3. "Свидетель номер один"
Он появился у колодца незаметно. Сняв старомодный картузишко, низко наклонил облысевшую голову и заискивающе проговорил:
- Здрасьте, граждане-товарищи. Бог в помощь…
- Здорово, Кузьмич, - ответил Чернышев и смерил удивленным взглядом щуплую фигурку старика. - Ты чего это сюда приплелся?
- Дак вот… - замялся старик. - Слышь-ка, Маркел Маркелыч, в деревне антересную историю сказывают: будто бы из колодца человека достали.
- Кто сказывает?
- Дак вся деревня говорит. А я к, таким историям сызмальства антересом страдаю.
- Страдал бы себе на печке. Не лень было такой круг пешим ходом топать?
- Зря, Маркел Маркелыч, сердишься, - старик погладил макушку. - Я этот колодец очень даже хорошо знаю и свидетелем номер один могу выступить.
- Когда понадобишься… - начал было Чернышев, но Антон перебил его:
- Извините, Маркел Маркелович. Мне интересно с дедом побеседовать.
- Интересно - беседуй. Только он тебе нагородит - семь верст до небес и все лесом. - Чернышев погрозил старику пальцем: - Смотри, Кузьмич! За ложные показания и пенсионеров к ответственности привлекают.
Старик обиженно заморгал:
- Неужто я без понятия, Маркел Маркелыч?
- Ты и с понятием соврешь - дорого не возьмешь. Ладно, беседуйте. Пойду культстан погляжу.
- Давно колодец вырыт? - спросил старика Антон.
- Дак, слышь-ка, я тебе сущую правду скажу, - старик посмотрел вслед Чернышеву. - И Маркел Маркелыч не даст соврать. Вырыт колодец в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Дата точная, поскольку собственнолично принимал участие в его рытье. А выбирал место для колодца и руководил всей работой Мишанка Пахомов. Был такой колодезный мастер, в одна тысяча девятьсот сороковом году помер. Сколько теперь действует в Ярском старых колодцев с доброй водой - все Мишанка соорудил. Секрет, слышь-ка, мужик знал. Как-то, находясь в хорошем настроении, поделился тем секретом со мной. Не поверишь, овцы и гуси ему показывали место, где близко от поверхности земли водоносный пласт проходит. Овца, она, значит, выбирает место для лежанки на сухой земле. Где стадо овец легло ночевать, там хоть заройся - воды не отроешь. А вот гусь - обратное дело. Гусь - птица водяная и устраивается на ночлег в такой точке, где подземная вода к поверхности рвется. Тут для колодца и самое место! Дак вот, когда рыли данный колодец, я у Мишанки, можно сказать, помощником номер один был.
Бирюков хотел задать еще вопрос, но старик говорил не прерываясь:
- И опять же из-за своего любопытства здесь присутствовал. Думал, антересное отроют. Тут, слышь-ка, такая история, - старик показал на клеверное поле: - Во-о-он там курганы… Видишь?
Антон посмотрел по направлению, указанному стариком, и быстро насчитал на поле семь едва приметных холмиков.
- Дак вот, сказывают, в них захоронены войны Ермака Тимофеевича. В этих местах у него битва с татарами состоялась. Теперь курганов ровно семь, а было ровно восемь. Один перед Отечественной войной разрыли. Из Новосибирска люди приезжали. Полное лето рыли. Наши колхозники помогали, в их числе и я на раскопках трудился. Даже от Маркела Маркелыча неприятность поимел. Он до войны у нас уже председательствовал и при людях меня тогда оконфузил. Сказал: "Надо в колхозе, Кузьмич, работать, а не придуриваться. Ермака без тебя откопают". Только я не в обиде за эти слова. Молоденьким тогда был Маркел Маркелыч.
Чтобы прервать словоохотливость деда, Антон спросил:
- Вас как зовут?
- Меня-то? - растерялся старик. - Егором… Егор Кузьмич, по фамилии Стрельников.
- Так вот, Егор Кузьмич, насколько я знаю историю, Ермак до этих мест не доходил.
- Дак, слышь-ка, истории ведь люди пишут. Они очень легко ошибиться могут. Большие ученые мировых стран и те на ошибках учатся, - старик накинул картуз на пригретую солнцем лысину. - Вот в одном журнале было сообщение…
- Что же интересное вы рассчитывали найти при рытье колодца? - опять прервал старика Антон.
- Остатки ермаковских воинов. Антересовало меня, здоровше или нет в те давние времена люди были.
- И что же?
- Ничего не нашлось. Далеко от курганов рыли.
- Экспедиция из Новосибирска тоже ничего не нашла?
Старик, поморщась, махнул рукой:
- Так, кое-что… Глиняные черепушки разные.
- В каком году забросили колодец?
- В одна тысяча девятьсот шестьдесят шестом, - не задумываясь, ответил старик и уточнил: - Тринадцатого сентября.
- У вас отличная память, - поразился Антон.
- Вышло такое совпадение, что аккурат в эту дату я подал заявление на пенсионный отдых.
- Шестьдесят лет исполнилось?
- Как тебе сказать… - старик замялся. - Шестьдесят годков мне раньше стукнуло, а в эту дату старуха настояла, чтобы я покинул работу. По глупому женскому уму оконфузила меня перед начальством. Баба она у меня с норовом, об этом все Ярское знает.
- Отчего колодец забросили?
- Кот в нем утопился. На культстане здоровущий котина общественный жил, по прозвищу Мономах. Вот он, должно быть, ночью и сбулькал в колодец. Понятно, люди стали брезговать водой после дохлого кота.
- Как же его обнаружили?
Старик долго поправлял на голове картуз.
- Дак очень просто. Кажись, Виться Столбов по утрянке зацепил бадьей и выволок Мономаха на свет божий.
- Какой Столбов?
- Я ж говорю, Витька, тракторист колхозный, который на днях свадьбу гулять собирается. Парень, слышь-ка, работящий. Вот только, как жениться надумал, сладу не стало. Маркел Маркелыч кой день его в соседний колхоз на помощь отправить не может. Бугаем уперся Витька и не едет, все канпрессию у трактора ремонтирует. Конечно, и обвинять здорово парня нельзя - за теперешними невестами глаз да глаз нужен…
- Кот в колодце долго лежал? - опять вынужден был прервать старика Антон.
- Вечером видели живого, а утром из колодца достали. Вот история, - старик кашлянул и без перехода спросил: - Неужто человека кто угробил?
Бирюков промолчал.
- Страсть любопытно, каким манером человек в колодец угодил, - не дождавшись ответа, снова заговорил старик. - Без вести у нас никто не терялся. Злодеев, которые могли б приезжего кого-то порешить, в нашем, селе нет. С колчаковской поры об убийствах не слыхали. Да и в ту пору особенных случаев у нас не происходило. Вот в Березовке, за Потеряевым озером, случались антересные истории. Село там раньше бойкое было, на тракту стояло. Разный люд через него шел и ехал. Трактир опять же в Березовке имелся…
Егор Кузьмич Стрельников говорил не умолкая, но Бирюков почти не слушал его. Он старался найти хотя бы слабенькую зацепочку, с которой можно было начать расследование. Однако ни малейшей зацепки не было. Подошел Медников, кое-как стянул с потных рук перепачканные илом перчатки, бросил их на траву.
- Дай заку… - начал было он и, посмотрев на Бирюкова, махнул рукой: - Хотя… ты ведь не куришь.
- Что там разглядел? - спросил Антон.
- Все перемешано. Череп вроде проломлен. Такое впечатление, что кости отрыты из-под земли. Придется в Новосибирск на экспертизу отправлять.
Бирюков невесело улыбнулся:
- Может, старое захоронение разрыли?
- Кто знает, - хмуро ответил Медников. - Вообще-то, похоже, кости пролежали в земле не больше десяти лет, хотя это только предположение всего-навсего.
Вернувшийся к колодцу Чернышев ругнул пытавшегося заглянуть под брезент Егора Кузьмича и решительно отправил старика в деревню. Когда тот, сгорбившись от обиды, поковылял по дороге, Чернышев повернулся к Антону:
- Что дальше делать будем?
Антон показал ему на кучу ила:
- Рыться в грязи. Может, выроем что-нибудь.
- Л-лопату надо? - подал голос шофер Чернышева и смущенно пригладил ладонью задорный белобрысый чуб.
Бирюков кивнул, и шофер пошел к машине.
В иле попадались трухлявые щепки колодезного сруба, погнутые ржавые гвозди, концы проволоки, битое стекло и основательно истлевшие клочья какого-то тряпья.
Было непонятно, как весь этот хлам попал в колодец.
Полностью перелопатив вынутый из колодца ил, нашли позеленевшую пряжку от флотского ремня и металлическую пуговицу с выдавленным на ней якорем.
4. Неоправдавшаяся надежда
Солнце уже прижималось к горизонту, когда председательский "газик", пропылив по Ярскому, остановился у почерневшего старинного дома с резным крыльцом и выцветшей на солнце вывеской: "Правление колхоза". Длинная, вытянутая по сибирскому обычаю в одну линию, деревня казалась безлюдной. Только у колхозной конторы лениво урчал ярко-синий трактор "Беларусь". Откинув капот, в моторе копался плечистый русоволосый парень. Заметив председательскую машину, он быстро опустил капот и с виноватым видом стал торопливо вытирать пучком сорванной травы перемазанные маслом руки.
- Столбов! Голубчик! - открывая дверку "газика", крикнул Чернышев. - Ты уедешь сегодня или нет?
- Я что? Я хоть сейчас, - насупленно ответил парень. - Только хочется не на ремонт к соседям ехать, а работать. Сколько раз говорил вам, кольца в первом цилиндре донельзя поизносились, еле восстановил компрессию.
- Ну, а теперь-то уедешь?
- Теперь-то уеду.
- Это он собирается жениться? - спросил у Чернышева Антон. - Мне, Маркел Маркелович, поговорить бы с ним надо…
Чернышев устало вылез из машины и махнул Столбову рукой, чтобы тот зашел в контору. У Антона еще возле колодца наметился план предстоящего разговора со Столбовым, и, когда Чернышев оставил их в своем кабинете одних, он сразу приступил к делу. Усевшись за председательский стол, предложил сесть Столбову, спросил:
- Как вы обнаружили в колодце кота?
- В каком колодце? - Столбов нахмурился, достал из кармана пачку "Беломора". - Никакого кота я не обнаруживал.
- У культстана, - подсказал Антон.
- У культстана?.. - Столбов открыто посмотрел Антону в глаза, спокойно прикурил и, потупившись, стал сосредоточенно разглядывать свой новенькие кирзовые сапоги. - Сто лет я там не был. Не пойму, чего вы от меня хотите?
Сказал именно "хотите", а не "хочете", как говорят некоторые. "Кажется, грамотный парень", - подумал Бирюков и попросил:
- Не торопитесь с ответом, припомните.
- Нечего мне припоминать, никаких котов я не знаю.
"Соврал старый болтун!" - с неприязнью вспомнил Антон Егора Кузьмича Стрельникова, но решил не отступать от намеченного плана.
- Мне известно, что осенью шестьдесят шестого года, точнее - тринадцатого сентября, вы достали из колодца у культстана дохлого кота, - упрямо повторил он.
- Осенью шестьдесят шестого?.. - Столбов посмотрел исподлобья. - Я про то давным-давно забыл. Думал, недавнее что пытаете. Ну, было такое.
Бирюков повеселел.
- Расскажите, как это произошло.
- Что рассказывать? Утром зачерпнул воды из колодца и вместе с ней кота вытащил.
- Видел это кто-нибудь из колхозников?
- Вроде все видели, кто на культстане был.
Столбов отвечал грубовато. Прежде чем ответить, жевал мундштук папиросы, думал, будто взвешивал каждое слово. Разговор явно ему не нравился. Антон подметил это и решил, что называется, "ударить напрямую".
- Вчера из колодца кости человека подняли…
"Удар" не произвел на Столбова ни малейшего впечатления. По-прежнему рассматривая сапоги, он с ухмылкой спросил:
- Ну, а кот здесь при чем?
- Мог ли в колодце оказаться незамеченным труп человека, когда вы достали оттуда кота?
- Нет, конечно, - Столбов опять ухмыльнулся и пояснил: - Я бы тогда воды не зачерпнул, ее там с гулькин нос было.
- А сам колодец каким был?
- Колодец как колодец. В лопухах весь. Бадья деревянная всегда рядом стояла. Воды, говорю, в нем мало было, да и та для питья не годилась.
Для Бирюкова это уже было новым.
- Почему? - быстро спросил он.
- Плесневелая, тиной отдавала. Колодец-то еще при царе Горохе вырыли. С той поры ни разу не чистили, вот вода и зацвела в нем. Брали ее только для тракторов и машин, да так, например, пол в культстане помыть или еще что-нибудь. А за питьевой водой ходили к роднику.
- Вы для чего в тот раз воду доставали? - Антон нетерпеливо постучал пальцами по столу. - Припомните детали, подробности.
- Помню, с вечера начался дождь. Холод. Середина сентября стояла. Убирали пшеницу, помню…
- Там же клеверное поле.
- Клевер лет пять как высеяли, а тогда… точно помню, пшеница была, - уточнил Столбов и, как ни в чем не бывало, продолжил: Осень тогда дождила, из-за слякоти чуть не целыми днями простаивали. Сырую-то пшеницу жать не будешь. В то утро вроде прояснило. Все спали, а я поднялся часов в шесть. На стареньком самосвале тогда работал, радиатор у него на ладан дышал. Хотел подремонтировать. Воду слил, когда ремонт закончил, пошел к колодцу за водой, чтобы в радиатор залить. Черпнул бадьей и… кота вместе с водой достал.
- Если воду из колодца для питья не применяли, зачем же после кота понадобилось колодец закрывать?
- Побоялись, что кто-нибудь из людей так же, как кот, в него сыграет.
- Такое могло случиться?
- Запросто. Особенно ночью. Колодец-то не огорожен был, сруб, как порожек, сантиметров на двадцать возвышался над землей и все.
Бирюков насторожился - дело принимало другой оборот.
- Вы сказали, что, когда вытащили кота, в колодце труп человека находиться не мог. Так?
- Так.
- Сразу после случая с котом колодец закрыли бревнами. Как же в него мог попасть человек?
- Откуда я это знаю, - Столбов осторожно стряхнул в ладонь папиросный пепел, помолчал. - Только колодец-то после кота закрыли не сразу, а, наверное, через неделю. Может быть, за это время кто и ухнул туда.
- Через неделю?
- Может, поменьше, но только не сразу. Помню, перед тем как закрыть бревнами, я в него самосвал земли ссыпал.
- Земли? Откуда?
- Школу у нас строили, котлован под фундамент рыли. Бригадир приказал мне заехать на стройку, нагрузить экскаватором земли и засыпать колодец. Одну ездку сделал. Надо было еще разок или два привезти, чтобы полностью засыпать, а у строителей, как на грех, экскаватор забрали на другую стройку. Тогда и решили бревнами сверху закрыть.
"Вот откуда в колодце всякий хлам. Но флотская пряжка, пуговица, кости человека?.. Попали они с землей от школы или?.." - подумал Антон и спросил Столбова:
- Вместе с землей кости могли попасть в колодец?
Первый раз за время разговора Столбов улыбнулся, однако улыбка эта получилась какой-то виноватой.
- Если бы знал, что через столько лет попаду на допрос, перерыл бы в кузове всю землю, которую насыпали мне, - сказал он. - Только в ту пору я ж этого не предполагал. Ухнули в кузов пару ковшов, привез ее к колодцу и шуранул туда. Самосвал ведь лопатой не разгружают, а высыпающуюся из кузова землю или другой груз шоферу не видно при разгрузке.
- Постарайтесь хоть что-нибудь еще припомнить, - уже умоляюще попросил Бирюков.
- Я же говорю, не предполагал попасть на допрос.
Антон поднялся из-за стола, подошел к окну и, глядя в него, сказал:
- Это не допрос. Мне хочется узнать ваше предположение, как человеческие кости могли попасть в колодец?
- Что я могу предположить? Убивать у нас некому. Разве, прохожий какой по пьянке свалился… Только мне, например, не известно, чтобы у нас в округе кто-то бесследно терялся, - Столбов отогнул рукав комбинезона, посмотрел на часы. - Ехать, вообще-то, мне надо. Запурхался с ремонтом цилиндра, председатель и так уж сердится.
Легок на помине, в кабинет заявился Чернышев. Разведя руками, он с упреком уставился на Столбова:
- Витька, голубчик, ты уедешь сегодня или нет?
- Я что? Я хоть сейчас… - Столбов взглянул на Антона.
- Все еще не переговорили? - Чернышев опустился на свое место за столом, вздохнул: - Ох, заждались нашей помощи соседи. У вас еще надолго разговор?
- У меня все, - сказал Бирюков. - Пусть едет.
Столбов быстро поднялся, подошел к двери и на секунду задержался, будто хотел что-то сказать.
- Поехали, голубчик, поехали, - нетерпеливо махнул ему Чернышев. - Да смотри там, не подведи наших. Работай, как дома!
- Когда я подводил? - хмуро буркнул Столбов и вышел.
- Толковый парень, - сказал Чернышев, глядя на закрывшуюся за Столбовым дверь. - Не вовремя лишь жениться надумал. Сенокос поджимает, а он - свадьбу…
- Уж очень неразговорчивый, - заметил Антон.
- Это точно. Разговор из него хоть клещами вытягивай. Еще один такой "говорун" у нас есть. Сенька Щелчков - шофер, который сегодня нас возил. Правда, тот как испорченный электрозвонок: трезвого не включишь, пьяного не выключишь. Ну, Сенька, понятно - на трезвую голову стесняется своего заикания, а этот складно говорить умеет. Раз на общем собрании подзавелся. Так, скажу тебе, такое выступление закатил, что колхозники прямо как народному артисту аплодировали. А пока не заведется, молчит. Хорошо - молчит, плохо - молчит тоже, - Чернышев устало потер виски. - Что вытянул из него?
- Воду, оказывается, из колодца для питья не брали…
- Как не брали?
- Плесневелая была, тиной отдавала, - словами Столбова ответил Антон и пересказал содержание разговора.
Чернышев долго сидел молча, тер белые от седины виски, словно у него сильно болела голова.
- Это для меня новость, - наконец сказал он. - А кто давал команду землей колодец засыпать?
- Говорит - бригадир.
- Ведерников? Вот хрыч - мне ни слова об этом.
Чернышев задумался, и Антон услышал, как нудно бьется об оконное стекло крупная муха. Тяжесть неоправдавшейся надежды навалилась на Бирюкова. Еще утром он надеялся блеснуть своими познаниями криминалиста, хотелось взяться за сложное дело, которого ждал с первого дня работы. Вспомнилось, как после телефонного разговора с подполковником радостно екнуло сердце, как боялся, что за расследование возьмется Кайров. Утром казалось, стоит приехать в Ярское, ухватить за конец ниточки, и пойдет, и пойдет распутываться клубок забывшегося от времени преступления. Вместо этого - день проходит, а ни ниточки, ни клубка и в помине нет. Сплошной туман. Кости пожелтевшие, может, им сто лет в субботу будет. Упоминал же Кайров подобный случай. Опять же - флотская пряжка, пуговица с якорем…
- Маркел Маркелович, - Антон резко повернулся к Чернышову. - У вас в селе есть бывшие моряки?
Чернышев задумался.
- Вроде бы нет. Танкисты имеются, саперы, ракетчики, - начал перечислять он. - Пехотинцев полно. Даже летчик есть - сын бригадира Ведерникова, а моряков не могу припомнить. Нет у нас моряков.
- Значит, пряжка и пуговица не с землей от школы в колодец попали?