* * *
Райм пересказал Селлитто о том, как "5-22" подставил Сакс в Бруклине.
– Думаешь, его рук дело?
– Похоже на то.
Детективы стали гадать, каким образом преступнику удалось добыть нужную информацию, но так и не нашли вразумительного объяснения. В это время задребезжал телефон. Райм взглянул на определитель номера и поспешно ответил:
– Да, инспектор!
В динамике раздался голос инспектора Лонгхерст:
– Как самочувствие, детектив Райм?
– Хорошо.
– Рада за вас. Я просто хотела сообщить о том, что мы обнаружили берлогу Логана. Оказалось, он вовсе не в Манчестере, а неподалеку, в Олдаме – к востоку от города. Один из осведомителей Дэнни Крюгера доложил, что мужчина – предположительно Ричард Логан – пытался приобрести отдельные компоненты огнестрельного оружия. Обратите внимание, не готовый ствол, а разрозненные его детали. Но если запчасти годятся для замены износившихся, из них с таким же успехом можно собрать новенькую винтовку!
– Винтовку? – переспросил Райм.
– Да. Причем крупного калибра.
– Логан предъявил какое-нибудь удостоверение личности?
– Нет, хотя, кажется, прикидывался американским военным. Якобы пообещал в обмен продать торговцам оружия большое количество боеприпасов с хорошей скидкой и даже показывал оригиналы инвентаризационных описей и технических характеристик.
– Выходит, приманка в Лондоне сработала?
– Будем надеяться. А теперь по поводу логова преступника. У нас есть очень надежные контакты в индийской диаспоре Олдама. Они прослышали об американце, снявшем старый дом в окрестностях городка. Мы разыскали тот дом, хотя обыск пока не производили. Для этого уже выдвинута оперативная группа, но мы решили сперва посоветоваться с вами. – Лонгхерст продолжала: – Так вот, детектив, как подсказывает мне профессиональное чутье, Логан пока не подозревает, что мы знаем, где он отлеживается. А в доме как пить дать имеются весьма существенные улики. Я связалась со знакомыми ребятами из МИ-5 и позаимствовала у них одну дорогостоящую игрушку – видеокамеру с высокой разрешающей способностью. Мы хотели бы, чтобы в ходе обыска вы с ее помощью направляли одного из наших сотрудников и высказывали свои замечания и делились наблюдениями. Камеру доставят в наше распоряжение минут через сорок.
Чтобы произвести доскональный обыск большого строения со всеми входами и путями отхода, обшарить каждый угол, изучить содержимое ящиков и полок, заглянуть под матрасы и в бачки унитазов, понадобится целая ночь.
Ну почему именно сейчас? Райм чувствовал, какую серьезную опасность представляет "5-22". А если принять во внимание фактор времени – тенденцию к сокращению интервалов между преступлениями, в частности, то, что практически непосредственно за делом Артура последовало сегодняшнее убийство, – становится понятно, что надо спешить. Самое последнее происшествие внушает особую тревогу: "5-22" начал действовать против их группы и едва не подставил Сакс под пулю.
Так соглашаться или нет?
После непродолжительных, но мучительных колебаний Райм ответил:
– Инспектор, мне очень жаль, но у нас здесь серьезные события. Совершена серия убийств. Я вынужден сосредоточиться на их расследовании.
– Понимаю. – Непоколебимая британская сдержанность.
– Вам придется полностью взять на себя руководство оперативно-следственными мероприятиями по делу Логана.
– Разумеется, детектив.
– Вы вольны самостоятельно принимать любое решение.
– Благодарю за доверие. Мы сами во всем разберемся. Буду держать вас в курсе. А сейчас мне, пожалуй, пора заняться текущими делами.
– Желаю удачи.
– Взаимно, детектив.
Линкольну Райму было совсем не просто отказаться от личного участия в охоте на такого зверя, как киллер Ричард Логан.
Однако решение принято. "5-22" стал для криминалиста первоочередной и единственной целью.
– Мел, иди к телефону и выясни, когда, черт возьми, нам доставят вещдоки из Бруклина!
Глава двенадцатая
Вот это прикол!
Амелия Сакс никак не ожидала, что меблированные комнаты "Хендерсон", чей адрес значился на стикере, прилепленном к свертку с ложными уликами, окажутся настолько неуютными, учитывая то, что данная гостиница находилась в Верхнем Ист-Сайде, а хирург-ортопед Роберт Джоргенсен избрал их в качестве своего постоянного жилища.
В действительности это был мерзкий притон, в котором ненадолго оседают лишь наркоманы да пьяницы. Воздух в замызганном лобби, обставленном совершенно разнородной, почерневшей от плесени мебелью, насквозь пропах чесноком, дезинфекцией, дешевым освежителем воздуха и запахом давно не мытого человеческого тела. Даже ночлежки для бездомных, как правило, внушают меньшее отвращение.
Сакс невольно остановилась в дверях, потом выглянула на улицу и внимательно осмотрелась по сторонам. Ее все еще тревожило сознание того, что "5-22", возможно, продолжает следить за ней, а также то, с какой легкостью преступник натравил на нее агентов федеральной службы в Бруклине. Здесь пока она не заметила ничего подозрительного. Впрочем, убийца находился поблизости и возле дома Делеона Уильямса, однако и там Сакс его не усмотрела. Она перевела взгляд на старый, заброшенный дом через улицу, и ей почудилось, что из-за пыльных оконных стекол за ней наблюдает чей-то пристальный взгляд.
Или вон то разбитое окно на втором этаже, где – Сакс могла поклясться – только что мелькнуло светлое пятно! Чье-то лицо? Или рассеянный дневной свет, пробившийся через пролом в потолке?
Сакс шагнула на тротуар и стала вглядываться в окна. Убедившись, что в развалюхе нет ни души, она решила, что ей и впрямь померещилось. После чего повернулась к гостинице и, едва дыша, вошла внутрь. Безнадежно ожиревший портье за регистрационной стойкой, не выразив ни удивления, ни беспокойства при виде полицейского жетона, указал ей, как пройти к лифту. Из открывшейся двери кабинки на Сакс пахнуло тошнотворным зловонием. Придется взбираться по лестнице.
Морщась от артрической боли в натруженных суставах, она достигла лестничной площадки шестого этажа и по коридору дохромала до номера 672. Постучав, отступила в сторону.
– Полиция! Мистер Джоргенсен, откройте, пожалуйста!
Кто знает, что за связь существует между ним и убийцей, а потому ее рука потянулась к рукоятке "глока", оружия хорошего, на которое всегда можно рассчитывать, как на восход солнца.
Ответа не последовало, зато легонько стукнула металлическая крышечка глазка. Или ей послышалось?
– Полиция, откройте! – повторила Сакс.
– Подсуньте свое удостоверение под дверь!
Она так и сделала.
Тишина, потом загремели снимаемые цепочки. Щелкнул засов. Дверь приоткрылась, остановленная ограничителем. Образовалась щель побольше, чем при надетой цепочке, но все же недостаточно широкая, чтобы в нее мог пролезть человек.
Появилась голова мужчины средних лет. Длинные немытые волосы, лицо заросло неряшливой бородой. Веки нервно подергиваются.
– Вы Роберт Джоргенсен?
Мужчина вгляделся ей в лицо, опустил глаза на удостоверение, повернул обратной стороной и посмотрел на свет, хотя закатанная в ламинат прямоугольная карточка не отличалась прозрачностью. Затем отдал документ, снял ограничитель и, распахнув дверь, выглянул в коридор. И только после этого жестом пригласил Сакс войти. Она осторожно ступила внутрь, продолжая держать руку возле кобуры, осмотрела комнату и стенные шкафы, но не увидела ни оружия, ни посторонних.
– Вы Роберт Джоргенсен? – повторила Сакс свой вопрос.
Тот молча кивнул.
Сакс еще раз, без спешки, оглядела убогую комнатенку. В ней имелась кровать, письменный стол со стулом, кресло и продавленный диван. Темно-серый ковролин покрывали грязные пятна. Окно плотно задернуто шторами, и торшер, единственный осветительный прибор, распространял в полумраке тусклое желтое сияние. Все пожитки Джоргенсена, видимо, умещались в четырех больших чемоданах и спортивной сумке. Один угол отведен под кухню – там стояли маленький холодильник, пара микроволновок и кофейник. Питался он, похоже, в основном китайской лапшой быстрого приготовления. Возле стены аккуратно выстроилась сотня скоросшивателей из тонкого бурого картона.
Гардероб состоял из одежды разных и явно лучших времен жизни владельца. Вся она выглядела дорогой, но до предела изношенной и засаленной. Каблуки когда-то роскошных туфель стоптались до пяток. Можно предположить, что Джоргенсену пришлось расстаться с врачебной практикой по причине злоупотребления алкоголем или наркотиками.
Приход Сакс оторвал его от странного, как ей показалось, занятия: он препарировал толстый, переплетенный явно вручную фолиант, используя при этом щербатое увеличительное стекло на длинной гибкой подставке, удерживаемой кронштейном на краю стола. Джоргенсен разделял страницы канцелярским ножиком с острым как бритва выдвижным лезвием, а потом разрезал их на полосы.
Вероятно, причиной его деградации стало помутнение рассудка.
– Вы здесь по поводу писем? Давно пора.
– Каких писем?
Он бросил на нее подозрительный взгляд.
– Разве нет?
– Я не знаю ни про какие письма.
– Я несколько раз писал в Вашингтон. Но вы ведь только и делаете, что говорите, не так ли? Все вы, сотрудники правоохранительных органов. Блюстители общественного порядка. Конечно, все говорят! Куда же вы денетесь, пусть говорят. Базы данных по криминалу и прочее…
– Я действительно не понимаю, о чем речь.
Видимо, Джоргенсен решил, что Сакс не врет.
– Ну, в таком случае… – Его глаза вдруг широко раскрылись, остановившись у нее на поясе. – Погодите, у вас сотовый включен, что ли?
– Д-да, а что?
– Господи милостивый и всемогущий! Да что с вами такое!
– Со мной…
– Почему бы вам просто не выскочить голой на улицу и сообщить каждому встречному незнакомцу ваш домашний адрес? Выньте к черту батарею! Не просто отключите телефон, а выньте батарею!
– И не подумаю.
– Выньте, я вам говорю! Иначе можете убираться отсюда ко всем чертям. И из "наладонника" тоже! И из пейджера!
Джоргенсена, похоже, переклинило капитально. Однако Сакс решительно заявила:
– Я уберу питание из телефона и пейджера, но память из ПЦС сливать не стану!
– Ладно, – проворчал чудик и подался вперед, наблюдая, как она извлекает батарейки из мобильника, пейджера и отключает персональный цифровой секретарь.
После этого Сакс попросила Джоргенсена предъявить удостоверение личности. Покопавшись в своем барахле, тот достал водительские права. В домашнем адресе значился Гринвич, штат Коннектикут, один из самых фешенебельных из близлежащих к Нью-Йорку городков.
– Я пришла сюда не из-за писем, мистер Джоргенсен. Просто хочу задать вам несколько вопросов. Это не займет много времени.
Джоргенсен указал ей на источающий затхлый запах тлена диван, а сам уселся на шаткий стул при письменном столе и, будто не в силах сдерживать себя, быстрым и уверенным движением отрезал ножиком кусочек корешка книги. Сакс подивилась умению, с каким он владеет своим обоюдоострым инструментом, и вполне искренне порадовалась тому, что их двоих разделяет стол, а при ней находится ее верный "глок".
– Мистер Джоргенсен, я хочу поговорить с вами о преступлении, совершенном сегодня утром.
– А, ну да, конечно! – Он брезгливо поджал губы и бросил на Сакс взгляд, полный презрения и отрешенности. – Что же, по-вашему, я натворил на этот раз?
"На этот раз?"
– Была изнасилована и убита женщина. Но мы знаем, что вы тут ни при чем. Вы находились здесь.
Едкая ухмылка.
– А-а, держите меня под колпаком! Ну разумеется. – Недовольная гримаса. – Черт подери!
Это уже реакция на находку – или отсутствие таковой – в сегменте препарированного им книжного корешка. Джоргенсен выбросил его в пластиковый мешок для мусора. Сакс увидела на полу несколько таких мешков, наполненных остатками изрезанной одежды, книг, газет и каких-то коробочек. Затем ее взгляд упал на микроволновую печь – ту, что побольше, – и внутри она заметила книгу.
Микробофобия, решила Сакс.
Джоргенсен перехватил ее взгляд.
– Микроволны – самый надежный способ умертвить их.
– Бактерии? Вирусы?
Джоргенсен расхохотался, словно Сакс удачно пошутила. Потом кивнул на лежащую перед ним толстую книгу:
– Иногда их очень трудно найти. Но искать надо. Врага необходимо знать в лицо. – Опять кивок, теперь уже в сторону микроволновки: – Хотите верьте, хотите нет, но очень скоро начнут делать такие, что их невозможно будет уничтожить.
Кто начнет? Кого уничтожить? Сакс несколько лет прослужила в постовых копах патрульного дивизиона – в "передвижниках", как их прозвали на полицейском жаргоне. Она дежурила на Таймс-сквер еще в те времена, когда площадь оставалась прежней Таймс-сквер, то есть не превращенной в нынешнюю диснейлендовскую пародию на саму себя. В качестве постового полицейского Сакс не раз приходилось иметь дело с бомжами и разного рода неадекватными типами. И что-то из ее тогдашнего опыта подсказывало ей, что Джоргенсен страдает паранойей или даже шизофренией.
– Вам знаком некий Делеон Уильямс?
– Нет.
Сакс назвала фамилии остальных жертв убийств и подстав, включая двоюродного брата Райма.
– Нет, никогда не слышал об этих людях.
Похоже, Джоргенсен не врал. Он продолжал возиться с книгой и добрые полминуты не обращал на Сакс никакого внимания. Подняв к свету очередную секвестированную страницу, он снова скорчил недовольную мину и бросил скомканный листок в мусор.
– Мистер Джоргенсен, номер вашей комнаты значился в записке, найденной сегодня на месте преступления.
Рука с ножом замерла. Джоргенсен, не дыша, поднял на Сакс безумно горящие глаза. Потом выдохнул:
– Где?! Где, черт возьми, вы нашли записку?
– В Бруклине, в мусорном контейнере. Она была приклеена к свертку с уликами. Предположительно от него избавился убийца.
Голос Джоргенсена понизился до зловещего шепота.
– Вы знаете, как его зовут? Как он выглядит? Отвечайте!
Он медленно приподнялся из-за письменного стола, его лицо налилось кровью, губы дрожали.
– Успокойтесь, мистер Джоргенсен. Не надо так волноваться. Мы еще не знаем наверняка, действительно ли записка оставлена преступником.
– Да-да, это он! Можете не сомневаться. Ублюдок! – Джоргенсен наклонился вперед. – Как его зовут?!
– Я не знаю.
– Назовите мне его имя, черт подери! Сделайте хоть что-нибудь для меня, а не со мной!
– Я помогу вам, если это в моих силах, – твердо произнесла Сакс. – Но вам надо взять себя в руки. О ком вы говорите?
Джоргенсен уронил нож и бессильно опустился на стул. Его плечи поникли, лицо исказила горькая улыбка.
– О ком, о ком… О Боге, конечно!
– О Боге?
– Я же Иов. Знаете ли вы, кто такой Иов? Невинный страдалец, беспрестанно третируемый Богом. Каким только испытаниям он его ни подвергал! Но все они ничто в сравнении с тем, что выпало на мою долю!.. О-о, это он! Разузнал, где я теперь нахожусь, и пометил на этой вашей записочке. А я-то надеялся, что мне удалось спастись… Он снова нашел меня.
Сакс показалось, что у него на глазах выступили слезы. Она спросила:
– Что с вами произошло? Пожалуйста, расскажите мне.
Джоргенсен провел ладонью по лицу.
– Хорошо. Несколько лет назад я занимался врачебной практикой, жил в Коннектикуте. У меня была жена, двое замечательных детишек. Деньги в банке, пенсионный счет, загородный дом. Спокойная, обеспеченная жизнь. Я был счастлив. Потом случилось странное. Поначалу ничего катастрофического. Я подал заявку на новую кредитную карточку, чтобы начислялись мили по программе частых авиаперелетов. Мой годовой доход составлял триста тысяч долларов. Я всегда вовремя вносил деньги на ипотечный и кредитный счета. Но однажды мне отказали. Я решил, что это какая-то ошибка. Но в компании мне сказали, что я отношусь к рискованным заемщикам, поскольку за последние полгода три раза менял место проживания. А я вообще ни разу не переезжал. Просто кто-то снимал квартиры под моей фамилией, пользуясь номером моей социальной страховки и кредитными реквизитами. А потом отказался вносить арендную плату. Однако накануне закупил в кредит товаров на общую сумму почти в сто тысяч долларов, указав доставлять их по тем самым адресам.
– Мошенничество под чужим именем…
– В том-то и дело, что не под чужим! Весь этот фейерверк мошенничества посыпался на меня. Бог открывал кредитки на мое имя, делал заказы на огромные суммы, оформлял поставки в разные места – и, само собой, никогда их не оплачивал. Стоило мне разобраться с одной фальшивкой, он уже подстраивал другую. И был в курсе всего, что я делаю, чем живу. Бог все видит! Он знал девичью фамилию моей матери, день ее рождения, кличку моей первой собаки, марку моего первого автомобиля – те цифры и слова, что обычно используются в качестве паролей доступа на кредитные и банковские счета. Он знал номера моих телефонов и моей телефонной карты. Мне выставили счет за международные звонки на десять тысяч долларов. Как он это сделал? Набирал номер автоматической справочной времени или температуры в Москве, Сингапуре, Сиднее и на несколько часов оставлял трубку снятой.
– Зачем?
– Как зачем? Затем, что он Бог! А я Иов… Сукин сын купил дом на мое имя. Целый дом! И отказался вносить платежи в рассрочку. Я узнал об этом, только когда адвокат, нанятый коллекторским агентством, явился ко мне в нью-йоркскую клинику и потребовал вернуть накопившийся долг в триста семьдесят тысяч долларов. А еще я задолжал четверть миллиона, проигранные Богом в онлайновом казино. Он сфабриковал адресованные мне судебные иски по обвинению во врачебной халатности, и страховая компания аннулировала мой договор. Без страховки меня не брали на работу ни в одну клинику и ни один страховщик не желал иметь со мной дела. Нам пришлось продать дом, и все деньги до последнего цента, естественно, ушли на погашение долгов, к тому времени наделанных уже мной самим, – около двух миллионов долларов.
– Двух миллионов?!
Джоргенсен на мгновение прикрыл глаза.
– Дальше – больше. Моя жена долго терпела все это. Ей пришлось нелегко, но она меня не бросала… пока Бог не начал посылать подарки – дорогие подарки, от моего имени и купленные на мою кредитную карточку, – медсестрам, работавшим прежде вместе со мной. К ним прилагались послания с недвусмысленными намеками и приглашениями. Одна из женщин позвонила мне домой и в разговоре с моей дочерью просила передать, что с удовольствием соглашается провести со мной выходные. Девочка рыдала, когда рассказывала об этом жене. Четыре месяца назад жена ушла от меня, хотя, думаю, не верила, что я ей изменял. Теперь она вместе с детьми живет у своей сестры в Колорадо.
– Мне очень жаль.