирается назначать меня судьей. Ты говорила о двух препятствиях. В чем состоит второе?
- В фактах. На данном этапе я не имею ни малейшего представления, насколько энергично Хильда Баум разыскивала картину. В поданном иске, вполне возможно, содержатся не все подробности, так что пока нам приходится довольствоваться только изложенными в нем фактами относительно сроков проведенных ею поисков. Если Хильда тянула с иском много лет, как, по моим предположениям, скорее всего, и было, то у нас появится мощный аргумент и…
Она замолкла на полуслове. В ресторан вошла Дина в черных кожаных брюках и облегающем черном свитере. Мара почувствовала укол ревности, вспомнив, как Дина и Майкл обменивались игривыми фразочками, но ревность быстро угасла под натиском ужаса от мысли о сплетне, что разнесется с быстротою молнии по всей конторе, если Дина сейчас их увидит.
Майкл тем временем говорил без умолку, хваля ее изобретательность, но она никак не реагировала.
- Мара, в чем дело? - спросил он.
Она вспыхнула, осознав, что придется рассказать, как она подглядывала за ним у себя в конторе, иначе его не убедить в серьезности ситуации.
- Ты был на обеде юристов в нашей фирме на этой неделе?
- Да. Ты меня видела? Почему тогда не подошла и…
Она не дала ему договорить.
- Ты помнишь, как разговаривал с высокой темноволосой женщиной в фиолетовом платье?
Он потупился, как показалось Маре, слегка виновато.
- Да, но…
- Неважно. Та женщина, Дина, только что вошла в ресторан.
Майкл проследил за ее взглядом и вытянул шею, оглядываясь на вход и бормоча:
- О господи, кажется, я упомянул при ней, что часто сюда захожу.
Мара вцепилась ему в локоть, прежде чем он успел развернуться.
- Только не оборачивайся. Не хочу, чтобы она нас заметила. Пусть прозвучит мелодраматично, но нам на самом деле нужно поскорее убраться отсюда. - Мара оглядела небольшой зал, поняв, что к выходу все равно придется пробираться мимо столика Дины. Она ухватилась за куртку пробегавшего мимо официанта. - Здесь есть черный ход?
- Да. - Официант указал на металлическую дверь, видневшуюся в кухне. Она вела на боковую улочку. Парень захихикал, предположив, что в зале неожиданно появилась законная половина одного из клиентов. - Следуйте за мной.
Майкл изумленно смотрел на нее.
- Ты, наверное, шутишь. Хочешь выйти через черный ход? Что нам прятать?
- Майкл, в субботу вечером мы оказываемся вдвоем в ресторане, далеко от обеих наших контор, зато очень близко к твоей квартире. Простое объяснение вроде делового обеда, пусть даже самого невинного, здесь не проходит. Кроме того, сплетня насчет этого обеда будет разнесена по всей фирме уже в понедельник утром, и, можешь быть уверен, она разойдется не только среди рядовых сотрудников, но и достигнет ушей начальства. У Дины сейчас второй или третий роман с очередным партнером фирмы. - Мара держалась спокойно. - Буду скомпрометирована не только я, будет скомпрометировано дело "Баум". Я с самого начала этого боялась. Существуют очень строгие правила относительно взаимоотношений между юристами и клиентами. Наверняка ты читал о деле Лизы Миневер?
Больше уговаривать ей не пришлось. Майкл бросил на стол несколько купюр, с лихвой покрывавших счет, и выхватил у официанта оба пальто. Он загородил Мару от публики, и они торопливо последовали за официантом на кухню.
Майкл и Мара пронеслись мимо удивленных мальчишек, нанятых для уборки посуды со столов, перешагнули через мешки с мусором, заблокировавшие выход вопреки всем правилам пожарной безопасности, и наконец оказались в переулке. Проделав извилистый путь между пустых коробок и гор отбросов, Мара и Майкл выскочили на улицу. Они двигались молча и быстро, пока не дошли через несколько кварталов до местной пивной. Майкл затянул Мару внутрь, шагнул к бару, заказал для себя "Гиннесс", а для нее бокал белого вина, после чего присоединился к ней за столиком, отгороженным от зала.
Они отсалютовали друг другу напитками, после чего взорвались неудержимым смехом.
Вытирая слезы, Мара извинилась:
- Я чувствую себя очень глупо. Прости, что заставила тебя это сделать.
Он отпил из кружки пива.
- Шутишь? В жизни не испытывал ничего подобного, как сегодня, когда побывал в шкуре шпиона.
Она осушила бокал, надеясь усмирить сердцебиение.
- Повторим?
Они повторили еще несколько раз, а потом долго бродили пешком, прежде чем он проводил Мару до дверей ее квартиры. Она протестовала, уверяя, что в такой галантности нет никакой необходимости, но из-за выпитого вина в голове у нее был туман, и в голосе не хватало уверенности, поэтому, когда он стал настаивать, она сдалась.
Она долго искала ключи в сумке. Тогда он повернул ее к себе, взял за руку и соединил их ладони. Она все отказывалась сплести пальцы.
- Мара, мне бы хотелось, чтобы между нами было нечто, о чем Дина могла бы посплетничать.
- Майкл, не знаю. Ставка слишком высока.
- Прошу, Мара, разбери ее, - прошептал он.
- Что разобрать? - не поняла она.
- Баррикаду, стену или что там еще, которая мешает твоей руке сплестись с моей.
- Я не то чтобы не хочу, Майкл, просто боюсь.
- Чего, Мара?
- Того, что случится со мной, если что-то не заладится. Ты сам знаешь, как поступит фирма "Северин".
- А что, если я пообещаю - все заладится?
Она знала, что он не вправе давать подобные обещания, но очень устала от одиночества, к тому же ей не хотелось полностью отрезать себя от мира и целиком посвятить свою жизнь фирме "Северин, Оливер и Минз", как это сделала София. Майкл прижал ее к двери, поцеловал, его пальцы начали медленно скользить вверх по свитеру. Когда она освободилась, чтобы открыть дверь, он принялся покусывать ей шею сзади, опаляя своим дыханием. Он не спеша провел ладонями по ее спине и бедрам. Мара замерла, перестала возиться с замком и, упершись лбом в дверь, позволила ему делать все, что он хочет. Ей было наплевать, что соседи могут что-то увидеть или услышать. Впервые она отпустила поводья.
11
Нью-Йорк, наши дни
В понедельник утром Мару вела по лабиринтам "Бизли" на встречу с Лилиан ее секретарша, не девушка, а кремень - хоть искры выбивай. Встречу откладывали и переносили столько раз, что Мара со счету сбилась, и все из-за поездок Лилиан. С одной стороны, Мару радовало, что наконец-то это случится, а с другой - она немного побаивалась исхода. Свою часть работы по делу она выполнила до конца и теперь никак не могла обойтись без помощи Лилиан. И хотя у Мары не было никаких причин сомневаться, что Лилиан предоставит всю необходимую документацию, ей почему-то казалось, что всесторонней помощи от этой дамы придется добиваться большими усилиями.
И теперь, сидя на неудобном деревянном стуле напротив Лилиан, Мара ощущала себя отстающей ученицей, вызванной на ковер к директрисе. Лилиан восседала за своим внушительным столом и сердито поглядывала сквозь пенсне на Мару. Отправляясь на сегодняшнюю встречу, Мара выбрала свой любимый костюм от Армани, в надежде столкнуться с Майклом, но под сверлящим взглядом Лилиан чувствовала себя неуверенной простушкой.
Мара понимала, что следует ловить каждое слово Лилиан, но все ее мысли целиком занимал Майкл. Он был здесь, в этом здании, всего несколькими этажами выше, в нескольких секундах поездки в лифте. Она буквально чувствовала на своей шее тепло его дыхания, и от этого по ее спине пробегала дрожь. Однако утром в воскресенье, когда они проснулись в объятиях друг друга, она испытывала совсем другие чувства. Страх заполнил каждую ее вену свинцом, она едва дышала. Перед глазами стояли лица сотрудников, Софии, Харлана. Но за поздним завтраком и обедом, а потом и в постели Майкл снова и снова убеждал ее в своих глубоких чувствах, клялся не допустить, чтобы их роман помешал ее карьере. Обещания умиротворяли в ней романтика, но прагматичная половина настаивала на сохранении абсолютной тайны, по крайней мере, до тех пор, пока она работает над делом "Баум". Он с готовностью согласился на все и вся, впрочем, как и Мара, хотя и по-другому.
Лилиан резко вскочила с места и прервала размышления Мары. Она поправила на шее шарфик от Гермеса с изображением коней, пригладила отутюженную серую юбку и зашагала из кабинета, даже не удосужившись глянуть, следует ли за ней Мара.
Мара поспешно начала собирать свои вещички. Они прошли по запутанным коридорам, потом Лилиан кивнула двум охранникам на вахте у гигантского размера дубовых дверей.
- Это ПРОВИД, - объявила она, когда охранники отомкнули дверь.