Райм много раз вспоминал, как мальчишками с разницей в возрасте всего в несколько месяцев он и Артур бегали по улицам их родных городов или близлежащим желто-зеленым полям Среднего Запада, распугивая кузнечиков, отбиваясь от комаров, которые впивались в потную кожу, стоило им остановиться, чтобы перевести дух. Двоюродный брат, похоже, всегда был чуть сильнее, зато Линкольна приняли в сборную школы по бегу. Впрочем, Артура это не привлекало; он даже не участвовал в отборочных соревнованиях своей школы.
Райм отбросил некстати нахлынувшие воспоминания и сосредоточился на том, что рассказывала Джуди.
– Он ушел с работы примерно в половине четвертого и после пробежки приехал домой где-то между семью и половиной восьмого. Выглядел и вел себя совершенно нормально. Принял душ. Потом мы поужинали. А на следующий день к нам в дом заявились полицейские – двое из Нью-Йорка и один местный. Они допросили Арта и осмотрели его машину. Нашли внутри следы крови, еще чего-то… – В голосе Джуди зазвучали нотки смятения, пережитого в то памятное утро. – Потом обыскали дом и кое-что забрали с собой. А после вернулись и арестовали Арта… за убийство. – Это слово она выговорила с трудом.
– А в чем конкретно его обвиняют? – спросила Сакс.
– Будто бы убил какую-то женщину и украл у нее редкую картину. – Джуди горько усмехнулась: – Чтобы Арт воровал картины? Да зачем ему? Или убил кого-то? Да он за всю свою жизнь мухи не обидел! Арт просто не способен на убийство.
– Полиция сделала анализ ДНК обнаруженной крови?
– Да, сделала. Кажется, она совпала с кровью мертвой женщины. Но ведь эти анализы могут давать ошибочные результаты, не так ли?
– Иногда, – согласился Райм, а мысленно добавил: "Очень, очень редко".
– Или настоящий убийца мог испачкать этой кровью машину Арта.
– А картина? – вступила в разговор Сакс. – Она представляла интерес для Арта?
Джуди ответила не сразу, нервно поигрывая массивными пластмассовыми браслетами черного и белого цвета на левом запястье.
– Вообще-то да, у него была одна картина того же автора, и она ему нравилась. Но когда Арт потерял работу, ее пришлось продать.
– А где нашли картину?
– Ее не нашли.
– Как же полиция узнала, что картина украдена?
– Объявился какой-то свидетель, видевший мужчину, примерно во время совершения убийства выносившего картину из квартиры той женщины к своей машине. Ах, это все ужасная несуразица! Сплошные совпадения! Вот именно, это просто непостижимая цепочка случайных совпадений! – воскликнула Джуди дрогнувшим голосом.
– Артур был знаком с той женщиной?
– Сначала сказал, что нет, но, подумав, решил, что они могли встречаться – в картинной галерее, иногда посещаемой им. Однако он не помнит, чтобы хоть когда-нибудь разговаривал с ней. – Взгляд Джуди переместился на схему операции по поимке Логана в Англии, вычерченную маркером на белой доске.
Память вновь вернула Райма в прошлое, воссоздав эпизод из минувшего времени, проведенного вместе с двоюродным братом.
– Давай наперегонки до того дерева!.. Да нет же, слабак! До клена, вон там! Кто первым коснется ствола! На счет три: раз… два… старт!
– Ты не сказал "три"!
– Вы ведь не все нам рассказали, правда, Джуди? Хотите продолжить? – Наверное, Сакс увидела что-то в глазах женщины, предположил Райм.
– Не знаю, просто я очень расстроена. Из-за детей тоже. Для них это настоящий кошмар. Соседи относятся к нам так, будто мы террористы.
– Мне очень жаль, что приходится настаивать, но мы должны знать все факты. Прошу вас.
Джуди вновь почувствовала румянец на своих щеках и судорожно сцепила пальцы на коленях. Одна знакомая Райма и Сакс по имени Кэтрин Дэнс служила в калифорнийском отделении ФБР и специализировалась на оценке психического состояния человека по кинесике, или "языку тела". Райм придавал подобному умению второстепенное по отношению к науке криминалистики значение, однако испытывал глубокое уважение лично к Дэнс, а потому и сам приобщился к ее методике. Так что теперь он без особого труда мог определить, что Джуди Райм просто распирало от невысказанных сомнений и переживаний.
– Продолжайте! – подбодрила ее Сакс.
– Видимо, полиция нашла другие улики… то есть не совсем улики… В общем, это ничего не доказывает, но… дает основания полагать, что, возможно, Арт встречался с той женщиной.
– Ну а вы какого мнения? – осведомилась Сакс.
– Я так не думаю.
Райм обратил внимание, что Джуди отрицает предполагаемую неверность мужа с меньшей категоричностью, чем его причастность к убийству и краже. Ей очень хочется произнести уверенное "нет", но, похоже, она, да и Райм только что пришли к единому умозаключению: если женщина действительно приходилась любовницей Артуру, то в данной ситуации это свидетельствует в его пользу. Мужчина скорее ограбит незнакомку, чем ту, с коей он находится в весьма близких отношениях. Однако, как жена и мать, Джуди никак не могла заставить себя со всей определенностью признать другую возможность.
Она подняла глаза уже без прежнего опасения увидеть Райма, восседающего на жуткой конструкции, снабженной всевозможными устройствами, обеспечивающими его существование.
– Что бы там еще ни происходило, я твердо знаю одно – Арт не убивал. Это невозможно. Мне сердце подсказывает… Ты поможешь ему?
Райм и Сакс переглянулись.
– Извини, Джуди, – решительно начал криминалист, – но мы сейчас проводим важную операцию – вот-вот схватим очень опасного киллера. Я не могу бросить это дело.
– Конечно, тебе не следует из-за нас забывать о своих прямых обязанностях. Но сделай хоть что-нибудь! Я уже не знаю, к кому мне еще обратиться! – У Джуди задрожал подбородок.
– Мы позвоним кое-куда, разведаем обстановку, – пообещал Райм. – Я не имею права знакомить тебя с информацией, выходящей за рамки той, что ты можешь получить от адвоката, но честно поделюсь своим мнением насчет того, насколько убедительными для присяжных могут показаться улики против Артура.
– Ах, спасибо, Линкольн!
– Кстати, кто ваш адвокат?
Джуди назвала фамилию и номер телефона. Итак, защиту взял на себя известный, высокооплачиваемый специалист по уголовным делам, причем Райм водил с ним личное знакомство. Однако круг его профессиональных интересов ограничивался финансовыми преступлениями, и он не обладал достаточным опытом защиты обвиняемых в убийстве, зато имел полно своих хлопот.
Сакс поинтересовалась, кого назначили государственным обвинителем.
– Это Бернхард Гроссман. Я могу разузнать номер его телефона.
– Не надо, – тут же успокоила ее Сакс. – У меня есть. Мы работали вместе. С ним можно договориться. Полагаю, от него уже поступило предложение вашему мужу признать себя виновным в обмен на смягчение приговора?
– Да, и наш адвокат хотел согласиться, но Арт отказался. Он все твердит, что это ошибка и все образуется. Но ведь справедливость не всегда торжествует, правда? Бывает, и невинных людей сажают в тюрьму?
Бывает, мысленно подтвердил Райм, а вслух отстраненным тоном заметил:
– Нам надо сделать несколько телефонных звонков.
Джуди поднялась со стула.
– Мне так жаль, что мы не сумели сберечь наше семейное счастье, просто не могу выразить словами.
Неожиданно для Райма она подошла вплотную к инвалидной коляске, наклонилась и прикоснулась щекой к его щеке. Обоняние криминалиста уловило сочетание трех разных запахов – причиной одного был, несомненно, пот, вызванный нервным возбуждением, а два других исходили от дезодоранта и лака для волос. Но определенно не духов. Джуди Райм принадлежала к типу женщин, не пользующихся духами.
– Спасибо тебе, Линкольн. – Она зашагала к выходу, но остановилась и сказала, чтобы обратиться к Райму и Сакс: – Не страшно, если всплывет что-то новое об Артуре и той женщине. Для меня главное, чтобы его не отправили за решетку.
– Я сделаю все, что в моих силах, – заверил ее Райм. – Мы позвоним, когда будем располагать конкретной информацией.
Сакс проводила Джуди до двери. А когда вернулась, Райм предложил:
– Давай прежде всего начнем с юристов.
– Мне очень жаль, Райм. – Тот непонимающе нахмурился, и Сакс пояснила: – Могу себе представить, насколько это тяжело для тебя.
– Ты о чем?
– Ну, все-таки близкий родственник арестован по обвинению в убийстве.
Райм пожал плечами – один из немногих посильных ему жестов:
– Серийный убийца Тед Банди тоже был чьим-то сыном. А может, и двоюродным братом.
– И тем не менее. – Сакс взяла телефонную трубку, узнала в справочной домашний номер адвоката Артура и, услышав автоответчик, оставила сообщение. Райм невольно спросил себя, на какой площадке для гольфа тот сейчас находится и у какой лунки.
Затем Сакс позвонила помощнику окружного прокурора Гроссману, который, вместо того чтобы в воскресный день отдыхать, продолжал работать в своем офисе в центре Манхэттена, оказывается, включив при этом громкую связь, так чтобы и Райм мог участвовать в разговоре, – тому и в голову не приходило, что преступник с данной фамилией имеет какое-то отношение к известному криминалисту.
– Послушай, мне очень жаль, Линкольн, – искренне посочувствовал он, – но должен сказать тебе, что дело не дает поводов к сомнениям. Я не преувеличиваю. Если бы в нем были слабые места, скрывать бы от тебя этого не стал. Но их нет! Присяжные определенно посадят твоего родственника. Если тебе удастся уговорить его признать себя виновным, ты сделаешь для него великое благо. Я тогда, возможно, сбавил бы до двенадцати безвылазных.
Двенадцать лет тюрьмы без права на условно-досрочное освобождение! Это убьет Артура, подумал Райм.
– Вы очень великодушны, – отметила Сакс.
Помощник окружного прокурора добавил, что у него начинается сложный судебный процесс и на разговоры сейчас просто нет времени, но обещал перезвонить на следующей неделе.
Он, однако, сообщил Райму фамилию детектива, возглавляющего расследование этого дела, – Бобби Лагранж.
– Я знаю его, – как бы про себя отметила Сакс и позвонила ему по домашнему телефону, но в ответ прозвучало предложение оставить сообщение. Тогда она набрала номер мобильника, и детектив тут же взял трубку.
– Лагранж.
Посвистывание ветра в микрофоне и звуки, явно соответствующие всплескам воды, однозначно указывали на то, чем занимается детектив в этот безоблачный, теплый денек.
Сакс назвала себя.
– А, да! Как дела, Амелия? Мне вот-вот должен позвонить один мой стукач из Ред-Хука. У нас там заваривается горячая каша. – Выходит, он не на рыбалке. – Так что я, возможно, буду вынужден прервать разговор без предупреждения.
– Понятно. У меня здесь включена громкая связь.
– Детектив, с вами говорит Линкольн Райм.
Секундная пауза.
– А! Да. – Детектив, видимо, насторожился. Если вам звонит сам Линкольн Райм, это неспроста.
Райм изложил обстоятельства ареста своего двоюродного брата.
– Постойте… Райм! То-то, думаю, фамилия какая-то чудная! То есть я хотел сказать, необычная. Но мне и в голову не приходило, что между вами есть что-то общее. Да он ни разу и не заикнулся про вас ни на одном допросе. Брат, двоюродный! Сочувствую, старина!
– Детектив, я не собираюсь вмешиваться в расследование, но должен выполнить свое обещание разобраться в этой истории. Мне известно, что обвинение представляет помощник окружного прокурора. Я только что с ним разговаривал.
– Вынужден признать, ваш родственник влип так, что дальше некуда. Я уже пять лет тяну лямку в начальниках убойного отдела, и, поверьте, повязали его так же чисто, как если бы он завалил свою лялю на глазах у патрульного копа.
– Так в чем там дело? Жена брата рассказала мне только самую суть.
Голос Лагранжа стал монотонным и тусклым – таким копы обычно воспроизводят обстоятельства преступления:
– Ваш кузен ушел с работы пораньше. Поехал в Гринвич-Виллидж на квартиру к женщине по имени Элис Сандерсон. Она тоже ушла с работы пораньше. Мы не знаем точно, сколько времени он там пробыл, но около шести вечера ей нанесли смертельную ножевую рану, а картину украли.
– Картина, очевидно, не простая?
– Ага. Но до Ван-Гога далеко.
– А кто художник?
– Некто по фамилии Прескотт. А еще мы нашли у вашего кузена несколько почтовых извещений от картинных галерей – ну, знаете, типа рекламных листков – с информацией о работах Прескотта. Тоже не в его пользу, сами понимаете.
– Что вам еще известно о событиях двенадцатого мая? – спросил Райм.
– Есть свидетель, слышавший около шести вечера крики, а через несколько минут заметивший мужчину, выносящего из дома картину. Сев в светло-голубой "мерседес", припаркованный на улице, неизвестный быстро уехал с места преступления. Свидетель запомнил только три первые буквы номера и не успел прочитать индекс штата, но мы составили полный список владельцев голубых "мерседесов" вокруг Большого Нью-Йорка и стали опрашивать их, расширяя зону поиска по мере сокращения числа подозреваемых. Дошла очередь и до вашего кузена. Я лично со своим напарником ездил в Нью-Джерси, мы и местного копа с собой прихватили, как положено. На заднем сиденье и дверце машины имелись пятна, похожие на кровь. Под сиденьем обнаружена окровавленная махровая салфетка – установлено, что она из комплекта, найденного в квартире убитой.
– Анализ ДНК дал положительный результат?
– Да, полное совпадение с кровью жертвы.
– Свидетель опознал моего брата на очной ставке?
– Дело в том, что мы ее не проводили. Звонок был анонимный, из телефона-автомата. Свидетель отказался назвать свою фамилию. Не хотел ввязываться. Но мы и без него обошлись. Дело можно включать в учебник по криминалистике. В коридоре квартиры, где совершено убийство, обнаружен отпечаток точно такого же ботинка, как у вашего кузена. И вообще он здорово наследил.
– Косвенные улики?
– Пожалуйста: следы крема для бритья, крошки картофельных чипсов, частички удобрения для газона – все однозначно совпадает с тем, что найдено у него дома и в гараже.
Нет, не однозначно, отметил про себя Райм. Вещдоки подразделяются на несколько категорий. Есть прямые, "индивидуализирующие", улики вроде ДНК или отпечатков пальцев, поскольку свойственны только одному человеку. Зато косвенные, или "однотипные", вещественные доказательства обладают общими характеристиками со всеми предметами, изготовленными из того же материала, и могут принадлежать разным владельцам. Взять, к примеру, ворсинки от ковра. Положительный результат анализа ДНК крови, обнаруженной на месте преступления, показывает однозначное совпадение с кровью жертвы. Найденные же там ворсинки лишь ассоциируются с волокнами, из которых соткан ковер, украшающий жилище подозреваемого. Это тем не менее может дать присяжным повод предположить, что он все же был на месте преступления.
– Ну а насколько близко они были знакомы? – спросила Сакс.
– Он утверждает, что вообще не знал ту женщину, однако мы нашли у нее две записи, одну в офисе, другую дома. В первой говорится: "Арт – в баре", а во второй только: "Артур". Да, и еще его имя есть у нее в телефонной книге.
– А номер телефона, рабочий или домашний? – нахмурился Райм.
– Ни тот ни другой. Мобильник с предварительной оплатой. Никаких сведений о владельце.
– Так вы полагаете, они не просто дружили?
– Это приходило нам в голову. А как еще объяснить его нежелание дать ей свой рабочий или домашний телефон? – Лагранж усмехнулся. – А ей, видать, было абсолютно все равно. Порой диву даешься, на что только люди готовы купиться и не задавать при этом лишних вопросов.
"Чему ж тут удивляться?" – подумал Райм.
– А сам телефон?
– Не нашли. Как в воду канул.
– И вы думаете, Артур убил любовницу, потому что та принуждала его уйти от жены?
– Во всяком случае, такой будет позиция обвинения на предстоящем суде. Ну, или что-то в том же духе.
Райм попытался проанализировать эту схему, взвесив все "за" и "против", но не сумел; он просто недостаточно хорошо знал своего двоюродного брата, с которым не виделся больше десяти лет.
А Сакс задала очередной вопрос:
– Был ли мотив для убийства у кого-нибудь еще?
– Нет. Родственники и друзья утверждают, что Элис Сандерсон встречалась с мужчинами, но нерегулярно и без всяких скандальных разрывов. Я даже прикинул, не жена ли Артура – Джуди – отправила ее на тот свет, но у нее твердое алиби.
– А разве у Артура нет алиби?
– Нет. Он якобы был на пробежке в Клинтон-стейт-парке, но подтвердить это некому. Парк большой и безлюдный.
– Любопытно, – заметила Сакс, – а как он ведет себя на допросах?
Лагранж усмехнулся:
– Забавно, что вы спросили об этом. Именно то, как он держится, и удивляет более всего во всем этом деле. Прибалдевший какой-то. Наше появление в его доме он воспринял как что-то совершенно невероятное. Я на своем веку упаковал немало волчар, в том числе матерых. Профессионалов своего дела, так сказать. Но он, в натуре, ловчее всех косит под невинную овечку. Большой артист! За ним и раньше такое водилось, детектив Райм?
Криминалист вместо ответа спросил:
– А что случилось с картиной?
Вопрос вызвал некоторое замешательство.
– Картину так и не нашли. Вот какая штука. Ни в доме, ни в гараже. Зато заднее сиденье машины и пол в гараже испачканы землей, идентичной по составу с почвой в лесопарке рядом с домом, где он бегал по вечерам. Похоже, там и закопал картину.
– Еще один вопрос, детектив, – продолжал допытываться Райм.
В ответ из динамика раздался чей-то отдаленный голос, произносящий слова, неразличимые в порыве ветра.
– Да, слушаю, – снова заговорил Лагранж.
– Можно мне ознакомиться с материалами следствия?
– С материалами следствия? – замялся Лагранж. – Детектив, дело верняк, даю слово. Расследование проведено по всем правилам.
– Детектив Лагранж, мы ни на минуту не сомневаемся в этом! – вмешалась Сакс. – Однако, как мы поняли, Артур Райм отказывается признать себя виновным.
– А, так вы хотите уговорить его? Теперь понятно. Такой расклад для него самый лучший. Вообще-то все материалы вместе с вещдоками уже у помощника окружного прокурора, у меня осталась только копия дела. Могу одолжить, только ненадолго. Денек-другой вам хватит?
Райм молча качнул головой. Сакс обратилась к детективу:
– Я сама заберу копию дела из архива, только поставьте их об этом в известность.
В динамике опять засвистел ветер, но внезапно прекратился – очевидно, Лагранж зашел в какое-то помещение.
– Ладно, я сейчас позвоню им.
– Спасибо.
– Без проблем. Желаю удачи.
Выключив телефон, Райм едва заметно улыбнулся:
– Какая трогательная забота о моем брате! Все будто сговорились. Это я о сделке с правосудием.
– Ты прекрасно знаешь, с кем имеешь дело, – ответила Сакс и, перекинув через плечо ремешок сумочки, зашагала к выходу.