Степан чувствовал неловкость. Он не мог взять в толк, с какой стати Зинин отец все ему показывает. Петр Григорьевич подвел его к сарайчику с маленьким подслеповатым окошком. На пороге валялись куриные перья. Из глубины послышалось шевеление и недовольный клекот пеструшек, не поделивших уютные места на насесте.
- Дура птица! - засмеялся Эпов. - Ой дура! Все говорю Клаве: зачем такая прорва курей - семь десятков! Продать половину! Да разве с женщиной договоришься? Куды там! А с весны хочет поросенка или двух взять. Мы прошлый год держали. Хлопот, конечно, много, а с другой стороны, сальце свое, окорока в погребе повесишь. Магазинное, оно не то по вкусу да и дороже выходит…
Петр Григорьевич, увидев, что Степан никак не реагирует на его слова, откашлялся и указал на другое деревянное строение с большими воротами.
- Коней держал. Теперь как бы не по времени: техника заедает. Машину собираюсь покупать. Водить, правда, не умею. - Эпов вздохнул. - Одна надежда: может, зять будет с правами… Не водишь?
- Плохо. - Степан, кажется, понял, куда клонит Эпов, а тот продолжал:
- Мне что, подбросить этак километров за полтораста на пасеку да где хорошие охотничьи места, а вообще пускай распоряжается автомобилем как душе угодно. А то все приходится к Сеньке-милиционеру на поклон ходить: мотоцикл у него служебный. Когда возьмет, а когда и со свояком едет…
- Хорошая у вас охота? - спросил Степан, чтобы переменить тему разговора. Ему стало не по себе.
- Лет двадцать назад лучше была. Загнали зверя в тайгу. Раньше кабанов били прямо у самого Талышинска, можно сказать, у себя в огороде, а теперь ехать надо… У меня ведь сын был, Андрей, - неожиданно сказал Петр Григорьевич. - Чуть моложе тебя. Утонул в сорок девятом. А теперь бабье царство. - Эпов вздохнул. Потом махнул рукой, словно отгоняя тяжелые воспоминания. - Дочери что? Повыйдут замуж, уйдут. Как я увел Клавдию… Ты небось женат? - как бы невзначай полюбопытствовал Петр Григорьевич.
- Был, - буркнул Степан.
- Ясно, - поспешно сказал хозяин. - И дети?..
- Дочь, - так же нехотя ответил Азаров.
- Безотцовщина, - вздохнул Петр Григорьевич.
- Почему же, - нахмурился Степан. - Она больше со мной бывает, чем с матерью…
- Вот и взяли бы ее сюда. У нас хорошо для дитя: воздух, лес, климат самый подходящий… Молоко свое, постоит час - с палец жиру… Клавдия Тимофеевна присмотрела бы. Страсть как детей любит…
Азаров не знал, что и ответить. Выручил его Веня. Он наладил фотоаппарат и снова сзывал всех сниматься.
12
После фотографирования Вениамин потянул за рукав бригадира. Они отошли под деревья.
- Степ, такая штука, проявить мне надо… Может, и отпечатаю. Короче, надо исчезнуть. Завтра как штык с утра буду в лагере.
Азаров пожал плечами:
- Дело хозяйское. Гляди, чтобы не накостыляли…
Веня согнул руку, пощупал бицепсы.
- Я видел, как на тебя волком смотрели здешние ребята. Здоровые… - сказал бригадир.
- Пусть только полезут. Первый разряд. - Чижак похлопал по икрам и загоготал. - На длинные дистанции!
Степан усмехнулся:
- Другое дело. Валяй.
Гости и хозяева шумно и весело возвратились к столу. Отсутствия Вени сначала никто не заметил. Но тетя Капа воскликнула:
- А где наш любезник?
- В город отправился, - сказал Степан. - Пленку проявлять.
- Ой, неплохой паренек, этакий алюсник, - завздыхала старушка.
Через некоторое время змееловы засобирались домой. Петр Григорьевич предложил всем остаться заночевать. Эту идею горячо поддержал Василий.
- Надо ехать. Хозяйство наше без присмотра, - сказала Анна Ивановна.
- Тогда посидите еще, - попросила хозяйка. - За дочкой мы соскучились.
- Засветло надо добраться. А Зина пусть останется. - Анна Ивановна решительно встала. - Вернуться может завтра-послезавтра. Замена ей есть.
- Что вы, Анна Ивановна, я поеду. Работы много, - сказала Зина.
- Оставайся, оставайся, ты и так уже два выходных не использовала. - Кравченко улыбнулась. - А то на профсоюзном собрании мне как руководителю выговор объявят за нарушение трудового законодательства…
Зина нехотя согласилась остаться.
- Раз уж решили, с богом, - поднялся Петр Григорьевич.
На улице уже смеркалось. Степан с Олей первые подошли к машине. Азаров подсадил девушку в кузов.
- Степа! - крикнула с крыльца Анна Ивановна. - Иди сюда.
Оля присела на скамейку в темном фургоне, зябко кутаясь в свою синюю курточку с вязаным воротником и манжетами.
Вдруг через борт перемахнул Василий, вынул из-за пазухи бутылку и сунул ее в тряпье под сиденье. И только тут увидел Гридневу. Пузырев зачем-то снял кепку.
Оля улыбнулась:
- Что, Вася?
- Продадите небось?.. - вздохнул тот.
- Зачем же…
- И я говорю. Это ж форменная пытка над человеком. Такая закуска - пей не хочу! - Он извлек из кармана целлофановый пакет, от которого пряно пахло соленьями. - Понимаете?
- Понимаю, - кивнула Оля.
- А вы не беспокойтесь: я тихо, ночью, когда все уснут. А на утро Вася - как огурчик! - Он тщательно спрятал пакет и поспешно спрыгнул на землю.
Скоро вернулся бригадир. Ловко перемахнул в кузов.
- Поехали? - крикнула с крыльца Анна Ивановна.
- Поехали! - ответил Азаров, усаживаясь около Оли.
- Милости просим, Степан Иванович, - сказал на прощанье Петр Григорьевич.
- Спасибо, как-нибудь, - ответил Азаров.
Хлопнула дверца. Василий тронул, и дорога поплыла назад со всем семейством Эповых, выстроившихся возле своей калитки.
- Погуляли, - сказал Степан.
- А что, было очень хорошо. Да, а где Христофор?
- Тоже остался. Деньги не успел своим отправить. Заботится…
Машина лихо мчалась по шоссе.
- Что-то Вася лихачит, - заметил Азаров.
- Спешит домой, - улыбнулась в темноте Оля.
- Но вы не волнуйтесь. В трезвом виде он водит машину как бог.
- А я и не волнуюсь. Уж с какими шоферами не приходилось только ездить…
- Где это? - поинтересовался Степан.
- У геологов, - поспешно сказала Гриднева.
- А-а…
- Зина, мне кажется, расстроена чем-то, - переменила тему разговора Оля. - Вы видели, какие у нее были глаза, когда мы уезжали?
- Не заметил, - бросил Степан. И коротко, равнодушно добавил: - У нее еще все впереди.
- А у вас что - позади? - тихо спросила Оля.
- Где-то посередине… Мать, мне кажется, недовольна, - перевел на другое Азаров. - Но разве она скажет? Для экспедиции людей собирал я.
- А что, вы со всеми давно знакомы?
- Нет. Только с Веней и Клинычевым. Чижак тоже из Ташкента. Земляки как бы. Вместе ловили змей в Мургабе, в Казахстане, под Ургенчем. Его я как облупленного знаю. С Клинычевым забавно познакомился. Были мы с Матерью на Кавказе в экспедиции, под Сухуми.
- С вашей матерью?
- Нет, с Анной Ивановной. Увидел я на базаре парня. Продает ремешки из змеиной кожи. У нас их в СССР не делают.
- Моя подруга из Уганды привозила, знаю.
- В Африке где-нибудь, возможно. А у нас не умеют. Когда-то делали ремесленники. А теперь секрет утерян… Так вот, встречаю я на базаре Клинычева. Стал интересоваться. Сперва Ленька струхнул - думал, что я из милиции. Короче, выяснил я, что он сам ловит, убивает змей и делает ремешки. За десятку продает. А секрет выделки ему сообщил старый грек. Умер он уже. Я говорю Леньке, что выгоднее ловить живых и продавать в питомник или в зоопарк. Возиться не надо. Клинычев клюнул на это… Уже третий год ловим вместе. Два раза в Таджикистан летом ездили, в Вахшскую долину, а весной сагитировал его сюда податься.
- А ремешки?
- Не знаю. При мне не делал. Может, у себя в Сухуми этим занимается…
- Деньги любит?
- Как все. Может, чуть больше. Какая разница?
- А как же ваша идея? - спросила Оля.
- Какая идея?
- Ну, вы сами говорили, что здесь собрались ради идеи Анны Ивановны.
Степан пожал плечами:
- Одно другому не мешает. - Он усмехнулся: - Люди, живые…
- А как же Клинычев согласился сюда ехать? В Средней Азии он заработал бы больше.
- Не знаю. Приехал, и все тут. Для меня это самое главное.
Совсем стемнело. Вокруг дороги стеной стоял темный лес. За машиной бежали по небу звезды, проглянувшие сквозь расступившиеся тучи.
- Встретив где-нибудь Веню, никогда бы не подумала, что он может заниматься таким делом, как ловля змей, - нарушила молчание Оля.
- Трепач? - усмехнулся Степан.
- Вообще…
- Венька такие номера откалывал - жутко. Смелый, черт!.. Вам не холодно?
- Нет.
- Может, мою куртку дать? Ваша, как погляжу, на рыбьем меху.
- Это с виду, а вы пощупайте…
- Подкладочка жидкая, - уточнил Степан.
- Гагачий пух.
- Ого! А с виду легонькая.
- Норвежская… Но продолжайте про Веню.
- Почти пацанами были. Мне тогда семнадцать, ему - шестнадцать. Ловили мы змей под Ургенчем. Веньку я еще не знал. Встали бригадой в одном кишлаке на ночь. Чай зеленый, плов… Чайханщик говорит, что в окрестностях какие-то двое парней промышляют. Змей ловят. Как в цирке, говорит. На следующий день Венька сам к нам пришел. Худющий, шкет вот такой. Это он сейчас гладкий да высокий. С ним брат, постарше. Прибились к нашей бригаде. Смотрю на Веньку, а самому страшно: как такой доходяга справится, например, с большой гюрзой или коброй. Бывают в руку толщиной. Сильные твари… На следующий день он устроил нам представление. Выследил кобру. Здоровую, метра полтора. Она встала, распустила свой капюшон и качается. И что вы думаете? Венька перед ее носом медленно поводит мешочком. Она, дура, как завороженная смотрит на белую материю и шипит. Этот шкет спокойно заводит за ее голову свободную руку и гладит по затылку. Мы обмерли. А он подмигивает. (Оля едва заметно вздрогнула, от Степана это не укрылось.) Страшно представить?
- Жутковато, - созналась Оля.
- Мы попросили его больше таких номеров не выкидывать… Вообще Венька опасности любит. В позапрошлом году ездил с вулканологами на Курилы. В вулканы лазил. Бороду себе спалил. Целый год новую отращивал. Со спелеологами тоже дружит. Один раз его завалило в пещере. Неделю откапывали. Чуть живой был… А попадет в большой город - как телок тушуется… Не любит он больших городов.
- Ташкент ведь тоже большой город, как он там живет?
- Это сейчас он стал на город похож. Землетрясение помогло. Центр и новые районы отстроили по-современному… А Венька, он в Ташкенте месяца три-четыре в году бывает. В основном шляется по разным горам, пещерам и вулканам…
- Вот тебе и Венька, - покачала головой Оля.
Машина замедлила ход и резко свернула с асфальтированного шоссе в лес. Грузовик тряхнуло.
- Степан, вот вы все время Анну Ивановну матерью называете?.. - нерешительно спросила Оля.
- Это так, между собой. Уважаем. Родителей я потерял в самом начале войны. Вернее, они меня потеряли…
- Совсем?
- Нашел я их… Недавно.
- Они с вами живут?
- Нет. К себе звали, в деревню. Но уж очень я свыкся с Азией.
Машина резко затормозила. Степана привалило к Оле.
- Черт! - выругался он. - Не ушиб я вас?
- Нет. Ничего.
- Оля… неудобно - не отвечайте… Вас что сюда пригнало?
Гриднева немного помолчала.
- От мужа подальше…
- Пьет?
- И пьет… И бьет… В общем, с ним все равно что в петлю.
- Ясно. А вообще чудно́… - Азаров скомкал погасшую сигарету, закурил другую. - Без причины, значит?
- Какая может быть причина!
- А куда вы, простите, раньше смотрели?
- Разве он такой был до свадьбы? Это уж потом выясняется…
- Верно, верно, - поспешил согласиться Степан. - Но у нас вы отдохнете. Ребята у нас хорошие. Колумб тоже отличный парень. Хоть и молчаливый, но замечательный. Это сегодня на него что-то напало.
- Интересно они с Анной Ивановной спорили. Я слушала.
Машина неожиданно встала. Замолк мотор, и наступила удивительная тишина. Хлопнули дверцы кабины, и над бортом показалась голова в кепке.
- Вот мы и дома. - Вася услужливо предложил руку Гридневой.
- Что-то ты, Вася, сегодня неаккуратно, - усмехнулся бригадир.
- Пораньше хотел. Чтобы выспались… - Пузырев настороженно посмотрел на бригадира.
- Смотри какой заботливый! - засмеялся Степан.
- А как же! - весело откликнулся шофер. - Спокойной ночи, Оля…
- И тебе, - улыбнулась Гриднева.
Вася был доволен: не выдала.
13
Прямо с утра Анна Ивановна занялась обучением новой лаборантки. Святая святых экспедиции была маленькая комнатка в служебном вагончике, где сушился так называемый сырой яд в стеклянном шкафчике и стоял небольшой несгораемый шкаф, в котором хранились флакончики с сухим ядом. На тумбочке под прозрачным колпаком стояли аналитические весы с коробочкой блестящих гирек.
Кравченко предложила Оле облачиться в белый халат, хирургический колпак и маску, а также подала ей резиновые перчатки и очки с обыкновенными стеклами в плотно прилегающей оправе. Таким же образом снарядилась и сама.
- Смотрите, Оля, и запоминайте. Работа не сложная, но требует внимательности и точности.
Анна Ивановна достала из шкафчика эксикатор, по форме напоминающий супницу, но только из стекла и с притертой верхней крышкой. Эксикатор был наполнен белым порошком, на котором стояла чашка Петри с сухим ядом.
- Порошок - это хлористый кальций. При помощи его высушивается яд. Сушка производится десять дней. Это яд гадюки. - Анна Ивановна вынула сосуд с сухим ядом. - Видишь, как мелкая-мелкая лапша… У кобры, например, другой - кристалликами, вроде сахара.
Оля внимательно наблюдала за чуткими руками Кравченко. Анна Ивановна взяла скальпель и стала осторожно соскабливать с донышка стеклянной тарелочки рыхловатые белые струпья.
Когда эта процедура была закончена, она взвесила сухой яд на аналитических весах.
- Взвешивают яд до одной тысячной грамма.
- Так точно? - удивилась Оля.
- Именно так. Эта штука дороже золота во много раз. - Кравченко повернула рычажок весов, и чашечки остановились.
- Анна Ивановна, а справлюсь я? - с тревогой спросила Гриднева.
- Справишься. - Кравченко ссыпала яд во флакончик и закрыла его крышкой. Потом достала книгу и записала точную порцию яда. - Та-ак… - протянула она, довольная. - Набирается у нас продукция. Ну, Ольга Никитична Гриднева, давайте теперь вы, самостоятельно. Для начала возьмите вот этот эксикатор. Там немного.
Оля осторожно достала из шкафа стеклянный сосуд и поставила его на стол так, словно в ее руках был мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть.
- Смелее, - подбодрила ее Анна Ивановна.
Оля осторожно взяла скальпель и стала водить тонким лезвием по донышку стеклянной тарелочки.
- До крупинки, - сказала руководитель. - Чуть поживее. Так мы с тобой до послезавтра не управимся…
Оля затаив дыхание занималась новым для нее делом.
Через полчаса они сделали перерыв. Вышли на свежий воздух, сняли очки и маски.
После вчерашнего дождя было влажно. Блестела трава. Над тайгой курился туман. Солнце припекало вовсю, подняв в воздух ненасытную злую мошку.
Анна Ивановна смазала открытые части тела диметилфталатом и передала пузырек Оле.
- Тесновато в нашей лаборатории… - вздохнула она.
- А если шкафы поставить в операционную? - предложила Оля.
- Думала я об этом. Нельзя. Вдруг во время взятия яда змея вырвется? Будем мы метаться на узком пятачке… Эх, нам бы еще вагончик! А лучше - два. Один бы полностью отвели под операционную, другой - под лабораторию. В третьем держали бы ящики со змеями. Оборудовали бы все… Мечта у меня, чтобы вот такие экспедиции, как наша, заменили серпентарии. Представь себе, ездят группы герпетологов по местам обитания змей, ловят их, берут яд и отпускают. На следующий год - опять на то же место… Я уверена, что это выгодней и лучше, да-да, выгодней, если поставить дело широко, чем содержать питомники. Сколько змей гибнет в посылках, не говоря уже о питомниках! - Кравченко еще раз вздохнула. - Ладно, пойдем продолжим. Между прочим, соскабливанием яда у нас занимаются все, кроме Василия. Сделаем вас старшей лаборанткой. Все, что касается лаборатории, возложим на вас.
- А Зина?
- У Зины нервы крепче. Не обижайтесь, Оля, я все вижу. В операционной вы вряд ли сможете работать.
Оля смутилась.
- Это от вас не зависит, - продолжала Анна Ивановна. - Нервная организация. Петр Первый - мужик, отважный, смелый, жестокий, сам головы рубил во время стрелецкой казни, а тараканов боялся до обморока. Для него везде на новом месте избу строили. В свежих срубах тараканов не было… Сейчас яд в подотчете у Азарова. Со временем оформим на вас… - Кравченко вдруг остановилась и посмотрела на Гридневу: - Конечно, если вы хотите.
- А справлюсь?
- Справитесь. Образования большого не надо. В этой работе прежде всего аккуратность и точность. Остальное не трудно. Соглашаетесь?
- Да.
- Ну, вот и хорошо. А из Зины отличный герпетолог может выйти. Если учиться будет дальше. Главное, нервы у нее подходящие. И по-моему, работа ей нравится.
14
В середине дня прибыл из Талышинска Горохов. Веню он не видел. Хотел отправиться на отлов, но тут вернулись Азаров с Васей Пузыревым. Раньше обычного. По лицу Васи было видно, что его распирает гордость и торжество. Анна Ивановна, Оля и Христофор сидели около служебного вагончика. Змееловы подошли к ним и молча положили на землю семь мешочков. Анна Ивановна переводила вопросительный взгляд с бригадира на шофера.
Как Василия ни подмывало высказаться первым, он предоставил это право Степану.
- Двадцать пять, - сказал Азаров и улыбнулся. - Именно такое место, как вы учили…
- Их там тьма-тьмущая! - не удержался Вася. - Больше некуда было… Попадание прямо в девятку!
Анна Ивановна заходила вокруг мешочков, приговаривая:
- Отлично! Прекрасно! Изумительно!
Степан присел, закурил.
- Ну рассказывайте же! - радостно потребовала Кравченко. - И подробнее, пожалуйста.
- Километров пятнадцать отсюда. - Степан взял со ступенек флакон с диметилфталатом. - Пошли мы по Медведухе. Сначала был сухой лес, кедрач, осина. Травы мало. Километров через семь Медведуха вывела на низину. Смотрю, березняк. Бородавчатые березы. Сплошной багульник. Влажно. И подушка мха.