- Хорошо, товарищ следователь. Если нужно для выяснения правды, я готов…
…Петр Григорьевич Эпов отвечал на вопросы обстоятельно.
- Были у нас змееловы всем коллективом единожды. Ну, а по отдельности тоже забегали. Дело понятное - знакомых здесь нет, а иной раз требуется переночевать или еще чего. Конечно, рады приветить, накормить. Вдалеке от дома ребята, можно сказать, как в армии. Всегда перво-наперво - за стол, а там уж дело справляем.
- Ну и какие дела были у них к вам?
- Василий Пузырев, шофер ихний, ночевал как-то. Наутро машину чуток подремонтировал. Подсобил я ему. А долговязый у них есть, по-чудному зовут его все…
- Колумб?
- Во-во. Тот по охотницкому делу наведывался. Ружье у него шестнадцатого калибру, жаканы у меня попросил. Михайло Потапыч в лесу встретится, его дробью не возьмешь, верно ведь?
- А Степан Азаров у вас часто бывал?
Эпов вздохнул:
- Один раз. Когда всем коллективом были.
- По какому-нибудь делу обращался к вам?
Петр Григорьевич, подумав, сообщил:
- Так, разговорились, я хотел у него кое-какой ненужный инвентарь приобрести, а он говорит: может, мне яд змеиный нужен…
Вера Петровна насторожилась.
- Как он это предлагал?
- Говорит, инвентарь - имущество института ихнего, а яд - пожалуйста.
Следователь внимательно посмотрела на Эпова.
- Вы можете припомнить подробно ваш разговор?
- А почему бы и нет. Я спрашиваю: не продадут ли мне вагончик, когда уезжать будут. Цена-то ему, наверное, поменьше, чем провоз его по железной дороге. Я бы соответствующее ходатайство представил от профкома, что употреблю его для пасеки. Удобно ведь. И государству выгодно, и мне. Шутка ли дело - тащить его в такую даль. Я знаю, сколько стоит платформа до Владивостока. Да главное, разбазарят его по дороге…
- А как вам Азаров предложил яд? - перебила Вера Петровна.
- Говорит, вагончик - собственность института, а насчет яда может посодействовать. Я думаю, зачем мне яд? Слыхивал, конечно, что им разную хворь лечить можно, радикулит и прочее, но сам не страдаю, и в доме никто не жалуется. Если немочь какая - банька, она лучше любых санаториев.
- Постойте, Петр Григорьевич, Азаров вам серьезно предлагал яд?
Эпов почесал затылок:
- И я вот думаю…
- Так серьезно или нет?
- А кто его знает?
Вера Петровна задумалась.
- Хорошо. Какие взаимоотношения были у вашей дочери со Степаном Азаровым?
Эпов нахмурился:
- А это спросите у них. Я своей дочери озоровать не даю…
- Значит, чисто служебные?
- Только служебные, - подтвердил Эпов. - Не то разговор простой.
- Спасибо, Петр Григорьевич. Пожалуйста, ознакомьтесь с протоколом и распишитесь.
29
После памятного разговора у Веры Петровны установились с Холодайкиным сухие, официальные отношения. В этот раз он сам зашел к ней в кабинет.
- Получили результаты экспертизы?
- Получила. Садитесь, Алексей Владимирович. Во флакончике были остатки сухого змеиного яда. (Врио прокурора удовлетворенно закивал головой.) На флаконе отпечатки пальцев Азарова.
- Как он это объясняет?
- Результаты экспертизы прибыли только сегодня. Я нарочным послала Азарову повестку.
- Какие вы выдвигаете версии?
- Есть несколько. Яд мог взять Азаров. Один. Вторая версия - вместе с Гридневой. Третья - это могла сделать Гриднева одна. Четвертая - Азаров это сделал с кем-нибудь другим. - Седых задумалась. - А может, это вообще сделал кто-нибудь другой.
- Туманно, туманно. Пожалуй, мы можем инкриминировать пропажу яда Азарову, - сказал Холодайкин.
- Почему именно ему? Из показаний следует, что Азаров хороший, честный бригадир.
- Клинычев утверждает, что Азаров со всех сторон вел себя халатно, попустительствовал пьянству…
- Это надо проверить. У Клинычева самого рыльце в пушку…
- Погодите, - оборвал следователя Холодайкин. - Скорин еще не передал нам дело. Не располагая материалами, мы не имеем права делать выводы относительно Клинычева. Я считаю, что у нас есть все основания предъявить обвинение Азарову.
- А я считаю, что это еще рано делать. Мы имеем лишь косвенные и весьма отдаленные от сути дела улики.
- Их вполне достаточно. Первое - факт пропажи яда. Второе - наличие отпечатков пальцев на флакончике из-под яда… Третье - показания Эпова. Азаров предлагал продать ему яд.
- Может, это была шутка?
- Хороша шутка! Это уже факт. И пока Азаров будет расхаживать на свободе, у него есть возможность замести следы. Короче, пишите постановление. Санкцию на арест я дам.
- Алексей Владимирович, - мягко сказала Седых, - давайте еще немножко подождем, разберемся…
- Вяло, вяло вы дело ведете, Вера Петровна, - поморщился Холодайкин. - Вот увидите, как посадим его в КПЗ, сразу все завертится.
- И все-таки я настаиваю повременить с этим, - негромко, но твердо сказала следователь.
- Смотрите, - поднялся врио прокурора. - Я, как старший товарищ, дал вам совет. Во всяком случае, отберите у него подписку о невыезде.
В этот же день Седых взяла у бывшего бригадира змееловов подписку о невыезде. А на следующий день, когда они снова сидели с Холодайкиным над делом о пропаже яда, дверь распахнулась, и на пороге появился младший лейтенант Семен Трудных. Он приложил руку к козырьку и повернулся сначала к Седых, но потом, решив, что следует все-таки доложиться старшему по должности, обратился к Холодайкину:
- Разрешите доложить, товарищ временно исполняющий обязанности прокурора?
Алексей Владимирович слегка поморщился от напоминания, что он "врио", и сказал:
- Зачем такие формальности? Докладывай…
- Сегодня, товарищ врио районного прокурора, я рано утром прибыл по личным делам в аэропорт. Народу - не пройдешь. Два дня нелетная погода была…
- Если можно, короче, - нетерпеливо бросил Холодайкин.
- Это можно. Смотрю, гражданин Азаров ходит…
Холодайкин посмотрел на Седых, присел на стул и стал слушать внимательно.
- Я веду за ним наблюдение, - продолжал Трудных более уверенно, заметив, с каким интересом внимает ему врио прокурора, - памятуя, что у гражданина Азарова подписка о невыезде за пределы района. Объявляют посадку. Я продолжаю наблюдать. Азаров направляется с другими пассажирами на посадку к самолету. Значит, хотел улететь. Я тогда подхожу к нему и говорю: так-то и так, мол, не имеете права нарушать. Пришлось гражданину Азарову билетик сдать. Вместе со старшим сержантом Воробьевым мы доставили гражданина Азарова сюда, зная, что он проходит по делу…
Холодайкин одобрительно кивнул Семену Трудных:
- Вы действовали находчиво и сообразительно, товарищ младший лейтенант. Я сообщу об этом начальнику РОВДа.
- Стоять на страже - наша служба, - отчеканил Трудных.
Врио прокурора, усмехнувшись, посмотрел на Седых.
- Ну, что вы скажете? (Седых пожала плечами.) Теперь вы тоже будете возражать против ареста Азарова?
- Все-таки я бы повременила, - задумчиво ответила следователь.
- Не пойму, что вы за человек! - раздраженно сказал Холодайкин и приказал младшему лейтенанту: - Введите Азарова.
Степан Азаров вошел в кабинет с маленьким, какие бывают у спортсменов, чемоданчиком и плащом через плечо. Он угрюмо посмотрел на следователя.
- Куда вы собирались, гражданин Азаров? - обратился к нему Холодайкин.
- В Москву.
- И надолго?
- На два дня. У меня законный отгул, - так же угрюмо отвечал бывший бригадир.
- Как же вы решили уехать, когда у вас подписка о невыезде? - продолжал врио прокурора; Степан промолчал. - Может быть, вы нам скажете, к кому направлялись в гости?
- К Гридневой.
Холодайкин бросил быстрый взгляд на следователя. Лицо Веры Петровны ничего не выражало.
- И адрес у вас имеется?
- Нет, только телефон… - Степан засунул руку во внутренний карман пиджака, но потом медленно ее вынул, глядя прямо в глаза Холодайкину, наблюдавшему за ним с откровенной подозрительностью.
- Что, нет у вас никакого телефона, очередные сказки? - саркастически усмехнулся врио прокурора. - Не хотите давать сами, не надо. Мы ведь все равно узнаем…
Азаров достал записную книжку и швырнул ее на стол. Из нее вылетела фотография и, описав дугу, мягко упала у ног Холодайкина. Алексей Владимирович поднял с пола снимок. На нем были запечатлены у бревенчатой стены Степан и Гриднева. Оля улыбалась. Степан чуть насмешливо смотрел в объектив.
- Дайте фотографию, - глухо сказал Азаров.
- Это кто? Гриднева? - строго спросил врио прокурора.
Младший лейтенант осторожно подошел к Холодайкину и, заглянув ему через плечо на фотографию, подтвердил:
- Точно она, Гриднева.
И вдруг Азаров стал остервенело доставать из карманов все, что там находилось, и бросать на стол, приговаривая:
- Нате, смотрите, ройтесь…
Один из карманов брюк так и остался у него вывернутым.
- Азаров! - закричала Вера Петровна. - Вы что - мальчишка? Возьмите себя в руки.
Бывший бригадир посмотрел на нее зло:
- Знаю я вас! В душу лезете человеку, чтобы дело пришить…
- Как вы разговариваете с представителем закона! - вскричал Холодайкин; Азаров замолчал. - Отвечайте, какое дело было у вас к Гридневой? (Степан не реагировал на его слова.) Вас спрашивают или нет?
- Это не входит в вашу компетенцию, - мрачно бросил Азаров.
- Это мы еще посмотрим… Товарищ младший лейтенант, свяжитесь по этому номеру с Москвой. - Холодайкин показал Семену Трудных записную книжку Азарова. - Из моего кабинета. Выясните, чей это телефон и, в общем, все, что надо.
- Слушаюсь!
- Скажите, пусть срочно соединят! - продолжал врио прокурора. - По молнии. Если что, сошлитесь на меня.
Семен Трудных бросился выполнять поручение.
- Азаров, - спокойно сказала Вера Петровна, - соберите свои вещи и приведите в порядок одежду.
Степан нехотя собрал разбросанные по столу вещи, поправил вывернутый карман и присел на стул, враждебно поглядывая на работников прокуратуры.
- Возьмите. - Холодайкин протянул ему записную книжку и фотографию. - Значит, будем упорствовать?
- В чем?
- В части Гридневой. Зачем вы ехали к ней?
- Я сказал, это не ваше дело.
- Где вы с ней фотографировались? - допытывался врио прокурора.
- Где надо, там и фотографировались.
- Азаров! - повысила голос следователь. - Не усложняйте свое положение. Вы же взрослый человек…
- Это вы всё усложняете, - огрызнулся Степан.
- Нет, разговаривать с ним невозможно, - развел руками Холодайкин.
Из кабинета врио прокурора раздался громкий голос младшего лейтенанта. И хотя он кричал что есть мочи, отдельных слов разобрать было нельзя. Все невольно затихли, прислушиваясь. И когда Семен Трудных замолчал, в прокуратуре наступила удивительная тишина.
Младший лейтенант вошел в комнату растерянный, вытирая носовым платком красное от волнения лицо:
- Неудобно получилось, очень нехорошо…
- Что такое? - строго спросил Холодайкин.
- Это квартира Людмилы Каминской. Народной артистки.
- Самой Людмилы Каминской? - вырвалось у врио прокурора.
Семен Трудных кивнул:
- Очень нехорошо получилось. Ругалась. Говорит, жаловаться будет министру связи. У нее сегодня ответственное выступление в Кремлевском Дворце съездов, а мы поднимаем среди ночи…
Холодайкин взглянул на часы:
- Верно. В Москве сейчас половина шестого утра. - Он повернулся к Азарову: - Как же вы это объясните? (Степан недоуменно посмотрел на врио прокурора.) А насчет Гридневой вы спрашивали, товарищ младший лейтенант?
- А как же! Она такую и знать не знает. Впервые слышит. Очень бранилась. Народная артистка…
- Ясно. Что ж, гражданин Азаров, это ваша очередная ложь. Ну, ничего, разберемся. Во всем. Младший лейтенант, проводите гражданина Азарова в комнату помощника прокурора, это прямо у входа.
- Слушаюсь.
Семен Трудных пропустил вперед бывшего бригадира и аккуратно закрыл за собой дверь. Когда их шаги затихли в конце коридора, Холодайкин сказал:
- Теперь, я думаю, вам все понятно?
- Не могу этого сказать, - ответила Вера Петровна.
- Но в том, что Азарова надо арестовать, надеюсь, сомнений нет?
- Есть. И большие.
- Отказываетесь?
Вера Петровна, несколько поколебавшись, тихо произнесла:
- Я против.
Холодайкин удобней подсел к столу, взял чистый бланк и размашисто написал постановление об аресте. Поставив подпись, молча протянул его следователю.
- Ну что же, я вынуждена подчиниться, - сказала Седых, пряча бумагу в папку.
Когда после выполнения всех формальностей Азарова увели в КПЗ, Вера Петровна устало откинулась на стуле. Ее охватила апатия и безразличие ко всему. На душе было скверно.
Ей показалось, что Холодайкин в чем-то прав, потому что следствие пока что мало продвинулось вперед, а улики действительно не в пользу Азарова. Его поведение… Самое обидное заключалось в том, что ее тщательно продуманный план рухнул. Она чувствовала, что истина откроется в результате каких-то тонких догадок и наблюдений, и открыться сможет только в том случае, если все будет оставаться на своих местах.
Теперь же, после ареста Азарова, непонятной и странной историей с номером телефона, показаний Клинычева и Эпова дело перестало быть для нее осязаемым и внятным. Произошли события, к которым следователь внутренне не была готова.
Надо было стереть начисто в своей душе первое впечатление от встречи с этими людьми, отношение к каждому из них, сложившееся уже в ходе следствия. Вера Петровна упрекнула себя в том, что поддалась обаянию смелой профессии ребят и непонятной для нее страсти к этой работе. Да и Степан Азаров? Казался честным. А тут - ложь. Но, с другой стороны, было глубоко несправедливо отбрасывать все это необычное и действительно незаурядное, что привлекало в змееловах.
Чтобы не оставаться в кабинете наедине со своим смятением, Вера Петровна еще раз пошла на почту, где быстро выяснила, что Азаров и Горохов в один и тот же день отправили по пятьдесят рублей в указанные на следствии адреса.
Гриднева никуда ничего не посылала - ни писем, ни телеграмм, ни денег. В настоящее время фигура Гридневой представлялась следователю одной из главных, если не самой главной, во всей этой истории. Номер телефона, оставленный Азарову, принадлежал Каминской. Откуда знала его Гриднева и почему дала бригадиру, ей было непонятно.
Это походило на известные трюки мошенников. Один даже оставлял липовые визитные карточки (был у нее такой случай в практике).
С почты Седых пошла в РОВД, в котором помещалась КПЗ. Вызывать Азарова к себе ей не хотелось. Привезли бы его в машине, и вся эта унизительная процедура не самым лучшим образом повлияла бы на его состояние.
Скорин предложил следователю свой кабинет, а сам уехал по делам.
За те несколько часов, которые Степан Азаров провел в камере, он как-то осунулся, под глазами залегли синеватые тени. Хотя внешне бывший бригадир старался казаться спокойным.
- Почему вы хотели улететь в Москву, зная, что не имеете права этого делать? - Вера Петровна разговаривала с Азаровым ровным голосом, не стараясь усовестить его или же, наоборот, подбодрить.
- Я думал, это пустая формальность - подписка о невыезде. Я не собирался бежать. Все мои вещи остались на базе. Да куда я сбегу: адрес моей семьи вам известен, родителей - тоже.
- Это разговор несерьезный.
- Я говорю правду.
- Азаров, ваши показания расходятся с правдой. Вы утверждали, что взвешивание и фасовку сухого яда производили только вы и Кравченко. На самом же деле эту операцию делали и другие люди. (Степан опустил голову.) Почему вы меня обманули?
- Не хотел впутывать Зину и Олю.
- По какой причине?
- Они честные девушки; зачем, чтобы еще их таскали. Фасовали они, не фасовали - какое это имеет значение?
- Имеет. К сейфу было допущено больше посторонних…
- А, - махнул рукой Азаров, - вор слишком часто имел возможность взять яд.
- Ладно. Сухой гадючий яд хранился в одном флакончике?
- Да, только в одном.
- В этом? - Вера Петровна достала бумажку и вынула из нее флакончик, найденный под сейфом.
- Где вы его нашли? - удивился Азаров.
- Отвечайте на мой вопрос.
- Сначала в этом. Посмотрите, там около донышка трещинка. Заметив ее, я пересыпал яд в другой флакончик, целый.
- Вы говорили об этом кому-нибудь?
- А зачем? Яд был записан на меня. Потом, запись в журнале всегда можно сверить с весом яда.
- Еще один вопрос: почему Гриднева дала вам телефон Каминской?
- Не знаю. Здесь что-то не то.
- Говорила она когда-нибудь о Каминской? Может быть, Гриднева знает ее?
- Нет. Такого разговора не было. Даже намека.
- Степан, в тот день, когда вы всей бригадой были в гостях у Эповых, какой разговор состоялся у вас с Петром Григорьевичем?
- Точно не помню…
- Припомните.
Азаров потер лоб.
- Да, он спросил, не смогли бы мы продать ему вагончик.
- И что вы ему ответили?
Степан посмотрел на следователя и покачал головой:
- Я понимаю, почему вас интересует этот разговор. Я ему ляпнул: "А яд вам не нужен?" В шутку, конечно. Подумайте сами, могу ли я распоряжаться имуществом института, тем более вагончиками?
- Хорошо.
Вера Петровна услышала за дверями раскатистый голос Скорина. Она нажала кнопку звонка, и Азарова увели.
Майор вошел в кабинет сердитый и угрюмый.
- Что бушуешь, Федя?
- Алексей Владимирович ходатайствует о поощрении Трудных…
- Ну и что в этом такого, он ведь проявил бдительность.
- Постой, не перебивай старших по возрасту и, между прочим, по званию. А я объявил младшему лейтенанту выговор. - Скорин протянул следователю бумагу: - Полюбуйся, дожили - на моих сотрудников заявления пишут!
Вера Петровна прочла заявление и нахмурилась:
- Действительно, скверно.
- "Скверно"! Жаль, ты женщина, а то бы я похлеще сказал! Представляешь, там женщины с детьми уже третьи сутки вылететь не могут, а он по билету Азарова посылает свою родственницу! - Майор положил на плечо Веры Петровны руку. - Ты там объясни Холодайкину. Я сгоряча не стал ему ничего говорить… Надулся небось на меня…
- Ладно уж, объясню, - улыбнулась Седых. - Но ты все-таки побереги нервы. Они не восстанавливаются… Как идет дело по Рыбнадзору?
- Троих накрыли. А вот с перекупщиками, кажется, маху дали. Упустили. Поздно нас инспектора предупредили.
- Против Клинычева улики есть?
- Зацепка слабая. Может быть, в Сухуми товарищи помогут. Мы дали знать…
В приемной Веру Петровну уже дожидались Кравченко и Зина Эпова. Лицо Кравченко выражало крайнее негодование. Она поднялась навстречу следователю и взволнованно начала:
- Товарищ следователь, обращаясь к вам…