Ничего не ответив, Татьяна достала из сумочки записную книжку, написала на листке, вырвала его и подала Леденеву.
- Вот в эти дни и часы, - сказала она. - Буду рада вас видеть. Не так часто встречаешь любителей органной музыки, тем более…
Она хотела сказать "среди людей вашей профессии", но в последний момент спохватилась. Татьяна поняла, что ей совсем не хочется обидеть этого человека, уже внушившего ей необъяснимую симпатию. Она шла от некоей внутренней теплоты, способности наделять людей, общающихся с Леденевым, уверенностью и покоем.
- Мне будет приятно показать вам наш концертный зал, - сказала Татьяна и улыбнулась Юрию Алексеевичу.
- А мне вы позволите послушать вашу игру? - спросил Арвид. - Органная музыка любезна и моей душе тоже.
- Разумеется, приходите, - ответила Татьяна. - Сейчас я хочу, чтобы вы послушали мои любимые хоральные прелюдии Баха из его "Органной книжки".
Она нашла пластинку, поставила ее, и гостиную наполнили звуки органа.
- Играет Хельмут Вальха, - сказала Татьяна и передала Юрию Алексеевичу обложку пластинки, где разъяснялось на обороте, что именно хотел сказать каждой из прелюдий великий мастер.
"Как будто возможно передать содержание музыки словами", - подумал Леденев, следя за мелодией и читая неуклюжие разъяснения некоего музыковеда.
Органист перешел к седьмой прелюдии "Der Tag, der ist so freuedenreich - Столь радостный день", - о котором разъяснитель написал, что "этот, восходящий к средневековью хорал Бах скромными средствами превратил в поэму радости и ликования", когда в благородную гамму звуков ворвался резкий звонок телефона.
Трубку сняла Магда.
- Кого-нибудь из ваших, - сказала она, обращаясь к мужчинам.
Татьяна убрала адаптер с пластинки. Прохор Кузьмич подошел к телефону.
- Слушаю, - сказал он. - Конобеев.
- Это я… Кравченко вас беспокоит, Прохор Кузьмич. Хочу сообщить новость. Нашли Петерса…
Глава третья
АЛИБИ И СЛУЧАЙ
I
Арнольд Закс любил бывать в Юсовых дюнах. Обычно он посещал их в дни, когда находился в приподнятом состоянии. Не от алкоголя, нет… В дюны Арнольд приезжал трезвым и без дружков. Он чувствовал порою неодолимое желание побыть одному, очиститься, что ли…
Сегодня Арнольд Закс неприкаянно бродил по аккуратным улицам поселка Юсово. Его раздражали веселые и беззаботные лица курортников и приехавших на воскресенье западноморцев, претила сутолока на пляже, где Арнольд и купаться не стал… Он жалел, что приехал сюда. Ему было тошно сегодня. Выпить бы… Да знакомых не было видно, а в одиночку Закс никогда не пил.
Настроение у него испортилось со вчерашнего дня, когда Арнольд узнал от стармеха, что судовой движок окончательно посыпался. Если не сменить в нем кое-что, то фишбот будет надолго выведен из эксплуатации. Закс разнес деда в пух и прах, но двигатель ругань капитана не отремонтировала. Вдвоем со стармехом бросились они на технический склад искать недостающие запчасти. Но без подписи главного инженера на складе им ничего не обломилось… Не помогла и бутылка рома "Гавана клаб", выставленная стармехом. Главного инженера они не нашли. Кончилась трудовая неделя, начался, так сказать, уик-энд, а его главный инженер комбината проводил всегда на лоне природы. В воскресенье технический склад не работал. Складские работники законным образом отдыхали, в отличие от рыбаков, у которых между прочим нет ни праздников, ни воскресений. Словом, РБ-28 застрял в Пионерском ковше до понедельника. Ребята для блезиру принялись пачкать лбы в машине, а капитан Закс, чтоб не травить себе попусту психику, подался в Юсовы дюны.
С планом на РБ-28 было пока неплохо. Но кто знает, сколько маслопупы проваландаются с движком. Известно это было разве что Нептуну… Да и то сомнительно. Ну что он, Нептун, понимает в судоремонте и дефиците запчастей?! Вот потому Закс и не находил себе места среди праздношатающихся людей, которым до фени были втулки, муфты и всякие там поршни…
Он выпил кружку пива в полупустом баре. Народ жался к пляжным палаткам, где пиво шло без наценки на элегантный интерьер и пить его можно было в костюме прародителя плюс синтетические плавки… Спокойная обстановка бара, на стене сказочная Юрате в балтийских волнах с горстью янтаря в ладонях, тихая музыка вконец расслабили дух Арнольда, и он подался в парк.
Выбрав скамейку, Закс сел и стал посматривать по сторонам. Гуляющих в тенистой аллее почти не было. Наискосок от него, на противоположной стороне, сидела девушка с журналом "Экран" в руках. Арнольд снова подумал о том, что зря он забрался сегодня в дюны. По такому настроению лучше засесть в доброй компашке на хате… И в этот момент Закс услыхал треньканье гитары.
По аллее продвигались два патлатых щенка. Хвоесосы, определил их Арнольд. Оба в красных расклешенных брюках, полосатых рубахах, с огромными блестящими бляхами ремней на животах…
Завидев девушку с журналом, они остановились. Подталкивая друг друга локтями, парни принялись паясничать перед ней, осыпая пошлостями и предложениями "разделить их одиночество". Не достигнув успеха, они уселись рядом, заглядывали в журнал, вели себя прилипчиво и нагло.
Девушка попыталась встать, но щенки-хвоесосы схватили ее за локти и притянули к сиденью.
Арнольд поначалу с любопытством смотрел на разыгравшуюся сцену, затем почувствовал, как зарождается глухое раздражение. Осознав это чувство, Закс обрадовался. Вот теперь он отведет душу, выместит на этих сосунках отвратность и черноту собственного настроения да, глядишь, и доброе дело совершит…
Он усмехнулся, встал со скамейки и медленно подошел к соседке и этим двум приставалам.
- Вы невежливы, дети, - сказал он негромко. - Вас плохо воспитывали в школе и дома.
- Ха, - сказал один из них. - Дядя с нами шутит, дядя - большой педагог.
- Он жаждет иметь бледный вид, - отозвался второй. - А завещание написать не успел…
- Слушай, Вася, - сказал Арнольд. - Оставь человека в покое и мотай отсюда… Брысь!
Они оставили девушку, гитара лежала на скамейке, поднялись и стали подходить к Заксу с двух сторон.
Арнольд ждал. Улыбка не сходила с лица. Когда же расстояние сократилось достаточно, он резко крутнулся на месте - и ударил так, что ребра обеих его ладоней пришлись на переносицы нападавших.
Бил Закс не очень сильно, но достаточно крепко. Парни схватились за лица руками… О продолжении схватки и не помышляли даже.
- Бакланы! - сказал Арнольд. - Неохота снова к хозяину вертаться, а то б я научил вас вежливости.
Он взял гитару, повесил одному из щенков на шею, повернул обоих и поддал ногой под зад каждому из них.
- Бегите, волосаны, отсюда! - крикнул Арнольд. - Встречу еще раз - отметелю так, что вас, сявок, никакая больница не примет. Век свободы не видать… Брысь, бакланы! Бегом!
Арнольд повернулся к девушке. Она улыбалась и приветливо смотрела на Закса.
- Надеюсь, они вас не обидели, эти невоспитанные мальчики? - спросил он.
- Благодарю вас, - сказала девушка. - Вы настоящий мужчина, хотя и побывали у хозяина.
Арнольд несколько смешался.
- Вы знаете, что это такое?
- Немножко. Самой, правда, не приходилось и по фене ботаю слабовато.
- Ну и ну, - сказал Закс. - Интересное знакомство. Как я погляжу, вы тут и без моей помощи управились бы…
- Что вы, спасибо вам! Выручили в трудную минуту… Садитесь!
Арнольд присел.
- Тогда разрешите и представиться. Арнольд Закс. Капитан.
Уловив недоверчивый взгляд девушки, он добавил:
- Нет, в самом деле капитан. А сидеть - сидел. Было дело. По недоразумению. С этими я говорил так, чтоб припугнуть покрепче. Они ведь любят под блатных работать… Вот пусть и думают, что нарвались на истинного урку.
- Теперь моя очередь, - сказала девушка. - Зовут меня Зоя. Жукова Зоя. Должность совсем неромантичная - медицинская сестра.
- Значит, сестра милосердия… Хорошая должность, добрая, - заметил Арнольд. - Вы одна здесь?
- Была с компанией, со вчерашнего дня… Ночевали на турбазе. Только пришлось мне там не по сердцу, я и сбежала.
- И правильно сделали. Я вот тоже маюсь в одиночестве. И настроение никуда…
Тут Арнольд принялся рассказывать Зое историю со злополучным двигателем фишбота, удивляясь, чего это он так разоткровенничался с посторонним человеком. Зоя внимательно слушала его, искренне сопереживала, и Закс все больше увлекался. Он стал находить во всем случившемся юмористические моменты, вот уже и рассмешил Зою, принялся смеяться над субботними хлопотами сам…
- Впрочем, оставим эти заботы до понедельника, - заключил Арнольд. - Мы оба были в одиночестве, а теперь его больше нет. Не занять ли нам место на приморской веранде? Я был уже там. Ветра с Балтики сегодня не обещают, опять же в тени и зелени… Уютное местечко!
- Можно и на веранду, - согласилась Зоя. - Так рано уезжать в душный Западноморск было бы преступлением.
- А я что говорю?! - воскликнул Арнольд. - Тогда идемте…
Но у приморской веранды их ожидало разочарование. Половина столиков была занята, а на остальных стояли флажки дружественного государства.
- Ждем интуристов, - развел руками старший официант. - Со всем удовольствием, но никак. Ждите, может, кто освободит место.
- Судя по всему, это не скоро случится, - проворчал Закс. - А вон тот, что с краю, он тоже для иностранцев?
- Этот заказан вчера. Видите, там уже и лимонад, и конфеты. Да вон и клиенты подходят. Извините.
Он поспешил навстречу входившим. Арнольд повернулся и увидел Гену Тумалевича, который шел, пропустив вперед Веру Гусеву. За ним шла еще одна пара, этих людей Арнольд не знал.
- Вот и разрешение проблемы, - сказал Закс вполголоса Зое. - Это ведь мой друг, так сказать, флотский кореш.
Он пошел к Тумалевичу навстречу.
- Арнольд! - приветствовали его Гена и Вера. - Как ты здесь, какими судьбами?
- Маюсь без места, - ответил Закс. - В то время как некоторые завышенные мореманы заказывают столы по телефону.
- О чем разговор, Арни! - воскликнул Тумалевич. - Идем с нами.
- У меня дама.
- Еще лучше. Все с дамами. Знакомься, это наш старпом, Василий Зуев, а это его жена, Тамара.
- Очень приятно.
- Давайте за стол, ребята… Там познакомимся поближе.
Когда все расселись, а Закс представил Зою, Вера сказала:
- Знаешь, Гена, чего не хватает на столе?
- Приказывай, все добудем!
- Цветов бы сюда…
- Будет сделано! Вася, командуй здесь парадом, я мигом.
Минут через пять Тумалевич шел через зал с букетом цветов.
- Вера! - крикнул он едва ли не от входа. - Вера! Готовь вазу! По твоему приказанию цветы доставлены!
- Чего это он такой веселый? - спросил Арнольд у Веры. Она улыбалась, несколько смущенная общим вниманием, но чувствовалось, как все это ей приятно…
- Заявление подали в загс, - ответила Вера. - Сегодня у нас помолвка.
Когда с порога веранды Тумалевич позвал невесту, на произнесенное им имя повернулась уже немолодая и вместе с тем миловидная женщина. Она сидела на другом краю за столиком на двоих. Место напротив занимал Юрий Алексеевич Леденев.
- Видишь, Юра, какие букеты дарят девушкам молодые люди, - ласково попрекнула мужа Вера Васильевна.
- Понял, - ответил Леденев. - Упрек принимаю, Веруша. Только, понимаешь, здесь вокруг столько цветов, так сказать, в натуральном виде, в природной обстановке, что мне как-то в голову не пришло подумать о сорванных цветах. Ведь тогда они уже будут мертвые, правда?
- Правда, правда, Юра… Ты у меня старый ветеран борьбы за охрану природы, и я готова взять слова упрека обратно.
- Ты завидуешь той девушке? - спросил Юрий Алексеевич.
- Ну что ты, Юра! Ты ведь знаешь, что зависть мне вовсе не присуща.
- Знаю, Веруша, и постараюсь исправить невнимательность. Как тебе здесь? Нравится? Ты уже и загореть успела…
- Успела. А говорили, что на Балтике на загар рассчитывать нельзя.
- Здесь по-всякому бывает. Будем считать, что тебе повезло. Правда, сегодня я лишил тебя пляжа…
- Ничего страшного не случилось… Очень рада твоему неожиданному появлению.
- Понимаешь, Веруша, за мной в любую минуту может приехать кто-нибудь из города, а на пляже меня не найти. Вот я и дал им несколько вероятных мест.
- И одно из них здесь, на веранде?
- Ты угадала… Именно так.
- Не спрашиваю о подробностях, но в принципе то, зачем ты сюда приехал, не очень сложно?
- Увы, Веруша, как раз "очень". Но интересно… Поэтому, признаюсь тебе откровенно, с нетерпением жду сигнала из Западноморска. Должна проясниться одна версия.
- Твоя?
- Нет. Это ребята Жукова еще до меня провели разработку.
- Как у тебя отношения с местными коллегами?
- Нормальные. Чувствуется, что ребята не очень довольны тем, что в дело вошел столичный пижон, но так бывает почти всегда.
- Ты у меня никогда не был пижоном.
- Верно, не был. Но сколько лет ты меня знаешь? А они знакомы с Леденевым трое суток. Да и, чего греха таить, разве мало у нас в Москве пижонов? Есть и верхогляды, свысока посматривающие на провинциальных работников. А ведь именно они, товарищи на местах, тянут основную лямку. Сам был в их шкуре, знаю…
- Может быть, вместе поедем домой, - проговорила Вера Васильевна.
- Это ты на что намекаешь? - улыбаясь, спросил Юрий Алексеевич и шутливо погрозил пальцем. - Но-но! Считаешь, что не управлюсь до дня твоего отъезда? Все может быть, но такое нежелательно…
- А вдруг Василий Пименович наградит тебя неделей отпуска?
- Он наградит… Конечно, если покончим с делом… Но как ему внушить такую мысль? Ты не обладаешь случайно телепатическими наклонностями? Ведь он знал, что ты здесь, когда посылал меня в Западноморск. Не твоя ли это работа?
- Знаешь, Юра, как-то боязно влиять на сознание такого человека, как Бирюков. Уж лучше я воздержусь.
- Я тоже.
Они рассмеялись.
- А если к тебе в Западноморск приехать? - спросила Вера Васильевна.
- Но ведь тебе нужны процедуры, солнце, море… Зачем нарушать режим?
- Ты не хочешь меня видеть в городе?
- Конечно, хочу. Как ты можешь спрашивать об этом, Веруша. Но твой санаторный режим…
- Обойдется. Давай так. Я тебе позвоню, чтобы спросить, когда у тебя выдастся окошечко… И примчусь на такси.
- Добро. Только учти, что из этого окошечка меня могут, как говорят в Одессе, винимать в любое время и ты будешь куковать одна в номере.
- Почему в номере? Я отправлюсь изучать город.
- Одна?
- Там будет видно.
- Смотри у меня… Не забывай, что я сыщик. Через пять минут мне все будет известно.
- А я жена сыщика. Кое-чему и от него научилась.
- Молодец… Только вот что, жена… Кажется, нас уже разлучают. Сюда идет Конобеев. Видимо, заберет меня с собой.
Прохор Кузьмич отыскал глазами их столик, подошел, поздоровался, Леденев познакомил его с Верой Васильевной, и Конобеев извинился, что вынужден увезти мужа…
Юрий Алексеевич простился с женой, записав ей номер своего телефона в гостинице, а когда он и Конобеев подошли к машине, оставленной на главной улице, проезд к машине, оставленной на главной улице, проезд к набережной был запрещен. Отвечая на безмолвный вопрос Леденева, Прохор Кузьмич сказал:
- Петерс заговорил.
II
В приемном покое их облачили в белые халаты, и молодящаяся сестра с дежурной вежливой улыбкой на увядающем лице подвела Юрия Алексеевича и Конобеева к лифту.
На четвертом этаже они вышли. Сестра проводила Конобеева и Леденева до кабинета главного врача.
Главный врач поднялся, двинулся навстречу, встал с дивана и Федор Кравченко.
- Приехали, - сказал он без особого энтузиазма.
Юрий Алексеевич уже знал историю Петерса со слов Конобеева и отлично понял, чем вызвано отсутствие улыбки на лице киевлянина.
- Сразу пройдем к пациенту? - спросил главный врач после ритуала приветствий и знакомства.
- Видимо, так, - сказал Юрий Алексеевич. - Правда, я хотел бы узнать от вас клиническую, как говорится, картину этого случая. Ну и пару слов о состоянии Петерса тоже…
- Это можно. Больной сильно истощен… Находился в состоянии нервного возбуждения, когда его доставили к нам. После необходимого курса химиотерапии в сочетании с некоторыми другими воздействиями на его организм нам удалось снять реактивные моменты. Более того, к пациенту вернулась память. Он сам назвал себя, вспомнил об аварии, о том, что спешил попасть на концерт. Все остальное для него после момента получения травмы головы - темный лес. Ни одного проблеска.
- Н-да, - сказал Леденев. - Скажите, вы можете дать официальное заключение, что в результате подобной травмы у человека может наступить амнезия[17]?
- Только в предположительном смысле. Утверждать, что так и было в данном случае, к сожалению, не могу. Проблемы, связанные с психическими расстройствами, сами понимаете, не просты.
- Значит, вы не исключаете симуляцию?
- Не исключаю. Хотя здесь, кажется, этого нет… Но я не был рядом с этим парнем в тот момент, когда он падал с мотоцикла. Я и о мотоцикле узнал от вашего товарища.
Главный врач кивнул в сторону Кравченко. Леденев внимательно посмотрел на Федора, и Федор опустил голову. Рассказывать врачу, с чего падал Петерс, было вовсе не обязательно. Это помимо воли врача определяло путь его будущего заключения, снижало уровень беспристрастности экспертизы.
- Давайте посмотрим Петерса и поговорим с ним, - предложил Юрий Алексеевич. - Это можно, доктор?
- Да, недолго… Минут пять-шесть.
- Большего времени не понадобится. Вы проводите нас?
Валдемара Петерса поместили в отдельной палате. Аспирант лежал навзничь и смотрел в потолок. Казалось, Валдемар не слышал и не видел, что в палате появились люди.
Леденев сделал знак, чтобы Конобеев и Кравченко остались у двери, а сам следом за главным врачом подошел к постели.
- Петерс, - позвал врач, наклоняясь над изголовьем. - Вы слышите меня, Петерс?
- Слышу, - еле слышно прошептал Валдемар.
Врач повернулся к Леденеву.
- Он привык к моему голосу. Будет лучше, если ваши вопросы задам ему я. Не возражаете?
- Конечно. Спросите его, куда он так спешил?
- Концерт… Таня. Опоздать не хотел, - медленно проговорил Петерс.
- Где он был эти дни, после аварии?
- Удар… Доски. Хотел проскочить. Не успел, - ответил Петерс.
- На этом все обрывается, - сухо сказал врач. - Я говорил вам.
- Да-да, конечно, задавать вопросы сейчас не имеет смысла, - согласился Леденев. - Да и слаб он еще… Спасибо, доктор. Нам этого достаточно. Не будем его беспокоить больше. Можем мы воспользоваться вашим кабинетом?
- Разумеется. Располагайтесь. А мне нужно сделать несколько распоряжений.
В кабинете главного врача Юрий Алексеевич спросил Кравченко:
- Как вы нашли его?