* * *
Выйдя из "Скрещенных ключей", Маркби направился в медицинский центр. Как глупо - Мередит вошла именно в тот момент, когда он держал Фрэн за руку, думал он. Конечно, она может вообразить все, что угодно.
- Я бы хотел переговорить с доктором Принглом наедине, - сказал он в регистратуре. - Когда у него заканчивается утренний прием?
Регистраторша смерила его подозрительным взглядом.
- Сегодня у доктора Прингла все время занято. Ни одной свободной минутки! Если хотите, могу записать вас на пять вечера.
- Я пришел не на прием. Я старший инспектор полиции. - Маркби показал удостоверение. - И хочу переговорить с доктором в связи со следствием.
- А… - протянула регистраторша. - До обеда у него еще один пациент. Если хотите, я ему позвоню, и…
Она взяла было телефонную трубку, но Маркби ее остановил:
- Не надо. Я подожду у кабинета.
Он прошел по коридору, где пахло дезинфицирующим средством, и сел под дверью с табличкой "Доктор Дж. Прингл". Медицинский центр открылся всего два года назад. Краска еще не облупилась, ковры не свалялись. Но пластмассовые стулья уже не мешало бы заменить. Маркби подвигался на стуле; послышался скрип. У него над головой негромко и мелодично жужжала лампа дневного света; время от времени она мигала.
Из-за закрытой двери кабинета доносились голоса. У Прингла была пациентка. Через некоторое время послышались шаги, и дверь открылась. Расстроенная женщина выскочила из кабинета и поспешила по коридору. Мощная фигура Прингла заняла почти весь дверной проем. Увидев Маркби, врач удивленно воскликнул:
- Здравствуйте, Алан! Вы что, заболели?
- Нет, заехал кое о чем поговорить, если у вас найдется минутка.
- Входите. Сейчас у меня обед. Потом надо объехать больных по вызову, быстро попить чаю и снова сюда. Вечерний прием начинается в пять. Вот какая работа у врача общей практики! - Прингл показал гостю на стул, а сам сел в кресло, из которого только что встал. - Вы насчет завтрашнего заседания?
- Да, насколько я понимаю, вы тоже будете давать показания.
- Совершенно верно.
- Джек… - Маркби запнулся. - Не хочу совать нос не в свое дело, но я узнал, что вы с Гарриет некоторое время назад были довольно близки.
- Да, наверное, это можно назвать и так. - Прингл помрачнел. - Однако это не помешает мне нарисовать объективную картину произошедшего с медицинской точки зрения.
- В чем я и не сомневался. Задам вам прямой вопрос и жду на него такого же прямого ответа. Вы были у Гарриет в Пакс-Коммон в день Рождества вечером?
- Нет. - Прингл смерил старшего инспектора тяжелым взглядом. - Так вышло, что на Рождество у меня был срочный вызов. Можете проверить.
- А утром на второй день Рождества, до того как мы с вами увиделись на рыночной площади, вы не заезжали к ней позавтракать?
- Нет! - воскликнул Прингл и после паузы продолжил уже спокойнее: - Но кто-то у нее побывал, да? На Рождество у нее гостил какой-то мужчина… и утром на второй день Рождества.
- Извините, Джек, - сокрушенно произнес Маркби. - Не стану больше вас мучить, раз для вас это так болезненно.
- Вы ни в чем не виноваты. Вы делаете свое дело. Нет, я не был у нее ни вечером, ни утром. Если у нее и был гость, то не я. Хотя не скрою, мне жаль, что это был не я.
- Конечно, Джек. Я понимаю.
- Да, вы правы, для меня эта тема болезненная. Прошло уже два года с тех пор, как мы с Гарриет, по вашему выражению, были близки. Но мне, Алан, по-прежнему больно.
- Джек, и вы не были намерены никоим образом мстить ей? - с надеждой на отрицательный ответ спросил Маркби.
- Конечно нет. Я не поехал к ней и не подсыпал ей транквилизаторы. Хотя у меня есть доступ к… - Прингл махнул рукой, обводя стоящие вокруг полки и шкафчики с лекарствами. - Нет, я этого не делал. И мне становится очень не по себе при мысли, что кто-то все же отравил ее. - Он помолчал. - Она была такая живая, энергичная, словно само воплощение жизни. Я бы никогда не навредил ей.
"Ах, женщины… - думал старший инспектор на обратном пути в участок. - Что-то не везет с ними ни мне, ни доктору". Завтра присяжные огласят свой вердикт. Маркби решил: он будет требовать, чтобы дело направили на доследование в связи с тем, что Парди нужно привлечь к уголовной ответственности; ему можно вменить безответственные действия, повлекшие за собой тяжкие последствия. Но вот проклятые таблетки… Если дело дойдет до суда, любой хороший адвокат мигом оправдает Парди. Да, Гарриет Нидэм и после смерти осложнила жизнь многим!
* * *
Мередит понимала, что прежней близости с Аланом у нее уже не будет. И самое плохое, что она сама все испортила. Конечно, Алану не следовало так быстро переключаться на Фрэнсис. Но кто бы жаловался! Ведь она первая начала! Вот почему ей так трудно было решиться позвонить Маркби, когда она вернулась домой. В конце концов, чувство долга пересилило неловкость.
- Мередит?
Маркби явно обрадовался, услышав ее голос. Мередит поспешно заговорила, не давая ему продолжить:
- Я хотела сообщить, что выяснила, кто гостил у Гарриет на Рождество. Это был Руперт Грин. Я его прямо спросила, и он не отрицал.
- Ничего себе! - Мередит услышала, как Маркби присвистнул.
- Говорит, что уехал от нее поздно. Все совпадает, примерно тогда я и слышала шум отъезжающей машины. Больше он не возвращался. О таблетках ему ничего не известно, по крайней мере так он заявил. При нем Гарриет ни о каких лекарствах не заикалась, и ему не показалось, будто она подавлена или чем-то расстроена. Больше всего Грину не хочется, чтобы в процессе следствия всплыло его имя. Если его жена узнает об их с Гарриет отношениях, она разведется с ним, а тесть прекратит финансовую поддержку. В общем, наш мистер Грин очень нервничает.
- Мне нужно срочно переговорить с ним.
- Будьте осторожны. Он будет угрожать вам адвокатами.
- Как угрожал вам?
- Более или менее.
- Вы тоже будьте осторожны! - строго заявил старший инспектор. - Такой пройдоха, как Грин, способен на всякие подлые уловки.
- Он только болтает. Изображает из себя супермена. Судя по моему опыту, подобным типам всегда есть что скрывать и чего бояться.
- Хорошо, если все, что он скрывает, - внебрачные связи. Спасибо, что позвонили. Но почему вы говорите мне о Грине только сейчас? Знай я о нем раньше, я бы давно его допросил!
Мередит похолодела.
- Я понятия не имела ни о каком Грине до сегодняшнего дня. Случайно увидела на Хай-стрит его машину, а потом его самого. И тут, видимо, сработало шестое чувство. Можно сказать, что я рискнула и не прогадала. И потом, у меня был такой козырь, которого не может быть у вас. Оказывается, моя тетка живет рядом с тестем Руперта!
- Вы меня не так поняли, - сказал Маркби.
Наступила неловкая пауза; до обоих дошла двусмысленность сказанного.
Маркби торопливо повторил:
- Вы меня не так…
- Алан, все в порядке. Я прекрасно поняла, что вы имели в виду. - Мередит повесила трубку.
Мередит, наверное, подумала, что он увлекся Фрэнсис Нидэм-Баррелл. Ах, чтоб тебя! - сердито подумал Маркби, хватая стопку листков из лотка входящих документов. Пусть себе думает что хочет, он над ее мыслями не властен. И не собирается мчаться в "Розу" объясняться. Раз не хочет более тесных отношений - пожалуйста. Их и не будет.
- Идите домой! - приказал он Пирсу, который отважился просунуть голову в дверь кабинета. - Я сегодня буду работать допоздна.
- Старик что-то не в духе, - сообщил Пирс дежурному, уходя домой.
"Старик", чье настроение вряд ли улучшилось бы, узнай он, как его называют подчиненные, решил посвятить остаток дня работе. И работал допоздна, сделав всего два коротких перерыва, чтобы выпить кофе. Вот почему он оказался в участке, когда поступил срочный вызов.
* * *
Саймон Парди в тот день тоже чувствовал себя отверженным. Он более-менее привык к тому, что его никто не любит, но жизнь от этого не становилась легче. В последнее же время его фактически выставили почти из всех бамфордских пабов. По натуре он не был особенно общительным, но новое унижение подействовало на него неожиданно сильно.
Сначала владелец "Грозди винограда", где еще помнили предновогоднюю драку, заявил, что не будет больше его обслуживать. Саймон считал, что с ним поступили крайне несправедливо, ведь тот идиот из конюшни набросился на него первым, значит, он ни в чем не виноват, так? Он только защищался. Колин Динс с ним согласился. Колин - мужик что надо. Тем не менее посещать "Гроздь винограда" он больше не мог. А Микки, Трейси и Черил вполне недвусмысленно дали ему понять, что их оттуда не выгоняли и они собираются продолжать там пить. Их предательство нисколько не удивило Саймона; наоборот, удивило, что девушки во время драки бросились ему на помощь, а Трейси даже ударила Фирона по голове подносом. Но сейчас, оставшись один, без поддержки, он испытывал горечь. Почему они в знак протеста тоже не ушли из проклятого паба? Ведь они живут в одном доме! То, что сам бы он не кинулся на защиту Микки, Трейси или Черил, его нисколько не смущало.
Начало всем унижениям было положено раньше, на второй день Рождества. После того несчастного случая, когда мерзкая стерва свалилась с лошади и разбила голову (так ей и надо!), его словно отметили каиновой печатью. Никто не желал с ним разговаривать. Если он входил в паб и садился за столик, соседи тут же вставали и уходили, словно его присутствие оскверняло окружающее пространство. Его считают проклятым, прокаженным! Вдобавок у Гарриет Нидэм оказалось на удивление много друзей и поклонников. Саймон уже не раз ловил на себе мрачные взгляды и даже слышал угрозы. Теперь ему придется сторониться не только владельца конюшни. Да, весть о нем разнеслась по всей округе. Прогнившее общество выступило против него, революционера, единым строем и извергло его из себя.
Теперь вход Саймону был открыт только в одну бамфордскую пивную, самую грязную и пользующуюся дурной славой. Владелец пивной, старый брюзга и мизантроп, почитал за счастье, если в общем зале собиралось с полдюжины посетителей. Впрочем, к своим немногочисленным клиентам он относился с явным презрением. Он не запрещал Саймону пить в его заведении. Ему было все равно, кто к нему приходит. Его паб не был фирменным, то есть он не получал пиво от какой-либо крупной пивоваренной компании. Здесь не варили и свое пиво. А потому владелец пивной мог ни перед кем не отчитываться.
Вечером в четверг, через неделю после происшествия на рыночной площади, Саймон сидел один в мрачном углу. Он всегда садился за один и тот же столик. Владелец пивной, облокотившись о барную стойку, читал газету. В дальнем углу пили двое пожилых завсегдатаев в кепках, а за столиком у двери нашла приют крашеная блондинка, которую, как и Саймона, отовсюду выперли. Сегодня ей улыбнулось счастье. Ей удалось подцепить одинокого скучающего бизнесмена, приехавшего в Бамфорд по делам. Сейчас блондинка, пользуясь щедростью своего нового приятеля, с бешеной скоростью поглощала чинзано с лимонадом.
Вокруг Саймона сгущалась мрачная атмосфера, чему способствовало и невкусное, горькое пиво цвета слабозаваренного чая. Владелец пивной называл его "светлое". Но поскольку грязь в пивной царила страшная, пиво с таким же успехом могло оказаться и "темным". Саймона заботил завтрашний день. Ему предстоит давать показания перед коронером и жюри присяжных. Коронер устроит ему перекрестный допрос и попытается подловить на противоречиях. Наверняка попробует доказать, что в его действиях прослеживается злой умысел. Но он ничего им не скажет. Колин его проинструктировал: надо держаться только самых основных фактов. Главное - не забывать, что стерва свалилась с лошади у всех на виду. Невозможно не признать очевидное. Однако нужно отрицать, что он собирался причинить ей вред. Говорить четко, быть откровенным и смотреть им в глаза. Не давать себя запутать. Обязательно упомянуть о том, что он сожалеет о случившемся, и выразить соболезнования родственникам. Последнее будет сделать трудно, извинения для него как кость в горле, но Колин настаивал. Надо выразить свои соболезнования. Кто мог предположить, что она упадет?
Саймону вдруг стало ужасно жаль себя. Микки знает, через что ему предстоит завтра пройти! Мог бы и составить ему компанию. Даже девчонки сейчас отвлекли бы его от мрачных мыслей. Но они не пожелали его поддержать. Всем троим не терпится от него избавиться. Поморщившись, Саймон поставил на стол кружку с недопитым пивом и встал. Хватит с него! Пора возвращаться на Джубили-роуд, в свою нору. Где-то сейчас Микки и девчонки? Наверное, веселятся в "Грозди винограда"! В горло хлынула желчь. В этот миг Саймон всех ненавидел. Вдруг он вспомнил, что дома его ждет важное дело, и заторопился. Пошатываясь, направился к двери и нечаянно задел столик, за которым сидели блондинка и ее кавалер.
- Смотри, куда идешь! - возмутилась блондинка, брезгливо отряхиваясь. - Вид как с помойки, а еще туда же, на людей налетает!
- У меня дома двое таких… - мрачно проговорил бизнесмен. - Я ухнул на них целое состояние: учеба в частных школах, уроки музыки, поездки в Европу, а что толку? Ни один не может найти приличную работу и даже не заговаривает о том, чтобы куда-то устроиться! Целыми днями слоняются по дому, хоть бы матери помогли посуду вымыть. Не знаю, в кого они такие.
- Не говори, дорогой! - поддакнула блондинка, похлопав своего кавалера по руке. В ее густо накрашенных глазах мелькнула искра неподдельного сочувствия, заменившая профессиональную внимательность, с какой она раньше слушала его излияния. - Уж я-то тебя понимаю! У меня тоже есть дочка, сейчас ей девятнадцать. Уехала в Лондон, не пишет, не звонит! Разумеется, сбежала с парнем. Я предупреждала, от него добра не жди, но разве она меня послушает? Не знаю, где она и чем занимается. А ведь когда была маленькая, она у меня ни в чем не знала отказа! Я покупала ей все, что она просила. Из кожи лезла, но оплачивала уроки танцев, колготки, балетные пачки, туфли и все остальное. Вот, смотри…
Блондинка порылась в дешевой сумке и вытащила оттуда папку. На грязный, засаленный стол посыпались фотографии.
- Вот моя Синди, когда ей было шесть лет. Она у меня ходила как маленькая принцесса!
Бизнесмен тоже достал фотоальбом.
- А вот мои два мальчика; сняты пять лет назад, когда мы вместе ездили на Майорку. Как вспомню, сколько я ухнул на эти заграничные отпуска… Знал бы я тогда, я бы лучше накопил денег и купил спортивную машину!
Сблизив головы, парочка стала перебирать фотографии, на которых застыла прошедшая жизнь: утраченные иллюзии, надежды, с которыми пришлось расстаться, отвергнутая любовь… По крайней мере, на ближайшие четверть часа блондинку и бизнесмена объединило чувство утраты и скорби.
Саймон направился домой, на Джубили-роуд. Свет в окнах не горел. Он отпер дверь, и в ноздри ему ударил запах тлена. Да, его жилье - настоящая помойка. Он нащупал выключатель, но лампочка в коридоре не зажглась. Опять перегорела! Немудрено - при такой паршивой проводке. Новые лампочки перегорают через две минуты. Саймон в темноте поднялся наверх по скрипучей лестнице, держась за ветхие перила, чтобы не упасть, и распахнул дверь в свою комнату - она выходила на лестничную площадку. Из соседней комнаты, в которой жил Микки, послышался шорох.
- Мик! - позвал Саймон. Он обрадовался, несмотря на презрение, какое питал к своим компаньонам.
Ответа не последовало. Никого там нет! Предвкушение хоть какого-то общества окончилось разочарованием. Саймон перешагнул через порог и включил свет. В его комнате ничего не изменилось. Все так же, как перед уходом: беспорядок, незастланная постель, давно не стиранные простыни. В углу куча грязного белья. На столе заготовки для работы. Саймон окинул стол довольным взглядом. Да, сегодня он много успел. Но сначала надо спуститься вниз и сварить кофе. Чашка кофе его взбодрит.
Он вышел на неосвещенную лестничную площадку и недолго постоял на ней, привыкая к темноте и пытаясь разглядеть ступеньки, которые уходили вниз и терялись во мраке. Неожиданно свет за спиной погас, и Саймон очутился в кромешной тьме.
- Черт! - пробормотал он. - Там тоже лампочка перегорела…
Это была его последняя связная мысль.
Глава 11
Когда поступил срочный вызов, дежурный немедленно известил старшего инспектора Маркби. Алан велел дежурному разыскать сержанта Пирса и передать, чтобы тот тоже ехал на место происшествия. Сам старший инспектор отбыл на Джубили-роуд, испытывая волнение, какое не чувствовал уже много лет.
Ни один полицейский не в состоянии до конца привыкнуть к насильственной смерти. Конечно, в результате многолетнего опыта расследования убийств у него нарастает некий защитный панцирь, который не дает испытать сильную душевную травму. Со стороны полицейские могут даже показаться черствыми людьми, но на самом деле среди них мало таковых. Всякая смерть противоестественна, особенно насильственная.
Очень тяжело, когда такая смерть настигает стариков или совсем молодых. Парди не вызывал у старшего инспектора симпатии, но, когда внезапно прерывается чья-то молодая жизнь, забываешь о личном отношении к потерпевшему. Да, наверное, Парди жил не так, как надо; со временем он мог бы исправиться и найти себя. Но увы, его время закончилось. Маркби захлестывала волна бессильного гнева.