Она выдвинула ящичек с пожелтевшими бумажками и попросила меня все куда-нибудь сложить. Я сбегала вниз и принесла картонную коробку. Мы осторожно вытряхнули в нее содержимое ящичков. Ольга Андреевна сказала, что посмотрит их дома. Уходя, я все-таки опять треснулась об эту трубу, правда, не так сильно, как в первый раз, но все равно больно. Разозлившись, со всей силой стала ее дергать, буквально висела на ней, но она не желала поддаваться. Надо кого-то попросить залезть на лестницу и отцепить ее.
– Mon chere, где можно привести себя в порядок, я вся в пыли. И пора познакомиться с твоими коллегами.
Вообще-то я тоже выглядела не лучшим образом, и мы пошли в дамскую комнату приводить себя в порядок. Когда мы спустились вниз, там метался Наум Григорьевич и орал на экспедитора!
– Я тебя сразу узнал, бандитская твоя морда! Ты только и знаешь, что водку жрать гранеными стаканами, а кто за тебя работать будет? А? – "Бандитская морда" с улыбкой это слушал, казалось, ему это даже нравится. Наум Григорьевич запнулся, заметив бабушку, а она вздернула подбородок и ожидала, когда их представят друг другу. Я познакомила их. Наум Григорьевич весь подобрался, смешно щелкнул ботинками, поцеловал ей ручку и удалился на кухню.
"Бандитская морда" заржал и пошел за ним. А мы направились в гостиную знакомиться с моими подругами. При виде бабушки девчонки оробели, особенно, когда она что-то ввернула по-французски. Наташка вытаращила глаза и почему-то сказала вдруг – Мерси. – Бабушка засмеялась и попросила оформить клубную карточку. Она заплатила деньги, хотя мы отказывались их брать, но она была непреклонна. Ей очень понравилась наша маленькая гостиная, которую она назвала petit comite (интимный кружок). Она тут же уселась за чайный стол и попросила коктейль.
– Безалкогольный?
– Вот еще! – возмутилась она. – Лучше что-нибудь покрепче. У меня есть повод выпить.
– Во дает твой "божий одуванчик" – шепнула Наташка.
По такому случаю мы присоединились к ней, заказали себе тоже по коктейлю, и уютно расположились на диванчиках за чайным столом. В это время звякнул колокольчик на входной двери, извещая, что пришли посетители.
Это были три девушки, которые непрерывно болтая и смеясь, окружили Руслана. Следом за ними вошла женщина лет 50. Наташка чинно подошла к ней выяснить, что к чему. Женщина пришла записаться в клуб, но пока хотела осмотреться. Лариска пригласила ее к нам в гостиную и дала для ознакомления правила клуба. Та углубилась в чтение, периодически поглядывая на нас. Видимо ей хотелось присоединиться к нам. Собственно для этого мы и создали клуб, чтобы женщины имели возможность общаться. В очередной раз, встретившись с ней глазами, я кивком пригласила ее присесть к нам поближе.
Лариска, попрощавшись, уехала в налоговую. Наташка отправилась в солярий, и мы остались втроем, я, бабушка и Люба, как представилась женщина. Через несколько минут общения с ней, я поняла, что она из племени вампиров. Загрузила по полной программе своими проблемами. С одной стороны я ей сочувствовала, а с другой хотелось послать ее куда подальше. Она стала вспоминать, какой красавицей была в молодости (вот уж ни за что не поверю), как ухлестывали за ней парни. А она, дура такая, (вот в это верится сразу) выскочила замуж за какого-то тюфяка, (бабушка пробормотала "pardon") и отдала ему лучшие годы своей жизни, обстирывая и обглаживая. Вырастила двух детей, все соседи восхищаются, какой у нее порядок в квартире, ни соринки, ни пылинки. Интересно, она специально для них экскурсии устраивает? Теперь муж заколачивает (бабушка опять пробормотала "pardon") огромные деньги и хочет ее бросить. И ладно бы нашел себе молодую, так нет же, еще старше ее на два года, сорокапятилетнюю. Я в изумлении на нее взглянула. Хорошо, что ничего не ляпнула про возраст. На вид ей все 50.
Как только ее муж сообщил, что хочет развода, Люба закатила скандал с "летающими тарелками".
– Я даже занавески поджигала, – заплакала она.
– При чем здесь занавески? – удивилась бабушка.
– Сама не знаю. Просто от злости, – шмыгала носом Люба.
– Так вы не хотите, чтобы он ушел? – уточнила Ольга Андреевна.
– Конечно, – удивилась Люба. – Я же его люблю.
– В любимого человека не швыряют тарелки, – заметила бабушка и добавила что-то по-французски. Люба часто заморгала и притихла.
– Вы квартиру по-прежнему убираете?
– Конечно, ни пылинки, ни соринки.
– А мужу стираете, готовите? – продолжала допрос бабуля.
– Вот еще, – возмутилась Люба. – Он будет шляться, а я стирать.
– Значит, вы любите свою квартиру, а мужа нет. А раз так, спокойно с ним разводитесь. Бабушка невозмутимо отпила коктейль.
– Как это разводитесь? – растерялась Люба. – Я люблю его, – она заплакала, – лучше посоветуйте, как его удержать.
– Я могу вам дать совет. Если будете следовать ему, придете благодарить меня. Но скажите, пожалуйста, вы сейчас не стираете мужу, значит, стирает она?
– Нет, он сам в тазике чего-то полощет, не умеет машинкой пользоваться, – тяжело вздохнула Люба.
– Тогда все в порядке! – заключила бабушка. – Вы снова станете ему стирать и гладить, не забывайте кормить повкуснее. Пользуйтесь любым случаем и говорите ему, что он самый красивый мужчина, купите ему хорошую туалетную воду, ни в коем случае не повышайте голос и не удерживайте. А самое главное, приведите себя в порядок.
Люба в недоумении оглядела себя. Надо заметить, костюм на ней был дорогущий.
– Вы сказали, что муж ваш человек состоятельный, – продолжала бабушка. – Он дает вам деньги? – Люба утвердительно кивнула.
– Очень хорошо. Тогда, позвольте спросить, почему вы сами убираете свою квартиру?
– Я нанимала несколько раз домработниц, но они плохо убирают, я сама лучше уберу.
– Вам надо срочно нанять домработницу, пусть убирает, как может, а вы займитесь собой.
– А что надо делать с собой?
– Как что? Прическу, немедленно подстричь волосы, что это за старческий пучок? Да и маникюр. У вас руки, pardon, как у прачки. Это неприлично. Костюм на вас красивый, но этот цвет вам не идет. Запомните, беж – это не ваше. Ваш цвет синий, бирюзовый и что-то с этими оттенками, – бабушка была безжалостна. – В остальном, посоветуйтесь с молодежью, – она кивнула на меня, – они лучше разбираются, какие маски делать, как подкрашиваться. Кстати, здесь есть солярий. Вот с него и можете начать. Вам все понятно? Тогда оформляйте карточку и не забывайте уходить по вечера из дома.
– Куда? – испугалась Люба. – Куда мне уходить? У меня же дети, их кормить надо.
– Сколько лет вашим детям? – раздраженно спросила бабушка.
– Сыну 20, а дочери 22.
– Оставите им на плите, сами разогреют. А приходить вы будете сюда, в клуб и проводить приятно время, – с этими словами Ольга Андреевна важно удалилась в сторону бара. Я хотела последовать за ней, но Люба удержала меня.
– Это кто? Хозяйка клуба? – она кивнула в сторону бабушки.
– Это хозяйка дома, – ответила я и быстро смылась.
Интересно, помогут ей бабушкины советы. Ну, бабуся дает!
Домой мы пришли пораньше. Ольга Андреевна закрылась в комнате разбирать коробку, которую несла сама, не доверив мне, а я стала готовить ужин. Зазвонил телефон.
– Это Светлана Михайловна? Из приемной Петровского беспокоят. Александр Николаевич просил вам передать, что будет ждать вас в 19 часов у памятника Пушкину.
– Хорошо, – ответила я и чуть не запрыгала от радости.
Как здорово! Мы пойдем в кино.
Я стала собираться. Господи! Вот же моя сумочка лежит, как живая. А я обыскалась ее. Хорошо, что нашлась, ведь ключи от машины тоже в ней были. Окрыленная, понеслась к машине, и только открывая ее, вспомнила, что ничего не сказала Ольге Андреевне. Возвращаться не буду – плохая примета. Ничего, сейчас с мобильного позвоню. Вот черт, и мобильный оставила. Я повернула ключ зажигания и, не выключая, побежала к дому. Страшный взрыв прогремел сзади.
Я обернулась и застыла как изваяние. Моя маленькая "Мазда" была охвачена пламенем. Из подъезда выскочил охранник, звоня кому-то на ходу. Выбежала консьержка, а я все стояла и не могла сдвинуться с места. Это не со мной! Это, наверное, во сне. Я сейчас проснусь, и ничего не будет. Ни этих орущих что-то людей, ни пылающей машины. Кто-то больно толкнул меня, пробегая мимо. Я отошла в сторону. Выходит, это не во сне. Это горит моя машина. Но этого не может быть. Почему она взорвалась? Господи! Как мне ее жалко. Двадцать раз могла поменять машину на новую и дорогую, но так сроднилась с этой, что никак не могла с ней расстаться и вот…
Я стояла, как в столбняке, хотя, может, в столбняке как раз не стоят, а лежат или бегают, не знаю. Вокруг была суматоха, бегали, кричали. Понаехали милицейские машины, кто-то снимал на камеру. Я вдруг почувствовала жуткую усталость, но уйти мне не дали, все тормошили и задавали вопросы.
Поняв, что не получат сейчас никакой информации, меня, наконец, оставили в покое. Не помню, как я оказалась дома. Девчонки пытались меня растормошить, бабушка сидела рядом и гладила по голове и шептала по-французски. Вера с испуганным лицом предлагала что-то выпить.
Когда приехал Саша, я не слышала. После таблеток, что мне насовали, крепко заснула. Проснулась уже поздно, за окном было темно. Во рту пересохло, захотелось крепкого, сладкого чаю с лимоном. Сразу вспомнила тетю Раю, она всегда говорила, что чай должен быть крепкий, горячий и сладкий, как поцелуй. И при этом смотрела на папу, тогда она еще не была его женой. Мне почему-то это выражение хорошо запомнилось. Пойду на кухню и попрошу Сашу сделать такой чай, а потом будет поцелуй нежный и горячий. Он, наверное, переволновался из-за меня. Ничего, сейчас пойду его успокою. Я резво встала и направилась на кухню. Было тихо, только из кухни доносились приглушенные голоса.
– Сашенька, ты должен поесть, – Верин голос звучал нежно, я невольно остановилась. – Смотри, вот бефстроганов, твоя любимая цветная капуста, я так старалась. – "Она старалась? Да это же я старалась, несколько раз перезванивала Люсе и чуть не довела ее до истерики своими вопросами".
– Я знаю, Верочка, как тебе нелегко приходится, и за бабушкой ухаживать и за нами. А теперь, когда бабушку забрали в больницу, тебе еще труднее придется.
"Бабушку забрали в больницу? А я все проспала".
– С бабушкой будет все в порядке, она просто переволновалась из-за Светланы. Врач сказал, ничего страшного. А тебе надо усилить охрану после этого покушения, – пела Вера.
– Мне непонятно, если покушались на меня, зачем взорвали Птичкину машину.
– Господи! Саша! Ну, кому нужна твоя безмозглая жена? – Он молчал, и Вера продолжала – Я до сих пор не понимаю, как ты мог на ней жениться. Да, безусловно, она красива, но совершенно не нашего круга. Она не умеет себя вести, безалаберная и абсолютно не интеллигентна. – Эту песню я уже слышала однажды. Сейчас он ее оборвет и скажет, какая я замечательная, и что он любит меня. Нет, молчит, а Вера все поет.
– Все были против этого брака.
– Родителям она понравилась, – вяло возразил мой муж.
– Просто они не хотели тебя расстраивать. Ни родителям, ни тем более бабушке она не понравилась совсем. Она вульгарная ленивая эгоистка, и тебе не пара. Мне кажется, ты и сам это понял. Потом она намного моложе тебя, ей еще погулять хочется. Не думаешь же ты, что она все время проводит в этом дурацком клубе? По-моему, ты не настолько наивен. А телефонные звонки?
– Какие звонки?
– Каждый день, едва за тобой закрывается дверь, ей кто-то звонит.
"Ах, вот как! Она еще шпионит за мной. Но так передергивает, получается все культурно и складно. А ведь я не оправдаюсь. Он даже слушать меня не станет".
– Ты же знаешь, что я люблю тебя, и всегда любила, и ты меня любил, пока не встретил эту…
– Не надо, Вера, мы же договорились.
– Ну почему, почему не надо? Ведь еще не поздно все исправить. Наши родные будут только счастливы.
Послышался звук отодвигаемой мебели, и сразу молчание. Молчание мне особенно не понравилось, и я вошла… Ну, что ж, я увидела то, что и ожидала. Они целовались. Увидев меня, Саша резко ее оттолкнул, но мне было достаточно увиденного и услышанного.
Пить расхотелось. Я молча вернулась в спальню, оттуда позвонила Лариске, и пошла к ней ночевать. Саша не остановил меня. А чего я ждала? Что он бросится умолять меня не уходить? Станет оправдываться? Скажет, что мне все привиделось, и я все не так поняла? Спасибо, что промолчал. Если бы он стал выяснять отношения, не знаю, что бы я сделала.
Лариска, встревоженная звонком, ждала в ночной рубашке на пороге, а через минуту туда прискакала Наташка в халате. Витька высунулся к нам на кухню, но, увидев мои слезы, деликатно удалился. Я рассказала о том, что произошло. Конечно, плакала. Девчонки тоже плакали из солидарности, правда, Наташка порывалась несколько раз пойти туда и показать им "небо в алмазах", но мы с Лариской охладили ее пыл.
– Что думаешь делать? – спросила Лариска, когда мои всхлипывания немного утихли.
– Дать ему по роже, – мрачно ответила за меня Наташка.
– Нет, Наташ, никому по роже я давать не буду. Завтра соберу свои вещи и уеду на Соломенную Сторожку. Ты меня отвезешь?
– Конечно. Но все-таки по роже надо дать.
– Не хочу! Она же ждет этого, чтобы доказать, какая я вульгарная. Не дождется.
– Возможно, ты права, – задумчиво сказала Лариска, – но не надо ничего делать сгоряча. Завтра утром видно будет. Может, передумаешь?
– Нет, – покачала я головой, – в этой квартире больше не останусь.
– Ты можешь жить с нами, – предложила Наташка.
– И каждый день видеть счастливую Веру?
– Да, ты права, – заметила Лариска.
– А давайте заберем деньги из его банка, – Наташкины глаза мстительно заблестели. Пусть тогда попрыгает.
– Не буду я этого делать и вам не советую.
– Но здороваться мы с ним не будем, да, Ларис? – Лариска согласно кивнула.
– Надо узнать, в какую больницу бабушку увезли, – я горько усмехнулась, – хотя не знаю теперь, будет ли она мне рада. Может, Вера правду говорила, они только делали вид, а сами не знали, как от меня избавиться. – Я опять заплакала.
– Да вранье это все! Мы же видели бабульку. Классная старушка! Непохоже, что она притворялась.
– Все. Давайте спать, уже поздно, и потом все равно мудрые мысли приходят с утра. – Лариска, как всегда, была права.
Наташка ушла, бормоча под нос проклятья. Я легла спать в гостиной на диване и проворочалась всю ночь, даже не пытаясь заснуть и думать позитивно.
Утром слышала, как Лариска провожала Витьку, как они шептались и ходили на цыпочках, боясь меня разбудить. Я не спала, но не вставала, ожидая, когда уйдет Витька. Лишь только он выкатился, я сразу позвонила Наташке. Она сказала, что приготовила обалденный завтрак и ждет нас. Правильно, надо как следует подкрепиться. Ура! Возвратились позитивные мысли.
Лариска удивилась при виде моей улыбающейся физиономии, но говорить ничего не стала, и мы пошли к Наташке.
Завтрак был действительно вкусный, но, аппетит почему-тоу меня не пропал – это тоже хорошо. Лишние килограммы, конечно не нужны, но чахнуть от горя я не собираюсь. Лариска вдруг вспомнила, что ей надо ехать в муниципалитет получить разрешение на стоянку автомобилей около клуба. А мы с Наташкой поднялись ко мне. Саша, как я и ожидала, уже уехал, а Вера была дома, но из комнаты не выходила. Я достала сумки и стала складывать вещи.
– Этой кофточки я у тебя не видела. А эти брючки откуда? Слушай, у тебя столько барахла, – приговаривала Наташка, разглядывая мои тряпки. – Дай-ка мне эту юбочку померить. Смотри, в самый раз. Дашь поносить?
– Бери, что хочешь, я сегодня добрая.
– А знаешь, – осторожно начала Наташка, – что-то ты не похожа на убитую горем жену.
– Потому что мне совсем не грустно. Права Лариска, утром всегда думается лучше.
– Да, Лариска наша умная девушка, – Наташка вышла в холл и повысила голос, – Да, вот так и бывает. Пригреешь змею на своей груди.
Я вышла и шикнула на нее.
– А что такого? Я только правду говорю. Приехала паскуда, и в твоем же доме твоего же мужа увела, очень интеллигентно и не вульгарно. Хотя какой это муж? Козел вонючий…
Я заткнула ей рот и втащила в спальню.
– Наташка, не смей так говорить!
– Про кого? Про нее или про него? – уточнила она.
– И про нее и про него. Дай спокойно уйти, и вообще не порть настроение, пока хорошее.
Наташка уставилась на меня. – Слушай, это странно как-то. С чего у тебя настроение вдруг хорошее?
– Просто ко мне вернулось позитивное мышление.
– А, – протянула Наташка, помогая мне рассовывать все по сумкам. Но вещей оказалось слишком много.
– Надо же, сколько у меня нарядов. – Я в раздумье смотрела на кучу одежды, которую извлекла из шкафа. Заглянув туда, обнаружила, что это не все, там еще полно всего осталось. Что же делать? Оставлять жалко, а еще раз приезжать не хочется.
– Давай ко мне перенесем, – предложила Наташка. Мы так и сделали. Когда пришла за последними сумками, раздался звонок. Саша? Я сняла трубку.
– Мы тебя вчера предупредили, в следующий раз твоих подружек предупредим. Лучше отдай по хорошему.
– Сколько? – Мне стало душно, и тошнота накатила.
– Сама знаешь.
– Но у меня нет таких денег.
– Продай особняк, – и повесил трубку. Подошла Наташка.
– Ну что? Кто звонил? Опять деньги просит? Вот черт, кто же это может быть?
– Наташ, вчера мою машину взорвали, а теперь он и вам угрожает. Я не знаю, что делать, – слезы навернулись на глаза.
– Подожди, не порть себе настроение и не доставляй радость этой твари, что там затаилась. Нам пора двигать, по дороге что-нибудь придумаем.
Наташка вышла, а я бросила прощальный взгляд на свою квартиру, вытащила ключи и положила их в вазочку в прихожей. Потом быстро развернулась и захлопнула дверь.
Доехали мы быстро, немного потолкались на Дмитровском и на Башиловке. По дороге строили разные предположения по поводу звонков, но так ни к чему не пришли.
Марья Степановна как всегда была на боевом посту. Этот момент я как-то упустила. Теперь придется что-то объяснять и придумывать. Наташка поморщилась, видимо, тоже об этом подумала.
– Что говорить-то будем?
– А, – махнула я рукой, – не стану врать, все равно узнает.
– Это уж точно, – согласилась Наташка. Так что, когда Марья Степановна подлетела к машине и от радости стала душить нас в объятиях, а потом выяснять причину нашего появления, я кратко ей объяснила, что ушла от мужа, возможно, навсегда. Пока поживу здесь. Если остальные жильцы будут спрашивать, я полностью полагаюсь на нее. Она тут же посерьезнела и сказала.