- По-твоему, сейчас самое время вспоминать Гамлета? Или все, что писалось про убийство и насилие со времен Каина до наших дней, призвано подтверждать твой циничный взгляд на жизнь? Тебе не кажется, что слово чуткого поэта само по себе куда дороже земли, по которой мы ступаем и которая состоит из молекул былой жизни?
- Ну, ну, Лекфинн, не надо так сердиться. - Каан де Берг засунул череп в нишу и примирительно обнял Шолда за плечи. - Я не меньше твоего переживаю, и ты это знаешь. Гибель Халлгрима бессмысленна. А это проклятая статуя… Чем, собственно, занимается полиция?
Они прижались к стенке, пропуская людей из археологической службы. В подземелье царил сырой сладковатый запах.
- Полиция делает свое дело. Прессе ничего не известно о том, с чего все началось. - Шолд говорил шепотом, хотя ему хотелось кричать. - И хорошо, что полиция держит язык за зубами. И без того у нас больное общество, а что начнут думать люди, когда узнают, что даже законы физики ненадежны.
- Значит, скульптура останется стоять там?
- Значит, останется. Мы организовали круглосуточную охрану дома. Никто посторонний не проникнет внутрь.
Разговаривая, они продолжали медленно продвигаться вперед и остановились там, где из подвала в склеп ворвалась вода. Толщина слоя земли, отделявшего склеп от стены подвала не превышала полуметра.
- У тебя есть какие-то предположения? - Каан де Берг остановился, пристально глядя на старшего хранителя; глаза его ярко блестели, отражая свет голой лампочки.
- Что-то не так… - Шолд прокашлялся и поддал носком лежащий под ногами камень.
Каан де Берг уставился, как завороженный, на камень, катящийся по земле.
- Похоже, есть какая-то связь… - продолжал Шолд. - Только Халлгрим Хелльгрен и главный археолог знали о существовании этого подвала. Да что это мы тут застряли? И куда ты так таращишься?
Каан де Берг словно онемел, его взгляд, устремленный на овальный камень, выражал ужас. Шолд нагнулся, поднял неожиданно тяжелый булыжник и тоже увидел: это была статуэтка Матери-Земли, причем часть ее пышного бюста и тучных бедер покрывали пятна, напоминающие запекшуюся кровь.
Фредрик Дрюм заставил себя удержаться от чиха, садясь за столик в ресторане "Завиток", чей интерьер, сколько он помнил, оставался неизменным. Вечер только начинался, и, кроме него, в зале почти не было посетителей.
Он не стал заходить домой. Что-то подсказывало ему, что не стоит появляться там, где его, скорее всего, ждут. Ибо Фредрик нисколько не сомневался, что за ним следят; у того или тех, кто запер его в подвале, весьма чувствительные щупики. А еще и полиция, наверное, не прочь задать ему кое-какие вопросы. На которые он пока вовсе не был склонен отвечать. А потому Фредрик только зашел на несколько минут в "Кастрюльку", взял одежду в гардеробе и предупредил, что будет отсутствовать еще некоторое время. Объяснил дежурному ученику, что эти дни пойдут в счет его осеннего отпуска, и попросил передать привет Анне и Тобу.
И вот он сидит в ресторане "Завиток", куда не заглядывал много лет. На столе перед ним лежала пачка газет; он решил прочитать все, что было опубликовано про убийство и про расследование в Луммедалене.
Газеты разочаровали его. В них было очень мало про то, что интересовало Фредрика. Репортеры сочинили какой-то вздор, будто бы Халлгрим был замешан в краже статуи из Национальной галереи. Ни слова о том, что это за статуя, какой величины.
Зато его заставила насторожиться заметка о несчастном случае у крепости Акерсхюс с указанием имени Дерека Хокторна. Фредрик не был знаком с Хокторном, однако знал, что этот всемирно известный иллюзионист общался со старым другом Фредрика, английским ученым Стивеном Прэттом. И вот теперь Хокторн мертв. Сорвался вниз с крепостной стены.
Чтобы иллюзионист ни с того ни с сего упал со стены крепости Акерсхюс и разбился насмерть!..
Фредрик сидел, размышляя и попивая лучшее красное вино "Завитка" - чилийское "Канепа". Мало-помалу мозг заработал не хуже, чем это было в подвале в Старом городе.
Присутствие невозможного делает невидимым возможное.
Тот, кто откроет частицу Хиггса, разрушит Вселенную.
Сумей он выявить смысловую связь этих двух утверждений, возможно, удастся решить луммедаленские загадки. Соединив физический парадокс и сопутствующий ему философский тезис с реалиями вокруг гибели Халлгрима, он обретет, быть может, орудие, которое поможет раскрыть тайну.
Однако он нуждался в том, чтобы пополнить свой арсенал. Пополнить званиями, получить представление о вещах из малоизвестных ему пограничных сфер. И он недаром выбрал "Завиток" для передышки.
Этот ресторан находился на улице Ураниенбург. А через дорогу от "Завитка" жила Серина Упп.
Фредрик Дрюм встречался с Сериной Упп только один раз, и от этой встречи остались далеко не лучшие воспоминания. Однажды Серина Упп пришла в "Кастрюльку", и, когда Фредрик собрался налить ей выдержанное вино "Леовилль Бартон" 1978 года с вишневым ароматом, он промахнулся и пролил вино на скатерть. Сделал новую попытку - тот же результат. Он никак не мог наполнить ее бокал. И все потому, что Серина Упп была против. Не пошевелив даже мизинцем, она подчинила себе руки Фредрика, бокал и бутылку.
Серина Упп утверждала, что владеет телепатией, левитацией и психокинезом. Черпает энергию из световых лучей. Способна опровергнуть действующие физические законы и изложить никому не известные новые. В ученом мире никто не верил Серине Упп. А она никогда не соглашалась участвовать в дешевых шоу и сомнительных спиритических сеансах. Вела спокойный, тихий, уединенный образ жизни, отнюдь не афишируя свои таланты.
Фредрик ощутил легкое беспокойство, допивая свое "Канепа". Ему рисовались - пока что очень туманно - контуры некой общей картины.
Начать с философии цивилизаций Матери-Земли, с которой столкнулись археологи и которая сулила самые неожиданные последствия для общепринятой этики и теологии. Монументальная фигура царя-милитариста Ашшурбанипала вышла на арену как символ протеста сил, не останавливающихся перед убийством.
Король эльфов Боморил. Луммедаленский канюк и его светоносный танец в темноте.
Хяппи в Старом городе. Толика поклонения Сатане в смеси с обожествлением света. Евридика, она же Дикке, царица роя; синдром Матери-Земли. Кристалл на подбородке.
Дерек Хокторн. Всемирно известный иллюзионист. Погиб в Осло, сорвавшись с крепостной стены.
И вот теперь Фредрик намеревался посетить Серину Упп. Конечно, не из-за знакомства с хяппи или смерти Хокторна. Он так и так пришел бы к Серине Упп. Тем не менее ему казалось, что этот визит - естественное звено в цепи каким-то образом связанных между собой случаев.
Да нет, скорее всего, это вздор. Случайные совпадения.
Он сердито отодвинул в сторону газеты, рассчитался за вино и вышел из ресторана.
На улице остановился, глядя на четыре окна верхнего этажа, где жила Серина Упп. В окнах горел свет.
Дверь подъезда не была заперта. Он вошел в просторный, даже роскошный вестибюль с двумя лифтами. Зашел в свободный лифт и нажал нужную кнопку.
Выйдя из лифта, очутился в подобии крытого портика с окнами в потолке и зелеными растениями вокруг фонтана. В тусклом свете он рассмотрел какие-то скульптуры. И вздрогнул, очутившись лицом к лицу с металлическим бюстом Евтропия Эфесского.
Размещенные кругом под разными углами зеркала не позволяли составить себе верное представление о размерах этого помещения.
В квартиру Серины Упп вели две двери; орнаменты на одной из них придавали ей сходство с греческим порталом. Кнопку звонка заменял дверной молоток в форме крокодила? Дракона?
Фредрик решительно подошел к двери и постучал три раза молотком. Ожидая, когда откроют, чуть повернул голову.
Совсем рядом в воздухе парил металлический бюст пораженного лихорадкой Евтропия.
И в ту самую минуту, когда отворилась дверь, он успел заметить фигуру человека, который стоял, прижавшись к стене возле лифта. Фредрик сразу узнал этого человека.
5. Серина Упп обнаруживает увлекательную ногу, старший хранитель Шолд улыбается впервые за много дней, и Дрюм отмечает, что ветер уже не теплый
"И вот, будто птицу, подхваченную вихрем, меня повлекло в зев Ассаба; разверзлись темные врата, и уже был я не властен над собственными шагами, настолько сильны были запахи, заманчивы звуки, так обольстителен свет, озаряющий образы предо мной…"
Эта древнеегипетская надпись вспомнилась ему, когда дверь бесшумно отворилась, его взяли за руку и завели в комнату, купающуюся в приглушенном красноватом свете. Пахло благовонными курениями.
Серина Упп стояла рядом с ним, и темные глаза ее отливали золотом.
- Фредрик Дрюм, - тихо сказала она, увлекая его за собой.
- Извини, - вымолвил Фредрик, пытаясь рассмотреть, что же происходит в портике, пока не закрылась дверь.
Бюст Евтропия вернулся на свое место у фонтана, человек у лифта исчез.
- Извини, - повторил он, - но мне показалось, что он оторвался от пола и парил в воздухе. Я говорю про бюст у фонтана.
Она рассмеялась. Длинные волосы Серины были прихвачены облегчающей лоб блестящей красно-сине-зеленой лентой.
- Евтропий всегда провожает новых гостей к дверям. Он мой верный страж, но жутко ревнивый, - вкрадчиво прошептала она.
- Ясно, это все - зеркала, обман зрения. - У него слегка кружилась голова, с трудом удавалось задержать взгляд на каком-нибудь безобидном предмете.
Ревность Евтропия была ему понятна. Близость Серины Упп непременно должна была воздействовать даже на холодный металл. Двадцать восемь лет, по-южному смуглая, пылкая, отлитая в неведающей тяготения космической форме. Никто не спрашивал Серину Упп о ее происхождении, было бы просто бестактно задать такой вопрос существу, рядом с которым всякая материя казалась прозрачной, невесомой. Известно было, однако, что четыре года назад ей досталось наследство от одного богатея, владельца пароходной компании. И что она блестяще сдала экзамены по нескольким предметам в столичном университете, в том числе по физике.
Не выпуская руки Фредрика, она провела его в гостиную и усадила на скамеечку черного дерева перед открытым очагом в центре комнаты. В огромном медном тазу пылало яркое желтое пламя под бронзовой сеткой, подвешенной на укрепленном под потолком шесте. И никакого намека на дымоход… Куда девается дым?
Он задумался над этим тривиальным вопросом, но ответа не последовало.
Серина подала ему бокал с каким-то зеленым напитком и села в позе лотоса перед скамеечкой, спиной к очагу. Коснулась рукой ноги Фредрика, и он почувствовал, как от кончиков пальцев до пояса разливается тепло.
- Вы все приходите, - прошептала она, глядя на него расширенными глазами. - Один за другим. Полиция. Археология. И вот теперь - ты. Я ждала тебя.
- Меня? - Он сглотнул.
- Вы приходите теперь к Серине, когда чего-то не понимаете. Но что я могу сказать? - Она погладила подъем его ступни.
Фредрик опешил. Вот как, другие тоже приходили сюда в поисках ответа на случившееся чудо. Но он сомневался, чтобы они задавали верные вопросы.
- Статуя Ашшурбанипала, - кивнула она. - Перелетела из Национальной галереи в маленькую гостиную в Луммедалене. И стоит там теперь, и никто не смеет к ней прикоснуться.
Ее пальцы развязывали шнурок его ботинка. Он смотрел, как она осторожно снимает ботинок с ноги. Отвлекающий маневр, подумал он. Эта женщина - мастер отвлекать внимание человека, подготавливая вещи, кажущиеся необъяснимыми. Будь начеку, Фредрик!
Она подняла вверх ботинок, точно какой-то драгоценный предмет. Потом опустила руки, меж тем как ботинок остался висеть в воздухе перед левой коленкой Фредрика.
- Зарки-и-и-и-ин-н-н! - закричала она так, что вся комната отозвалась вибрацией, ботинок шлепнулся на пол, и включился музыкальный центр.
Гостиная наполнилась мягкими звуками фортепьянного концерта Моцарта.
Фредрик подался назад на скамеечке, пораженный тем, как оборачивается этот его визит. Ничего удивительного, что он тогда в "Кастрюльке" так и не смог налить вино в бокал Серины. От этой женщины можно ожидать чего угодно. Все же голос его ничуть не дрожал, когда он заметил:
- Тут зеркала точно ни при чем. Пользуешься невидимыми шнурами?
Глаза Серины Упп сверкнули.
- Есть силы, Фредрик Дрюм, не поддающиеся привычному нам измерению и определению. У тебя открытая душа, я не ошибаюсь? - Она осторожно сняла с его ноги носок и нежно погладила лодыжку.
- Гейзенберг, принцип неопределенности, - пробормотал он. - Но то, что ты проделала сейчас, из другой области.
Он старался не отдаться во власть наслаждения, которое испытывал оттого, что эта женщина массировала его ступню.
Она улыбнулась.
- Если ты принимаешь всерьез новую физику, тебе есть над чем поразмыслить.
- А кто не принимает ее всерьез? Ученые? Они всячески пытаются разобраться в ней. - Он пытался нащупать исходную точку для плодотворного разговора.
- Куда им, бедным, они пользуются старьем, чтобы осмыслить новое, разве тебе не ясно?
- Ясно ли, нет ли. Ты подразумеваешь еще не названную энергию? - Ему стоило немалых трудов сохранять ясность мысли.
Силовое поле, объединяющее его с этой красивой молодой женщиной, было образовано не одними лишь известными элементарными частицами.
- Все состоит из света. Но свет - не только свет. - Она коснулась губами большого пальца его ноги.
- Помнится мне, у Эйнштейна есть что-то в этом роде. Но ведь Эйнштейн устарел, верно?
- Видимое нами не исчерпывается тем, что мы видим, Фредрик. Ты ведь специалист по дешифровке, так? Интерес к неразгаданному пробудился в тебе, когда ты служил в армии и находил ключи к кодам. Потом перенес те же методы на древние языки, рисуночное письмо и эпиграфику. Что ты видишь такое, чего не видят другие?
Она изучила его биографию? Или прямо сейчас черпает знания из воздуха? Он потягивал зеленый напиток. В самом деле - что он видит? Вопрос весьма уместный.
- Я комбинирую, - произнес он наконец. - Тезис плюс антитезис дает синтез.
- Плюс еще кое-что. - Она, смеясь, откинула назад голову. - С тобой интересно разговаривать. Ты мне нравишься. Не такой, как другие. Витаешь мыслями в пограничных сферах. Я ведь прочитала все твои статьи о письменности древних цивилизаций. Ты называешь многое, что прежде не было названо. Потому и в винах хорошо разбираешься. Способность понять, истолковать зависит от восприимчивости органов чувств. Вот почему тезис плюс антитезис не только синтез. А еще кое-что.
Помолчав, Фредрик спросил:
- Что ты смогла сообщить полиции и другим, кто к тебе приходил? Они услышали от тебя ответ на загадку?
- Ты что же думаешь - я обычный оракул? Они не задавали верные вопросы. А потому не могли получить ответ.
Она осторожно опустила на свое бедро его ступню, продолжая гладить ее.
- Хорошо, - Фредрик прокашлялся. - Иллюзия иллюзии рознь. Скорее всего, тут кроется какой-то обман. Но сверх того речь идет о злодейском преступлении, об убийстве. Душа Халлгрима Хелльгрена была не менее открытой, чем моя.
Непроизвольно он придвинулся к ней поближе вместе со скамеечкой. И, кажется, слегка нажал ступней на ее бедро?
- Открытая душа… Кассандра… - Серина обратила задумчивый взгляд на пламя. - Кассандра была самой красивой женщиной в Трое. Дочь царя Приама, она была несчастлива. Отвергла любовь Аполлона и была за это наказана. Он наделил ее даром пророчества, но затем сделал так, что ей перестали верить. А она по-прежнему видела то, что оставалось сокрытым для других. И говорила только правду. Все, что видела она, было озарено ярким светом. Светом Кассандры.
Уж не сравнивает ли она себя с Кассандрой?.. Ладно, важно, чтобы этот разговор не завел его в туманный лабиринт.
- Но даже Кассандра не могла перемещать четырехтонные каменные статуи, - пробурчал он.
- Продолжай спрашивать, Фредрик. - Она прижалась щекой к его ступне, пододвинула ее ближе к своему животу.
- Мужчина-воин задумал мстить феминизму почитателей Матери-Земли?
- Нет.
- В отделе античной скульптуры в Национальной галерее есть зеркала?
Она удивленно посмотрела на него, потом улыбнулась.
- Да.
- В гостиной Халлгрима Хелльгрена есть зеркала?
- Нет.
- Откуда ты знаешь, ты там бывала?
- Да.
- Когда? - спросил он растерянно.
- В сновидениях, Фредрик Дрюм.
Ну конечно. Опять. Она побывала там в сновидении. Она видела все, она - Кассандра. В другой обстановке он рассмеялся бы. Но сейчас ему было не до смеха.
Он проглотил остатки зеленого напитка и ощутил легкое щекотание в груди, когда его взгляд скользнул по ее тугим соскам под шелковым платьем. Его ступня очутилась в угрожающей близости от источника заветного тепла.
- Ну да, - вымолвил он. (Спрашивай Фредрик, спрашивай!) - Камень может двигаться?
- Что такое движение? Разве оно не измеряется временем? Представь себе камень, такой же живой, как человек, но ему требуется миллион наших лет, чтобы переместиться на один сантиметр. Мы заметим это движение? Теперь возьмем ту же ситуацию с точки зрения камня: все наши движения окажутся такими быстрыми, само наше существование - таким мимолетным, что камень нас даже не воспримет. Для камня нас просто не будет.
- Вот именно. Относительность.
- Речь идет не только об относительности. Я говорю про особенности нашего аппарата восприятий. Про нашу ауру. Она есть здесь, всюду, между нами. Ты ощущаешь ее, Фредрик?
"Еще как", - подумал он.
- Могут несколько человек думать одно и то же, если видят при этом разные вещи?
- Если за всем кроется чья-то сильная, властная мысль.
- Что может сделать возможное невидимым?
- Невозможное.
Замкнутый круг. Тот самый парадокс, над которым он сам бился. Найти бы выход из этого круга! Тогда он сам и четырехтонный груз поднимутся над кругом. Вверх!
На самом же деле он соскользнул со скамеечки вниз, на пол, и его руки нашли ее руку.
- А что делает видимым невозможное?
- Возможное.
- Но если возможное - всего только мысль, форма без материи? - Он ощутил, как ее волосы щекочут его щеку. Ощутил сильный, чудовищно сильный запах.
- У Кассандры были руки. Она могла придать форму всему, о чем думала, всему, что видела. И у нее были пальцы. Из ее указательных пальцев истекало и становилось реальностью все, что ей представлялось. Ты чувствуешь мои руки!
Фредрик чувствовал ее руки. В эту минуту на свете не было ничего, кроме рук Серины Упп.
Шел одиннадцатый час, и Тоб улучил момент для короткой передышки. Сел за отгороженный от зала столик возле кухонной двери и налил себе рюмочку арманьяка. Все заказы посетителей были выполнены, и теперь большинство из них наслаждались чашечкой кофе, сыром и десертом.
Он протер очки уголком скатерти.
У него было тревожно на душе. Что-то не так… Что-то неладно…